Дуэль с Лордом Вампиром

ГЛАВА 19

Передо мной металлическая дверь. Даже если бы я не видела ее недавно во сне, я бы с первого взгляда поняла, что она важна. Она находится в конце длинного коридора, который открывается прямо перед ней, и отличается от всех остальных дверей, которые мы видели. В отличие от моих снов, она потускнела от старости. Вокруг нее густая паутина, цепляющаяся за потускневший символ на лицевой стороне.

— Похоже, никто еще не добрался, — торжествующе замечает Руван. Им негде спрятаться в этой маленькой прихожей, и они, конечно, не могут открыть дверь по понятным мне теперь причинам.

— Ты ведь не думаешь, что с ними что-то случилось? — Я обнаружила, что больше не хочу видеть их ужасную смерть.

— Надеюсь, что нет. — Ответ не так обнадеживает, как хотелось бы. Я знаю, как много они для него значат. — Но они знали о риске быть пробуждены во время долгой ночи. Мы все знали.

— Ты все время говоришь «пробуждение» ...

— Я объясню больше, когда мы выживем и вернемся в верхний замок. А пока что мы должны сосредоточиться.

Я ловлю его руку, смелее, чем когда-либо, с кем-либо, тем более с мужчиной.

— Ты обещаешь, что расскажешь мне?

Вопрос привлекает его внимание ко мне. В воздухе вокруг него чувствуется... нерешительность. Почти испуг. Но чего он боится? Уж точно не меня. Обещать мне что-то? Мне кажется, мы уже дали друг другу главное обещание, став поклявшимися на крови.

— Да. — Он снова прижимается лицом к двери. Я вижу, как напряжены его плечи, и чувствую его опасение. — Теперь я хочу увидеть, что там внутри. Я готов найти этот проклятый анкер и положить конец всему этому. — Я потянулась к ручке, но он остановил меня, коснувшись моего запястья. — Я должен предупредить тебя, что...

— С другой стороны ручки находится маленькое серебряное лезвие, поэтому вампир не сможет открыть ее, — вмешалась я, чтобы закончить за него.

— Как ты...

— Я уже говорила, я видела это во сне, — говорю я несколько нетерпеливо.

— А еще какие-нибудь странные сны у тебя были? — Он пристально смотрит на меня.

— Несколько, — признаю я.

— И ты не подумала мне рассказать?

Я изогнула брови.

— Мы же не были в лучших отношениях все это время.

Он открывает рот, чтобы возразить, и медленно закрывает его, раздумывая. Затем говорит:

— Расскажите мне о них, когда мы вернемся в безопасное место. А пока давай сосредоточимся на нашей миссии.

Я киваю, обхватываю пальцами рукоять и чувствую знакомый укол на подушечке пальца. К двери приливает поток магии. Она вытягивает из меня кровь и силу так же, как Руван вытягивал из меня прошлой ночью. Символ в центре двери светится слабым малиновым светом, сжигая паутину и возраст. В глубине двери открывается замок. Я достаю и стряхиваю с него пыль, и он становится ярко-серебристым, словно только что выкованным. Когда металл тускнеет, я вновь убеждаюсь в своих подозрениях — это не чистое серебро. Рукоятка — да, но все остальное — другое.

Есть что-то особенное в металле, из которого сделана эта дверь. Я никогда не видела такого металла — гладкий, с тусклым красным налетом, почти как ржавчина.

Руван не двигается. Он стоит в молчаливом благоговении достаточно долго, чтобы я переместилась к нему лицом.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— С тех пор как две тысячи лет назад пробудившаяся Леди обнаружила эту дверь в записях Джонтуна, она остается загадкой. И каждая подсказка, которую с тех пор находил любой лорд или леди, указывает на то, что это место — одно из лучших возможных мест для анкера проклятия. Это один из первоначальных цехов кровавого предания; он был запечатан, вечная тайна... А теперь мы здесь. И... — Его прерывает грохот, доносящийся из коридора.

— Это нехорошо. — Мои слова тонут в желудке.

