Дуэль с Лордом Вампиром

ГЛАВА 18

Он наклонился вперед, приоткрывая губы, обнажив клыки, серебрившиеся в лунном свете.

Я не хочу смотреть, но не могу отвести взгляд. Его глаза не отрываются от моих до самой последней секунды, пока его лицо не исчезает из моего поля зрения. Его горячее дыхание обжигает мою кожу, когда его губы скользят по моей плоти. Я прикусываю нижнюю губу и задерживаю дыхание.

Вот и гладкость его клыков. Он пристраивается. Он слегка надавливает на линию боли, но почему-то не переходит ее. А потом...

Потом...

Я медленно выдыхаю, по телу пробегает румянец, когда все напряжение разом уходит. Мои веки тяжелеют, мир расплывается. Невидимые булавки укалывают меня; я дрожу до тех пор, пока мои волосы не встают дыбом. Я осознаю каждый сантиметр себя и его — потребность, растущая в нижней части живота до неудержимости. Мои руки сами собой двигаются, тянутся к нему. Они скользят по его предплечьям, обхватывая локти. Он напрягается, но лишь на мгновение. Руван расслабляется и позволяет мне притянуть его ближе.

Его руки переместились. Одна скользит вниз, касаясь моей груди, когда он обхватывает мою талию. Другая его рука остается на моем затылке, направляя меня с едва заметным давлением, удерживая меня именно там, где он хочет.

Почему это так... хорошо?

Мы на грани того, чтобы стать одним целым. Мне больно. Я притягиваю его еще ближе. Его рука напрягается. Я исследую каждую частичку его напряженных мышц, когда его горячие губы приникают ко мне. Мои собственные губы внезапно становятся холодными. Задыхаюсь в лунном свете. Хочу его. Хочу большего, даже если не знаю до конца, что такое «большее».

Его присутствие, его тело стало вторым осознанием, как фантомная конечность или мой молот в кузнице. Как нечто, что должно быть моим собственным, но не является им. А может быть, и было когда-то давно.

В глубине его горла раздается низкий стон, от которого мышцы моей шеи вздрагивают. Сердце напрягается. Мои глаза закрываются. Он держит меня так крепко, что, клянусь, на коже остаются синяки, но мне все равно.

Я хочу придвинуться ближе, еще ближе. Я хочу сесть к нему на колени. Облокотиться на него. Запутаться пальцами в его волосах, освещенных луной, пока он пьет мою кровь и наслаждается моей плотью.

Магия в нем растет. Моя сила вливается в него. Жизнь и магия вытекают из меня и заполняют его форму. Его хватка перестает дрожать, и он пьет медленно и уверенно, первоначальный пыл пропадает.

Мы — две свечи, но одно пламя. Мы не можем и не хотим позволить другому погаснуть. Пока один из нас еще горит.

Мое сознание кружится, и я поддаюсь восхитительным ощущениям. Моя хватка ослабевает. Тепло... Мне так тепло и безопасно в его объятиях.

И все же он начинает отпускать меня. Он собирается отстраниться. Я не готова к тому, что все закончится. Я хочу еще. Я хочу, чтобы он продолжал прикасаться ко мне, целовать меня, с клыками и без них. Я хочу почувствовать все то, что мне никогда не разрешали или не считали нужным. Я хочу получить все то, в чем мне было отказано, потому что если я не возьму это сейчас, то получу ли я это когда-нибудь?

С моих губ срывается хныканье.

— Это слишком, — бормочет он, голос густой и тяжелый. От этого у меня перехватывает дыхание. — Я не могу больше брать от тебя.

— А тебе хватит? — шепчу я, открывая глаза. Я надеюсь, что он скажет «нет».

Он снова стал самим собой, бесплотным существом, каким его делает моя кровь. Звездный свет благоволит ему, очерчивая его сияющей белизной. Его губы ярко-малиновые. Он облизывает их, закрыв глаза, как будто смакует каждый мой вкус на своем языке.

Мне почти хочется слизать себя с него.

— Ты дала мне более чем достаточно.

— У меня хороший вкус? — не могу не спросить я.

— Флориан, ты на вкус... — Он замолчал. Его глаза сияют ярче, чем солнце на рассвете. Он смотрит на меня так, словно все слова, которые он собирался сказать, написаны на моем лице. — У тебя вкус силы и надежды.

Надежда. То, что я так редко позволяла себе даже приблизиться к ней. Может быть, именно любопытство по поводу того, меняюсь ли я, или как я меняюсь, побудило меня спросить:

— Можешь ли ты увидеть мое будущее?

