Большая судьба

Верный курс

Пара резвых дунайских рысаков, мчавшихся по шоссе во весь опор, повернув на проселок, тащит бричку медленным шагом. Перепадающие чередою снега и дожди превратили чернозем в такую жидкую кашу, что колеса вязнут по самую ступицу. Впрочем, другим видом транспорта по этой грязи не проберешься. Разве только гусеничным трактором…

В бричке нас четверо: кучер бай Владо, председатель кооператива Вырбан Христов, софийский профессор Димитр Волков да я.

Позади остался Главный Балканский хребет. На фоне серого небосклона он вырисовывается зубчатою крепостною стеной, выщербленной снарядами и временем. Чем ближе к Дунаю, тем ровнее рельеф, шире поля. Но горы не сразу уступают место долине. Они, словно волны утихшего каменного шторма, то успокоятся, то вновь вздымаются валами.

Средь холмистой Дунайской равнины раскинулись угодья села Лехчево, трудового кооперативно-земледельческого хозяйства имени Георгия Димитрова.

Бедна палитра балканской зимы. Преобладают два цвета: черный — зяби и бледно-зеленый — озимей. Но придет весна, и благодетельница-природа укроет долину таким пестрым и дорогим ковром, что ни словами рассказать, ни пером описать!

Бай Владо, отпустив вожжи, оборачивается к седокам и весело подмигивает:

— Хоть и тяжеловато лошадкам, но крестьянское сердце веселится, глядя на этакую распутицу. Деды-то наши не зря говорили: «Мокрая весна — хлеба тьма», «Зимой грязь — значит, станешь князь».

— Что ж, примета правильная, — молвил в тон председатель. — Влага — решающий фактор урожая!..

Обернувшись ко мне, он продолжает с добродушным юморком:

— Но если раньше единственным «поставщиком» влаги были небеса, то теперь мы в определенной степени освободились от этой монополии. Свою оросительную систему построили. Любое количество недостающих атмосферных осадков возместить полям — это в наших силах!

Вырбан Христов — здоровый, вылитый из мускулов мужчина, 38 лет от роду. Как у большинства силачей, очевидно, вне зависимости от их национальной принадлежности, лицо его выражает олимпийское спокойствие, а глаза лучатся дивным теплом. Встречаемся мы впервые, но я раньше много был наслышан о нем от профессора Волкова.

Не по вольному раздолью, а тернистою тропою, вившейся порой над пропастью, благородным путем юнака шел он в жизни. Сын малоземельного крестьянина, промышлявшего кузнечным ремеслом, еще на школьной скамье связал он свою судьбу с подпольем Рабочего союза молодежи. Союз этот был юношеским боевым резервом Коммунистической партии. В начале второй мировой войны Вырбан вместе со своими товарищами вступил в ряды народных мстителей. При проведении одной из операций их группа была разгромлена. Христов попал в руки полиции. Военно-полевой суд приговорил его к вечной каторге. Весной и в начале лета сорок четвертого года болгарские фашисты, видя приближение своего конца, расстреливали политических заключенных. Только стремительное наступление советских войск и всенародное восстание 9 сентября спасли Христова от неминуемой смерти.

Застенки и пытки не сломили душевных сил Вырбана. Он с головой окунулся в кипучую гущу новой жизни, работал среди молодежи, затем в околийском и окружном комитетах партии. Скоро сбывается его заветная мечта: он поступает на агрономический факультет Софийского университета. Христов показывает недюжинные способности в науках, и после защиты диплома его назначают заместителем ректора Высшей школы по подготовке руководящих сельскохозяйственных кадров. В стенах этой школы зародилась дружба Христова с профессором Димитром Волковым, началась их совместная творческая научная деятельность.

1950 год был переломным в истории болгарского села, его становлении на социалистические рельсы. Лехчевские крестьяне всем миром вошли в кооператив. За чертой коллективного хозяйства осталось лишь несколько дворов. Кооперативная сходка, обсуждая кандидатуры в председатели правления, высказалась за Вырбана Христова. Партийные органы уважили просьбу крестьян. Что же касается самого Христова, то он был горд доверием земляков.

