Двойной фантом

Глава 12

в которой я продавливаю паркет

В тот день сразу же после ужина я отправился спать — ничем другим заниматься никакого настроения у меня не было. Допускал при этом, что так рано сон не придет и я бесцельно проворочаюсь час, а то и все два или три, терзаемый невеселыми думами. Но, вопреки опасениям, отрубился я почти сразу и продрых до самого утра — должно быть, сказалась предыдущая разгульная ночь.

Проснулся в половине шестого, за полчаса до официального времени побудки — отдохнувшим, и в на удивление неплохом расположении духа. Вчерашние гнетущие проблемы не то чтобы вовсе перестали теперь казаться мне таковыми, но острота их восприятия как-то притупилась. Плачевное состояние Светки? Ну да, это более чем печально, но однажды мы с ней через такое уже прошли — и беду преодолели. Даст Ключ, справимся и теперь. Слежка за курсантами со стороны администрации Школы? А что я хотел, чтобы нас бросили вариться в собственном соку? Да и далеко не факт, что за нами наблюдают и в комнатах. Нет тому пока никаких убедительных свидетельств. А в залах и коридорах — так на то они и общественное пространство!

Что там еще меня вчера тяготило? Невнятные пророчества Воронцовой насчет грядущей бури? Ха! Как говорится, глупый пѝнгвин робко прячет — умный смело достает! А что и где каким гагарам недоступно — это их гагарьи трудности!

Да уж, не зря говорят: утро вечера мудренее!

Согласно расписанию, моим напарником по сегодняшнему учебному занятию был Кирилл. С завтраком «Заикин» разделался первым, и, пока я допивал чай, пришлось ему подождать меня у выхода из столовой.

Когда я наконец присоединился к старому приятелю, тот задумчиво смотрел вслед удалявшимся по коридору Мартынову и Цой — похоже, нынче этим двоим снова предстояло работать в паре.

— Бедный парень… — пробормотал, качая головой, Кирилл.

— Ага, — на автомате кивнул я. — Стоп! — опомнился тут же. — А тебе-то он что бедный?

— Что значит, мне? — не понял «Заикин».

— Ну, я немного знаком с этой девицей, — покосился я на хабаровчанку. — А ты про что?

— Точно, тебя же вчера вечером не было! — сообразил мой собеседник. — Ну, когда после ужина мы тут за жизнь терли… Тимоха же, оказывается, своего рода инвалид, — кивнул Кирилл в спину Мартынову. — У него что-то вроде аллергии на магию. Малейшая попытка слить ману — и готов на стенку лезть от чудовищных мук! При этом — талантливый Мастер артефактов. С пыльцой, говорят, просто невероятные вещи творит! Если только сознание из-за боли не потеряет… Их в Школе потому и прикрепили друг к другу. Диана — целительница, вот и пользует Тимоху, пока он свои шедевральные артефакты ваяет…

Вот оно как, оказывается! А мы-то с Машкой вчера все гадали, что там такое делает Цой за спиной у Мартынова! Что ж, теперь понятно… А пацана и впрямь жаль. И как он только еще в детстве не забил на магию, если все так серьезно?! Наверное, и впрямь талантлив, призвание сильнее боли!

— Ясно, — бросил я. — Ну что, пошли, что ли, на урок?

— Да-да, точно, идем, — тут же засуетился «Заикин». — Сегодня, как мне сказали, с нами сам Корнилов будет работать! Начальник Школы! — с энтузиазмом сообщил он мне уже на ходу.

Для меня, признаться, учебное занятие у Юрия Константиновича не было чем-то таким уж из ряда вон выдающимся, и, тем не менее, пыл товарища я счел за благо поддержать:

— Корнилов? Отлично!

Ну да. А ведь мог, например, Чубаров оказаться!..

Юрий Константинович встретил нас на полигоне, отнесенном от прочих помещений Школы довольно далеко: чтобы туда попасть, мы с Кириллом топали по коридорам, наверное, минут десять. На Корнилове был не прежний его алый кафтан Конвоя, а голубой жандармский мундир — если в Федоровке офицеры носили форму тех полков и подразделений, из которых были когда-то переведены в кадетский корпус, то преподаватели Школы, как я уже успел заметить, одевались единообразно. Дополняли образ начальника новенькие золотые эполеты подполковника.