Он напрягается. Он не хочет мне говорить. Я почти улавливаю, что он не говорит, и вижу свое отражение в его глазах.

— Руван?

— Даже если бы я обладал соответствующими навыками, я бы никогда не стал смотреть без твоего разрешения.

— А я-то надеялась, что ты сможешь рассказать мне, что уготовила мне судьба. — Я наклоняю голову, но мир качается. У меня кружится голова. И дело не только в жаре его прикосновений. Я задаюсь вопросом, сколько крови я потеряла, когда меня начинает осенять ясность.

Руван снова крепко обнимает меня, прижимая к себе. Мой висок прижимается к его плечу. Каким-то образом я оказываюсь у него на коленях. Я действительно оказалась там, как и хотела. Его сердце стучит у меня в ухе, ритм такой же ровный, как у моего молота в кузнице. Каким-то образом его объятия — это все, чего я ожидала, и даже больше. Мне почти хочется плакать от того, как хорошо, когда тебя обнимают. Я так долго была сильной, опорой общества, несла на себе груз серебра и ожиданий... Не помню, когда меня в последний раз так утешали.

— Хватит вопросов. Тебе нужно отдохнуть. — Он подносит большой палец ко рту, слегка прикусывает его и размазывает каплю черной крови по моей нижней губе, изучая меня. Подушечка его пальца задерживается на моей губе, его ноготь царапает мою кожу, прежде чем он отстраняется.

— Но ты...

— Мы можем разделить силу, которая течет между нами. Я забрал слишком много, позволь мне отдать немного.

Я облизываю губы и чувствую, как он приливает к моим венам. Вне битвы магия не так требовательна. Она не требует крови и сражений.

Покрутив его на языке, я пытаюсь вспомнить, каков он на вкус, помимо тяжелой, металлической ноты крови. В нем есть сладость, как в перезрелой сливе. Темнота сродни глубине крепленого вина. Я ощущаю вкус минералов, как в скалах, на которых стоит замок.

Доброта. Странная мысль, но когда мои глаза закрываются, я останавливаюсь именно на ней.

— Ты на вкус как доброта, — пробормотала я.

Он усмехается и заправляет мне за ухо выбившиеся из прически волосы.

— А я-то думал, что жизнь сделала меня слишком горьким для этого.

— Ты вовсе не горький. — Я зеваю. — Ты... невероятно милый.

Пальцы Рувана приостанавливаются на этом, кончики пальцев касаются мочки моего уха, когда он убирает волосы с моего лица.

— Я не такой.

— Ты такая... хотя я ничего не видела о твоем будущем.

Он тихонько хмыкает.

— Хорошо. А теперь отдыхай, Флориан. Завтра мы должны добраться до анкера.

Я послушно опускаюсь в объятия лорда вампиров.

Я снова в залах замка. Но это уже не та полуразрушенная шелуха, которую я видел своими глазами. Эти коридоры освещены позолоченными канделябрами и прерывистым светом полированных люстр. Гобелены новые, цвета яркие. Ковры на полу мягко ложатся под ноги.

Только это не мои ноги.

Я прохожу мимо зеркал — незакрытых — и обнаруживаю, что стала выше и стройнее. Мои короткие черные волосы сменились длинными темно-каштановыми локонами, а черные глаза — глубоким янтарем. Я двигаюсь по коридорам не с опаской, а с уверенностью. Это еще не опасное место. Это дом.

Дорога приводит меня к металлической двери — редкой, сделанной на заказ, свидетельствующей о мастерстве кузнеца. На разработку металла ушли годы; это всего лишь испытание, эксперимент, но все это будет стоить того, когда кинжалы будут сделаны. В центре двери — клеймо, похожее на каплю с бриллиантом в центре, под ним - — кинжальные прорези в форме буквы V.

Я слегка провожу кончиками пальцев по знакомому символу и берусь за рукоятку. Серебряная игла прокалывает мне кожу на стороне ручки, обращенной к двери. Дополнительная мера предосторожности. Я не могу допустить, чтобы кто-то еще знал, чем я здесь занимаюсь. Я не могу допустить, чтобы мои исследования стали известны слишком рано или, что еще хуже, попали в чужие руки. Есть такие, кто захочет использовать мою работу в качестве оружия. Я почти не гримасничаю, когда моя кровь заполняет пазы в двери и позволяет мне войти.

