Двойной фантом

Глава 4

в которой я веду беседу за беседой

Я постарался рассчитать так, чтобы попасть в зал чертога номер три ровно к шести часам, минута в минуту, однако не сложилось: за каких-то пару коридоров до цели меня подкараулила Цой. Именно подкараулила: дождалась моего появления и, выдвинувшись из-за поворота, преградила путь. Почти машинально я сделал шаг вправо, чтобы хабаровчанку миновать, но та синхронно сместилась в ту же сторону, не позволяя мне пройти.

— Сударыня?.. — вынужденный-таки остановиться, я смерил девицу тяжелым взглядом. Голубой жандармский мундир сидел на ней мешком и шел кореянке ничуть не больше прежней салатовой униформы целительницы.

— Прошу прощения, молодой князь, я хотела бы раз и навсегда устранить все возможные недомолвки, — вскинув голову, твердо проговорила Цой.

— Между нами существуют недомолвки? — картинно распахнул глаза я.

— У меня так и не было возможности объясниться… — выдержать ровный тон ей все же не удалось — под конец фразы голос девицы самую малость, но все же дрогнул.

— Не вижу в том ни малейшей нужды, — хмуро бросил я, качнувшись вперед — в расчете на то, что хабаровчанка машинально отступит, освободив проход, но та с места не сдвинулась.

— Хочу, чтобы вы знали три вещи, — упрямо продолжила она. — И первая из них: я не жалею о том, что сделала.

— Вот как? — признаться, тут навязчивая собеседница сумела меня удивить: я ожидал чего-то вроде мольбы о прощении — даже не суть, искренней или нет — но никак не этого.

— Да, так, — кивнула девица. — В моей жизни не было более счастливых дней, чем те два! — с пылом заявила затем она. — И пусть получила я их обманом — но чем дальше, тем больше убеждаюсь: оно того стоило!

— Что ж, рад за вас… — буркнул я, не найдя лучшего ответа.

Это она что, подольститься ко мне хочет таким образом? Если так, то напрасно старается…

— Оно того стоило… — повторила Цой. — Для меня. Но это не значит, что я не чувствую себя виноватой перед вами. Чувствую. Поэтому второе: я хочу принести вам свои извинения за случившееся. Столь же непритворные, сколь сладостны мои воспоминания о нем.

Ага, то есть все же извинения. Но в такой, вот, замысловатой форме…

— Полагаю это неуместным, — демонстративно скривился я. — Извинения подразумевают хотя бы маломальское раскаяние в содеянном, а вы сами только что заявили, что в вас его ни на мерлин! Сегодня вы просите прощения, а завтра зачешется в одном месте — и снова пустите в ход приворот!

— Что вы, это так не работает! — живая реакция хабаровчанки снова обманула мои ожидания. — К привороту у вас теперь иммунитет. По крайней мере, к моему привороту!

— В самом деле? — само собой выскочило у меня.

— Желаете убедиться? — слегка склонила голову к плечу Цой.

Да она что, издевается?!

— Нет уж, увольте, — натужно усмехнулся я.

— Ваше право: простить меня или затаить обиду, молодой князь, — с расстановкой заявила хабаровчанка. — Но тут мы переходим к третьему пункту, который мне хотелось бы обсудить. Для меня эта спецшкола — шанс, который выпадает раз в жизни. Лучшей возможности пробиться наверх у меня точно не будет. Но жить под неотступной угрозой краха я категорически не намерена. Поэтому если кто-то из вас намерен на меня донести — вы, Мария или та мужеподобная девица Тереза, взглянув на которую, я впервые в жизни почувствовала себя не такой уж и уродиной…

Сердце мое словно сжали грубые стальные тиски.

— Тереза погибла, — ледяным тоном обронил я. — Недавно, в Китае…

— Что? — кажется, впервые за время нашего разговора Цой по-настоящему смутилась. — Простите, я не знала. Правда не знала… И тем не менее, остаетесь вы и Мария, — снова собравшись, в прежнем ключе продолжила хабаровчанка. — Желаете разоблачить подлую обманщицу — так сделайте, не затягивая! Или же покажите себя выше этого — сохраните мою тайну навсегда! Я готова к любому из двух названных вариантов — но не подвиснуть враскоряку, каждый миг ожидая удара в спину!

— В том ли вы положении, чтобы диктовать условия, сударыня? — совсем не добро прищурился я в ответ.

