Двойной фантом

Глава 6

в которой я заново знакомлюсь с Ясухару

В отличие от Кира, и в самом деле вскоре покинувшего вечеринку, я предпочел остаться.

Простившись с Мазаевым, я перешел к столу с закусками, положил себе на тарелочку того и сего и попутно лично познакомился с юнкером-новосибирцем Тимофеем Мартыновым, также подтянувшимся отведать местных яств. Отрекомендовался он Мастером артефактов — хотя я о его талантах, ясное дело, не расспрашивал — однако магом, судя по всему, был не слишком сильным: экономил каждый мерлин, даже блюда к себе не левитировал, а тянулся к ним руками, а те, что стояли подальше, попросту игнорировал. В какой-то момент мне даже захотелось предложить новому знакомому свою помощь, но, как сделать это ненавязчиво, я не сообразил, и предпочел сделать вид, будто ничего не заметил.

Такое, как я слышал, случается сплошь и рядом: гениальный Мастер артефактов или, скажем, Мастер големов, во всех остальных отношениях оказывается одарен весьма посредственно. Вроде как, среди них даже мастеровые — не редкость.

Вспомнив мимоходом о големах, я машинально поискал глазами Змаевич и обнаружил ее за журнальным столиком в углу — с игральными картами в руках и в компании с блондинкой Перовской. Что ж, похоже, Наталья таки нашла единомышленницу! Стоило, наверное, за нее порадоваться.

С девиц-картежниц мой взгляд скользнул дальше — на Машку и молодого князя Гагарина — Бестужева-Рюмина с ними уже не было. Евгения я обнаружил беседовавшим со Златкой, а Ясухару — рядом с Воронцовой, на одном из кожаных диванчиков. Взяв в левую руку тарелку, а в правую — бокал с вином, я переместился к японцу с Миланой и присел рядом. Мне приветливо кивнули — присоединяйся, типа — и продолжили прежний разговор.

— …не все так просто, — с жаром растолковывал девушке Тоётоми. — С момента смены династии, случившейся вскоре после русско-японской войны, правящий Император Японии не является прямым потомком Аматэрасу Омиками, а значит, вопрос верности или неверности Микадо[1] становится личным делом каждого самурая!

Так, так, так!.. Помнится, еще летом вскрылось — не без участия бравого есаула Семенова — что японского монарха наш Ясухару, мягко говоря, не жалует. За последующими бурными событиями история та мной подзабылась — и вот, похоже, тема снова всплыла…

— Но, как я понимаю, ваш нынешний Император — Хисахито — вассал Российской Империи, — проговорила между тем молодая графиня. — Разве это не значит…

— Не значит! — пылко перебил ее японец. — Вовне сей духов Хисахито и впрямь строит из себя поборника интересов сюзерена, но внутри страны опирается на силы, относящиеся к России крайне враждебно! А настоящих сторонников ориентации на Петрополис — таких, как наш клан, Тоётоми — жестко преследует…

— Погоди, — нахмурившись, вмешался я в разговор. — Ты сказал, клан Тоётоми? Я был уверен, что это твое имя, а фамилия — Ясухару… На самом деле не так, то ли?

— Так меня записали российские чиновники, — буркнул японец, тут же, впрочем, постаравшись спрятать проскочившее недовольство за вежливой улыбкой. — У нас, представляясь, принято сначала называть родовое имя, и лишь затем — личное. В России — наоборот. Я о сем знал, но, регистрируясь по прибытии в III Отделении, по привычке выдал: «Тоётоми Ясухару». А жандарм, заполнявший мне документы, так и записал: имя — Тоётоми, фамилия — Ясухару. Я сперва не заметил, а потом постеснялся указать на ошибку. Так или иначе, вина за оную целиком и полностью лежит на мне.

— Жандарм тоже хорош! — заметил я, почему-то устыдившись за неведомого мне российского бюрократа. — Мог бы и уточнить лишний раз!

— Он, небось, живого самурая в первый раз в жизни видел, — заметила Воронцова. — А отношение к Японии и ее традициям у нас в массе своей, прямо скажем, несколько… — она слегка замялась — должно быть, подбирая подходящее слово.

— …пренебрежительное, да, — закончил за нее Ясухару. — И сие — тоже во многом заслуга Хисахито и его присных. И боюсь, пока сей Микадо пользуется покровительством Его Императорского Величества Бориса VIII, принципиально тут ничего не изменится.

— Нужно, чтобы больше японцев вроде тебя приезжали в Россию, — заявил я, постаравшись как-то сгладить нечаянно возникшую неловкость. — Тогда и изменения начнутся.

— А кто тогда останется противостоять скверне в Осаке и Эдо? — хмуро парировал Тоётоми.

Что на это ответить, сходу у меня не нашлось.

После некоторой паузы, беседа со скрипом, но возобновилась, вроде бы и не уходя от японской тематики, но плавно переключившись на такой ее аспект как комиксы-манга — в этом мире, оказывается, они тоже существовали и, как говорят, начинали приобретать популярность среди российской черни и даже у некоторых аристократов. Особенно — специфические жанры пикантного характера, но не только они. Милана высказала мнение, что это может способствовать созданию в Империи положительного образа Японии, Ясухару решительно возразил: на его взгляд, впечатление о его родине низкопробная манга могла лишь окончательно низвергнуть в Пустоту — мол, лучше бы уж, чтобы в России читали Басё, Мураками и Таками…

Кто бы спорил — конечно, лучше.

