Дуэль с Лордом Вампиром

ГЛАВА 14

Молот — это медитация.

Удар. Пауза. Осмотр. Выпрямляющий удар. Нагрев. Повторить. Охладить.

Кузница работает в определенном ритме в течение всего года: планирование весной, запасы в конце лета, когда прибывают торговцы, упорная ковка осенью и зимой. Дрю всегда говорил, что ненавидит эти поздние месяцы. Именно в это время мы готовились к следующему году, пока стояла прохладная погода, и в кузнице было тем более приятно находиться.

Долгое время я думала, что это потому, что мой брат ленив. Как он мог не наслаждаться кузницей, когда за окном все завалено снегом? Но потом он стал охотником, а ленивый человек не поднимет серп.

И вот однажды на Йоль, когда я стояла в стороне от городской площади — танцевать, конечно, было запрещено, — а Дрю составлял мне компанию, хотя мог танцевать с любой подходящей дамой, я спросила его, почему он так ненавидит это место. Он ответил, что ненавидит кузницу в те холодные, долгие ночи не потому, что не хочет работать, а потому, что постоянные удары металла больно отдаются в голове — неумолимый шум, сохраняющийся даже после сна и приносящий боль по утрам.

Тогда я не понимала его обиды на этот шум.

И до сих пор не понимаю.

Для меня эти звуки — биение сердца, эхом отдающееся от моих предков. Мы все разделяли его, и еще многие разделят его в ближайшие годы. А может быть, и нет. Возможно, как говорят вампиры, эта долгая ночь наконец-то подойдет к концу. Деревня Охотников проснется от кошмара, в котором он существовала. Мы вновь выйдем в мир людей, с глазами, полными надежды. Мы увидим море, далекие города, а может быть, и травянистые равнины, такие огромные, что горизонт поглощает их целиком.

Вампиры подходят ко мне один за другим. Все, кроме Вентоса.

Лавензия приносит Вентосу меч — единственное, что он не смог унести раньше. Я с удивлением обнаруживаю, что не против ее общества. Она молчит, сидя у окна и глядя на холодные горы, платиновые в лунном свете. Молчаливые собеседники — это самое лучшее, потому что они не отвлекают меня от работы.

Следующей идет Винни с десятком маленьких кинжалов, которых не было в оружейной, когда Вентос собирал вещи, потому что она «не доверяет им надолго». У нее теперь есть смычок для скрипки, и она ловко проводит им по струнам. Мне кажется, что она играет в такт моим ударам, потому что каждый раз, когда я меняю ритм, игра Винни тоже меняется. То легко и быстро, то медленно и проникновенно. Этот дуэт заставляет меня бороться с улыбкой.

Они приходят и уходят, молчаливые стражи или, возможно, тюремщики. Я не обращаю на них внимания. У меня есть работа, которая заставляет мои руки быть занятыми, мышцы напряженными, а лоб — покрытым испариной. Я думаю, что здесь я наиболее близка к счастью.

Но всему приходит конец, как это всегда бывает.

Когда рассветает, я вытираю с рук копоть и металл. Я любуюсь своей работой. И тут я понимаю, как много сделала. Больше, чем можно было. Я и раньше ковала вот так, потерянная для мира. Но даже в самые продуктивные времена, даже в самые сильные, я не могла сделать столько за день и при этом чувствовать себя так хорошо.

Наверное, это из-за магии, пропитанной кровью. Вампирская сила и мощь, которая все еще бурлит во мне. Я коснулась впадины между ключицами. Моя работа кажется мне испорченной...

Он.

Я словно мыслью вызвала Рувана.

Туманный рассвет сияет в лучах, прорезанных железом окон, и бьется в лоскутное одеяло на полу. Я давно открыла ставни, чтобы работать при свете луны, а теперь солнце вошло без приглашения. Лорд вампиров стоит под аркой, ведущей в старую оружейную. Густая ночь, продолжающая дремать в замке, окутывает его, как одеяло.

Его волосы серебристые в слабом свете, такого же цвета, как металл, с которым я работаю уже много часов подряд. Даже я должна признать, что они дополняют золотой оттенок его глаз. Он человек чистой ночи и зимней прохлады, и все же... в этот момент он не кажется холодным.