— Заходи внутрь. — Руван хватает меня за плечо и толкает внутрь, следуя чуть позади. Он встает у двери. Держит ее изнутри, готовый захлопнуть. Он сужает глаза, вглядываясь в темноту позади нас. Я стою рядом с ним, держа руку на серпе.

— Я не понимаю, в чем смысл всего этого! — Высокий голос Винни прорывается сквозь нарастающую какофонию. — Мы сейчас зайдем в тупик.

— Закрой дверь! — кричит в ответ Лавензия. До нас доносится звук раскалывающегося дерева. Раздается скрежет. За ним следует визг. — Отвалите от него!

— Мы здесь, — кричит Руван в коридор. — Бежим!

Винни первой выходит из густой тени и попадает в сферу моего восприятия. Ее глаза расширяются, когда встречаются с моими. Она окликает меня через плечо:

— Лавензия, Вентос, вы должны мне три своих склянки. Она настоящий охотник. — Они действительно подозревали меня. Интересно, обидится ли на меня Винни, когда поймет, что из-за меня она потеряет эти склянки?

Следом идет Лавензия, помогая больному Вентосу идти по коридору.

— Сейчас не время для злорадства, Винни!

Позади них раздается грохот. Я перехожу на другую сторону двери, напротив Рувана, серп наготове.

Винни проносится мимо меня первой. Лавензия, поддерживая Вентоса, затормозила под его весом. Орда Погибших несется за ними по пятам. Один из них бросается на них; Лавензия издает крик, стискивает зубы и наступает.

Я начинаю действовать. Мчась навстречу им, я кружусь вокруг и поднимаю серп. Одним движением я настигаю троих. Их кровь сочится по лезвию. Монстры падают, и я испытываю то же удовлетворение, что и вчера. Может, я и не охотник, но охоту я научилась любить. Особенно когда я сражаюсь за правое дело.

Мы работаем в обратном направлении, к двери. Я отбиваюсь от всех, кого могу, кинжалы Винни проносятся со свистом мимо моей головы. Лавензия и Вентос освобождают дверную раму.

— Флориан! — кричит Руван. Я кувыркаюсь обратно в комнату, уворачиваясь от когтей чудовища. С помощью Винни Руван закрывает дверь. Лавензия ударяет тех, кто пытается прорваться.

На секунду никто не говорит. Наше неровное дыхание наполняет мастерскую. Крики монстров затихают по ту сторону двери, когда они врезаются в серебро с такой силой, что украшения пробивают их кожу. Каким бы ни был этот серебряный сплав, все равно чистого серебра достаточно, чтобы убить вампира — или, по крайней мере, Погибшего.

Смех наполняет комнату. Из-под земли, где лежит Вентос, доносятся глубокие хрипы. Звук переходит в стон.

— Хорошо они меня отделали. — Он ругается.

— Дай мне посмотреть. — Руван подходит к нему.

— Тебе не нужно беспокоиться обо мне. — Вентос пытается оттолкнуть его.

— И тебе не нужно притворяться, что тебе не нужна помощь. — Руван качает головой и подносит руку к губам.

Я знаю, что он собирается сделать, и мой рот наполняется водой; я хочу его для себя. Я хочу снова почувствовать его вкус. Почувствовать тот прилив сил. Чтобы он был в моих объятиях. Если бы я сейчас открыла рот, то не смогла бы сдержать себя, чтобы не умолять его. Потребность настолько сильна, что пугает меня, но я отказываюсь ее отрицать; я всю жизнь отказывала себе во всем, а здесь меня больше не заставляют.

— На, выпей.

— Милорд, я не могу...

— Это совсем немного, а у меня еще есть силы. Пей. — Руван подносит ладонь ко рту Вентоса.

Энергии внутри меня смещаются, тянутся, как приливы и отливы к луне, по мере того как магия меняется в Руване. Сила покидает тело Рувана и перетекает в тело его вассала, словно часть меня исчезает.

Интересно, чувствует ли Вентос разницу между моим присутствием и Руваном? И тут меня осеняет другая мысль: если кровь приобретает силу благодаря опыту, значит, мы с Вентосом теперь связаны так, как не были связаны раньше? Я борюсь с гримасой.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Руван у Вентоса, помогая ему подняться.

