Дуэль с Лордом Вампиром

ГЛАВА 15

Я поняла, что ошибалась во время охоты. Лицо лорда вампиров не было тем чудовищем, которое занимало мое сознание всякий раз, когда я представляла себе образ вампира. Это чудовище.

Это чудовище еще страшнее того, что напало на меня в ту ночь в Деревне Охотников. Его плоть затвердела больше, чем кожа — она похожа на изваянный камень, натянутый на кости и сухожилия, что делает его почти насекомоподобным. Челюсть отвисает, пасть широкая, среди рядов острых зубов обнажены огромные пожелтевшие клыки. Глаза монстра абсолютно черные. Радужной оболочки нет.

Мои руки дрожат.

Какая-то часть меня, которую я не узнаю, жаждет борьбы. Это безрассудное пренебрежение к самосохранению толкает меня вперед. Толкает меня на то, в чем у меня мало опыта — на убийство.

Но другая часть меня, человеческий инстинкт, застывает на месте, когда я смотрю на то, что должно быть лицом Смерти.

Лавензия бросается в атаку.

Зверь быстр.

Он движется отрывистыми, неестественными движениями. Быстрее, чем должно быть, если учесть, что он кажется слабым из-за отсутствия мышц. Он замахивается на нее одной из своих рук, длинные костяные когти вытягиваются в виде когтей за кончики пальцев.

Изящно увернувшись от его руки, она вонзает свой клинок в его плечо. Серебро легко пробивает кожу. Чудовище едва успевает удивленно вздохнуть и падает на землю замертво.

Как только я ослабляю хватку, Руван говорит мне в ухо низким и резким голосом.

— Не расслабляйся. Один не опасен. Тебя убьет количество.

Я оглядываюсь назад краем глаза.

Если Винни была права, то их еще четырнадцать. Я заставляю себя схватиться за серпы. Остальные вампиры движутся вокруг меня, прочь, навстречу опасности. Но я застыла на месте. Руван остается рядом со мной, чуть позади остальных. Я думаю, не остался ли он, чтобы защитить меня, пока я падаю. Он крепкий и надежный, настолько, что мне и в голову не придет оттолкнуть его сейчас. Не тогда, когда мои нервы начинают сдавать. Его дыхание шевелит маленькие волоски на моем затылке.

— Ты боишься, Риана?

Я в ужасе. Наши спутники исчезают в кромешной тьме, за пределами видимости моего магически усиленного зрения. Звуки разгорающейся битвы начинают доноситься до меня.

— Да. — Я не смогу ему солгать, даже если попытаюсь, да и не стану пытаться, когда правда так очевидна.

Он хмыкает. Я дала ему повод сомневаться во мне. Я чувствую это. Я закрываю глаза.

— А как насчет большей силы? — Один только вопрос кажется мне более опасным, чем то, что приближается ко мне. Он искушает меня запретной магией. — Даже если ты не боишься, с ней бой будет легче.

— Что? — Я встречаюсь с ним взглядом, носы почти соприкасаются. Его взгляд напряжен и грозит поглотить меня. Я почти вижу, как оживает тень вокруг него, как от его плеч исходит вышеупомянутая магия.

Он слегка наклоняет голову.

— Думаю, тебе стоит взять ее. Это может быть единственным способом для такого человека, как ты, выжить здесь.

Кто-то вроде меня... Человека? Или мои опасения были верны? Знает ли он правду из моей ковки и неуклюжей оценки битвы? Возможно, он знал это с тех пор, как я колебался вместе с Квинном на той ледяной тропе.

— Ну? — В этом слове звучит срочность. У нас мало времени, кажется, он почти говорит об этом.

Нужна ли мне его сила? Нужна ли мне его кровь? Вот о чем он на самом деле спрашивает. Мне становится противно от своей первой мысли.

Да.

До сих пор я этого не хотела. Но его магия уже во мне, а ужас имеет вкус отчаяния. Я не умру здесь. Не сейчас. Не после всего, через что мне пришлось пройти, и как близко я к тому, чтобы добраться до этой его двери и освободиться.