Внутри мастерской я уверенно принялась за дело. Теперь у кузнеца есть нужный сплав. Мы сможем испытать его на новых кинжалах во время следующего полнолуния. Нам нужна кровь разумных существ — тех, кто обладает опытом, чтобы придать ей силу. Они охотно придут и отдадут свою кровь во время фестиваля.

С помощью правильных договоров... мы укрепим вампира настолько, что он больше не будет жить в уединении. Мы...

Кто-то стоит у двери. Я поворачиваюсь, сияя. Есть только один человек, который мог бы навестить меня здесь.

Это человек, которого я видела в руинах.

— Солос, — говорю я не своим голосом. — Подойди и посмотри на этот кинжал; осталось недолго. Мы можем покончить с этими ужасами раз и навсегда.

Я просыпаюсь от солнечного света, согретая его лучами, и от тупой боли, которая медленно отступает от висков. Я раскинулась на полу и томно, почти лениво потянулся. Я чувствую себя одной из тех котов, которые спали на вершине огромной стены, окружавшей Деревню Охотников и крепость, и дремали в лучах солнца, не обращая внимания ни на что на свете.

Предыдущий день возвращается ко мне в спешке. Я резко вдыхаю. Рука двигается к шее. Кожа чувствительна, и от легкого прикосновения к ней по позвоночнику пробегают мурашки. Я выдыхаю с дрожью и облизываю губы, как будто кровь с его большого пальца все еще там. Ко мне возвращается его вкус.

Руван все еще крепко спит. Он свернулся калачиком у стены, сбоку от окна.

Медленно перевернувшись на бок, я подтягиваю под себя колени и подползаю к нему. Его волосы упали на лицо. Дыхание медленное и ровное, он выглядит почти умиротворенным. Один его вид навевает воспоминания о прошлой ночи. Его сильные руки, обхватившие меня, крепко сжимают. Ощущение его растущей, неутолимой потребности во мне. Потребность, которую я хотела удовлетворить.

Я задумчиво потираю шею. Это магия поклявшегося на крови или что-то большее? Я хочу сказать, что это просто вампирская магия, играющая с моим разумом, что я никогда не желала бы таких вещей.

Но я знаю, что лучше. Я еще никогда не была нужна. Не в таком смысле. Хотя я задумывалась, как это может быть.

В Деревне Охотников мало женихов. Некоторые девушки сами охотятся за собой, как могут, при тех возможностях, которые им предоставлены. Я с тоской смотрела на них, когда они одевались для балов и весенних танцев. Да, я завидовала им. Их свободе. Их способности смотреть сквозь призму той жизни, которая нам дана, и видеть в ней что-то, что может стать... надеждой.

Большинство воспринимало Деревню Охотников как убежище от внешнего мира. Даже если мы сталкивались с вампирами каждое полнолуние, это был всего один день в месяц. Все остальные дни были безопасными, сытыми, когда не было неожиданной засухи или ливня, и общиной, где у каждого была своя роль, и каждая роль поддерживала другую.

Для меня Деревня Охотников была всем, что я хотела получить в жизни. Я знала, какое будущее меня ждет в качестве кузнечной девы, каким оно будет всегда. У меня не было выбора, когда речь шла о женихах или собственной семье. У меня были обязательства.

Поэтому никто из мужчин не смел смотреть на меня так, как Руван прошлой ночью. По крайней мере, ни один из тех, кто позволял мне видеть. И, смею заметить, мне это нравилось.

Я тряхнула головой и попыталась прогнать эту мысль. Нет. Мне это не понравилось. Вернее, нравилось... но не от этого вампира, не совсем. Мне определенно не нравился ни шелк его волос, ни изгиб его рта. И уж точно мне совсем не нравились его клыки. Совсем нет... Я прикусила нижнюю губу и зажала ее между зубами. Я все еще чувствую его вкус. Я все еще хочу его больше.

— Если ты будешь смотреть на меня еще дольше, я потребую портрет, — говорит он, не открывая глаз.

Я чуть не падаю назад от удивления.

— И давно ты не спишь?

— Достаточно долго, чтобы понять, что я уже некоторое время являюсь твоим единственным объектом внимания. — Глаза Рувана распахиваются. От одного его взгляда у меня перехватывает дыхание. — Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке.

— Хорошо.

— А ты? — спрашиваю я. Он по-прежнему выглядит сияющим. Щеки сильные, губы полные, хотя они больше не окрашены в пунцовый цвет. Я представляю, как он снова медленно облизывает губы, смакуя каждый вкус. Я быстро пытаюсь прогнать эту мысль. Я должна собраться с мыслями.