Что-то в нем обжигает.

Как будто я уже стояла здесь раньше. Как будто он приходил ко мне в эту кузницу много раз. Этот момент, его присутствие, оно до боли знакомо и в то же время настолько отличается, что меня охватило напряженное осознание. Я знаю его в своей крови. Я чувствую его присутствие, грозящее захлестнуть меня, если я не буду осторожна.

— Ты закончила? — Его низкий гул прорезает кузницу, напоминая мне о том, как тихо здесь стало с тех пор, как я перестала работать и начала убираться.

— Да.

Он делает шаг вперед. Я отпрянула от оружия и ошеломленно смотрю, как он входит в серый свет утра. Он не вспыхивает. Его кожу нежно целует солнце. Единственная его реакция на солнечный свет — несколько раз моргнуть.

— Ты склонна пялиться на мужчин?

Мои щеки мгновенно вспыхивают, и я оглядываюсь на стол с оружием.

— Я не пялилась.

— Значит, восхищалась? — Он специально растягивает слова.

— Вряд ли. — Я фыркнула. — Я думала, вампиры горят при солнечном свете.

— Когда проклятие настигает нас, в жизни или смерти, мы горим. Но не раньше, — говорит он. — Вампиры не являются народом ночи по своей природе. Да, наша магия всегда была наиболее сильна в полнолуние. Но именно проклятие охотников привело к тому, что наш народ стал существовать только при свете луны.

— Понятно.

Он останавливается рядом со столом.

— Ты мне не веришь. — Мне не нравится, что это не вопрос. Кажется, он знает мои мысли.

— Я не знаю, во что я могу верить, а во что нет, когда дело касается тебя, — пробормотала я.

— Когда же ты поймешь, что я не могу тебе лгать, даже если бы хотел? И это может быть неожиданностью, но я не хочу. — Он смотрит на меня сквозь ресницы, лицо его по-прежнему опущено к оружию на столе. Его волосы висят между нами, как завеса. Как броня, защищающая нас обоих от чужих взглядов. Старые боги не допускают, что мы можем обнаружить, если заглянем слишком глубоко в эту связь, соединяющую нас.

— Могу я тебе чем-то помочь? — Я указала на оружие, отложив тему солнечного света. Так и подмывает «случайно» сорвать шторы.

— Думаю, очевидно, что я собираюсь осмотреть твою работу. — Руван проверяет кожаные гарды, которые я аккуратно установила на рукояти — дополнительный слой защиты между плотью вампира и серебром. — Я не позволю тебе пытаться найти лазейку в словах нашей клятве на крови. Какой-то способ, при котором не ты наносишь смертельный удар, а неисправное оружие.

— Я могу это сделать? — пробурчала я.

— Нет, так что не стоит так надеяться. — Он усмехается, хотя это звучит несколько грустно. — Вентос снова стал бы меня преследовать, если бы я не перепроверил все. Мне не нужно иметь дело с его придирками — вот моя настоящая мотивация.

Я поджала губы.

— Я не делала ничего, чтобы саботировать кого-то из вас. Ваше оружие в два раза лучше, чем когда вы его сюда принесли. — Я прохожу мимо него, собираясь уходить.

— Я вижу. Спасибо, Риана. — Так странно слышать искреннюю благодарность от вампира.

Я останавливаюсь, оглядываясь на него. Я никогда не проводила столько времени наедине ни с одним мужчиной, кроме Дрю, и время, проведенное с моим братом, сильно отличается от этого. Каждый раз, когда я оказывалась в такой близости с мужчиной, он либо слишком нервничал, чтобы говорить, стремясь поскорее уйти от меня, чтобы не попасть в беду, либо видел во мне завоевателя, того, к кому нужно стремиться. Запретный плод, который они жаждут сорвать. Рувану, похоже, от меня ничего не нужно. И я его нисколько не нервирую.

Может быть, это и есть то самое, что значит быть просто женщиной, с просто мужчиной. Хотя ни в ком из нас нет ничего «просто».

— Если нам предстоит столкнуться с опасностью, то мне также полезно убедиться, что вы все в лучшем виде, — говорю я наконец.