…После часа езды по расхлябанным колеям мы взобрались на высокий холм, господствующий надо всею окрестностью и именующийся Карванцом. У южного пологого склона холма лежало Лехчево — тысяча новых одно- и двухэтажных кирпичных домов под черепичной кровлей, размещенных в четком геометрическом порядке. И словно бы подчиняясь установленному людьми закону строгих линий, река Огоста, выписывающая до околицы села причудливые кренделя, вступив в его пределы, потекла между стенами дремучих верб, по руслу, прямому, как коридор.

Северный склон холма отвесный. Там, внизу, катит свои воды Рибине, приток Огосты. На берегу речки, в нескольких шагах от крутого откоса, намертво скрепленного корнями кизилового кустарника, возвышается белое здание. Внутри его установлены два мощных насоса, приводимые в движение электромоторами. Они берут воду из Рибине и другой текущей под нею, в земле, реки и подают ее по трубам на 83-метровую высоту Карванца, где построен огромный бассейн. Холм превращен в напорную башню, откуда вода идет самотеком по разветвленной системе каналов и оросителей на поля, виноградники, огороды.

— Карванец знаменит тем, — сказал профессор Волков, — что это — единственное место в Болгарии, где вода механическим способом подается на такую высокую отметку!

— Однако, профессор, не забывайте и другого, — вставил Вырбан Христов. — На этой географической точке мы выиграли решающий бой в пользу кооператива!

— Что правда, то правда, — отозвался Волков. — Жаркие были деньки!

Тут, на Карванце, три человека — председатель, профессор и кучер — начали рассказ о борьбе за победу кооперативного строя в Лехчево. Продолжали его в тепло натопленной сторожке у рыбных прудов, на общественных дворах, в правлении, и всюду к рассказу подключались другие кооператоры, дополняя его деталями. Конец, венчавший этот увлекательный коллективный рассказ, мне довелось услышать из уст секретаря Михайловградского окружного комитета партии Спаса Илиева.

Семь лет назад, в такую же зимнюю мокрядь, на Карванце собралось почти все мужское население Лехчево. Христов и Волков с геологом и геодезистом уточняли трассу главного оросительного канала. А крестьяне пришли сюда потому, что дело было новое, большое, касающееся всех, и благо было время праздное, межпарье.

Председатель, развернув на камне кальку со схемой будущей гидросистемы, объяснял группе кооператоров расположение объектов в натуре.

— Тут, значит, где мы стоим, — Христов размахом руки обвел четырехугольник, — бассейн выроем на двенадцать тысяч кубов. Вода будет подаваться снизу, из Рибине!..

Хотя лехчевцы не впервой слышали об этом, кое-кто улыбнулся в ус: сомнительно, дескать… А один из просунувшихся вперед крестьян, юркий и вездесущий Сашо Буляшки, рассмеялся в лицо председателю:

— Мели, Емеля, твоя неделя!.. Где это видано, чтоб речка в гору пошла, да еще на такую вышину?! Младенец женского пола и тот тебе не поверит!

— Поживешь — увидишь, — примирительно возразил Христов.

— Ежели увижу, — утоплюсь в бассейне. Перед всем честным народом обещаю. — И Буляшки бросил шапку наземь для вескости слова. В грязь прямо. — Ну, а ежели не увижу, то, другарю председатель, не посетуй: придется тебе возвернуться на научную работу, географии подучиться, с течением вод познакомиться!..

Хохотали мужики. Злая была шутка. И не Сашо Буляшки, недавний батрак, был ее автором. А кто-то из обиженных народной властью подстрекнул его на это. Председателя, однако, не смутил грубый выпад. Знал он, что это не первое и не последнее обидное слово, которое еще придется услышать, что не розами устлана дорога к социализму, что только делами можно убедить людей в своей правоте и примером зажечь их сердца.

…Замысел Вырбана Христова, вставшего у кооперативного кормила, был широким и крылатым. Не в одной голове председателя созревал он, хотя на его плечи ложилась главная ответственность за исполнение. Состоял этот замысел в том, чтобы за пять лет перестроить всю издревле сложившуюся в здешнем крае экономику сельскохозяйственного производства, используя огромные возможности крупного коллективного хозяйства, двинуть кооператив вперед таким рывком, на который бы раньше потребовались долгие годы.

