Дуэль с Лордом Вампиром

ГЛАВА 39

Я стою на обрыве башни, на вершине лестницы, перед разрушенной стеной, ведущей к балке, по которой можно попасть в западное крыло замка. Ветер и снег хлещут меня по лицу, примораживая слезы к ресницам.

Он не имел в виду это. Я не имела в виду это. Мы не имели в виду ничего из этого. Вот что говорит мне мое сердце. Мы оба находимся на пути к чему-то новому и сложному, и никто из нас не знает, как с этим справиться.

Более того, я знаю, как это тяжело, когда истины, которыми ты так дорожишь, что они священны, подвергаются сомнению. Это тяжело. Даже страшно. Руван — хороший человек, и он образумится. Он поверит мне.

Или не поверит. Сейчас говорит более безобразная часть меня. Слабый голос, который, как я думала, я убила, но который был реанимирован действиями Рувана. Все, что происходит между вами, не будет иметь значения, когда проклятие будет снято.

Была ли прошлая ночь для нас обоих исследованием, которое не привело ни к чему большему? Было ли это простое насыщение? Будет ли это что-то значить, когда все закончится?

Или наши занятия любовью были завершением настоящего брака?

Я оглядываюсь назад через плечо и вглядываюсь во мрак, который живет в этих пустых, полных призраков залах. Может быть, он прав. Может быть, мне стоит остаться, и нам стоит поговорить дальше. Но от одной мысли о том, чтобы вернуться туда, у меня в горле поднимается паника. Я представляю, как он будет копать дальше. Ни один из нас сейчас не находится в достаточно хорошем состоянии для продуктивного разговора. Мне понадобятся дополнительные доказательства, если я хочу, чтобы он меня выслушал, а это значит, что мне придется разбираться во всем самой.

Вздохнув, я отворачиваюсь к холодному воздуху, завывающему в ночи.

Дрю может ошибаться насчет будущего Рувана и меня, но он не ошибся в том, что я теперь другая. Во мне есть магия вампира — магия Рувана укрепляет меня, защищает, даже когда он далеко.

Я подпрыгиваю в воздух и уверенно приземляюсь на балку.

Несмотря на то, что снег такой же толстый — толще, — как и в первый раз, а лед такой же опасный, я двигаюсь с легкостью. Порыв ветра пытается опрокинуть меня, я приседаю и стабилизирую себя. Земля внизу пытается подняться и встретить меня, но я не позволяю ей этого сделать. Я не позволю монстру страха поглотить меня.

Оказавшись по другую сторону замка, я выдохнула с облегчением. Пройдя по ледяной тропе, я убедилась, что изменилась. При всем том, что я хочу Рувана, он мне не нужен. Странно, но мне приятно осознавать, что эти чувства проистекают не только из благодарности за защиту, которую он мне предложил.

Я перехожу в комнату, куда меня привели в первый раз, ту самую, в которой день назад находился Дрю, и встаю на то же место, где стояла во сне. Я смотрю через плечо на камин. Я представляю себе книжные полки, заставленные теми же безделушками, которые я видела во сне.

— Эта комната принадлежала тебе, Лоретта, или Солосу? — спрашиваю я у ее призрака. Интересно, ходит ли она еще по этим коридорам? Я почти чувствую, что она здесь, со мной. Я прохожу к кровати и ложусь. Именно здесь я увидела свой первый сон. Я не могу понять, как и почему они мне снятся, но я собираюсь проследить свои шаги, даже если для этого мне придется вернуться в старый замок. — Будем надеяться, что до этого не дойдет, — говорю я призраку. — Если ты хочешь, чтобы я узнала правду, то сейчас самое время.

Я закрываю глаза и жду.

Поначалу я остро ощущаю все вокруг. Небольшие колебания воздуха, то, как дергается мое тело перед тем, как заснуть, нарастающую боль в затылке, которая грозит стать невыносимой в самое ближайшее время. Я почти не устала, но этот призрак не собирается приходить ко мне в мире бодрствования.

Вот только однажды она уже приходила.

Я сажусь и тянусь к бедру, где в кобуре лежит серебряный кинжал. Я прикусываю губу и поворачиваю его в лунном свете. Осмелюсь ли я порезаться им еще раз? Перед глазами мелькает осунувшееся лицо Рувана. Если ему нужна еще кровь, я дам ее ему. У него также есть Эликсир Охотника. Это будет стоить того.

Порез на предплечье небольшой, но он избавляет меня от боли. Я прижимаю кинжал к груди и чувствую, как его сила сосредотачивается во мне. Лежа на спине, я делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на своих ногах. Я заставляю мышцы пальцев ног расслабиться, затем своды стоп, лодыжки. Я продвигаюсь вверх по телу, по одной мышце за раз. Этому приему меня научила Мать. Кузница неумолима, и иногда болит так сильно, что не можешь даже заснуть, даже если знаешь, что от этого станет легче.

Где-то между животом и руками я задремала.

Я не понимаю, что сплю, пока сон не настигает меня. Я все еще в той спальне. Только все не так, как прежде, я вернулся в то время, когда замок был еще девственно чист.