— Это очень верно. Я надеялся, что ты видишь это именно так.

— Я действительно не могла испортить оружие? — спрашиваю я, не встречаясь с ним взглядом. — Не то чтобы я это сделала или даже попыталась. — Чувство вины захлестнуло меня. Я так увлекся кузницей, что даже не подумал о том, чтобы попытаться найти способ убить вампиров на всю ночь.

— Ты могла бы попытаться. Но ты была бы вынуждена рассказать нам о том, что сделала, прежде чем это причинит нам вред. Это требование становилось бы все сильнее и сильнее, становясь невыносимым за мгновение до того, как нам будет причинен вред от твоего поступка.

— Замечательно, — сухо заметила я.

— Будь благодарна за условия нашей клятвы; это означает, что нам обоим гарантирована безопасность.

— Вампиры и безопасность — мне до сих пор трудно даже представить, что они могут быть вместе.

— Вампир, — снова пытается исправить он. Руван делает шаг ближе, но я не отхожу. Мы стоим лицом к лицу. Он обыскивает меня, не прикасаясь. Я почти чувствую, как по моим плечам и рукам пробегает слабая магическая ласка. — Ты действительно думаешь, что рядом со мной ты никогда не будешь в безопасности?

— Ты мой заклятый враг. — Мой голос без моего веления упал до шепота.

— Но что, если бы это было не так?

Вопрос требует ответа, которого у меня нет. Не потому, что я хочу уклониться от него... а потому, что я никогда не задумывалась о том, как бы все выглядело, если бы было по-другому, не ограничиваясь детскими размышлениями. Однако с тех пор, как я здесь, этот вопрос, кажется, постоянно возвращается.

Чего бы я хотела? Думаю, кузницу. Это у меня в крови. Это то, кто я есть. Но что я буду делать, если не серпы и доспехи? Где бы это было, если бы могло быть где угодно?

Что нужно Рувану, кроме его дворов фейри, песен и великих равнин? Хочу ли я знать? Опасно. Запретно. Возможно.

— Почему тебя так волнует, что я о тебе думаю? — Я не могу не спросить. Хотя какая-то часть меня хочет спросить, что он думает обо мне.

Я чувствую, как он слегка отстраняется. Я поставила его в тупик. Его рука дергается, как будто он собирается потянуться ко мне, но не делает этого.

— Я прожил свою жизнь в окружении существ, которые хотят меня убить. — Его голос мягок и находится на грани срыва. — Возможно, в тебе есть странное искупление — надежда, что если я могу превратить охотника в союзника, то снятие этого проклятия должно быть пустяковым делом по сравнению с этим.

— Я никогда не буду твоим союзником.

Он двигается молниеносно. Его пальцы обхватывают мой подбородок, большой палец почти касается моих губ. Я вздрагиваю. Никогда еще я не была так сосредоточена на таком нежном прикосновении. Такое легкое, что его почти нет.

— Потому что ты все еще боишься меня? Вот как? — Губы Рувана разошлись в улыбке, выставив напоказ клыки. Но его свирепость не имеет того укуса, который был раньше, благодаря его затравленным глазам. — Скоро ты встретишь тех, кого тебе следует бояться по-настоящему.

Он отпускает меня и уходит, не сказав больше ни слова. Сердце колотится, я опускаюсь на стол и крепко за него хватаюсь. Моя кожа пылает, и я борюсь за самообладание.

На каждом из моих бедер висит по серпу. К левому бедру пристегнут большой охотничий нож из стали, который используется скорее как инструмент, чем как оружие. К правому прикреплен такой же нож, но отлитый из серебра. В других местах тела спрятаны четыре небольших кинжала. Один на запястье, два на ребрах и один в сапоге. Это практичные места, к которым легко добраться в момент острой необходимости. Надеюсь, их хватит. Должно хватить.

Каждый из вампиров вооружен своим серебряным оружием. Такого зрелища я не могла себе представить, даже работая над их клинками весь день и ночь. Вентос пристегнул свой меч к спине. Я до сих пор не перестаю восхищаться его мастерством. Должно быть, он был выкован давным-давно, когда серебро было дешево и в изобилии.