Думал Христов вместе с Димитром Волковым. За плечами профессора был большой багаж знаний и опыта. Старый коммунист Волков жил 18 лет в Советском Союзе. Он окончил Тимирязевскую академию, защитил ученую степень кандидата сельскохозяйственных наук, работал директором одного из подмосковных совхозов.

Председатель и профессор решили по примеру передовых советских колхозов составить пятилетний план развития кооператива. Тогда в Болгарии производственные земледельческие хозяйства еще не имели перспективных планов на длительные сроки. Кооперативная пятилетка должна была совпасть с государственной, начинающейся в 1953 году, с тем чтобы главная ее идея соответствовала общему направлению социалистического переустройства сельского хозяйства страны. В разработке плана принимали участие ученые столицы, околийский и окружной комитеты партии, а также несколько сот кооператоров, состоявших в различных подготовительные комиссиях.

Угловые камни плана закладывали Христов и Волков. Златията — западная часть Дунайской равнины, в которой расположены земли села, рассуждали они, всегда была крупным производителем и поставщиком зерна. Половину пашни занимала тут пшеница и одну треть — кукуруза. Крестьяне из-за отсутствия пастбищ держали продуктивного скота столько, чтобы удовлетворять лишь свои самые необходимые потребности в мясе, молоке и шерсти. В двух дворах из каждых трех корова не только кормила семью, но и ходила в упряжке. Словом, Лехчево являло собою типичную картину одностороннего, экстенсивного ведения сельского хозяйства. Между тем здешние почвы и климат благоприятствовали развитию таких прибыльных отраслей, как садоводство, виноградарство, овощеводство, созданию богатой кормовой базы для животноводства мясо-молочного направления.

Златията, согласно государственному плану, остается и теперь житницей. Лехчево должно сохранить прежние валовые сборы и товарную продукцию зерна, даже несколько увеличить их. Кооперативная пятилетка предусматривала рост урожайности пшеницы и кукурузы за счет внедрения механизации и передовых агротехнических приемов в полтора раза. Зерновая проблема разрешалась на сокращенных площадях. Высвобожденные земли можно было использовать под виноградную лозу, яблони, груши, сливы, абрикосы, под кормовой севооборот.

Центральным звеном в плане было создание оросительной системы. Без воды все перспективные расчеты оказались бы карточным домиком, построенным на песке. Златията относится к районам с нормальным увлажнением. Однако она часто подвергается губительным потокам суховеев. К тому ж дожди идут «не в пору». Бывают годы, когда в период вегетации растений по два-три месяца сряду не брызнет на землю ни одной капли. Летом и осенью 1958 года жестокая сушь длилась 175 дней.

Строительство требовало больших средств. Четыре насосных станции, десятки водораспределительных пультов, 50 километров каналов должно было обойтись не менее двух с половиной миллионов левов. Да это ведь была только часть необходимых затрат! Построить тридцать с лишком капитальных производственных помещений, установить сорок электромоторов, приобрести посадочный материал и разбить плантации многолетних культур — все упиралось в «денежную сторону».

Само собою разумеется, что ни правление кооператива, ни партийная организация не допускали мысли об увеличении капиталовложений в общественное хозяйство за счет крестьянского кармана. По пятилетнему плану, трудодень в Лехчево должен при любых условиях опережать другие села округа как в денежной стоимости, так и в натуральном выражении.

Для разрешения финансовой проблемы предусматривалось первое время сделать упор на развитие овощеводства, свиноводства и других отраслей хозяйства, которые быстро и с лихвой возмещали сравнительно небольшие затраты. Экономия была объявлена железным законом. «Стотинка лев бережет!», «Пятилетка каждый лев вернет сотней!»

…Прошел год, за ним другой. Эти годы были особенно напряженными. Но они всецело подтвердили реальность пятилетки. План становился жизнью. Кооператор мог глазами увидеть и руками пощупать то, что для него порою представлялось неосуществимым, казалось неосуществимым в силу вековой крестьянской привычки к неизменному облику своей земли.