Здесь тоже ночь, и Лоретта возится. Она бегает между книжными шкафами и письменным столом, стоящим под окном, — стола, которого уже нет в моем времени.

— Их здесь нет. — ругается она под нос. И тут я замечаю, что с полки пропали три книги. — Черт бы его побрал.

Она снова за столом, перо бешено двигается по пергаменту. Я подхожу. Кажется, чем больше я осознаю эти сны, тем больше самостоятельности в них проявляю. А может быть, я просто становлюсь сильнее с каждым разом. Возможно, это магия кинжала, черпающая силу из глубин моего тела.

Она пишет письмо, несколько коротких слов:

Терсиус вернулся даже после того, как ты его изгнал. Он украл нашу работу. Я иду за ним. Не следуй за мной, тебе слишком опасно перемещаться через Фэйд с Терсиусом в его нынешнем состоянии. Он причинит тебе вред, если ты придешь. Но не волнуйся, я буду в безопасности. Я скоро вернусь.

— Я должна была догадаться, — мягко говорит она. — Я должна была увидеть, во что ты превратился, и позволить Солосу убить тебя, когда у нас был шанс. — Лоретта сгорбилась над столом, по ее щекам текли слезы. Вытерев лицо и взяв себя в руки, она возвращается к книжным шкафам. Она поднимает с подставки короткий меч и обнажает его наполовину. На металле проступают красные и черные линии. Почти как мой собственный кинжал.

Она целенаправленно убирает его в ножны и пристегивает к бедру. По тому, как Лоретта двигается, я понимаю, что она не боец. Она собирается умереть. Все признаки указывают на эту трагическую истину.

Женщина, любимая двумя мужчинами, преданная одним, в муках, казалось бы.

Лоретта отходит в угол комнаты и упирается плечом в книжный шкаф. К моему шоку он распахивается. Она спускается в темноту. Я пытаюсь догнать ее, но стоит мне сделать первый шаг, как темнота поглощает меня.

Резко просыпаясь, я подлетаю к книжному шкафу и толкаю его так же, как она. Он отказывается сдвинуться с места. Я продолжаю толкать. Ноги и руки напрягаются. Со стоном древние петли медленно расшатываются, и дверь в потайной ход распахивается. Я продолжаю толкать, пока она не открывается достаточно широко, чтобы я могла протиснуться. Чтобы пролезть, мне нужно втянуть в себя все, и даже тогда мне приходится туго, но я справляюсь. Я молча благодарю Мать за все те разы, когда она подталкивала меня поднимать более тяжелые слитки, уголь и воду. Без той силы, которую она помогла мне набрать, я бы ничего этого не смогла сделать.

Лестница закругляется и открывается в еще одну мастерскую, правда, гораздо менее оснащенную, чем та, что находилась в глубине старого замка. Пройдя еще одну комнату, я вдруг поняла, где нахожусь. Я сориентировалась и направилась направо. Конечно, в конце этого прохода находится кабинет, в котором я нашла письма, — тот самый, который через забытые залы ведет в мастерскую.

Интересно, успел ли Каллос их прочитать? Он так медленно просматривал все, что привез из мастерской. Интересно, если бы он это сделал, нашел бы он более конкретные доказательства отношений между Королем Солосом и Лореттой? Проходя по этим заброшенным залам, по забытому уголку замка-лабиринта, я начинаю утверждаться в своих теориях и расширять их.

Лоретта была человеком. Солос скрывал ее, потому что знал, что его народ не примет ее, а поскольку он говорил только через Джонтуна, это было легко сделать. Это были ее покои и тайные ходы. Она была незримым присутствием в замке. Солос приписывал себе все заслуги за ее работу над кровавым преданием. И все же... она любила его. Несмотря ни на что, она любила; я так ярко ощущаю это чувство в те краткие мгновения, когда вижу историю этого мира ее глазами.

И теперь у меня есть еще один кусочек головоломки.

Терсий, первый охотник, украл первые три книги по кровавому преданию те, — за которыми охотился Каллос. Ее первоначальная работа с Солосом. Это были те книги, которые я видела у статуи в подземном зале крепости. Эти книги позволили Терсиусу наложить проклятие, что он и сделал в отместку. Возможно, если мне удастся выяснить, что было в этих книгах, я смогу найти способ определить анкер проклятия или снять проклятие без него.

Я стою на перекрестке, смотрю вверх по проходу, из которого пришла, и еще дальше — вниз. Лоретта сказала, что идет за Терсиусом. Значит, у нее был какой-то способ покинуть замок и пересечь Фэйд, хотя она и не была вампиром. Может быть, она даже смогла бы переправить и самого Солоса. Она сказала, что для него это слишком опасно, а не то, что он не может.

Возможно, этот же путь используют и Погибшие. Еще одна загадка объяснена. Все становится на свои места, и скоро у меня будут все необходимые доказательства. Тогда Руван послушает меня. Он должен будет.