— Молодой князь, сударь, — поздоровался с нами за руку Юрий Константинович. — Как настроение? Готовы к плодотворной работе? — с теплой улыбкой поинтересовался он затем.

— Всегда готовы! — бодро заявил я.

— В таком случае, приступим, — кивнул Корнилов. — Станислав Станиславович, вы пока разогревайтесь, — сказал он моему товарищу — а, ну да, действительно, здесь же тот никакой не Кирилл, — а вас, молодой князь, я покамест коротко введу в курс дела.

— Есть — разогреваться! — откликнулся «Заикин» и отошел в сторону.

После слов подполковника я ждал, что Кирилл начнет делать какие-нибудь физические упражнения, разминаться — ну а как ему еще разогреваться, не коньяком же — но паренек просто обхватил рукам голову и замер, будто бы в глубокой задумчивости. Мозги прогревает, не иначе!

— Итак, молодой князь, — обратился между тем ко мне преподаватель. — Вам же известна специализация вашего сегодняшнего напарника?

— В общих чертах, господин подполковник, — аккуратно ответил я.

— Курсант Заикин владеет искусством телепортации — мгновенного перемещения в пространстве без посредства порталов, — принялся объяснять Юрий Константинович. — Техника сия весьма и весьма сложна, лично я знаком всего с тремя магами, худо-бедно сумевшими ее освоить, и еще о нескольких таких слышал по роду службы. Все они, насколько мне известно, постигли тайну телепортации уже в зрелом, а то и вовсе в преклонном возрасте, тогда как дар нашего Станислава Станиславовича, судя по всему, врожденный. Однако использование оного дара сопряжено с некоторыми весьма неприятными побочными эффектами, преодоление коих влечет значительный расход маны. При сем, собственный предел курсанта Заикина относительно невелик: Станислав Станиславович у нас Стольник. Посему для успешного перемещения, а главное — для благополучного возвращения назад — ему необходим…

— …«бурдюк»! — осенило меня, к чему ведет офицер, и мысль эта так мне не понравилась, что я осмелился Корнилова перебить.

— К глубокому сожалению, обычный «бурдюк» здесь не годится, — оставив мою дерзость без внимания, покачал головой начальник Школы. — Начать даже с того, что холоп с лимитом за триста мерлинов — а потребно именно столько — огромная редкость, не говоря уже о том, что стоит целое состояние. Но сие не главное: имеются еще два обстоятельства. Первое: необычайно талантливый в одном, курсант Заикин сильно ограничен во многом другом. Так, он физически не способен откачивать чужую ману — оную в него приходится буквально впихивать. Никакой холоп сего, разумеется, не сделает. И второе: перемещаться Станислав Станиславович может куда угодно, даже и в совершенно не знакомое ему место. И ежели в точке, куда он нацелен, окажется препятствие — любое — курсант Заикин походя его оттуда вытеснит, освободив себе довольно пространства под луной. Себе — но не тому, кто путешествует с ним вместе, питая маной либо просто сопровождая. Спутник Станислава Станиславовича может нежданно обнаружить себя где угодно: в толще каменного монолита, под водой или аккурат внутри бестелесной сущности. Если заранее не предпринять мер предосторожности, сие станет последним путешествием для такого «бурдюка». То есть, холоп снова не годится — категорически. Другое дело — сильный соратник-маг, обладающий высоким лимитом маны и способный освоить сложную технику подстраховки, — выразительно посмотрел на меня Юрий Константинович.

— И я должен стать этим спутником-соратником? — без особого энтузиазма не столько даже спросил, сколько подытожил за оратором я.

— Совершенно верно, — кивнул Корнилов и, не дожидаясь моей реакции, продолжил. — И первым делом, молодой князь, вам предстоит для сего овладеть защитной техникой, о которой я только что говорил. Она называется Сферой Отчуждения. Сие одна из разновидностей щита, но с той особенностью, что прикрывает вас сразу со всех сторон — спереди, сзади, по бокам, сверху и снизу…

— Такая существует? — мгновенно оживился я.