Была перекроена карта лехчевских угодий. Землеустройство проводилось комиссией, составленной из ученых, специалистов и сельских опытников. Разнообразие почв, водного и воздушного режима в границах хозяйства — все необходимо было учесть при этом. Помимо введения правильной, научно обоснованной системы севооборотов, для каждого поля и возделываемой на нем культуры был разработан подробный комплекс агрономических мероприятий.

На южном склоне холма, сползающего к Огосте, протянулись километровые ряды виноградной лозы и зашумел молодой листвою кооперативный сад. За поймой, в урочище, скрытом от ранних студеных ветров, осенью лопались хлопковые коробочки. Словно снежной пеленою укрывало землю.

По обоим концам села, вдоль шоссейной дороги, выросли общественные дворы с образцово благоустроенными помещениями для скота, кормокухнями, автопоилками, доильными агрегатами, с хранилищами и другими производственными службами.

Наступил день, и в сухой, одетый камнем и цементированный котлован на Карванце из труб, поднимающихся от Рибине, хлынул фонтан воды.

Было это весной, перед тем, как начаться жарким дням. Торжество назначили на воскресенье. Народу сошлось — на Иордань прежде столько не приходило. По выбору старейшин затвор главного оросительного канала открыли два самых почетных участника празднества: приглашенный по этому поводу в гости профессор Волков и столетний лехчевский кооператор дядо Христо Цолов Паков, ополченец освободительной русско-турецкой войны 1877―1878 годов.

…Мужицкая память долга. Когда церемония окончилась, кто-то из активистов нарочито громко, чтоб всем было слышно, напомнил Сашо Буляшки клятву, данную «всему честному народу» на Карванце три года назад. Тот смутился, но из затруднительного положения вышел мудро:

— Нет резона топиться мне теперь. Разве не видишь — настоящая жизнь только начинается!..

Настоящая жизнь начиналась. Она побеждала в борьбе с природой, со стихией, с силами старого, исконной частнособственнической психологией крестьянина и скрытым, но ожесточенным сопротивлением кулака.

Это была битва за крестьянское сердце.

Враг действовал хитро, находя наиболее уязвимые и больные места, сам не появлялся на сцене, оставался в тени, за кулисами, подговаривая, толкая на преступления колеблющихся, неустойчивых.

Осень того года, когда Христов заступил на председательский пост, была трудной для животноводства. Правление за большие деньги с трудом приобрело недостающие на зиму корма. И вдруг в одну темную ветреную ночь запылал стог сена.

«Красного петуха» пустил не какой-нибудь кулацкий сынок, потерявший состояние, а крестьянин средненькой руки, с довольно чистой биографией: участник сентябрьского восстания 1923 года, ятак. Большую слабость имел этот человек: был болезненно привержен к частной собственности. А в собственности у него находилась всего одна лошадь, которую, кстати сказать, он купил после установления народной власти.

Никто его не принуждал вступать в кооператив, сам пошел, не хотел «остаться за сельским кругом». Но червь сомнения грыз душу. И враги откормили этого червя. Вылез он наружу. Не будем называть имени этого человека. Не скрывал он своего преступления, сам раскаялся и получил заслуженное наказание. Теперь он снова работает в кооперативе. Труженик примерный.

Открытых вражеских проявлений такого рода в кооперативе больше не случалось. Но «бывшие люди» не смирились со своей потерей. Их была горстка плевел в ворохе чистого, золотого зерна, грязная капля в озере. Они и не мыслили себе грудью переть против народа. Село смяло бы их. Не обрез под полою, а грязное слово, клевета, подлый слушок были оружием врага.

В канун отчетно-выборного собрания 1957 года кума Иванка доверительно нашептывала у водопроводной колонки куме Станке:

— Получили-то мы на трудодень хорошо, получше маданских и михайловских, хотя они и в зажиточных ходят. А могли бы и больше получить, ежели бы не наш председатель. Он, вишь, старается перед властями, выслуживается. Образование свое показывает. А нам его образование с чорбою[49] не хлебать. Нам надо бы председателя из необразованных. Он-то на трудодень побольше распределит!..

