Дуэль с Лордом Вампиром

ГЛАВА 20

Записи и заметки разложены на столах в хронологическом порядке, и, судя по датам в верхних правых углах, они древние. Я хочу поднять одну из них, чтобы рассмотреть поближе, потому что не могу поверить своим глазам, но не делаю этого. Если пергаментам действительно три тысячи лет, то, боюсь, они распадутся в моих руках, и вся информация, которой они обладают, будет потеряна навсегда.

— Как этот пергамент сохранился? — пробормотала я.

Винни удивляет меня ответом.

— Кровавое предание. Именно так большая часть замка продержалась так долго. Ремесленники добавляли в то, что они делали, немного своей магии.

Я с подозрением смотрю на чернила, которыми написаны бумаги. Хотя кузнечная дева во мне задается вопросом, что означают слова о крови для кузнеца замка.

— Кто-нибудь что-нибудь нашел? — спрашивает Руван.

— Это просто заметки о старом кровавом предании. Увлекательный материал. Но не очень полезный, — сообщает Лавензия.

— Я не вижу никакого анкера проклятия под столами. —Винни теперь ползает вокруг. А потом забирается на книжные шкафы.

— А как вообще выглядит проклятый анкер? — спрашиваю я, желая быть более полезной. Но если его до сих пор не нашли... У меня сжимается грудь.

— Каллос говорит, что это может быть что угодно — любой предмет, к которому может привязаться магия, — отвечает она, откашливаясь от пыли, сидя на верхушке книжного шкафа. — Но ты поймешь это, когда почувствуешь. В нем будет та самая необычность старой, сильной магии.

— Милорд, а что если это не... — Вентос даже не успел договорить.

— Нет. Я не стану это обсуждать. Он должен быть здесь, — говорит Руван, его голос слегка растягивается от раздражения.

Должен быть? Или ты не знаешь, что будешь делать, если его не будет? Я хочу спросить, но держу рот на замке.

— Посмотри еще раз, — приказывает он.

И мы смотрим.

И еще раз.

Пока вампиры охотятся, я начинаю читать. Я еще не очень подробно разбираюсь в кровавом предании. Но с каждым мгновением я получаю все больше информации.

Я не ученый, поэтому читаю медленно; в Деревне Охотников на это нет времени. Мы приобретаем практические навыки и обмениваемся практической информацией. Многое даже из нашей собственной истории было утеряно с годами, и ее сочли недостойной передачи через рассказы у очага. Если она не имеет прямого отношения к поддержанию нашей жизни, то какой смысл тратить на нее силы? Единственные известные мне книги по истории хранятся в крепости, предназначенные для глаз мастера охоты.

Я достаточно любопытна, чтобы продолжать медленно продираться сквозь строки текста, и различные записи начинают складываться в картину. Но даже если я понимаю слова, половина смысла для меня нелепая, поскольку я не разбираюсь в тонкостях кровавого предания. Тем не менее, кое-что мне удалось выяснить. Первое — это то, что запись вели два человека. И второе...

— Здесь был человек, — объявляю я, прерывая их поиски. Я могу многое понять из того, что читала. И из моего сна... У женщины, которую я видела прошлой ночью, не было золотых глаз вампира. — Женщина.

— Конечно, была, — ворчит Вентос. Каждый шаг дается ему тяжелее предыдущего, разочарование от отсутствия якоря проклятия тяготит его. — Когда-то давно к нам проник человек, затаился в наших стенах, сделал место, куда могут попасть только люди, с этой проклятой дверью, которая убивала любого вампира, пытавшегося ее открыть, и прокляла нас. И я готов поспорить, что она была в сговоре с первыми охотниками.

Я долго смотрю на него, ожидая, когда до него дойдет идиотизм того, что он только что сказал. Когда этого не происходит, я говорю медленно, чтобы подчеркнуть мысль, которая не давала мне покоя с тех пор, как я впервые услышал об этой комнате.

— Человек проник к вампирам настолько, что они смогли... построить комнату в замке?

— Ну...

Я указала на дверь.

— Эту дверь не так-то просто сделать. Она из цельного металла и массивная. И там есть магический запорный механизм. Чтобы его выковать, а тем более установить, потребовалось немало времени и ресурсов. И ты думаешь, что какой-то человек сделал это так, что ваш Король Вампиров не заметил? Либо человек обладал большей силой, чем вампир, либо ваш король был чрезвычайно неумелым.

— Как ты смеешь...

— Не надо, Вентос, она права, — вмешался Руван. — Что еще ты нашла?

— Она искала какое-то защитное заклинание. Что-то, что можно было бы использовать для укрепления и усиления.

