Дуэль с Лордом Вампиром

ГЛАВА 34

Платить кровью. Трон. Месть.

Лоретта.

Эти слова эхом отдаются в моем сознании, скорее чувствуются, чем слышатся. Их звук наполняет меня неприкрытой ненавистью, которая бурлит во мне, как крик, ждущий своего выхода. Он наполняет меня безумием, подобным тому, что было от эликсира, который я выпила в ночь Кровавой Луны. Бесконечная потребность в большем. Больше боли. Больше крови. Больше...

Силы.

— Флориан, Флориан. — Вентос трясет меня. Я несколько раз моргаю и возвращаюсь к реальности, выходя из оцепенения, в которое меня ввергло это адское крылатое чудовище. — Мы должны уходить, сейчас же.

— Что случилось? — спрашиваю я, переводя взгляд с Вентоса на Дрю. Он неподвижен, как смерть. Мое сердце замирает. — Что...

— Сейчас нет времени, но мы здесь не в безопасности. Мы должны...

— Конечно, мы здесь не в безопасности! — Мы продолжаем перебивать друг друга по очереди. — Мы знали это с того момента, как...

— Мы не в безопасности, потому что здесь есть еще один вампир! — Вентос, наконец, произносит последнее слово.

— Что? — Мир накренился, и меня захлестнули те же ощущения, что и при первом попадании в мир вампиров. Все это не реально. Этого не может быть.

— Эта птица была вампиром, принявшим облик животного.

— Вампиры могут это делать?

— Конечно, могут. Но не делаем этого, потому что уважаем себя. Красть человеческий облик — это одно, но звериный? Мы же не лыкины. — Он слегка насмехается. Но его выражение лица быстро становится серьезным. — Теперь, когда он знает, что мы здесь, мы должны уйти. — Вентос протягивает руку.

Я смотрю между ним, братом и бочонком на алтаре.

— Пока нет.

— Флори….

— Мы проделали этот путь ради эликсира, и мы не уйдем без него. — Покинуть брата — все равно что физически оторвать конечность. Я почти слышу звук разрыва, когда оставляю его на земле и двигаюсь к алтарю. Но его сердце крепнет под моими пальцами, и работа должна быть сделана. Справа от бочонка на алтаре стоит стойка с обсидиановыми флаконами, такими же, как те, что я видела у вампира, и идентичными тому, что Дрю дал мне в ночь Кровавой Луны — слишком близко, чтобы быть случайностью.

Сдвинув отверстие склянки в сторону, я подставляю ее под кран. Густая, чернильная жидкость капает в пузырек с большими, влажными струйками. Достаточно пяти капель, чтобы наполнить флакон до краев. Я протягиваю его Вентосу.

— Вот.

— Нам пора. — Он берет его, несмотря на возражения, и не мешает мне наполнить второй пузырек.

— Нам нужно получить как можно больше. — Я передаю ему второй пузырек и иду за третьим. Я бы взяла всю бочку, если бы она не была прикручена и прикована. Освобождение его в данный момент заняло бы слишком много времени и поставило бы под угрозу целостность всего бочонка.

В груди гулко отдается эхо хлопающей двери. Слышны крики и топот множества шагов. У меня только третья склянка. Рувану понадобится больше. Эликсир так быстро подействовал на меня. Ему понадобится гораздо больше трех, чтобы продержаться, и это наш единственный шанс. Каллос тоже попросил немного, может, он сможет сделать еще, если я возьму достаточно?

Мои мысли прерывает Вентос, схвативший меня. Кровь продолжает капать на пол из открытого крана бочки. Я закрываю третий пузырек и убираю его в карман.

— Мы уходим.

Я вырываю свою руку из его хватки, когда вокруг него вспыхивает магия.

— Не без моего брата.

— Что?

— Мы не можем вернуться с...

— Я не оставлю его! — Мой голос отдается эхом. Мне все равно, кто услышит. Если я оставлю Дрю здесь, они убьют его. Я знаю это. Нет прецедента тому, что произошло, и Ворон бросил его. Охотники предположат, что к этому причастен вампир. — Они убьют Дрю от избытка осторожности. — Я озвучиваю свои мысли. — Однажды я оставила его умирать. Больше я этого делать не буду. Я отказываюсь. Ты можешь перенести нас обоих?

— Ты... — Вентос прерывается, когда появляется свет. Я опускаюсь на колени, хватаю брата и протягиваю руку к Вентосу. Он смотрит между ним и натиском охотников, хлынувших с лестницы.

Мы исчезаем в мгновение ока.

Вокруг нас материализуются главные ворота города. Я вцепляюсь в Вентоса и Дрю смертельной хваткой. Но вампир шатается и спотыкается. Он кашляет кровью, упираясь руками в колени.

— Вентос?