А вечером в корчме кум Пенчо передавал уже эти слова куму Генчо. Так и пошли суды-пересуды по селу, из двора во двор, из сеней в сени.

Коммунисты насторожились. Стали выяснять, откуда «змея выползла». Оказывается, из поганого клуба «Свободной Европы». Эта станция пристально следила в течение последних лет за делами в Лехчево. Кооператив круто шел в гору. Его руководство и партийная организация избрали правильный и краткий путь к экономическому расцвету. Миф о прошлом, «золотом времени» Дунайской равнины развеивался, как дым, в сознании самых закоренелых единоличников. Болгарские зернопромышленники, выброшенные народной властью за Дунай, теряли почву из-под ног, лишались последних приверженцев старого, «золотого времени» среди крестьянства. Лехчевский кооператив вышел на столбовую дорогу и являл собою образец социалистического хозяйствования для других. Вот что так приковывало внимание «Свободной Европы» к Лехчево. На заре кооперативной пятилетки она действовала топорным способом, объявляя профессора Волкова и председателя Христова агентами Москвы, грозя лехчевцам «коммуной» и «обобществлением жен и детей». Но со временем нужда заставила ее работать более тонко, хотя по-прежнему подло.

Бюро партийной организации собрало широкий актив. Коммунисты разъяснили народу, что подлая идейка обезглавить руководство кооператива, подсунутая врагом, преследует цель сорвать пятилетний план… Трюк «Свободной Европы» не удался. На общем собрании Христов был снова избран единогласно председателем правления.

Минуло еще два года. Кооператив и страна подвели итоги пятилетки. Все цифры и проекты, казавшиеся большими и нелегко достижимыми, воплотились в большие дела, в повседневную действительность.

Как-то еще на заре пятилетки, когда правление кооператива обсуждало вопрос о строительстве производственных помещений, Вырбан Христов высказал мнение:

— Наши амбары и хранилища должны иметь емкость на процентов 30―50 большую, чем вес и объем той продукции, которую предполагаем получить по плану. То же относится и к скотным дворам. Планы для того и существуют, чтобы их перевыполнять!

— Правильно! — поддержали члены правления. — Запас кармана не дерет!

Впрочем, не все верили в то, что предположение председателя сбудется: «План — потолок. Выдюжим, конечно, коль взялись. Но выше пупа не прыгнешь!»

Теперь было слышно по селу:

— Вырбан как в воду смотрел!..

Пшеницы и кукурузы кооператив собрал на полтора центнера с каждого гектару больше, чем предвиделось, подсолнечника — на 3, сахарной свеклы — на 80 центнеров… Пятилетний план был выполнен по всем статьям: по освоению орошаемых площадей, по заготовкам кормов, по росту поголовья скота, по надоям, настригам и по единице продукции на сто гектаров земельной площади, по валовым сборам, денежному доходу и трудодню.

Случилось такое, чему удивились не только крестьяне, но и специалисты, включая Вырбана Христова и Димитрия Волкова. Виноградники превзошли все ожидания. Молодая лоза уродила по 11 тонн гроздей с гектара!

В один из субботних октябрьских дней Димитрий Волков сказал своему коллеге, лучшему в Болгарии знатоку виноградарства, профессору Неделчеву:

— Просьба к вам, профессор. От имени лехчевских кооператоров. И сам, как член правления, ходатайствую!

— Слушаю вас, профессор!

— Не могли бы вы посмотреть нашу лозу?

— А что? Не получается?

— Не то чтобы не получалось, но…

— Я же вас предупреждал, коллега, что Дунайская равнина — это не Фракия. На многое не надейтесь. Однако виноградники мы туда продвинем. Со временем… Жаль, со временем вот у меня туговато, — скаламбурил профессор.

— А вы с самолетом!

— Идет! Пожертвую завтрашним выходным!

Полдня Неделчев смотрел виноградники. Вдоль и поперек исходит Карванец… В правлении кооператива застал он председателя и летчика.