— Больше похоже на то, что ее использовал вампир, который занимался исследованиями. — Лавензия снова смотрит на стол, просматривая записи.

— Ну, тот, кто писал эти заметки, работал непосредственно с королем вампиров.

— Это было три тысячи лет назад. — Руван хмурится, глядя на записки, как будто они каким-то образом предали его. Он переходит ко мне, становясь немного ближе, чем, как мне кажется, было нормально для нас всего лишь день назад. — А что здесь говорится конкретно о короле вампиров?

Я слегка прикусила губу, уставившись на имя. Я узнаю его. По упоминанию Рувана и по моему вчерашнему сну.

— Она работала с королем по имени Солос...

Они все замирают. Перемена в их поведении достаточно внезапна, чтобы я замолчала.

— Вы знаете его?

— Знаете его? — Винни насмехается. — Он легенда.

— Он был последним королем перед долгой ночью. — Руван придвигается ближе, чем обычно считается «уместным» для двух людей в наших обстоятельствах. Странно, но я нахожу его присутствие успокаивающим. В тот момент, когда он пил из меня, была перейдена грань, барьер между нами исчез. Он сосредоточенно щурится, глядя на бумагу, словно пытаясь прочесть ее.

— Не может быть, чтобы человек работал с Королем Солосом. — Вентос скрещивает руки на груди. — Король Вампиров никогда бы не опустился до такого.

— Опустился? — повторяю я тихо. Кажется, никто не слышит, кроме Рувана. Его молчание оглушает. Я пытаюсь списать это на то, что разговор идет слишком быстро.

— Он мог использовать человека ради ее крови, — говорит Винни. — Сделал дверь так, что открыть ее мог только человек, а контролировал их только он.

— Если только этот человек не был тем, кто предал его? Солос создал это место, чтобы держать ее в клетке, проводить свои эксперименты, а она благодаря этому получила знания о кровавом предании. — Лавензия нахмурилась, глядя на один из наборов склянок, стоящих перед ней.

Контролировать? Запереть ее в клетке? С каждой минутой этот Король Солос и ранние вампиры нравятся мне все меньше и меньше.

— Ты же не думаешь, что человек попытается выступить против него? — пробормотала Винни. — Солос был настоящим королем вампиров; он обладал всей мощью нашего народа. Он был изобретателем кровавых преданий и знал их лучше всех. Ни один человек не посмел бы перечить ему. А если учесть, как использовали людей в те давние времена...

— Как их использовали? — спрашиваю я.

Никто из них, кажется, не может на меня смотреть.

— Каллос мог бы рассказать тебе больше, он знает историю, — говорит Винни, слабее, чем обычно.

— Их использовали грубо, — резко отвечает Руван, а затем переключается на другую тему, прежде чем я успеваю задать вопрос, несомненно, намеренно. — Ты упомянула какое-то защитное заклинание? Если она работала над ним, могло ли это быть началом проклятия?

— Защита от вампиров для людей — вот к чему я пришел, — соглашается Вентос.

— Я не думаю, что это оно. — Я задумчиво провожу кончиком пальца по краю записок. Они меня игнорируют. Винни даже отходит в сторону.

— Надо будет спросить у Каллоса, когда вернемся. Лавензия, пометь своей кровью эти записки, чтобы мы могли их сохранить? — говорит Руван.

— Безусловно. — Но Лавензия переводит взгляд на Винни прежде, чем успевает укусить себя за большой палец. Тот сидит в углу комнаты и что-то царапает. — Винни? Что это?

Внимание всех остальных переключается на нее.

— Мне кажется, здесь есть люк.

— И ты пытаешься его открыть? — Лавензия покачала головой. — Разве это хорошая идея — открывать секретные люки в незнакомых местах?

— Мы зашли так далеко... и я точно не хочу возвращаться тем же путем, каким мы пришли. Не после того, как кто-то потревожил целую орду Погибших. — Она пристально смотрит на Вентоса.

— Это была не моя вина, — хмыкнул он.

— И уж точно не наша. — Лавензия улыбается.

Руван вздыхает, снова обращая на себя все взгляды.

— Давайте еще раз обследуем комнату. Если ничего нет, возьмем все, что можно. — Его глаза стали отрешенными, а голос смягчился. — Слишком много прошлых лордов думали, что это все. Мы должны почтить их память, чтобы их жертвы, которые они принесли, чтобы узнать об этой комнате, обезопасить маршруты ценой их жизней, были учтены.