— Ублюдок. — Его безумная ухмылка окрасилась в черный цвет. — Он думал, что эти жалкие барьеры смогут меня остановить?

Мне не хочется давить на него, когда он так явно борется, но...

— Мы не можем здесь оставаться. Мы должны двигаться дальше.

Вентос кивает и снова берет меня за руку. Он смотрит в сторону тумана на болотах, и мир кружится, а затем рушится в тень.

Только для того, чтобы вновь материализоваться с хлопком.

Снова и снова он перемещает нас. На четвертый раз Вентос зашатался. Магия вспыхивает, от него отбрасываются тени, но они рассеиваются на ветру. Он падает на колени, погружаясь в мягкую землю болот. Кровь заливает доспехи, он кашляет и отхаркивается.

— Почему это происходит? Это потому, что ты переносишь двух людей? — Я кладу руку ему на плечо.

— Это достаточно сложно... но нет... в крепости был барьер, не похожий на замковый. Даже плохо сделанный... он... — Он закашлялся кровью. — Его хватило, чтобы ранить меня, когда я пробивался через него.

— Вампир, принявший облик ворона, создал барьер? — спрашиваю я, чтобы уточнить.

Вентос слабо кивает, глаза по-прежнему устремлены вперед, как будто он собирает силы, чтобы двинуть нас еще раз. Но никакой магии не возникает. Воздух неподвижен. Я думаю, не принимает ли он всю тяжесть ран на себя, щадя нас с Дрю.

— Должно быть, это было его логово. Кем бы ни был этот ублюдок, у него хватило ума попытаться отгородиться от других вампиров, которые захотели бы убить его за то, что он обратился против нашего рода. Мне следовало бы догадаться.

Я достаю из кармана пузырек и протягиваю руку.

— Вот.

— Нет, это для...

— Для Рувана не будет иметь значения, если мы умрем здесь. Возьми это и верни нас в безопасное место, — твердо говорю я. Вентос смотрит на меня со спокойным выражением лица. — Слушай, я знаю охотников. Они собираются прочесать эти болота, а солнце уже почти взошло. Твои силы слабеют по мере того, как садится луна. Ты не сможешь скоро вернуть нас в Мидскейп, и я боюсь, что произойдет, если мы попытаемся остаться здесь.

— Но...

— Ты нужен своей жене живым. Что толку создавать для нее новый мир, если ты умрешь здесь? — Я пихаю флакон ему в грудь, и он ошеломленно смотрит на меня. Может быть, это жестоко с моей стороны, что я заговорил о ней. Но у всех нас есть люди, ради которых мы живем и боремся. — Возьми.

— Половина. — Он с ворчанием выхватывает пузырек. Он такой маленький, что Вентосу приходится зажимать его между большим и указательным пальцами. То, как изящно он подносит его к губам, контрастирует с изнеможением этого массивного человека, с черной кровью, которая сочится по его подбородку. Он делает один глоток, и его глаза расширяются.

Мне знакомо это чувство. Что-то во мне, разбуженное эликсиром, поддержанное Руваном, все еще жаждет его. Но я не поддаюсь этим желаниям. Даже сейчас, когда Вентос возвращает мне полупустой флакон. Несмотря на то, что часть меня хочет выпить из него, я плотно закрываю емкость и возвращаю ее в карман.

Вентос стоит, еще более сильный, чем прежде. Его мускулы вздулись, напряглись. Я беру его за руку, и мы продолжаем наш полет к безопасному Мидскейпу.

Солнце только-только зашло за горизонт, когда мы приземлились в приемном зале замка Темпост. Я с тяжелым вздохом опускаюсь на землю. Вентос, конечно же, не пострадал благодаря эликсиру, который все еще продолжает вливаться в него.

— Оставайся здесь, я позову остальных, — говорит он. Прежде чем я успеваю ответить, он уходит, двигаясь с вампирской скоростью, за которой я едва успеваю следить своими человеческими глазами.

Наконец, я медленно отпускаю руку Дрю. Его грудь вздымается и опускается, и я чувствую облегчение. Он все еще без сознания, но, похоже, рана, оставленная той несчастной птицей, наконец-то перестала сочиться кровью.

— Тебе повезло, что ты не знал обо всем этом, — бормочу я. — Это не то, с чем бы ты хотел иметь дело. — Я притягиваю колени к груди, обхватываю их руками и упираюсь щекой в макушку. — Ты будешь очень зол на меня, когда проснешься и увидишь, до чего я тебя довела.

Но он проснется. Я спасла его от верной смерти, приведя в залы вампира. Это кажется таким нелепым, что я сдерживаю смех.

— Флориан. — Мое имя на языке Рувана отвлекает меня от моих мыслей. Он стоит в дверях в окружении Квинна и Каллоса. К моему облегчению он выглядит не хуже, чем когда я уходила. Вентоса нигде не видно. Выражение лица Рувана колеблется между облегченным, радостным и взволнованным. К сожалению для меня, оно заканчивается на последнем, когда его взгляд переходит на Дрю. — Ты что, потеряла все свои лучшие чувства?