— Вы что же, молодой человек, над почтенным стариком шутить вздумали, — с самым серьезным видом атаковал он летчика. — Наш маршрут, насколько мне известно, лежал в Северную Болгарию…

— Так точно!

— А вы привезли меня во Фракию!

— Помилуйте, дорогой профессор!

— Ожидали от вас, профессор, ласкового слова, — поклонился Христов, предлагая Неделчеву стул. — Но не такого головокружительного комплимента! Потому что удивить волшебника виноградарства Неделчева, говаривали мы в студенческую пору, не легче, чем сдать ему на шестерку!

— Шесть с плюсом, шесть с плюсом, товарищ председатель! И вдобавок моя сердечная благодарность за шутку, которую со мною сыграли, пригласив на консультацию!..

— Иначе вы, очевидно, не удостоили бы нас своим посещением!

— Может быть, может быть!.. Мы ведь, как врачи, делаем визиты в дома, где есть больные!..

— Выберете, пожалуйста, для нас как-нибудь денек весною. Будете позарез нужным врачом!

— Весною? Сколь же вы гостеприимны, что приглашаете «дорогого гостя» пожаловать через полгода! Нет уж, я приеду сюда через неделю. И не один. А с целой армией своих коллег. Завтра же договорюсь с министром, и мы проведем на Карванце совещание виноградарей Северной Болгарии. Да тут у вас и южанам есть чему поучиться. Не плантации, а прямо-таки академия!..

Спустя неделю в Лехчево состоялся трехдневный семинар, в котором приняли участие ученые столицы, местные кооператоры и 500 бригадиров виноградарских бригад из сел Дунайской равнины.

С той поры поджарая фигура профессора часто мелькает между шпалерами буйных виноградников на Карванце, его седая голова белеет за столом президиума общих кооперативных собраний.

Нет для человека ничего радостней сознания, что его труд приносит богатые плоды, что он признан и оценен!

В октябре прошлого года Лехчево посетили первый секретарь Центрального комитета партии товарищ Тодор Живков и другие руководители партии и правительства.

Кооператоры пожелали показать дорогим гостям гордость своих рук — виноградники.

— Карванец в первую очередь!

Выехали за околицу. Тут у придорожья работала группа женщин.

— Осваиваем последние декары нашей «целины», — объяснил Вырбан Христов. — На ленточках земли по обочинам высаживаем клубнику!..

Гости заинтересовались новым делом.

Председатель правления сообщил, что кооператоры решили использовать все неудоби и пустующие площади. Только вдоль оросительных каналов они посадили 6 тысяч деревьев, главным образом плодовых.

— Очень хорошо, очень хорошо делаете! — сказал товарищ Тодор Живков. — Задача состоит в том, чтобы использовать каждую пядь земли. Это один из наших резервов!..

Виноградники произвели на гостей большое впечатление. Гости задавали много вопросов, касающихся системы агротехники, применяемой на плантациях, отметили, что урожай, полученный от молодых посадок, замечательный. Потом они поднялись на водонапорную башню, с площадки которой Карванец представляется лежащим на ладони. Их взору открылась чудесная панорама: по прямым, словно натянутые струны, шпалерам вьется виноградная лоза; в четком шахматном порядке выстроились яблони, груши, абрикосы, сливы; ровными строками протянулись грядки ягодников. Было видно, что все эти линии проведены твердой рукой человека, знающего и любящего свое дело. Осень не успела еще смыть красок плодородия с полотна земли. И, может быть, ее багрянец придавал картине еще большую прелесть.

— А что здесь было раньше? — спросил товарищ Живков.

— Сухие, редкие кустарники, кочи да несколько лоскутиков бедняцких нив. Гиблое поле!

— Да вы же преобразили землю!.. — воскликнул товарищ Тодор Живков. — И это путь, по которому должны идти все!..

Гости осмотрели водонасосные станции на реке Рибине и в урочище Ливадето. Они отметили, что кооператив поступает правильно, расширяя мелиоративное строительство за счет использования речных и подпочвенных вод, ибо это эффективнее и дешевле других способов орошения, указали также на необходимость подготовки квалифицированных кадров для поливного земледелия.