Пока остальные обсуждают, что лучше вернуть Каллосу, Руван делает несколько лишних кругов под предлогом «поискать еще что-нибудь важное» . Но я знаю, что он все еще ищет анкер — надеется, что он где-то спрятан. Его взгляд расфокусирован, призрачен.

Не могу поверить, но... мое сердце болит за лорда вампиров.

— Руван? — Я говорю тихо, достаточно громко, чтобы он услышал, пока остальные трое укладывают дневники и склянки в коробку для Вентоса. — Руван, — повторяю я, когда он продолжает смотреть на пустую книжную полку.

— Я думал, что он здесь, — шепчет он, и голос его тихо дрожит. — Я правда, правда, думал, что он здесь.

— Мне жаль, что это не так. — Печаль поднимается от подошв его ног. Я стою в ней рядом с ним, как будто мы дрейфуем в океане, созданном им самим. Костяшки моих пальцев слегка касаются его костяшек. Это побуждает его повернуться ко мне лицом, но я каким-то образом причиняю ему боль, потому что выражение его лица сминается, и он качает головой, избегая моего взгляда.

— Я должен был знать, что надежды на это слишком велики.

— Может быть, что-то здесь поможет найти его, — оптимистично предлагаю я. Но боль, которую он излучает, слишком велика, чтобы ее игнорировать. В животе заныло, как будто это моя боль.

Магия поклявшегося на крови — опасная штука. Мне нужно начать активно бороться с ней, иначе она может полностью перекрыть мои чувства его. Я могу оказаться слишком глубоко в отношениях с лордом вампиров. Глубже, чем я смогу выбраться, когда придет время.

— Надеюсь. — Выражение его лица искажено и перетянуто грузом разочарования. — Я просто подумал, что, возможно, именно я смогу его сломать. — Он насмехается. — Глупо. Лорды гораздо лучше меня пробудились, а они не смогли.

— Ты прошел дальше, чем они.

— И что из этого вышло?

Я хватаю его за руку и поворачиваю его лицо к себе.

— Каждый шаг — это прогресс, даже если мы не видим его в данный момент.

Он вздыхает, лицо расслабляется. Руван поднимает руку и заправляет прядь волос мне за ухо.

— Ты не поймешь, каково это — ложиться спать с надеждой, а проснувшись, обнаружить, что твой мир разрушен.

— Я знаю, что значит родиться в безнадежной ситуации, — возражаю я. — И я знаю, каково это — работать над чем-то, посвящать этому свою жизнь и знать, что этого никогда не будет достаточно. Смириться с тем, что ты всего лишь сосуд для передачи знаний поколениям — одно звено в цепи. Не более того.

Его пальцы задерживаются на выпуклости моей щеки, после чего его рука возвращается на бок.

— Может быть, ты права.

— Конечно, права. — Я подталкиваю его.

Он осмеливается улыбнуться. Слегка. Но я думаю, что это самое искреннее, что я видела от него. В ней нет ни притворства, ни ненависти, ни того беспорядка, который свел нас вместе и до сих пор лежит вокруг нас, нагроможденный, как скрученная сталь, из фальстартов и полусерьезных попыток.

— Думаю, мы готовы идти, — говорит Винни.

Руван отстраняется от меня, чтобы спросить:

— У нас есть все, что может понадобиться?

— Надеюсь. У нас столько, сколько мы можем унести, — отвечает Лавензия.

— Я могу унести больше. — Вентос, кажется, обиделся на обратный намек.

— Столько, сколько мы можем унести, не слишком обременяя себя. — Лавензия закатывает глаза. — Итак, это будет люк? Или тем путем, которым мы пришли?

— Я за люк. — Винни поднимает руку.

— Я не уверен, что смогу пролезть. — Вентос поправляет рюкзак на спине. На столах осталось несколько пайков — пузырьков с кровью обсидианов, — чтобы освободить место для еще большего количества записей.

— Прими это во внимание, здоровяк. — Лавензия похлопывает его по животу.

— Тебе повезло, что ты мне нравишься. — Вентос бросает на нее взгляд.

— А что думает наш прославленный лорд, охотник, но не охотник? — спрашивает нас Винни.

К моему удивлению, Руван поворачивается ко мне. Я быстро взвешиваю варианты и решаю:

— Люк.

— Правда? У нас нет четкого пути в ту сторону, — предостерегает Руван. — Это неизведанная территория.

— Мы уже наполовину это сделали. — Я пожимаю плечами. — Возможно, если эта комната так заброшена и в нее трудно попасть, мы больше не найдем тех, кто поддался проклятию.

— Ты слишком оптимистична. — Лавензия поправляет клинок на бедре.