Лавензия вооружена рапирой. Винни — коротким мечом и десятью метательными кинжалами, которые пристегнуты к поясу, перекинутому через грудь. Руван носит два серпа, как и я. Он вооружен оружием охотников. Интересно, сделал ли он это, чтобы попытаться спровоцировать меня?

Нет... не думаю, что он это сделал бы. Он не... ну, я не могу назвать его добрым. Разве? По крайней мере, он не был жесток по отношению ко мне, когда вполне мог бы быть. Он дал мне в свободное пользование кузницу. Он позволил мне отдыхать по ночам. Он был почти добр, не считая того, что забрал меня из моего дома...

Чем больше я думаю о нем, тем мутнее становятся мои мысли и чувства.

— Вы все знаете дорогу, верно? — спрашивает Каллос. Он и Квинн не вооружены и не имеют доспехов. Они стоят перед дверями, ведущими в главный зал. Они пришли не для того, чтобы увидеть все, что хранит этот старый замок.

— Так и есть. — Руван кивает. — Если мы не вернемся через два дня, ты знаешь, что делать.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет. — Квинн разминает руки. — Год — не такой уж большой срок для лорда вампиров.

Год?

— Ты всего год как лорд вампиров? — пробурчала я. Глаза Рувана, как и всех остальных, обратились ко мне. Я бы побагровела от смущения, если бы не мрачная аура, исходящая от всех них — особенно от Рувана.

— Да, всего год, — с ноткой законченности говорит Руван, еще раз проверяя свои рукоятки. Он снова обращается к Квинну. — Мы сделаем все, что в наших силах, друг.

— Ну что ж, поехали. — Вентос делает шаг вперед и поднимает толстый железный засов, которым были закрыты двери напротив входа в зал.

Мускулы спины Рувана напряглись, когда он немного приоткрыл дверь.

Винни проскальзывает внутрь.

— Чисто, — кричит она в ответ.

Лавензия бесшумно прокрадывается в дверь.

— У вас обоих? — спрашивает Вентос, передавая Каллосу и Квинну массивный железный прут.

— Мы сильнее, чем кажемся. — Каллос улыбается ему.

— Надеюсь, кто-то должен впустить нас обратно. — Вентос искренне смеется и протискивается в дверь.

— Риана, за мной, — приказывает Руван.

Сразу за ним я прохожу на неизведанную территорию. Дверь за мной закрывается, и я слышу звук взводимого затвора. По моему телу, под кожей, пробегает то же неловкое возбуждение, что и в ночь охоты, хотя я не пила никаких эликсиров. Это желание, которое не кажется мне полностью собственным и шепчет с той же силой, что и тогда, когда я стала поклявшейся на крови Рувана.

Дай мне силу. Дай мне кровь.

Я сжимаю оба серпа на бедрах, меняю хватку и снова сжимаю, пытаясь избавиться от этого желания. Я пытаюсь медленно вдыхать, подавляя нарастающее во мне беспокойство.

— Как тихо, — шепчет Лавензия. Ее обычная легкость исчезла. По ее позе я поняла, что она готова в любую секунду выхватить рапиру. У нее такой же острый взгляд, как у Дрю перед тем, как он бросится на меня во время нашего спарринга.

— Хорошо. — Руван тоже излучает дискомфорт. Возможно, это неприятное ощущение исходит от него и от той связи, которую нам навязали как поклявшимся на крови. — Еще рано. Мы должны использовать каждую минуту, пока они находятся под действием успокоительного, чтобы проникнуть как можно глубже.

— Каллос уверен в правильности этого пути, верно? Потому что мы точно не можем пойти тем же путем, что и в прошлый раз, после того как нам пришлось все взорвать, — говорит Вентос. Он явно с трудом сдерживает свой голос.

Взорвать? Это звучит не очень хорошо.

— Он уверен в себе. — Взгляд Рувана падает на меня. — И мы справимся; в конце концов, с нами охотник.

Отлично, они действительно хотят, чтобы я стала охотником. Просто чудесно.

— И на что же я буду охотиться? — спрашиваю я.

— На то, для чего ты создана.