— Диктовать — нет, — легко признала она. — Могу лишь просить… об услуге, назовем это так. Сами посудите: что вы выиграете, отказав мне? Нравится это вам или нет, но я неплохо вас узнала: вы не тот человек, кто получает наслаждение, мучая других. Полагаю, и Мария не такова — хотя тут уверена, конечно, быть не могу… Но сейчас речь не о госпоже Муравьевой, а о вас. Донесите на меня незамедлительно — и, вероятно, я навсегда исчезну из вашей жизни. Обещайте молчать о моем… проступке — и моя благодарность вас не разочарует…

— Вот что, сударыня, засуньте-ка свою благодарность знаете куда… — я вдруг почувствовал, как где-то внутри меня поднимается уже почти забытая волна непреодолимого отвращения к собеседнице — как когда-то, на пике отката. К слову, что-то больно уж резко и неудержимо поднимается… А не попыталась ли Цой ненароком применить свои гнусные чары — а у меня, типа, включился иммунитет?

«Никого магического воздействия на вас не оказывается, сударь — я за сим внимательно слежу! — поспешил успокоить меня Фу. — Все сие — отзвуки былого, не иначе!»

Ну, допустим…

— Никому ни о чем докладывать я не собираюсь, — уже едва сдерживаясь, процедил я сквозь крепко сжатые зубы. — Не о чем говорить: вас для меня не существует! Живите, как знаете, только постарайтесь поменьше попадаться мне на глаза! А что касается Марии — с ней договаривайтесь сами! Может, ей ваша благодарность на что и сгодится. А сейчас позвольте пройти! — с этими словами я танком двинулся вперед — и на этот раз с пути моего Цой по-быстрому отступила.

Ну а что ей было не отступить — желаемое она получила, ведь так?

Несмотря на непредвиденную задержку в коридоре, в зал чертога номер три я явился отнюдь не последним — и это даже если не считать оставшейся у меня за спиной хабаровчанки. Отсутствовали Тоётоми со Златкой, не было юнкера-новосибирца, а главное, не подошел еще «Заикин» — в первую очередь я принялся искать глазами именно его, но увы, не преуспел. Во вторую — Машку: стоило, пожалуй, предупредить длинноножку, что с ней захочет поговорить духова Цой.

Муравьева (вот уж кому голубой мундир был к лицу! Впрочем, а что ей не к лицу?!) стояла с бокалом в руке возле стола с легкими закусками и увлеченно кокетничала с одним из борисовцев — молодым князем Гагариным, которого я немного помнил еще по осенним ночным гонкам. Тот, похоже, был собеседницей совершенно очарован, просто глаз горящих с нее не сводил. Оставалось надеяться, что Машка не имеет видов на его ману, а просто приятно проводит время.

Так или иначе, отвлекать сейчас ее явно не стоило.

«Если желаете, сударь, я могу передать ваш разговор с Дианой Химчхановной Марии Михайловне через Оши…» — вмешался с предложением Фу.

«Химч… что?» — едва не споткнулся на ровном месте я.

«Химчхановна — сие отчество госпожи Цой. Ее отца звали — вернее, зовут — Химчханом. Достаточно популярное корейское имя. Так вот, я могу передать ваш разговор Оши, а она уже выберет удобный момент уведомить Марию Михайловну».

«Да, будьте так любезны», — согласился я — и повернулся к другому столу, с напитками и чистыми пустыми бокалами.

Дотянуться магией до бутылки с вином я вполне мог и с того места, где стоял, но правила этикета, заученные мной на уроках майора Кутепова, требовали поступить иначе. Степенно проследовав к столу, я выбрал себе бокал и взял его пальцами за ножку. А вот бутыль уже можно было поднять и левитацией. Как объяснял нам в Федоровке Дмитрий Валерьевич, изначальный смысл именно такого поведения был в том, что не остается свободной руки для призыва щита. Вроде как, тем самым ты демонстрируешь собравшимся свое доверие… Ну, или владение внутренними защитными техниками — что тоже, согласитесь, неплохо.

Наполнив бокал и вернув бутыль на стол, я еще раз, уже неспешно, оглядел зал. «Заикин» так пока и не появился. Скользнув взглядом по фигурке Инны Змаевич, в одиночестве устроившейся в глубоком кресле и задумчиво потягивавшей вино, я нашел глазами Воронцову, беседовавшую с блондинкой Перовской и третьим выходцем из Борисовской академии — и, самую малость поколебавшись, направился к ним. Сказано же было знакомиться с новыми сокурсниками — вот и станем знакомиться…

— О, а вот и ты! — уловив движение за своей спиной и оглянувшись, радостно встретила меня Милана. — Позвольте представить вам моего хорошего друга, — снова повернулась она к собеседникам. — Молодой князь Владимир Сергеевич Огинский-Зотов. Один из тех, кто вместе со мной обставил Петрополис на ночных гонках. Человек, которому я немало обязана… И которого пару раз всерьез пыталась убить, — с усмешкой добавила Воронцова.

— Полагаю, тот факт, что это вам не удалось, говорит сам за себя, — сдержанно улыбнулся ей борисовец.