Но что подумают обо мне Мать, Дрю, мой город?

Они не должны знать, шепчет новый голос из глубины моего сознания. В груди поднимается румянец. Дыхание сбивается.

Они не должны знать.

Здесь нет никого, кто осудил бы меня за то, что я собираюсь сделать. Нет охотников. Нет города. Есть только чудовища во тьме и человек, созданный из лунного света, предлагающий мне спасение. В глубине меня растет потребность в спасении. Желание снова обрести свободу. Желая, чтобы он одновременно создал и разрушил меня. Желая на один благословенный миг стать самой собой. Быть триумфатором. Хоть раз в жизни победить смерть и страх.

— Дай мне силу, — умоляю я и не позволяю себе испытывать стыд.

Он подносит большой палец ко рту и слегка прикусывает его. Маленькая струйка крови, упавшая на тыльную сторону ладони, вызывает у меня слюноотделение. Любое отвращение к реакции моего тела меркнет по сравнению с моей потребностью.

Мне нужна она. Дай мне ее. Еще, с каждой секундой все громче требует внутренний голос.

Кончики пальцев Рувана скользят по моей щеке, обхватывая челюсть. Его большой палец лежит на моей нижней губе.

— Просто прикосновение. Достаточно, чтобы ты прошла через это.

Мои губы раздвигаются. Его палец скользит между ними. Между ними скользит кровь. Я инстинктивно провожу языком по порезу и сглатываю.

Магия перетекает от него ко мне, словно я сосуд, который его сущность жаждет наполнить. Я резко вдыхаю. Руван отдергивает руку, когда мое беспокойство начинает притупляться, а чувства обостряться. Он хмурится, но я не спрашиваю, почему. Я не хочу знать, что вызывает его недовольство, когда это так... восхитительно хорошо.

Я не знала, чего ожидать от эликсира, который дал мне Дрю. Клятва произошла как в тумане. Но теперь я приняла силу с открытыми глазами. Я готова к тому, что она обрушится на меня, и использую ее силу как импульс. Я кручусь и бросаюсь в темноту, пока хватает смелости и сил, преследуя шум битвы.

Вентос и остальные — как в тумане. Я без труда рассекаю первого изверга правым серпом, а левым ловлю запястье второго. Они оба падают с коротким криком агонии, мертвые от серебра, пробившего их кожу. Еще один монстр бросается на меня; я уклоняюсь и переворачиваюсь на спину, перебивая ему позвоночник, в то время как на меня набрасываются еще двое.

Удивительно, но первой меня настигает Винни. Легкое маленькое существо — вихрь клинков и кинжалов. Она бросает два. Пока она достает первый кинжал, наносит еще один удар. Еще два падают от ее клинков, когда она тянется за вторым.

Я сосредоточенно смотрю вперед. Из глубины доносятся стоны — то-то могучее и грозное. К нам идут новые. Я чувствую их. Еще, еще больше. Я распределяю свое внимание между теми, кто вокруг меня, и теми, кто приближается, работая то в хвосте стаи, то впереди следующей волны.

Между ударом одного тела об пол и последующими пятью, врезающимися в меня, есть мгновение, чтобы перевести дыхание. Они налетают все разом, когтистая рука хватает меня за плечо, когда я уничтожаю еще двоих. Пять, десять, двадцать — эти безмозглые изверги не смогут меня уничтожить.

Если сам лорд вампиров был мне ровней, то ничто иное, как он, меня не остановит. Но не так. Не с его силой.

Руван. Я чувствую, как он движется позади меня. Я знаю его так же хорошо, как свою плоть и кровь. Я беззастенчиво высасываю его силу, продолжая пробиваться вперед, отталкиваясь от тела, чтобы зацепиться за два, используя свои серпы в их плечах, чтобы проскочить дальше по коридору.