— Но клятва на крови...

— Клятва на крови не позволяет тебе причинить вред мне или кому-либо, кто мне предан. Эти вампиры не верны мне. Они не верны никому. Они чудовища, которых ваша гильдия создала своим проклятием. — Глаза Рувана слегка сужаются.

Я игнорирую его обвиняющий взгляд.

— Как я узнаю разницу между теми, кто предан тебе, и этими «чудовищами»?

— Отличить их будет нетрудно, — отвечает Лавензия.

— У них такие же иссохшие и осунувшиеся лица, как у нас. — Руван смотрит на меня с укором, словно пытаясь подчеркнуть, что то, каким я его видела, было результатом проклятия, а не его собственной чудовищности.

Похоже на вампира, которого я знаю.

— Тогда все просто.

Мы продолжаем путь через замок. Винни бежит за нашей группой, держась впереди. В ее волосах, откинутых назад, видны золотистые полосы.

Когда она скрывается в темноте впереди, я замечаю, что в первой комнате все темно. Здесь нет источников света. Нет свечей. Ни окон.

Я останавливаюсь, поворачиваюсь. Моргаю.

— Что за...

— Что это? — спрашивает Руван. Они все останавливаются, делая шаг ближе.

— Я вижу. — Мелкие детали уменьшились. Но я вижу каменные стены и осыпающиеся гобелены. Я вижу конденсат, который стекает с провисших балок крыши и капает на пол, как кровь. — Как?

— Это магия поклявшейся на крови, — отвечает Руван, как будто это должно быть очевидно и понятно, хотя для меня это совсем не так. — В тебе есть силы вампира.

— Но я не...

— Вампир, да, мы все знаем. — Он устало вздыхает. — Но наши сущности были связаны, между нами открылся путь. Некоторые мои способности и знания передались тебе, а твои, в свою очередь, мне.

Интересно, что это за «способности и знания», которые я ему передала? Может ли он ковать? Может ли он на самом деле украсть мое лицо? Или он знает что-то более сокровенное? Сейчас не время и не место спрашивать, и я счастлива, что пока избегаю ответа.

— Полезно, — это все, что я говорю, и мы продолжаем идти вперед.

Я снова делаю короткую паузу, когда впервые вижу черную кровь.

Она появляется в виде капель, затем размазанных отпечатков рук на стенах. Затем коридор распахивается. Я вижу танцующие призраки сражающихся, засохшая кровь рисует в этом заросшем паутиной банкетном зале контуры давно закончившейся битвы. Перевернутые столы и разбитые стулья усыпают пол конфетти из обломков.

— Хорошо, все еще чисто, — говорит Винни едва слышно.

— Что ты видишь, Риана? — удивленно спрашивает Руван.

— Здесь произошел бой.

— Очевидно. Я хочу, чтобы ты мне все объяснил.

— Прости? — Я встречаю его взгляд.

— Сколько было врагов?

— Это имеет значение?

Взгляд Рувана становится более пристальным, испытующим. Он разжигает во мне панику. Он подозрителен. Я знала это. Я вдруг стала перечислять все, что говорила и делала. О чем я думала, когда ковала оружие? Охотники не куют. Но, может быть, он этого не знает? Может быть, это всего лишь проверка моих способностей, а не подозрения?

— Я хочу знать, что ты видишь, — настаивает он.

— У нас действительно есть на это время? — Вентос ворчит.

— Это не должно занять у нее много времени. Продолжай, — призывает Руван.

Я отхожу в сторону. Я чувствую, как их глаза следят за мной по комнате. Дрю рассказал мне, как читать знаки битвы... но только в академической манере. Он рассказывал мне о слежении по каплям крови и о том, как следы могут определять ход боя. У нас никогда не было причин практиковаться в этом. Мы никогда не ожидали, что я пойду на охоту. Сделав полный оборот по залу, я остановилась перед Руваном.

— У тебя было много врагов.

—Сколько?

— Я.… я думаю, около тридцати. — Честно говоря, я не уверена. Это не моя сильная сторона.

Руван тонко улыбается.

— Ближе к двадцати.

— Нам действительно нужно идти дальше, — настаивает Винни.