Всесторонний щит — да это же просто мечта любого поединщика! Будь у меня такой, к примеру, позавчера, Бестужеву-Рюмину нипочем бы не удалась та его хитрость со снегом! Ну да там у нас на кону ничего серьезного и не стояло, а вот в реальном бою…

— Существует, но, как водится, имеет свои уязвимости, — не преминул отчасти разочаровать меня подполковник. — Держится Сфера Отчуждения всего несколько секунд, затем угасает, и повторно ее выставить можно лишь через некоторое время. К тому же, маны сия техника забирает преизрядно — причем, вне зависимости от силы мага. Однако в рассматриваемом случае — с учетом вашего завидного лимита и стоящих перед нами специфических задач — названные недостатки не столь принципиальны. А достоинства — неоспоримы и незаменимы.

Юрий Константинович умолк и будто бы вопросительно посмотрел на меня.

— Ясно, господин подполковник, — заявил я, не очень понимая, чего конкретно он от меня ждет.

— Ну а раз ясно, — кивнул каким-то своим мыслям Корнилов, — тогда смотрите сюда, — он приподнял правую руку. — Постановка пальцев следующая. Указательный и средний скрещены, как при обычном щите. Подушечки большого, безымянного и мизинца сведены вместе. Важная особенность: задействовать надлежит исключительно десницу — левая рука не годится.

Я старательно повторил немудреную пальцевую комбинацию.

— Верно, — оценив результат, похвалил меня офицер. — А теперь будьте так любезны, примените сию технику!

Я высвободил ману.

Сперва мне показалось, что фокус не сработал — характерного ощущения закрытости, как бывает при постановке щита, не возникло — но тут вдруг под ногами у меня что-то громко хрустнуло. Я посмотрел вниз и не без удивления обнаружил, что пол там прогнулся, отпрянув от моих подошв на добрый вершок. Я же при этом как ни в чем не бывало продолжал непоколебимо стоять — словно на воздушной подушке.

Длилось это, впрочем, недолго: буквально через пару секунд невидимая опора подо мной вдруг исчезла без следа, и я соскочил на новый уровень пола, гулко стукнув каблуками по покореженному паркету.

— Как я и предупреждал, держится Сфера недолго, — прокомментировал происшедшее Корнилов. — Можете расслабить кисть, молодой князь, повторить сей эксперимент вы всяко сможете не ранее, чем минут через пять.

Я так и поступил.

— Как видите, — продолжил между тем Юрий Константинович, — сия техника не только расчищает вам место в подлунном мире, но и дает некий зазор безопасности. Таким образом, в случае неудачного перемещения — скажем, внутрь стены здания — у вас будет достаточно свободного пространства, чтобы сложить пальцы в новую комбинацию и пробить себе путь на свободу. Или провесить портал — ежели, конечно, знаете куда. Главное — держать про запас толику маны. Сколько, кстати, вы израсходовали на свою Сферу?

— Где-то мерлинов триста, — прикинул я — точный подсчет подобного рода затрат, если специально не озаботиться им заранее, до сих пор давался мне не без труда.

— Для большинства — безумное расточительство, — заметил преподаватель. — Для вас, молодой князь — в общем-то, пустяк.

Ну, в целом, да.

— Что ж, сейчас немного отдохните, — предложил мне Корнилов. — А минут через десять — когда снова будете способны призвать Сферу Отчуждения (на всякий случай я беру с некоторым запасом) — опробуете со Станиславом Станиславовичем парную телепортацию. Для начала — недалеко, в соседний зал. Курсанту Заикину он хорошо знаком, к тому же — абсолютно пуст, так что никаких эксцессов в точке выхода возникнуть, вроде бы, не должно… Но Сферу задействуйте непременно! А то имел у нас тут вчера место казус… — покосился Юрий Константинович на Кирилла, все так и стоявшего с руками у головы.

— То было сущее недоразумение, господин подполковник! — не меняя позы, горячо воскликнул тот.

— Однако стену пришлось восстанавливать, — хмыкнул преподаватель. — Так что все внимание — на Сферу! — снова повернулся Корнилов ко мне.

Я это уже, собственно, уяснил.