Затем руководители партии и правительства вместе с лехчевскими активистами обсудили цифры и планы новой кооперативной пятилетки. Были замечания, коррективы, советы. Товарищ Тодор Живков обратил внимание на важность правильного размещения культур в полях севооборота, рационального использования земли и дальнейшего развития орошения.

— Из всего виденного и слышанного нами от кооператоров, — сказал товарищ Тодор Живков, — у нас создалось впечатление, что в вашем хозяйстве проводятся мероприятия больших масштабов. Лехчевский кооператив шел и идет по правильному пути. Ваш курс верный! И это особенно нужно подчеркнуть!..

Вырбан Христов слушал речь секретаря Центрального комитета партии Болгарии с неизменной печатью спокойствия. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Только в чистых, как родники, глазах можно было заметить, как светятся, разгораясь, теплые искорки. Сидящие в тесном кругу люди реагировали на слова одобрения, высказанные товарищем Тодором Живковым, всяк по-своему: кто довольной улыбкой, кто сдержанным восклицанием. Но в душе у всех пылал костер счастья, зажженного гордостью за долю своего труда, которая, как ручей, влилась в общенародную реку, и река эта чем дальше, тем полноводней…

— Вы разумно использовали свои трудовые резервы и собственные средства для развития многоотраслевого хозяйства, для создания постоянных насаждений: виноградников и садов, строительства оросительной системы, для расширения и укрепления общественной материально-производственной базы, — продолжал товарищ Тодор Живков. — Вопреки неверию и сопротивлению отдельных людей при осуществлении этих мероприятий победа одержана, и ныне кооператив и кооператоры пожинают богатые плоды своего упорного труда. В этом отношении, я думаю, у вас могут поучиться многие хозяйства. Ваш пример поучителен!

Затем, анализируя цифры плана и рассматривая еще не использованные резервы развития хозяйства, первый секретарь Центрального комитета сделал вывод, что Лехчевскому кооперативу вполне по силам одолеть пятилетку за три года. Его аргументированные доводы и расчеты убеждали крестьян в этом. И спустя несколько недель, выверив и уточнив каждую статью плана, они приняли обязательство достичь показателей, определенных на 1962 год, — в 1960 году, получить за три года валовой объем продукции, предусмотренный на пятилетку!

— Наш разговор, — сказал в конце беседы товарищ Тодор Живков, — я бы хотел закончить пожеланием, которое мы часто напоминаем и которое впредь будем напоминать, а именно: не успокаиваться на достигнутом, видеть перспективу и шагать быстрее и шире вперед!

Цифры пятилетки облекались в плоть. Существовавшие полгода назад в виде пунктирных линий на кальке, уже наполнились водою новые оросительные каналы. Они взобрались по крутым холмам напротив Карванца. Минувшим летом кооператив поливал шестую часть земельной площади, будущим — оросит одну треть.

Растут цифры, быстро растут, как те тополи по обочинам сельских шоссейных дорог! Видано ли было, чтобы в лехчевских отарах паслось больше четырех с половиною тысяч овец, только на откорме стояло пять тысяч свиней, на птицефермах водилось девять тысяч кур и 50 тысяч цыплят?! Слыхано ли было, чтобы сто капитальных просторных животноводческих помещений, которые грешно называть старыми словами «хлев», «конюшня», «кошара», «свинарник», едва умещали неисчислимые кооперативные стада?! Есть в годовом финансовом отчете одна всеобъемлющая цифра, заключающая в себе стоимость произведенной трудом кооператоров продукции, — общий денежный доход. Она восьмизначна: 18 336 000 левов!

Кооперативная казна села Лехчево не знает кредитов, а крестьянин позабыл, что такое нужда, недостаток или долг. Водятся теперь у людей даже свободные деньги… Собравшись обществом, они построили на свои средства Народное читалище, стадион, закладывают фундамент новой школы. Народное читалище — истинный дворец культуры: с салоном на 500 мест, киноустановкою, сценой, библиотекой, читальней и десятком комнат для занятия кружков художественной самодеятельности. Стадион такой, что не во всяком окружном центре имеется: футбольное поле, устланные гравием и песком беговые дорожки, трибуны на пятнадцать тысяч мест, волейбольная и баскетбольная площадки, плавательный бассейн, зимний спортивный зал… В миллион левов обошелся. Не дешево! Зато молодежь довольна. Сельские юноши и девушки сплошь физкультурники. Остальное население — от столетнего дедушки Христо до его правнуков — страстные любители спортивных зрелищ и, как водится, далеко не всегда объективные: за своих болеют!