— Я в порядке. — Он встает, и я тоже. — Мы должны двигаться, пока на нашей стороне свет и в старом замке тихо.

— Конечно. — Я поправляю доспехи и проверяю, какое оружие у меня осталось. Один серп, несколько кинжалов. Остальное было потеряно во время охоты и падения. Помогая ему вернуться в латы, я спрашиваю: — Ты знаешь, где мы находимся?

— К счастью, да. Прошлой ночью я сориентировался. Мы находимся в одной из старых покоев короля. Предполагаю, что карты Каллоса и моя память верны. — Его оговорка звучит не так уверенно, как мне хотелось бы.

— Есть ли еще какие-нибудь виды монстров, о которых мне следует знать?

Он уже собирался убрать баррикады с двери, как вдруг сделал паузу. Мне совсем не нравится эта нерешительность.

— Только один.

— О, отлично, что-то похуже, чем Погибшие или Падшие? — Я думаю, что горький смех — единственный способ примириться с происходящим.

— Это не то, о чем тебе стоит беспокоиться. — Он продолжает отодвигать вещи от двери. Я подхожу, чтобы помочь ему, и использую возможность бросить на него разочарованный взгляд.

— Я не хочу больше находиться в темноте.

— К сожалению, в этих коридорах очень темно.

— Я не это имела в виду, и ты это знаешь. — Я положила руки на бедра. — Если мы работаем вместе, то давайте работать вместе. По-настоящему и искренне.

— Ты просто болтун. — Слова не такие язвительные, как могли бы быть.

— Я серьезно. Давайте начнем все с самого начала.

— Хорошо, Флориан. — То, что он произносит мое имя, все еще заставляет меня задуматься. Странно видеть, как его рот произносит эти звуки. — Существует только один другой тип проклятых вампиров. О проклятии и о том, как оно действует, известно немного. Люди не дали нам толкового учебника по этому вопросу.

— Если такой и существует, я о нем не знаю. Это правда. — Я отодвигаю каменный комод, который мы поставили перед дверью.

— Прискорбно. — Он ловит мой подбородок, приближая мое лицо к своему. Я втягиваю воздух, задерживая его. Его напряженный взгляд возвращается, эти яркие глаза захватывают меня. — Тебе повезло, что ты такая вкусная, иначе я был бы гораздо более разочарован тобой.

Я пытаюсь заговорить, но у меня получается только открыть рот.

Удовлетворенный. Самодовольный. Он отпускает меня. Он точно знает, что делает со мной, и как бы я ни была расстроена, мне это тоже... нравится. Я так хочу, чтобы он продолжал ласкать меня, что могу взять дело в свои руки, если не буду осторожна. Теперь, когда я дала себе разрешение побаловать себя, у меня нет хорошего ответа на вопрос, почему я не делаю этого постоянно.

— Что бы ни было причиной, проклятие не действует на всех вампиров одинаково, — продолжает он, как будто только что не превратил мои колени в желе. — Некоторые становятся только Погибшим. Другие вампиры — Падший. Последний вид — Потерянный. Я сам никогда не видел ни одного, но в записях лордов вампиров, которые были до меня, есть предположение, что Потерянные — это останки могущественных лордов, давно погибших. Поэтому я предполагаю, что воздействие проклятия как-то связано с врожденной силой вампира, которой он обладал до наложения проклятия, а не со сроком, в течение которого он был проклят.

— Необычно. — Я вздохнула. — Значит, есть более сильный, более могущественный враг, которого следует остерегаться.

— Как я уже сказал, они редки. Первые лорды, возможно, очистили их от всех. Записи об их появлении отсутствуют уже много веков.

— Чем же они отличаются от остальных?

— Как я уже сказал, у меня есть только частичные записи, но другие лорды, которые сталкивались с ними и выжили, отмечают, что это большие крылатые чудовища. Они полностью невосприимчивы к серебру, поэтому их приходится рубить. И, пожалуй, самое опасное — они способны гипнотизировать с помощью звука.

Я жду, что он скажет, что это просто шутка, что все это неправда, но выражение его лица смертельно серьезно.

— Что ж, будем надеяться, что мы никогда не столкнемся с ними и не узнаем, правдивы ли эти легенды.

— Согласен.

В старом замке тихо, так же тихо, как и тогда, когда мы только отправились в путь. Темнота по-прежнему непроглядная, густая. Я чувствую других сущностей, с которыми мы делим эти залы. Мы не в безопасности. Но монстры вокруг нас дремлют. Нет ощущения движения. В неподвижном воздухе нет никаких течений.