— Лучше, чем следовало бы, учитывая, через что нам пришлось пройти, чтобы попасть сюда, — отвечает Вентос.

— А вы двое в порядке? — Руван обращается к остальным членам своего ковенанта.

— Мы в порядке, — отвечает Лавензия. — Немного поцарапались и ушиблись, устали, но все в порядке.

— Очень рада тебя видеть, — добавляет Винни.

— Чувства взаимны. — При виде своих рыцарей Руван чувствует облегчение. Нет, его друзей. По тому, как он на них смотрит, я тоже перевела взгляд.

— У вас были еще какие-нибудь неприятности по дороге? — спрашивает Вентос.

— После Падших никаких. — Руван качает головой. — Они преследовали вас?

— Вы держали их занятыми достаточно долго, чтобы нам удалось от них ускользнуть. Хорошо, что охотник успела, а то бы мы сейчас были в затруднительном положении. — Вентос кивает в мою сторону с искренним уважением.

— Насчет этого... — начала я и потеряла дар речи, когда все их взгляды устремились на меня. Я не обязана им ничего говорить. Если Руван хочет, чтобы они знали, он сам им скажет. И все же... я вынуждена что-то сказать. Я должна... хочу работать с этими людьми. Мы зашли так далеко, они продолжают защищать меня, и это не те вампиры, которых я ожидала. Я должна рассказать им правду. Нравится нам это или нет, но теперь нас связывают кровь и опыт. — На самом деле я не охотник.

— Ха! Я так и знала! — Лавензия высунула язык в сторону Винни, которая, надувшись, скрестила руки.

— Винни, ты должна радоваться тому, что она нам солгала, потому что это означает, что ты на самом деле не работала с охотником. — Вентос качает головой, как разочарованный отец. Я не уверена, потому ли, что все изменилось после нашего путешествия в старый замок, или потому, что я позволила себе увидеть их в новом свете, но эти вампиры теперь кажутся другими. Теплее.

— Позволь мне немного расстроиться, это был долгий день, и у меня есть множество причин для недовольства, — говорит Винни.

Руван продолжает смотреть на меня. Я чувствую его любопытство. Чем дольше я нахожусь рядом с ним, тем больше я начинаю улавливать тонкие изменения в его магии. Тем больше я могу его читать.

— Мой брат был — и остается — охотником. Именно он научил меня всему, что я знаю о боях, хотя и не должна была. Я была кузнечной девой в Деревне Охотников.

— Неудивительно, что в кузнице ты выглядела на своем месте. — Винни опустила руки.

— Ты просто в восторге от того факта, что вас обманул человек, милорд? — сухо спросил Вентос.

— Если кому-то из людей и суждено было обмануть меня, то, пожалуй, я рад, что это была Флориан. — Слова Рувана звучат тепло.

— Флориан? — повторила Лавензия. — Твое настоящее имя?

— Да, мое полное имя. Но если вы хотите продолжать называть меня Рианой, оно тоже пойдет. — Никто еще не называл меня Рианой. Мне кажется уместным дать им такое разрешение. По эту сторону Фэйда я действительно чувствую себя другим человеком.

— Рада наконец-то познакомиться с тобой, Флориан. — Она кивает мне головой.

— Рада узнать настоящее имя женщины, с которой я работаю. Хотя время от времени я буду называть ее Риана. — Винни протягивает руку.

Я на мгновение задумываюсь, но в конце концов принимаю ее, крепко сжимая.

— Риана меня вполне устраивает.

— А теперь давайте найдем этот анкер и закончим эту долгую ночь. — Руван поворачивается лицом к комнате.

— Интересно, как какой-то давний человек пробрался на нашу территорию прямо у нас под носом, чтобы наложить это проклятие. Хотя, возможно, теперь я понимаю, как это сделать. — Вентос бросает на меня косой взгляд. Я вздыхаю. Как будто я имею какое-то отношение к этому человеку. Может быть, он не понимает, что у людей не такая большая продолжительность жизни, как у вампиров... Но, с другой стороны, я понимаю, что на самом деле не знаю, какова продолжительность жизни вампира. Охотники называют их вечными существами, но я поняла, что это не так.