Быстро поняв, что достойно поддержать этот разговор не смогу, я откровенно заскучал и, когда через несколько минут к нам подошла Златка, с радостью уступил ей свое место на диванчике.

Избавившись от пустой тарелки и пополнив запас вина в бокале, я оглядел зал, ища себе новую компанию. Молодой князь Гагарин, единственный из тех, с кем у меня еще не состоялось формальное знакомство, по-прежнему был занят Машкой, а Перовская со Змаевич так и сидели за картами. Правда, третьим к ним за столом присоединился Мартынов. До кучи, Бестужев-Рюмин, встав неподалеку и скрестив руки на груди, скептически наблюдал за игрой со стороны.

А вот Цой, кстати, в зале так и не появилась. Может, слишком буквально восприняла предложение держаться от меня подальше? Ну да и дух с ней!

За неимением лучшего варианта, я приблизился к карточному столу, замер рядом с Бестужевым-Рюминым и, подобно ему, пригляделся к игре. Судя по всему, это была какая-то местная разновидность покера. Для выигрыша нужно было собрать комбинацию карт, лучшую, чем у соперников.

Колода от знакомой мне по миру-донору отличалась не так уж и сильно, как могло показаться на первый взгляд. Старшей картой считался Ключ (нарисована, на ней, кстати, была Луна, в разных фазах в зависимости от масти — вообще не палятся!), за ним шли Астрал и Князь духов. Менее сильными «картинками» считались Император, Боярин и Мастеровой. Также имелись карты Черни, обозначенные цифрами — десятка, девятка, восьмерка, семерка и шестерка. И затем снова шли две «картинки», самые слабые — Фамильяр и Голем. Не спрашивайте, почему именно в таком порядке — понятия не имею.

Всего же карт в колоде было пятьдесят две — четыре масти по тринадцать номиналов. Точнее, по двенадцать плюс Ключ, который при определенных условиях масть мог сменить.

Каждому игроку раздавалось по полдюжины карт. Оценив полученное, можно было так и оставить их себе или же поменять на новые — все или лишь некоторые. Причем, брать из колоды разрешалось не только верхнюю карту, но и вытянуть из середины, назвав желаемый номер. Там существовали свои ограничения: в зависимости от того, что именно скидывалось, но всех деталей я, честно говоря, не помнил.

Когда я подошел, игроки как раз вскрылись. У Змаевич оказалось каре на Мастеровых, у Перовской — две пары: Ключи и семерки, у Мартынова зачетная комбинация не собралась вовсе. В результате ставка кона — три серебряных рубля — ушла Инне.

Последовала новая раздача, по итогам которой удача уже сопутствовала Наталье — ее тройка на Астралах перебила скромные пары обоих соперников. Затем снова выиграла Змаевич — всего лишь с парой Князей…

Игра шла бойко, но довольно однообразно: раздали, поменяли, вскрылись. Смотреть на это, четно говоря, было не слишком увлекательно, и, минут через пять я предпочел вернуться к столу с напитками, где застал Муравьеву и Гагарина — и Машка наконец представила мне своего кавалера.

«Надеюсь, мана молодого князя в безопасности?» — спросил я ее через Фу с Оши (открыты были оба канала), пока Даниил — так звали Гагарина — занимался бокалами парочки.

«Не знаю, как пойдет!» — игриво повела плечиками длинноножка.

«Смотри, осторожнее», — аккуратно заметил я.

«Я всю жизнь осторожна!»

«С тобой, кстати, Цой, жаждет пообщаться!» — переключился я на другую тему — в конце концов, не мне читать Машке мораль.

«Да ну ее в астрал, она совсем не в моем вкусе!» — сморщила носик Муравьева.

«Речь не о том…»

«Да шучу: мне Оши все передала, — кивнула девушка. — Пусть твоя амурская стерлядь не переживает: я не доносчик! Так ей и передай».

«Вот сама и скажешь!»

В этот момент вернулся с добычей сияющий Гагарин, и Машка тут же всецело переключилась на него.

Я же, еще немного покрутившись по залу и «уговорив» очередной бокал вина, благоразумно счел, что, пожалуй, программа на сегодня с моей стороны выполнена. Попрощавшись с каждым из присутствующих — только игроков за столом не стал лишний раз дергать — я отправился к себе.

«Если позволите, сударь, есть пара любопытных наблюдений», — заметил мне Фу уже в коридоре.

«Что-то срочное?» — на меня вдруг навалилась жуткая усталость — а может, и выпитое сказалось — и вести серьезные разговоры мне как-то уже не особо хотелось.

«Нет-нет, ничего такого, что не ждало бы до утра», — покладисто заявил дух.

«Тогда до утра и отложим», — решил я.

«Как вам будет угодно, сударь… Кстати, не пропустите поворот: вам сейчас налево!»

«Благодарю», — кивнул я, и в самом деле собиравшийся пройти прямо.

Понастроили, блин, лабиринтов!