Я стою.

— Если бы я оставила его там, охотники бы его убили.

Он вскакивает.

— Теперь его убьет увядание.

— Мы можем вернуть его на другую сторону Фэйда, — спокойно говорю я.

— Мы не настолько сильны, чтобы пересекать Фэйд, когда не полнолуние.

— Ты сказал, что вампиры сильны в три дня после полнолуния. Мы можем вернуть его завтра, когда поисковые отряды утихнут.

— Ты хочешь рискнуть? — Руван нахмурил брови. — А если мы не сможем перейти?

— У нас также есть Эликсир Охотника, который нам поможет.

— Эликсир, который мне нужен, чтобы выжить. — В ярких глазах Рувана вспыхивает обида. Он ищет мое лицо, и неутолимое желание прикоснуться к нему почти овладевает мной. — Эликсир, который ты и Вентос, рискуя жизнью, добыли для меня. — Его голос стал мягче от благодарности.

— Каллос научится делать еще. — Я перевела взгляд на него. — А ты?

Беспечный мужчина выглядит неловко от того, что его поставили в тупик.

— Я, конечно, постараюсь.

— И у тебя все получится. — Я отворачиваюсь, чтобы посмотреть на нависшего надо мной Рувана. — Дрю будет здесь не более одного дня. Завтра луна будет почти полной; тогда мы его и перенесем. — Я не уверена, к чему вернется Дрю... но у меня есть двадцать четыре часа, чтобы решить эту проблему.

Руван поджал губы.

— Кроме того, у него будет полезная для нас информация — информация, которая может помочь Каллосу с изготовлением эликсира. И о другом вампире, который был в крепости охотника.

Судя по тому, что Руван не был шокирован упоминанием о другом вампире, Вентос рассказал ему об этом открытии. Мускулы на его щеках вздулись, и он сжал челюсти. Должно быть, они закрыты, потому что в течение нескольких долгих секунд он не может вымолвить ни слова, хотя я чувствую, как от него исходит недовольство. Недовольство, которое, как я сомневаюсь, направлено исключительно на меня, учитывая недавнее обнаружение непредвиденного врага.

— Квинн, отведи охотника в ту же комнату, где сначала жила Флориан. Каллос, вернись и скажи Вентосу, Винни и Лавензии, чтобы они придумали, как сменить охрану. Затем, Каллос, немедленно приступай к работе по поиску эликсира. — Как только Руван отдает приказ, люди бросаются в бой. Квинн поднимает Дрю, как будто тот почти ничего не весит, хотя я знаю, что мой брат — довольно крупный.

Впервые за несколько недель эти двое смотрят на меня настороженно. Полагаю, я не могу их винить. Я вернула охотника — настоящего охотника. Доверие, которое я к ним питала, подорвано. Надеюсь, что не безвозвратно. Этого не случится, когда я смогу поговорить с Дрю и, надеюсь, получить полезную для всех нас информацию.

По крайней мере, мой брат жив. Этого для меня более чем достаточно.

— Спасибо, — тихо говорю я, когда двое уходят.

— Ты должна благодарить меня. — Руван возвышается. Он так мучительно близок, но не прикасается ко мне. Более того, он отворачивается. — Я позволил тебе привести сюда действительно смертоносного охотника. Я оказал тебе достаточно почтения, чтобы мои люди слушались твоих безумных приказов. — Он проводит рукой по волосам, пряди падают между пальцами, как платина. Руван смотрит на меня между ними. Он как будто разрывается между желанием прикоснуться ко мне и необходимостью быть подальше. — Возможно, я только что проклял судьбу своего народа ради тебя.

— Ты не сделал этого, — пытаюсь я его успокоить.

— Но я мог. Мог, но все равно сделал. — Руван снова подходит целеустремленно. — То, что я делал, делаю, с тобой, может стать концом всего, что я любил.

— Мы почти ничего не сделали. — Я настаиваю на том, что это правда.

— Если мы — почти ничего не делали, — то как же ты стала моим всем?

Я отступаю на шаг назад, сжимая свой живот и сжимая тепло, которое скопилось там от одного только вопроса. Что мне на это ответить?

— Мы можем остановиться. — Мой голос тоже упал до шепота. Я не знаю, почему я это говорю. Я не имею в виду.

— Никто из нас этого не хочет.

— А разве нет? Разве мы не стараемся избегать друг друга с тех пор, как ты признал преступления своих предков и наше семейное положение?

— Я никогда не избегала тебя.

Я закатила глаза.