Я смотрю на Рувана. То, что он рассказал, натолкнуло меня на мысль, что его существование может быть таким же мимолетным, как и мое. Он рассказывал о предыдущих лордах вампиров на протяжении веков; похоже, что до него было много людей — еще одно отличие от рассказов охотников о том, что один лорд вампиров преследует нас тысячелетиями.

Оставив размышления и вопросы на потом, я переключила свое внимание на комнату. Лавензия зажигает несколько бра, освещая это забытое место слабым оранжевым светом.

С тех пор как мы вошли сюда, воздух здесь осел. Пыль покрывает столы, серебряные сосуды, стеклянные банки, в которых плавают различные сомнительные вещества и предметы. Вампиры расходятся по комнате, стараясь ничего не трогать, беспокоя только взглядом. Интересно, догадаются ли они, что анкер проклятия наложен на зрение и чувство? Поэтому я оставляю их поиски на их усмотрение.

Вместо этого я позволяю своим мыслям вернуться к тому, для чего могла использоваться эта комната — к моим снам. Комната была забыта на целую вечность. В моем сне все было ярким и сияющим. Все было новым.

Это не мог быть взгляд в будущее... Может быть, в прошлое? Возможно ли это вообще? Руван говорил, что для того, чтобы вампир мог творить свою магию, он должен свободно получать кровь. В таком случае, может быть, я вижу прошлое Рувана? Он тот, чью кровь я потребляла. Магия привязана к крови, записана опытом. Но и это объяснение маловероятно. Я пытаюсь заставить женщину из моего сна всплыть в памяти, но от этого болит голова.

Я подхожу к одному из столов. На нем разложены пробирки в подставках с прикрепленными к ним записками. Я не уверена, что они хотят, чтобы я смотрела, но все равно смотрю — трудно не смотреть. В этот момент мне так любопытно. Я боролась и проливала кровь, чтобы оказаться здесь. Я имею такое же право, как и они, знать, ради чего была вся эта борьба.

К тому же никто из них меня не останавливает.

Все они крутятся вокруг оставленных записок, но мое внимание привлекает жетон размером с ладонь, лежащий рядом с пером, покрытым пылью и паутиной. Я поднимаю жетон и переворачиваю его в руках. Конечно, он сделан из того же материала, что и дверь. Это не чистое серебро. Он слишком теплый, чтобы быть серебром. И блеск не тот. Да и разновидность серебра мне не знакома.

Теперь у кузнеца есть нужный сплав. Мы сможем проверить его на новых кинжалах во время следующего полнолуния. Вот что сказала женщина в моем сне.

— Может, это и анкер проклятия? — спрашиваю я кого-то. Все внимание быстро переключается на диск в моей руке.

— Нет, — наконец отвечает Руван. — Но почему ты спрашиваешь? — Он подходит.

— Это странный сплав, и он сделан из того же металла, что и дверь.

— По-моему, похоже на серебро, — говорит Лавензия, тоже подходя поближе.

— Это не серебро, — уверяю я ее.

— Конечно, серебро.

— Нет, не серебро, — говорю я, стараясь не выдать своего волнения.

— Я бы узнала серебро. — Лавензия закатывает глаза.

— По-моему, я должна знать серебро лучше тебя, раз уж я его плавила.

— Она тебя раскусила, — подхватывает Винни.

Вентос выхватывает у меня из рук диск, прежде чем я успеваю среагировать.

— Думаешь, мы не знаем, каково серебро на ощупь? Неуловимое жжение? Ползучий зуд?

Я поджимаю губы и медленно вдыхаю. Старые боги, помогите мне не поставить этого громадного мужчину на место так жестоко, что он будет неделями лечиться от словесных ударов.

— Разумно ли брать серебро голыми руками только для того, чтобы доказать свою правоту? — Руван вскинул брови на Вентоса. Тот вдруг осознает, что натворил, и его рука слабеет.

