Двойной фантом

ИНТЕРЛЮДИЯ 2

в которой срываются некоторые покровы

Сегодня Огинский снова встречал Романова в постели: пару дней назад состояние Сергея Казимировича резко ухудшилось — многомудрые целители всерьез опасались, что это конец. Сам их пациент, впрочем, был твердо уверен, что сие, напротив, долгожданный кризис, пережив который, он окончательно справится с недугом. И покамест все шло к тому, что опальный князь окажется прав: покуражившись напоследок, болезнь и впрямь понемногу отступила. Силы к Огинскому еще не вернулись, но он не без оснований полагал, что отныне это лишь вопрос времени.

Однако, сутки напролет балансируя на краю бездонной пропасти Пустоты, Сергей Казимирович оказался полностью оторван от текущих событий в Империи и в мире. А там как раз тоже наметился коренной перелом. Да что там наметился — почитай, произошел.

— Ну, чем порадуете? — осведомился у сияющего, словно начищенный золотой империал, визитера Огинский. — Вижу, дела наши неплохи?

— Более чем! — веско заявил Светлейший князь Всеволод, ища глазами, куда бы присесть.

Табурет у изголовья выздоравливающего сподвижника Романова чем-то не устроил. Небрежно поведя пальцами, он заставил влететь в предупредительно распахнувшиеся двери покоев обитый ярким ситцем стул гамбсовской работы, на который с весьма довольным видом и опустился.

— Более чем! — повторил Светлейший князь. — Признаться, я не смел и надеяться, что все сложится настолько удачно!

— Цесаревич мертв? — нетерпеливо спросил Сергей Казимирович.

— Мертв! Нашпигованное боевыми артефактами ядро разнесло половину Венеции! — не в силах уже сдерживать распиравшие его эмоции, выпалил Романов. — От дворца дожа на площади Кудесника Марка не осталось и камня на камне! Погибли все: Иоанн, его нареченная, личная охрана Цесаревича… Увы, пришлось пожертвовать внедренными в нее нашими людьми, — в голосе рассказчика промелькнула печальная нотка. — Об их семьях мы, разумеется, позаботимся, но ребят жаль…

— Битв без потерь не бывает, — философски заметил Огинский. — Главное, чтобы сии жертвы не оказались напрасны.

— Они не напрасны! — с жаром заверил собеседника Светлейший князь. — Трюк удался. На осколках снаряда, уничтожившего Венецию, обнаружена тайная метка Натальи Перовской — внебрачной, но горячо любимой дочери графа Алексея Разумовского. На самой пушке — стойкий след магии молодого графа Евгения Бестужева-Рюмина — сами понимаете кому приходившемуся родным племянником. Граф Алексей уже смещен с должности заведующего Собственной Его Императорского Величества канцелярии, граф Михаил Бестужев-Рюмин вот-вот перестанет быть Главой Кабинета министров. А ведь я предупреждал Его Величество, что подлые заговорщики проникли на самый верх властной пирамиды! — ухмыльнулся Романов. — К вечеру меня ждут в столице. Уверен, предложат один из освободившихся постов. Рассчитываю возглавить Кабинет, тогда канцелярия за вами, сударь — как только управимся с вашей реабилитацией.

— Вы же знаете: я бы предпочел место Наместника в Польше, — покачал головой Сергей Казимирович. — С известной перспективой…

— Возможно, чуть позже, — несколько рассеянно кивнул Светлейший князь. — Сейчас мне будет очень нужен надежный человек во главе канцелярии — чтобы оная, упаси Ключ, не сделалась пристанищем для оппозиции новому курсу.

— Я никуда не спешу, — выдавил улыбку Огинский. — Наоборот, вот о чем спрошу: а не бежим ли мы с вами впереди маны? Расследование случившегося, как я понимаю, еще не завершено?

— Ежели все пойдет своим чередом, надеюсь уже нынче вечером сей розыск возглавить, — заявил Романов. — Но даже коли мне и не удастся сразу же полностью взять под контроль и Конвой, и III Отделение, концы у нас всяко подчищены неплохо.

— Вот тут, если можно, хотелось бы услышать подробности.

— Почему же нельзя? — с усмешкой развел руками Светлейший князь. — Слушайте. След обрывается на молодом графе Бестужеве-Рюмине и госпоже Перовской — они оба ушли в Пустоту. Причем, тела их найдены непосредственно возле пушки. Вместе с ними, к слову, объявлен погибшим небезызвестный вам Владимир Огинский-Зотов. От него, увы, даже праха не осталось…

— Вот как? — приподнял бровь Сергей Казимирович. — Из чего же тогда следует вывод, будто он мертв?

— Выжить там было абсолютно невозможно, — пояснил Романов. — Равно как и сбежать. Разве что за счет телепортацией — посему, кстати, в финальном акте нашей пьесы и не был задействован господин Заикин… Так что наш молодой князь тоже уже никому ничего не расскажет. Но дабы не трепать фамилию — в интересах грядущей вашей реабилитации — мы представим его не соучастником заговорщиков, а невинной их жертвой.

— У него был фамильяр, — напомнил Огинский.