Ухмылка рассекает мои губы. Эта... эта борьба теперь кажется... почти приятной. Я слишком сильна, чтобы эти монстры могли меня остановить. Их кровь теплеет на моем лице и руках. Я облизываю губы, чувствуя ее жжение на языке. Их кровь кислая по сравнению с кровью Рувана. Но, тем не менее, она подпитывает меня. Более дешевая, более грязная магия. Но все равно сильная. Она поможет.

Еще, кричит голос внутри меня, тот самый голос, который оживил эликсир в ночь Кровавой Луны, дай мне еще!

Я кручусь, замахиваюсь, сбивая сразу четверых. Я едва замечаю, что остальные члены моей группы отстают от меня. Слишком медленно. Они пропускают все самое интересное впереди. Но, пожалуй, я разбавлю их стаю. Тогда им не придется сильно волноваться и бороться.

Коридор заканчивается буквой Т. В груди заклокотало. Дыхание такое неровное и рваное, что больно. Такое ощущение, что я вдыхаю не воздух, а стекло. Но я все равно глотаю его, мышцы кричат, легкие болят. Я почти хочу, чтобы мое тело сломалось.

Сломалось, чтобы его можно было восстановить с помощью этой магии. Я хочу большего — быть чем-то большим.

Справа раздается грохот, возвещающий о том, что врагов не счесть. Я вижу их вдалеке — целая орда, едва способная протиснуться через зал. Они наскакивают друг на друга, продираясь сквозь кожу своих союзников, и все это в спешке, чтобы добраться до меня. Я опускаюсь на ноги и уже собираюсь сделать выпад, когда Руван окликает:

— Налево! — Я мгновенно перестраиваюсь. Мы движемся влево, а эта орда надвигается справа. На полпути между мной и массой есть дверь. Слова вампиров о том, что нужно охранять маршруты и обеспечивать безопасный проход, не дают мне покоя даже в боевой дымке. Я бегу.

— Я сказал, налево! — кричит Руван. Это только еще больше раззадоривает зверей. Со стен доносятся вопли и крики. Такое впечатление, что весь замок построен на фундаменте из этих чудовищ. Теперь я понимаю, что они имели в виду, когда говорили, что мы должны путешествовать днем, пока «они успокоены». Если они успокоились, то что принесет ночь?

Я расправляюсь с первыми тремя и отбрасываю их трупы назад по наклонному коридору, опрокидывая еще четверых. Один бросается на меня, и я убиваю его метким ударом в висок. Я хватаюсь за дверь и наполовину закрываю ее, когда трое пытаются прорваться внутрь. Это игра в нарезку и удары ногами, пока я медленно пытаюсь закрыть дверь. По крайней мере, у меня есть преимущество.

Коготь глубоко вонзается в мягкое место моего кожаного доспеха у локтя. Я сдерживаю крик боли. Кровь вырывается наружу, запах яркий и резкий даже для моего носа. Никогда в жизни я не ощущала так остро запах собственной крови. Кажется, этот аромат еще больше распаляет их.

Прислонившись к двери и упершись ногами, я изо всех сил толкаюсь. Я против, по крайней мере, восьми из них. Я сжимаю челюсти, сдерживая хрип, когда напрягаюсь. Мышцы дрожат, но сил не хватает, пока мне приходится рубить и проталкиваться сквозь всех, кто пытается войти.

— Вентос! — кричу я. Мне нужен этот грубый мужчина. — Вентос!

Грохот, возвещающий о его шагах, — долгожданный звук.

— Я здесь. — Никогда бы не подумала, что почувствую облегчение, услышав от него эти слова. Крепкая рука врезается в дверь, и внезапно усилия, которые я тратила на то, чтобы закрыть ее, полностью исчезают.

Я оставляю мускулы Вентосу, а сама сосредоточиваюсь на том, чтобы не дать монстрам прорваться внутрь. Вместе нам удается закрыть дверь. Я оцениваю состояние замка и петель и вынимаю из сундука три кинжала. Судя по тому, как устроена дверь, я думаю, что пока смогу ее забаррикадировать. Втыкаю стальной кинжал в дерево рамы почти по самую рукоять. Он упирается в дверную ручку, не давая открыть засов. Я всадила еще два кинжала в петли, используя силу, о которой и не подозревала, чтобы сделать их бесполезными.