…Под вечер, после двух дней, проведенных в Лехчево, я собирался прощаться с хозяевами, как вдруг к правлению кооператива подкатила легковая машина. Приехал секретарь окружного комитета партии Спас Илиев. На огонек в председательский кабинет завернуло десятка три душ. Секретарь в селе — человек свойский. Чуть ли не каждого по имени знает Вырбан Христов, как положено, кратко информировал партийное руководство о ходе текущих работ.

— Когда-то зима была для крестьянина мертвым сезоном, — в раздумье, ни к кому определенно не обращаясь, проговорил Илиев. — А нынче колесо крутится без остановки. Кооператор круглый год создает материальные ценности, умножает свое богатство. Вот что значит крупное коллективное многоотраслевое хозяйство!

Оглядев собравшихся, добавил с улыбкой:

— Даже ваш долголетний «шеф» — «Свободная Европа» — вынужден теперь признать успехи кооператива имени Георгия Димитрова. Правда, с одной оговоркой. Коммунисты, мол, для пропаганды создали в Лехчево показательное хозяйство. Что ж, кое-что и в оговорке есть справедливое. Коммунисты и беспартийные действительно создали в Лехчево кооператив во всех отношениях показательный. Вы, друзья, показали другим кооперативам Дунайской равнины, как наиболее целесообразно хозяйствовать в наших условиях… Окружной и Центральный комитеты партии пропагандировали ваш опыт, дали ему, так сказать, широкую огласку. Министерство земледелия выпустило о лехчевской пятилетке книгу профессора Волкова, вашего доброго и постоянного советчика. Села нашей окру́ги — Златията — положили в основу своих пятилеток опыт лехчевских крестьян… Впрочем, что вы дали другим кооперативам, то дали, и от вас этого не отнимешь. Но теперь многие хозяйства вон как двинули в гору, и кое-что вам у них придется позаимствовать… Вот, например, Слатина…

— Правильно говоришь, товарищ Илиев! — поддержал Вырбан Христов. — Соседи думают не меньше нас… Что же касается слатинского примера, мы уже позаботились: террасирование южных склонов под посадку виноградной лозы начинаем с весны… Есть, однако, и другие примеры, которые можно быстрее перенимать. И чем быстрее, тем лучше. Я имею в виду молдавский опыт в молочном животноводстве!..

— Правильно, — закивал головою Спас Илиев. — Это задача номер один! Плевенские товарищи оказались оперативнее всех. Они уже переняли опыт молдавских животноводов и за год опередили нас по надоям… Наверстывать упущенное надо!

— А что если написать письмо в Молдавию?! — раздался голос из угла. — Вызвать на соревнование один колхоз, приблизительно равный нашему кооперативу по земельной площади и преуспевающий в животноводстве. Поучимся и потягаемся!

— Почему бы нет! — согласился Вырбан Христов. — Как ты думаешь, Спасе?

— Я — за! Мы ведь, как говорит Никита Сергеевич Хрущев, единым фронтом идем к общей цели — коммунизму. Значит, нам, кооператорам, нужно выравнивать фронт. Социалистическое соревнование подтягивает, мобилизует, равняет на идущих впереди!

— Общим фронтом и Америку быстрее обгоним!

— Верно рассуждаешь, бай Владо!

— Вот оно как меняется время! — подхватил весело Спас Илиев. — Поди, пять лет назад таких рассуждений и в уме у наших людей не было!

— Народ почувствовал свою силу! — сказал, как что-то обычное, само собою разумеющееся, Вырбан Христов.

В этих словах: «Народ почувствовал свою силу!» — был заложен глубокий смысл, целый социалистический этап!

1959 г.