Я ловлю жетон, прежде чем он падает.

— Есть два вида серебра: чистое и стальной вариант, — пытаюсь объяснить я, вращая монету между пальцами. — Ну, теперь я полагаю, что на самом деле существует три вида серебра. Чистое серебро — это именно то, как звучит. Свежее, только что из шахт и не смешанное ни с какими другими металлами.

— Мы слишком хорошо знаем, что такое чистое серебро, — говорит Вентос с ноткой отвращения.

— Не совсем, — говорю я, но затем быстро добавляю: — Возможно, но я не могу быть уверена. Но если ты говоришь об оружии, которым владеешь, то это стальной вариант. Это видно по едва заметным волнам на оружии, если присмотреться.

— Но если они нас порежут, мы умрем. — Лавензия смотрит на свою рапиру. — Не то же самое можно сказать о стали.

— Чистая сталь — да. Модифицированная сталь — тоже да, — соглашаюсь я. — Но серебро в стальном варианте — это другое. Это... — Я замолчала, подыскивая слова.

— Что? — мягко сказал Руван.

У меня нет причин стыдиться. На самом деле, у меня есть все основания гордиться своей семьей за нашу изобретательность в кузнечном деле; я всегда гордилась этим до сих пор. Я принадлежу к длинному роду прославленных кузнечных девиц. Без нас Деревня Охотников не продержалась бы так долго. Но... оружие, которое мы делали, также убило бесчисленное множество вампиров-жертв проклятия, которое я теперь вижу своими глазами.

Я уже жалею, что не могу игнорировать все увиденное. Я уже не знаю с уверенностью, кто добрый, а кто злой. Все, что я могу сделать, — это продолжать идти вперед с тем, что я знаю, — что я действительно верю, что могу доверять этим людям.

— Это особый сплав, изобретенный моей семьей много лет назад. Из него делают все оружие. Это тайное ремесло, не записанное ни в одной книге, ни в одном дневнике, но передаваемое от матери к дочери на протяжении веков. Чистое серебро, правда, эффективно против вампира — вампира. — Поправка меня удивляет. Я говорю быстрее, надеясь, что они не заметили. Судя по едва заметному изменению в выражении лица Рувана, короткому изгибу его брови, внезапной интенсивности его взгляда, грозящей сжечь все мои попытки притвориться, что ничего не произошло... он услышал это, громко и четко. — Чистое серебро слишком мягкое, чтобы делать из него оружие. Все, что сделано из чистого серебра, мгновенно гнется и тупится. Вы получите один порез, если повезет. Оно не годится для боя.

— Значит, вы, люди, создали нечто, обладающее всеми свойствами серебра, но прочностью стали. — Вентос достал свой меч и посмотрел на лезвие. Интересно, что он думает об оружии, созданном моей семьей, для охотников, против себе подобных? Какие бы мысли ни приходили ему в голову, он корчит гримасу. — Хитрые, мерзкие твари.

— Попридержи язык, — огрызнулся Руван, прежде чем я успела осознать, что сказал Вентос. Лорд вампиров поравнялся с одним из своих самых ярых защитников. Вентос снова начинает говорить, но Руван опережает его. — Флориан — верный член этого договора. Я не позволю тебе продолжать оскорблять ее.

— Я ничего не говорил о ней, только о ее народе. — Вентос передергивает плечами и наклоняет голову из стороны в сторону, словно готовясь к драке.

— Незначительность — это то же самое.

— А что она сказала о нас? О вампирах? О тебе?

— Она учится и преодолевает ошибки своего пути. Мы можем сделать то же самое.

Интересно, не потому ли все это, что Руван уловил мою поправку? Его напор, похоже, не соответствует краткому моменту соблюдения этикета, который я позволила его народу. Тем более что это произошло чисто случайно. Интересно, как много в этом от той ночи, которую мы провели вместе?

— Ты даже не знал ее имени еще несколько часов назад, — насмехается Вентос. — Не позволяй поклявшейся на крови вскружить тебе голову. Она инструмент, чтобы получить то, что нам нужно, и уже выполнила свое предназначение.