— Долго это не продержится. — Я прикрываю рану рукой. — В конце концов, они ее опрокинут.

— Она продержится достаточно долго, чтобы мы смогли выбраться отсюда, — говорит Вентос, когда мы присоединяемся к нашим спутникам.

У Лавензии глубокая рана по бокам лица, которая быстро затягивается, в остальном она невредима. Руван настороженно смотрит на меня. Я осторожно улыбаюсь ему в ответ. Я в порядке, даже очень. Так почему же он выглядит таким нерешительным?

— Она тоже ранена. Запах ее крови привлечет еще больше, — говорит Вентос.

— Это ненадолго. — Руван берет мою руку в свою. Хватка удивительно нежная. — Смотрите.

Конечно, моя рана уже затягивается. Я вытираю кровь, и на месте раны остается лишь тонкая красная полоска, да несколько капелек в двух местах, которые закрываются.

— Ее глаза, — хмуро говорит Винни.

— А что с ними?

Вместо того чтобы ответить мне, Винни смотрит на Рувана.

— Ты дал ей кровь.

— Она нужна была ей, чтобы выжить, и я сохраняю ей жизнь любой ценой. Она может справиться с моей силой. — Тон Рувана не терпит сомнений. Он отпускает меня. — Пойдем, нам нужно двигаться дальше. Мы должны добраться до лофта к ночи.

— Мы не были там уже сто лет; как ты думаешь, там все еще безопасно? — спрашивает Лавензия.

— У них обычно не хватает координации, чтобы подниматься по лестницам. Так что даже если это не так, их должно быть так мало, что это легко исправить. — Винни пожимает плечами.

— Или там есть худшие виды, — бормочет Лавензия себе под нос.

— Все будет в порядке. — Руван оглядывается через плечо, когда стук в дверь позади нас становится все громче. — Не будем задерживаться.

Мы идем.

Мое сердце колотится с каждым шагом. Я хочу большего. Больше борьбы. Больше крови. Впервые я чувствую себя охотником... и теперь, когда острота боя угасла, я поняла, что мне это не нравится.

Я смотрю на свои ладони, забрызганные чернильной кровью. Я не создана для смерти. Мои руки чешутся от желания творить. Эта потребность внутри меня... она не моя. Откуда она взялась? Я смотрю на спину Рувана. Он? Нет, я почувствовала это еще в деревне, до того, как встретила его. Эликсир. Это безумие охотника? Страх пытается укорениться во мне, и я пресекаю его в зародыше. Возможно, это безумие, возможно, нет. Но пока у меня есть более важные заботы.

— Должен признать, что ты неплохо держишься в схватке, Риана, — говорит Вентос рядом со мной. Должно быть, я не смогла скрыть своего удивления его заявлением, потому что он пытается подавить смех, и, в основном, ему это не удается. — Хотя, полагаю, вампирская кровь — причина большей части этого.

— Я и без нее достаточно устрашающая, — пытаюсь блефовать я. Руван бросает на меня взгляд, который я не могу расшифровать. А может быть... я и не хочу его расшифровывать.

Он знает, с замиранием сердца уверяю я себя. Он знает о твоем обмане.

Мы проходим мимо зеркала из ртутного стекла, и я медленно останавливаюсь перед ним. Всего на секунду. Достаточно долго, чтобы увидеть свои глаза, окольцованные золотом. Под смуглой кожей проступают черные вены. Я поразительно похож на себя в первом зеркале, которое мне здесь показали.

— Как... — шепчу я. Но, как и причина скептического взгляда Рувана, я знаю ответ и на этот вопрос.