— По крайней мере, кто-то еще есть. — Винни открывает люк. — Я снова стану всеобщим живым щитом и разведаю обстановку. Если я вернусь, значит, все в порядке. Если услышите крики, считайте, что это не так. — Она слегка усмехается и погружается в темноту, исчезая.

Я продолжаю перелистывать диск в кармане, пока мы ждем в напряженной тишине. Это такой уникальный металл. Я пытаюсь угадать, из чего он может быть сделан, только по весу и на ощупь. Я легонько царапаю его. Мне нужно снова вернуться в кузницу, чтобы хоть как-то продвинуться в его определении.

— Все ясно. — Появляется Винни. — Я еще не знаю, куда он ведет, но все ясно.

— В таком случае, двигаемся быстро и бесшумно, — приказывает Руван.

Лестница спускается в темноту люка и приводит нас в узкий коридор. Вентосу приходится снять рюкзак и меч, чтобы пройти боком. Лавензия несет ящик за ним. Проход выходит на винтовую лестницу.

Мое улучшенное зрение прорезает черноту настолько, что я могу различить фигуры остальных. Но я больше ориентируюсь на звуки, чем на зрение. Вентос почти не шумит, его массивный меч периодически ударяется о стену. Короткие вздохи Винни, подпрыгивающей вперед и назад.

Но все мое внимание сосредоточено на Руване, на том, как он движется за мной, каждый шаг которого ближе предыдущего. Его руки скользят по каменным стенам по обе стороны от меня, поддерживая, пока я не оказываюсь между ними, а моя спина почти касается его груди.

Без предупреждения его губы касаются раковины моего уха.

— Не бойся. Со мной ты в безопасности, — шепчет он так тихо, что мне кажется, что мне это привиделось.

Я мгновенно переношусь в прошлую ночь. К тому ощущению, когда он схватил меня. Притягивает меня ближе. Его клыки, проникающие в меня.

Дыхание сбивается, и я не успеваю сделать шаг. Руван мгновенно оказывается рядом. Его рука скользит по моему животу. Моя спина прижимается к его спине, и я не могу отдышаться.

— Осторожно, — шепчет он, прежде чем отпустить меня; я почти чувствую, как он усмехается. Как будто это не он заставил меня споткнуться.

Я продолжаю идти, как ни в чем не бывало, и надеюсь, что никто из остальных не заметил. Но мои мысли заняты другим. Я думаю о том, как снова останусь с ним наедине. О его сильном теле, прижатом к моему. Он поглощает меня. Я дрожу и пытаюсь взять под контроль свой бешеный ум.

Мы входим в кабинет. Повсюду разбросаны книги и записи. Лавензия издает тихий свист.

— У Каллоса был бы лучший день в жизни с этим, — говорит она.

— Это все очень старое... Думаешь, это было у Джонтуна? — спрашивает Винни.

— Может быть, — говорит Лавензия.

— У Каллоса уже достаточно того, что мы привезем, чтобы занять его; я больше не понесу никаких книг. — Вентос направляется к противоположной двери. Винни идет следом, Руван и Лавензия — за ним. Но я остаюсь.

— В чем дело? — Руван останавливается, заметив, что меня нет рядом с остальными.

Вместо ответа я достаю из кармана медальон и кладу его в зеркальную выемку на ящике стола. Он идеально подходит. Я нажимаю, и в центре стола открывается небольшой люк.

— Что за... — пробормотала Лавензия.

— Что внутри? — спрашивает Руван, когда я открываю защелку до конца.

— Какие-то письма. — Я осторожно достаю из потайного отделения небольшой сверток.

— Мы откроем их, когда вернемся. Нас и так слишком долго не было. Квинн и Каллос будут волноваться. — Руван выжидающе протягивает руку. Я пересекаю комнату и протягиваю ему письма. — Каллос все проверит и узнает, есть ли здесь вообще что-нибудь полезное.

Это замечание заставляет меня задуматься. Если. Если есть что-то полезное. А что, если нет? Что, если мы не найдем способа снять проклятие? Я буду поклявшаяся на крови с лордом вампиров до конца своих дней? В нашей первоначальной клятве не было ничего, что дало бы мне основание думать, что эта клятва может быть нарушена из-за чего-то столь простого, как ненахождение анкера проклятия, как ожидалось.

Я хочу спросить, но не могу.

Пройдя через ряд смежных комнат, поднявшись по лестнице и пройдя через запертую дверь, которую Вентос выбивает своим мечом, мы оказываемся в западном крыле замка — там, где я впервые оказалась. Вот так я вернулась в начало, но все изменилось.