Вниз. Если есть способ облегчить вампирам переход через Фэйд, он им пригодится. Может, тогда и я смогу перебраться. Если Лоретта была поклявшаяся на крови и смогла перебраться сюда самостоятельно, то и я должна быть в состоянии воспользоваться тем же способом. Если я не найду альтернативных записей о ее первоначальной работе, тогда я сама вернусь в деревню, проберусь внутрь и каким-то образом выкраду их из крепости.

Сердце колотится. Все сходится. Я так близок к истине — к выяснению последних частей, которые нам всем нужны, чтобы раз и навсегда разрушить это проклятие. Я чувствую это до мозга костей, и я сделаю это, независимо от того, поверят мне Руван и остальные или нет.

Я вхожу в большое подземное помещение. Там стоят ряды и ряды небольших бочек. Мне вспоминаются все бочки в потайном зале крепости. Я провожу пальцами по стеллажам, оставляя глубокие линии в густой пыли. Еще одно подтверждение того, что Терсий украл ее работу; он использовал ее для изготовления Эликсира Охотника.

Мой желудок сворачивается от отвращения к тому, как обращались с этой женщиной. Мне больно за нее. Ее вычеркнули из истории, использовали достижения ее жизни против нее и мужчины, которого она любила. Спрятанная тем же самым любимым. Я качаю головой. Если я переживу это, если проклятие будет снято... я воздвигну статую в ее честь в Темпосте, в Деревне Охотников. И то, и другое. Я выкую ее из серебряной стали. И напишу ее имя, чтобы все и всегда видели.

Лоретта. Поклявшаяся на крови Короля Солоса. Женщина, давшая вампирам силу, а Деревне Охотникам — способность защищаться.

Я настолько погружаюсь в свои мысли и гнев, что не замечаю движения, пока не становится почти на секунду слишком поздно. По потолку, выныривая из темноты на периферию, проносится монстр. Оно бросается на меня. Я кувыркаюсь назад, приземляясь, чтобы избежать его когтей.

Падший врезается в стеллажи с бочками. Старая кровь, чернильно-черная, того же оттенка, что и Эликсир Охотника, взрывается, покрывая чудовище. Оно вопит от звериного ликования. По его морде расплывается сморщенный язык. Черные глаза приобретают золотистый оттенок.

Оно замирает.

Оно оглядывается по сторонам, дергая головой вправо-влево, как бы в замешательстве. Падший издает мощный вопль, от которого, кажется, сотрясается само основание замка. Он хватается за голову. Его живот сжимается и выпирает из-под грудной клетки, он тяжело дышит.

Падшие — это просто вампиры, погибшие от проклятия. Кровь, свежая и сохраненная, помогает избавиться от проклятия. Интересно, вернула ли эта ванна с древним эликсиром хоть какое-то подобие сознания этому несчастному существу? Интересно, не запутался ли он в себе, не ищет ли ответа, не ищет ли крупицы сознания, которое когда-то было утрачено?

Медленно, пока он кричит и держит голову, я тянусь вниз. Отстегиваю кинжал от бедра. Провожу им по эликсиру на полу. Он светится так ярко, что мы с Падшим оказываемся в ореоле багрового света, такого же оттенка, как Кровавая Луна.

Это привлекает внимание монстра.

Но вместо того, чтобы броситься на меня, он убегает. Он боится меня? Боится этой силы? Что помнит тот клочок сознания, который еще сохранился в этом древнем чудовище? Жалея тварь, я не даю ей шанса убежать. Это даст ему возможность напасть на кого-нибудь еще в будущем. Я избавляю его от страданий здесь и сейчас.

Я прыгаю. Мой клинок вонзается ему в грудь. Когти тянутся ко мне, но он не успевает нанести удар, как серебро моей крови пронзает его плоть. Падший умирает мгновенно. Я освобождаю клинок из ребер монстра. Металл больше не светится, магия исчезла.

Падшие, с которыми мы с Руваном сражались в старом замке, не терпели серебра. Эта тварь умерла от одного удара. Значит, кровавое серебро и накапливает силу, и высвобождает ее со смертельным эффектом.

Пока я осматриваю оружие, движение отвлекает меня во второй раз. Глубокая сила всколыхнулась во мне.

— Руван, хорошо, прости меня за то, что я сделал раньше. Но я должна сказать тебе, что я...

Я поворачиваюсь и замираю.

Сила исходит не от лорда вампиров, хотя и равна его могуществу.

Из темноты на меня надвигается чудовище, настолько ужасное, что раньше я не могла себе представить даже в самом страшном кошмаре. У него тело человека с серой кожей цвета трупа, натянутой на мощные мышцы. На этом существе, явно созданном самой Смертью, нет ни капли жира.

Его пальцы превратились в когти. Клыки, настолько огромные, что не помещаются во рту, выходят за пределы подбородка. Рога окольцовывают его голову, как корона. Два массивных крыла, похожих на крылья летучей мыши, простираются над его плечами и огибают его тело.

Я никогда не видела ничего подобного, и это наводит меня на мысль, что это существо — третий монстр, о котором мне рассказывал Руван. Самый страшный из них.

Я оказываюсь лицом к лицу с Потерянным.