— Это кровавое предание, связанное с поклявшимся на крови. Мы пометили друг друга кровью, мы делимся жизнью и энергией, поэтому я могу отдать тебе часть своей силы, — отвечает Руван. Это побуждает меня снова идти рядом с ним. Вдалеке слышны слабые стоны. Нам предстоит еще не одна битва, прежде чем мы доберемся до вышеупомянутого чердака. — И в связи с этим я буду признателен, если ты сведешь к минимуму бегство навстречу опасности.

— Не знаю, что на меня нашло, — пробормотала я. Я дергаю щекой, осматривая золотое кольцо у глаза. — Я как в ночь Кровавой Луны, не так ли?

— Да.

— Это значит... — Слова душат меня. Но я все равно заставляю себя произнести их. Впервые от Рувана исходит что-то почти успокаивающее, пульсирующее во мне через эту нашу общую связь. — Это значит, что Гильдия Охотников действительно занимается вампирским кровавым преданием, не так ли?

— Да. Человек не должен становиться поклявшимся на крови так легко, как это сделал ты — на твоей крови уже остались отпечатки кровавого предание. Моя магия не должна течь к человеку, не тронутому преданиями, как она течет к тебе. Ты была отмечена искусством вампира до меня и останешься им навсегда. — Он смотрит на меня из уголков своих глаз с неодобрением и беспокойством.

— Отмечена, — повторяю я, потирая ключицы.

— Все, что мы делаем, все, что мы переживаем, отмечает наша кровь. Мы формируемся под влиянием всего, чем мы были, могли бы быть, являемся и не являемся. И у тебя было кровавое предание до того, как ты встретила меня. — Руван поворачивается ко мне лицом. — Твои драгоценные собратья-охотники медленно превращали тебя в одну из нас, чтобы убить нас.

— Ты... ты... — Я не могу этого сказать. Слово липнет к горлу.

— Неправ? — Руван слегка наклоняет голову, губы хмурятся. Он слегка наклоняется вперед. — Ты не можешь этого сказать, да?

Я густо сглатываю и молчу.

— Ты знаешь, почему? — Он понижает голос. — Потому что ты не можешь мне лгать. Я прав, и ты знаешь это так же хорошо, как и наша клятва поклявшихся на крови.

Мои глаза слегка расширяются. Но он не злорадствует. Руван отстраняется и задумчиво смотрит на меня, в то время как тысяча мыслей одновременно проносятся в моей голове.

Если Гильдия Охотников использует кровавое предание — магию вампиров — для создания более сильных охотников, то что это значит для Дрю? Оправдывает ли цель средства? Нужно ли становиться монстром, чтобы убить монстра? Если они могут и хотят сделать это, чтобы создать Эликсир Охотника, то почему я думаю, что они не сделают этого, чтобы проклясть и наших врагов?

Возможно, в этом проклятии есть что-то большее, о чем они говорят. Может быть, оно действительно исходит от Деревни Охотников. Дрю бы знал.

Дрю. У меня болит грудь. Я закрываю глаза, на секунду отдавая предпочтение темноте за веками, а не темноте зала. Что, если они используют вампирское предание, чтобы исцелить его? Станет ли он от этого еще ближе к тому, чтобы стать вампиром? Что, если он — часть одного грандиозного эксперимента, который будет продолжаться, потому что я украла его судьбу, а лорд вампиров жив?

Они никогда бы так не поступили! слышу я в голосе Матери. В голосе Давоса за нашим обеденным столом.

И все же... правда стоит у меня перед глазами. В деревне есть нечто большее, чем я когда-либо знала, и даже если я не хочу этого знать, так как это пугает меня, потому что это угрожает всему, в чем я когда-либо находила утешение, я должна это узнать. Неважно, какой ценой.

Вдалеке послышались звуки монстров. Я издаю звук разочарования и устремляюсь вперед, к пятну серебра и силе. Я хочу, чтобы магия выжгла эти мысли. Я хочу использовать ее, чтобы выжить и не думать о последствиях.

Я хочу игнорировать все то, что размывает простые и аккуратные линии, которые всегда разделяли мой мир.