— Проклятие еще не снято. — Я сама удивляюсь тому, что заговорила. — Пока оно не снято, я являюсь членом этого ковенанта. Это было обещание, которое я дала. Мое предназначение еще далеко не выполнено, и я на вашей стороне, пока это не произойдет... а может быть, и после, в зависимости от того, как мы все будем действовать.

Вентос выглядит так, словно он удивлен не меньше, чем я. Он слегка краснеет, и бессвязные звуки переходят в насмешку. Он идет прочь.

— Серебро, сталь, сплав — неважно. Что бы это ни было, это не анкер проклятия, и мы должны вернуться к поискам.

Лавензия вздохнула.

— Вентос прав. — Она тоже уходит.

— Ты так и не закончила свое объяснение. — Винни поражает меня ожидающим и нетерпеливым взглядом. — Что это за серебро? Если не чистое и не стальное?

— Я не знаю, — признаюсь я. — Я знаю, что оно другое, я могу это сказать. У него есть цветки, похожие на серебряный вариант, но они красноватые, а не более яркие платиновые. — Я позволяю диску упасть на каменный пол. Он наполняет комнату тусклым металлическим звуком. Вслед за этим я бросаю один из последних оставшихся у меня серебряных кинжалов. Звук, который он издает при ударе о пол, — высокий, чистый тон, который еще долго звучит после того, как я его поднимаю. — Вы ведь слышал разницу?

— Для меня все это звучало как металл. — Винни пожимает плечами.

— Они определенно звучали по-разному, — задумчиво говорит Руван.

— И чистое серебро, и стальной вариант имеют этот резкий звук. Я могла бы сделать и другие вещи, чтобы доказать, что это не чистое серебро и не стальной вариант, но мне понадобится кузница.

— Я верю тебе на слово. — То, как Руван это сказал, создает впечатление, что он говорит за всех них. Судя по выражению лица Винни и даже Лавензии, возможно, он действительно говорит за них двоих. Но мы с Вентосом никогда не будем в хороших отношениях, это ясно по тому, что он даже не оглянулся в мою сторону. — Так что же особенного в этом новом серебре?

— Пока не знаю, — признаюсь я. — Но могу сказать, что дверь в мастерскую — большая ее часть — была сделана из того же материала, что и этот диск. На ручке было немного чистого серебра, но все остальное было из этого металла.

— Похоже, когда ты открывала дверь, она пропускала твою магию крови, — метко подметил Руван.

Я киваю.

— Мне тоже так показалось, и это наводит меня на некоторые мысли о том, что это может быть за металл. — Сомневаюсь, что красноватые линии случайны...

— Тогда у тебя будет время и пространство для исследования этих теорий, когда мы вернемся. Все, что тебе понадобится, будет твоим, — распоряжается он.

Я потрясенно молчу, не зная, что ответить. Лавензия слегка сужает глаза и возвращает свое внимание к охоте. На губах Винни появляется ухмылка. Не знаю, отчего у нее такой самодовольный вид.

— Значит, я могу оставить его себе?

— Можешь. Проводи с ним любые эксперименты — только держи Каллоса в курсе. Он у нас архивариус. Если мы потерпим неудачу, именно он передаст летопись нашей попытки следующей группе, которая будет пробуждена.

— Спасибо. — Я убираю диск в карман. — Однако Вентос прав, вам всем следует продолжать поиски настоящего анкера.

— Не пытайся завоевать меня своими уговорами, человек, — ворчит Вентос, держась ко мне спиной.

— Я вполне способна не пытаться переубедить тебя и при этом признать твою правоту.

— Признание чьей-то правоты не является его сильной стороной, — хмыкает Лавензия, делая вид, что осматривает полку. — Так что ему трудно воспринимать это как нечто, что могут делать другие люди.

На мгновение Вентосу кажется, что он вот-вот повернется и клюнет на приманку, но он остается непробиваемым, как одна из крепостных стен, и продолжает листать различные записи. Остальные тоже возвращаются к нему, охотясь за анкером проклятия, который освободит нас всех.