— Молодой граф Евгений Викторович Бестужев-Рюмин, — отрекомендовала мне его Милана. — Наталья Алексеевна Перовская, — назвала она блондинку — почему-то, как мне показалось, особо выделив голосом ее отчество — словно титул произнесла. Хотя, казалось бы, Алексеевна и Алексеевна, что тут такого? Не Химчхановна же!

Я обменялся рукопожатиями с новыми знакомыми.

— А что касается тех гонок, — бойко заметила затем Наталья Милане, — вам тогда здорово повезло, что Женя не попал в команду, — кивнула она на Бестужева-Рюмина. — С ним был бы совсем иной расклад!

— Первый учебный день я встретил в лазарете, — развел руками парень. — Там забавная вышла история… Ну да не суть. Главное, что об участии в гонках и речи идти не могло. Как бы там все обернулось, будь я в строю — другой вопрос.

— Наверняка мы бы тогда выиграли! — убежденно заявила Перовская.

Мы с Воронцовой вежливо улыбнулись.

— Кстати, о выигрышах, — повернулся ко мне Евгений. — Мы тут как раз обсуждали недавнюю дуэль молодой графини, — коротко поклонился он Воронцовой, — с покойным графом Ростопчиным. Вы же, конечно, присутствовали при том поединке?

— Совершенно верно, — подтвердил я.

— Тогда не будете ли столь любезны поделиться живыми впечатлениями от боя? А то Милана Дмитриевна что-то скромничает…

Я покосился на Воронцову, но та со скучающим видом смотрела в сторону.

«Что говорить-то?» — не сумев встретиться с ней взглядом, спросил я у молодой графини через Фу.

Милана вздрогнула — общаться через фамильяра нам с ней доводилось не часто, и, похоже, моего безмолвного вопроса девушка совсем не ждала — но тут же взяла себя в руки.

«Да говори, что хочешь, — мысленно буркнула она в ответ. — Ну, кроме истории с Марией Михайловной, ясное дело… Достали они меня уже с этим поединком!» — недовольно добавила она затем.

«Насчет Машкиной роли — ежу понятно».

— Даже и не знаю, что вам сказать… — широко развел руками я, едва не расплескав при этом вино — пришлось торопливо ловить рубиновые брызги магией и загонять их обратно в бокал. — Двое вышли на ристалище — один там так и остался. А разве бывает как-то иначе?

— Это правда, что перед поединком граф запретил Милане Дмитриевне использовать фамильный перстень? — опередив явно собиравшегося что-то сказать товарища, задала вопрос Перовская.

— Было дело, — кивнул я.

— Какая низость! — заявила Наталья.

— Не могу с вами тут не согласиться, сударыня, — подхватил я. — Однако, как мы знаем, Ростопчину это не помогло.

— Да-а уж, — протянул Бестужев-Рюмин. — Но, тем не менее, странно. Большинство сходится на мнении, будто бы граф проиграл только из-за того, что недооценил свою соперницу. Вышел на поединок полуопустошенным и в решающий момент остался без маны. Однако история с перстнем, при всей ее неприглядности, говорит о более чем серьезном отношении графа к предстоявшей ему схватке, не так ли? Что вы по этому поводу думаете, молодой князь?

— Так может он потому и придрался к перстню, что знал о своей неготовности? — вынужденный импровизировать, выдвинул версию я.

— А что ему в таком случае мешало отсрочить дуэль, дабы восстановить ману? — заметил Евгений. — Кодекс это допускает. Никто бы ему и слова в упрек не сказал.

— Тогда, возможно, Ростопчин куда-то спешил и не хотел затягивать дело? — с деланым равнодушием пожал я плечами. — Или все еще проще: запасы его были полны — просто Милана оказалась сильнее!

— Вот да! — неожиданно горячо поддержала меня Перовская. — Вообще не понимаю этих разговоров: почему да отчего. Есть победитель — значит, он выступил лучше. Точка. Молодая графиня, позвольте еще раз высказать вам мое восхищение! — посмотрела она на Воронцову.

— Ну, тоже подход, — не стал ни на чем настаивать Евгений. — А что касается восхищения — охотно присоединяюсь!

— Благодарю, — сдержанно кивнула Милана.

— А еще, если честно, я вам сильно завидую, — продолжила между тем Наталья, обращаясь к Воронцовой. — Невыбранная фамильная квота — это как портал в прежний, куда более справедливый мир, чем наш нынешний. Где одаренные решали свои споры именно магией, а не за счет связей, денег или заслуг давно ушедших в Пустоту предков!

— Ну фамильная квота — тоже заслуга предков, — веско заметил на это Бестужев-Рюмин.

— Согласна, — и не подумала спорить девушка. — Не должно быть вовсе никаких ограничений на поединки. Как в славные былые времена!

— А не перебьем тогда все друг друга? — хмыкнула Милана.