— Конечно, избегал. А почему бы и нет? Какое тебе дело до этого, когда ты сказал, что я могу быть для тебя никем? — Только когда я заговорила, я полностью признала, насколько глубоко ранили меня эти слова. Если он мог так легко отключить все чувства, которые испытывал ко мне, то насколько они были реальны?

— Ты действительно мне поверила? — Он медленно поднимает руку, вытянув указательный палец. Он проводит костяшкой пальца по моей щеке, подушечкой пальца — по шее. — Когда это мы были «никем»? С первого момента, как я почувствовал тебя... я должен был обладать тобой. С той секунды я понял, что никогда больше не буду удовлетворен, пока не узнаю тебя.

— Убьешь меня.

— Попробовал тебя на вкус. Поговорил с тобой. Имел тебя.

Мои веки тяжелеют. Его прикосновение, простое и медленное, — это сила, которую я не могу игнорировать. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это его рот. Внутри меня бурлит жар, заставляя мир медленно вращаться. Я почти ощущаю его вкус на своих губах, когда облизываю их — фантомное воспоминание о его вкусе, которое не дает мне покоя до этой секунды.

— Я все еще знаю, что должен ненавидеть тебя за то, что ты заставила меня сделать. Я должен ненавидеть тебя за то, что ты отвлекаешь меня. Я должен ненавидеть тебя за все, чем ты являешься. Все эти голоса — голоса всех, кого я знал, всех, кто учил меня, — все еще живут во мне.

— И все же? — Я придаю звук словам, оставшимся после его чувства.

— И все же… — повторяет он, так слабо, что я думаю, не привиделось ли мне это. — И все же, с каждым днем я все больше попадаю в плен к тебе. Я нахожу, что с моим воспитанием легче бороться, игнорировать или просто забыть. Я обнаружил, что даже разочарование в тебе — это колючий кустарник, который только сильнее тянет меня к тебе. — Его рука обвивается вокруг моей талии, притягивая меня к себе. Наши тела полностью слились. Он прижимается ко мне. — Флориан, ты огонь, хаос и бесконечные возможности. Ты принесла в эти залы не только тепло и биение сердца, но и мои кости. Я не хочу двигаться дальше без тебя, пока ты будешь со мной, пока ты хочешь исследовать нас.

— Нас? — удается спросить мне. Слова замедляют мир. Время между каждым ударом его сердца, сильного под моими пальцами, становится все длиннее. Это то, чего я так хотела и чего мне так не хватало: он. Его близости. Приближение.

— Вопреки всему, вопреки моим желаниям, страхам и здравому смыслу, вопреки осознанию того, что я не заслуживаю тебя после всего, что я сделал с тобой и твоими близкими, я боюсь, что могу влюбиться в тебя.

Влюбиться.

Как я хотела быть любимой. Я годами представляла себе этот момент, когда мужчина заключит меня в свои объятия и скажет, что я ему нужна. Не ради престижа кузнечной девы, не ради влияния моей семьи в Деревне Охотников, не ради безопасности в окружении серебра. А ради меня.

В меня.

И вот оно. Эта мечта осуществилась. В облике человека, который и забрал, и дал мне все.

— А как же твои люди? — успеваю сказать я, думая о том, на чем мы остановились. О тех обидных словах, с которыми нам еще предстоит разобраться.

— Мир скажет, что я не должен. Но меня все меньше и меньше волнует, что думает мир. Я выбираю тебя. — Он продолжает смотреть на меня с той же силой, что и раньше. Я понимаю, что он обращен внутрь себя.

— Что будет с нами после того, как все закончится? — Я возвращаюсь к вопросу, который висит вокруг нас, как неудобный провожатый.

Его хватка крепнет, как будто кто-то уже сказал ему отпустить меня.

— Если это проклятие удастся снять, то мы сможем жить так, как жили бы двое влюбленных. До тех пор, пока ты хочешь оставаться со мной.

Влюбленные. Живые. Жизнь после проклятия и долгой ночи, в которой я была заперта рядом с ним с самого рождения.

Этому не было конца даже в самых смелых мечтах. В часы бодрствования я только и делала, что продолжала жить и упорствовать, несмотря ни на что. Как бы я хотела, чтобы выглядела моя жизнь по ту сторону?

— Я заснул в другом времени, мечтая о будущем. Я проснулся разочарованным и покинутым. Но будущее, на которое я смел надеяться, — это ты, — пробормотал он, касаясь кончиком носа моего носа. Его глаза пылают, он пытается поразить меня одним лишь взглядом. — Скажи мне, чего ты хочешь, Флориан. Я сожалею, что однажды лишил тебя права выбора; я никогда больше не буду этого делать, клянусь. Скажи слово — и меня не станет, скажи слово — и я твой. Ты выбираешь меня?

Сердце колотится так сильно, что трещат ребра. Голова болит.

— Я хочу...

Лавензия прерывает меня, когда она заходит за угол, и поспешно сообщает:

— Он проснулся.