— Вне всяких сомнений, сей дух уже также пребывает в Пустоте.

— Допустим, — кивнул Сергей Казимирович. — А другие свидетели? В той же спецшколе? Помимо нашего с вами друга кто-то же наверняка знал о миссии курсантов к пушке и поставленных им задачах?

— Из преподавательского состава в курсе дела был всего один человек — штабс-ротмистр Чубаров. Он также мертв.

— И его смерть не вызовет подозрений? — с неприкрытым скепсисом уточнил Огинский.

— Непременно вызовет. Но сие также тупик. Штабс-ротмистр убит курсантом Муравьевой — еще до рокового выстрела жюльверновой пушки.

— Муравьева? Мария Михайловна? Сие которая метис?

— С недавних пор — расщепленный метис. Но ее фамильяр, некая Оши, способствовать розыску не сможет. Дело в том, что госпожа Муравьева сама ни духа не понимает, зачем покушалась на штабс-ротмистра.

— Она была взломана?

— В некотором смысле. Наш друг дал ей зелье, призванное усмирить в Марии Михайловне некоторые специфические повадки метиса. В нужный момент зелье благополучно сработало. Но имелся у него и один, так сказать, недокументированный эффект — подействовав, оно толкнуло госпожу Муравьеву на спонтанную атаку против штабс-ротмистра. Наш друг заверяет, что отследить взлом можно было лишь в течение первых двенадцати часов — все это время Мария Михайловна провела под замком. Теперь самая тщательная проверка ничего не даст — разве что ее возьмется учинить какой-нибудь некстати спустившийся в подлунный мир Князь духов, и то едва ли!

— А вот Владык бестелесных сущностей я бы на вашем месте всуе не поминал… — скривился Серей Казимирович.

— Как вам будет угодно, — хмыкнул Романов. — Кстати, еще пара слов о покойном Елисее Елисеевиче Чубарове. Он у нас теперь идеальный кандидат на роль эмиссара заговорщиков в спецшколе. Согласно всем документам, как раз штабс-ротмистр курировал миссию курсантов к пушке! Острого перчику сему блюду добавляет тот факт, что Чубаров — протеже Младшего Царевича Дмитрия. Именно Его Высочество настоял на переводе Елисей Елисеича в спецшколу — они давно знакомы… Вот вам и прямой выход злодеев на царева отпрыска… А я ведь Государя предостерегал! — хохотнул он.

— То есть остается только наш друг, — подытожил Огинский. — Так, может, и его тоже… Тавось? — выразительно посмотрел он на собеседника.

— Ни в коем случае, — посерьезнел Светлейший князь. — Такими кадрами не разбрасываются! Напротив, собираюсь дать ему полковника и вернуть в действующий состав Конвоя. С расчетом в скором будущем поставить во главе сей уважаемой структуры!

— Ну, вам виднее, — не стал настаивать Сергей Казимирович. — А кто теперь будет руководить спецшколой? — поинтересовался он затем.

— Никто, — пожал плечами Романов. — Сия идея дискредитирована. Ведущий преподаватель — отъявленный карбонарий, треть курсантов мертвы, еще один — под арестом…

— А кто еще погиб, кроме троицы у пушки?

— Некий Мартынов, талантливый Мастер артефактов, с — жуткое дело — аллергией на магию. Там сущая нелепица приключилась, — поморщился Светлейший князь. — Сей молодой человек оказался связан с нигилистами. О чем не ведали ни мы, ни власти. И, прознав про поиски пушки, он решил оным воспрепятствовать. Едва не сорвав нам всю операцию! Друг наших друзей, к духам!.. Был взят под стражу, пытался из подручных средств сваять артефакт для побега — и не выдержал боли. Печальная история… Конечно, его все равно пришлось бы убрать — слишком много знал — но не таким же бесчеловечным способом…

— А что упомянутый вами господин Заикин? — вспомнил Огинский. — Ему ведь тоже известно лишнее?

— С ним как раз вопрос закрыт вполне гуманно, — заверил Романов. — Юноша утратил память — по досадной случайности, конечно же.

— Ясно… Так значит, спецшкола закрывается? — вернул разговор в прежнюю колею Сергей Казимирович. — А не жалко? — спросил он с невинной улыбкой. — Китайцы не дремлют — вспомните Южный Шаолинь!

— А вам-то что за печаль? — прищурился Светлейший князь. — Вы же у нас в свою Польшу собрались?

— А Польше Поднебесная друг, что ли? Рано или поздно Китай начнет экспансию, и глупо рассчитывать, что он намерен остановиться в Сибири или на Урале!

— Хотите сделать из России щит против угрозы с востока?

— Верного союзника просвещенной Европы — против общей угрозы, — невозмутимо уточнил Огинский.

— Ладно, поглядим, — не самым довольным тоном бросил Романов. — Сейчас всяко есть дела поважнее, а опосля — будет видно…

На этом беседа соратников, собственно, и завершилась — пожелав Сергею Казимировичу скорейшего выздоровления, Светлейший князь отправился восвояси — неотложных дел у него и впрямь было невпроворот.