Только через полдня я понимаю, что путь, по которому мы идем, мне знаком. Это призрачные очертания гобеленов. Забытые столы, рухнувшие под собственной тяжестью, под люстрами, которые я видела сверкающими во сне всего несколько часов назад.

Я медленно останавливаюсь в большом банкетном зале.

Руван тоже останавливается, заметив, что я больше не иду за ним. Он возвращается ко мне, вторгаясь в мое личное пространство, чтобы прошептать:

— Что это? Что ты слышишь или видишь?

— Я знаю это место.

— Ты хочешь сказать, что оно похоже на то, что ты уже видела?

Я тихонько смеюсь.

— Нет, я не видела ничего похожего на этот замок в своей жизни. В Деревне Охотников нет ничего столь грандиозного, даже крепости.

— Тогда...

— Мне кажется, я видела его... во сне. — Я смотрю на него и поспешно добавляю: — Я понимаю, что это невозможно произнести вслух. Но я обещаю тебе, что я не...

— Ты не можешь лгать. — Он хмурится.

— Как ты думаешь, что это значит? — я шепчу.

Руван оглядывает комнату. Хотела бы я знать, о чем он думает. При всех намеках и проблесках, которые дает мне наша общая магия, я не имею ни малейшего представления о том, что происходит в его голове.

— Посмотрим, — загадочно отвечает он.

Я беру его за руку.

— Расскажи мне.

— Пока нет.

— Ты считаешь, что я не имею права знать?

— Я не думаю, что хочу делиться чем-то, пока не буду уверен в этом, так или иначе. — Он отстраняется от меня, и знание уходит вместе с ним. — Теперь нам нужно продолжать.

— Нет. — Я не двигаюсь.

Руван замедляет шаг и оглядывается через плечо.

— Нет?

— Я сказала «нет», — повторяю я. — Я не буду идти дальше, пока ты мне не скажешь.

— Сейчас не время и не место.

— Тогда говори быстрее.

— Ты неумолима. — Он потирает виски, хотя я не чувствую никакого искреннего волнения по поводу нашей клятвы. Если и есть что-то, то я думаю, что он использует это движение, чтобы скрыть ухмылку.

— Мне говорили, что я бью молотком по чему-то, пока он не подчинится моей воле, — говорю я.

— В это я верю. — Руван вздыхает. — Интересно, действительно ли наша поклявшаяся на крови наделила тебя силой вампира?

Мои руки расслабляются, и я отпускаю все, что, как мне казалось, он собирался сказать. Этого я точно не ожидала.

— Но я не вампир...

— Нет, и обряды, чтобы сделать это, сложны и требуют огромной силы и жертв как со стороны вампира, так и со стороны человека — настолько, что есть только несколько записей об этом от Короля Солоса, и этот процесс был немедленно объявлен вне закона.

Солос. Я слышала это имя в своем сне. По крайней мере, мне так кажется.

— Но ты исследовал это?

— Есть только несколько ограниченных книг по этому искусству, но я всегда был заинтригован запретными вещами. — Он лукаво улыбается. — В любом случае, ритуал для поклявшихся на крови не входит в обряд превращения человека в вампира. Но нет никакой другой информации о том, что произойдет, если человек и вампир станут поклявшимися на крови, поскольку этого никогда не делали раньше. Я мог бы предположить, что, принимая клятву и укрепляя ее ритуалом, который я провел, углубляя ее еще большим количеством своей крови, я передал тебе следы силы вампира. Возможно, в своих снах ты видела, как мы проходим здесь в будущем.

Так ли это было?

— Может быть, — это все, что я могу сказать. Голова раскалывается. Сон, хотя и исчезающий, был другим... но я не могу понять, каким. В моей памяти все туманно, и Руван прав. Сейчас не время и не место обсуждать эти вопросы, и, более того, я больше не хочу этого делать. В ней таятся вопросы, на которые я не хочу отвечать. Мысль о том, что во мне растет новая магия, заставляет меня содрогнуться. — Думаю, со временем мы узнаем больше.

Он понимает намек и больше ничего не говорит.

Комнаты расплываются одна за другой, но я знаю, когда мы приближаемся к цели. Конечно, с одним или двумя отклонениями, связанными с обвалившимися проходами и закрытыми комнатами, мы прошли почти тот же путь, что и женщина в моем сне.

Это не могло быть будущее. Я судорожно сглотнула. Что пробудил во мне это поклявшийся на крови? Боюсь, я призвала магию вампира — и все, что с ней связано, внутрь себя... и теперь она может никогда не уйти.