Но Руван неумолим.

— Что еще ты видишь?

— Вентос сражался здесь. — Я указываю на пятно на полу в центре широкой дуги крови. — С таким большим и тяжелым клинком он мог нанести не так много ударов... и рисунок крови подтверждает это.

— Продолжай.

— Лавензия была здесь. — Я указал на другое место. Может, я и не охотник, но я знаю оружие и то, как его используют бойцы. Вся моя жизнь была посвящена этому. Может быть, этого будет достаточно, чтобы с блефом пройти все испытания, которым меня пытается подвергнуть Руван. — Ее рапира требует изящества; рапира полагается на скорость и точность. Однако с таким оружием очень важно контролировать дистанцию. Твоя работа ногами оставляет линии на земле, когда ты проходишь мимо врагов, которых убиваешь.

— А я?

— Ты... — Я на мгновение теряю дар речи, когда мой взгляд возвращается к лорду вампиров. Он единственный, чьи движения я отчетливо вижу в комнате. — Ты сражаешься, как охотник. — Я почти чувствую, куда он наносит удары. Как он двигался. Он двигается в бою как я— как Дрю.

Неудивительно, что в тех руинах на Фэйдских Болотах мы так хорошо уживались. Он знает все мои атаки до того, как я их сделаю. Все мои движения, прежде чем я успею их обдумать. Так же, как я знаю его. Но почему? Неужели он заставил охотников тренировать его? Или у него есть какие-то записи о том, как сражаются охотники? Я подозреваю последнее, учитывая его предыдущие заявления о записях об охотниках.

Он продолжает изучать меня, выражение его лица не поддается прочтению.

— Мы можем идти дальше? — спрашивает Винни. — Нам предстоит проделать большую работу.

— Действительно. — Руван наконец смирился и шагнул вперед. Я опускаюсь по правую руку от него.

Мы продолжаем спускаться в глубины замка. Комнаты начинают сливаться воедино, превращаясь в коллаж из тьмы и засохшей крови. Каждое забытое поле боя — как портрет давно прошедшей битвы. На каждом из них — следы людей, сражающихся с бесформенными врагами-тенью. Но кто эти люди, начинает меняться. Я уже не уверена, что это Руван и его ковенант.

На протяжении многих лет с этими таинственными врагами сражались и другие люди. Я оглядываюсь на остальных, пытаясь найти способ подтвердить свои подозрения, но меня заглушают их напряженные и отстраненные взгляды. Это мужчины и женщины, которых преследуют битвы и кровь. У них такие же глаза, как у охотников, возвращающихся с болот после полнолуния.

Из бесконечной череды брызг крови и перевернутых столов я начинаю улавливать дополнительную информацию. Чудовищные вампиры, на которых мы охотимся, не больше и не меньше по комплекции, чем наша группа. Но они кажутся быстрыми и сильными, судя по глубоким бороздам, похожим на когти. Так много крови, так много битв... и ни одного тела.

Это самое обескураживающее во всем этом.

— Почему нет тел? — шепчу я.

Проходит много времени, прежде чем Руван отвечает:

— Они едят плоть мертвых.

Больше я ничего не спрашиваю.

Винни продолжает метаться вперед и назад. Она делает движения руками и кивает в сторону Рувана. Похоже, только они понимают этот код. И хотя я не знаю их тайного языка, я знаю, что это нехорошо, когда она возвращается, ее обычно загорелая кожа почти полностью побелела.

Все прижимаются друг к другу, чтобы услышать ее шепот.

— Впереди, их не меньше пятнадцати. Там...

Руван зажимает ей рот рукой. Я дергаю подбородком в ту сторону, откуда она пришла, глаза сужаются. Волосы на руках встают дыбом. Воздух наэлектризован.

Лорд вампиров, должно быть, тоже слышит медленное скрежетание ногтей по камню. Есть и более низкий звук. Более тяжелый. Дыхание, понимаю я. Это рваные вздохи, вырывающиеся через сжатые челюсти. Вампиры вокруг меня меняют свои позиции. Мое сердце начинает колотиться, разгоняя по венам предчувствие предстоящей битвы.

Из темноты появляется монстр, которого я ждала.