— Так в прошлом не перебили же! Зато вся иерархия в обществе строилась на магической мощи. Вспомним наших первых правителей: Рус Кудесник, Рюрик Чародей, Олег Вещий — они были сильнейшими в своем кругу, потому и получили власть! Или взять того же Бориса I. После угасания династии Рюриковичей он был избран и возведен на трон именно как лучший из магов! По тому же принципу тогда строились все боярские и дворянские семейные кланы. Во главе — самый могучий. Кто-то не согласен — добро пожаловать на ристалище, там все вопросы разом и закроем. А что сейчас? Вон, к примеру, Данька, молодой князь Гагарин, — показала она глазами на попавшегося в сети Муравьевой борисовца. — Редкого таланта человек, просто умница. А его старший брат Илья — почитай, пустое место. Вырожденец. Три года назад провалил экзамен в Борисовку, затем поступал в Федоровский кадетский, тоже неудачно, в итоге этим летом еле-еле прошел по конкурсу в Новосибирское юнкерское. И то, думаю, помогли ему, за ауру в училище затянули. Но власть в роду когда-нибудь унаследует именно Илья. Как и всю фамильную собственность: владения Гагариных — майорат.

«Надо будет намекнуть Марии Михайловне, что окучивает нищеброда», — мысленно шепнула мне Воронцова.

«Ну, Машка это точно не из-за денег, — заметил я. — Скорее, из любви к искусству».

«Чухонец, не тупи: я, типа, шучу!»

«Да понял я…»

— А если осмелиться взглянуть выше? — не унималась тем временем Перовская. — Все знают, что Младший Царевич Дмитрий наделен немалыми талантами, тогда как…

— Младший Царевич Дмитрий целиком и полностью предан своему отцу и старшему брату-Цесаревичу! — помрачнев, резко перебил ее Евгений. — Как и все мы, не так ли?

— Что? А, ну да… — опомнилась Наталья. — Это я так, теоретически, для примера…

— Неудачный пример, — угрюмо отрезал Бестужев-Рюмин. — Даже более чем неудачный!

— Уверена, Наталья Алексеевна не собиралась сказать ничего предосудительного, — поспешила вмешаться Милана.

Откровенно говоря, на мой взгляд — как раз собиралась, ну да ладно…

— Совершенно с этим согласен! — поддержал я Воронцову.

— Да-да… — неуверенно закивала Наталья. — Гм… Из вас кто-нибудь в карты играет? — поспешила она сменить щекотливую тему. — В покер там или бридж? Или, может, в преферанс? У меня с собой, — запустив руку в карман своего голубого кителя, блондинка извлекла на свет толстую колоду. — Не желаете? По рублику, для азарта? — предложила она нам с Миланой.

— Нет уж, увольте, — решительно покачала головой молодая графиня. — Не увлекаюсь.

— Прошу прощения, но тоже нет, — в свою очередь отказался я. Правила здешних салонных игр майор Кутепов нам на уроках объяснял — с прицелом на выявление случаев жульничества — но докой в этом вопросе я себя, разумеется, не считал и садиться играть, тем более — на деньги, не собирался.

— Жаль, — вздохнула Перовская. — Что ж, предложу еще кому-нибудь… — цепко окинула она глазами зал.

На автомате я тоже осмотрелся: за время, что мы провели за беседой, в помещение подтянулись Златка с Тоётоми, плечистый юнкер-новосибирец, имени которого я не знал («Тимофей Мартынов», — тут же подсказал мне всеведущий Фу), и, самое главное — Мазаев-«Заикин»! Сейчас Кирилл стоял у стола с напитками и наливал себе вино.

— Тогда, с вашего позволения, я вас покамест покину, — заявила между тем Наталья. — Пройдусь, поищу кого-нибудь, кто любит покер хотя бы в половину того, как люблю его я!

— А я пойду поинтересуюсь делами молодого князя Гагарина, — выдавив виноватую полуулыбку, кивнул Евгений на своего однокашника по Борисовской академии. — Проверю, не пора ли его выручать? Заодно познакомлюсь с очаровательной Марией Михайловной Муравьевой…

— Удачи! — пожелал ему я.

Тому, кто нарвется на Машку в режиме «Комната 333!» без оной не обойтись.

Бестужев-Рюмин и Перовская откланялись.

— Что ж, ступай и ты, — усмехнулась Воронцова.

— Куда это? — непонимающе поднял брови я.

— На рандеву с загадочным господином Заикиным, к которому перед построением ты рванул сломя голову через весь двор, едва не затоптав по пути нас с Марией Михайловной.

— А, ну да, — кивнул я. — Нам с ним нужно переговорить.

— Ну так ступай и говори, раз нужно, — хмыкнула молодая графиня.

Я и пошел.