Жозеф Бальзамо. Том 2

124. ШКАТУЛКА

Оставшись в одиночестве, г-н де Сартин принялся вертеть в руках шкатулку, словно заранее понимал, какую ценность она собой представляет.

Потом он взял связку ключей, выпавшую из рук Лоренцы.

Попробовал все — ни один не подошел.

Вытащил из своего ящика еще несколько связок.

В них были ключи самых разных размеров: от мебели и, разумеется, от шкатулок, самые обычные и совершенно микроскопические; казалось, г-н де Сартин является обладателем всех существующих образчиков ключей.

Он испробовал два десятка, полсотни, сотню — ни один даже не повернулся в замке. Главе сыска оставалось предположить, что либо замок является всего лишь видимостью, либо ключи являются лишь подобием таковых.

Тогда он извлек из того же ящика маленькую стамеску, небольшой молоточек и белой рукой в пышной манжете из мехельнских кружев сбил замок, который так верно хранил тайны шкатулки.

И тотчас же его взору открылась — нет, не адская машина, которую он опасался там обнаружить, и не яд, испарения которого должны были отравить его, лишив Францию главы сыска, а пачка бумаг.

Первым делом взгляд начальника полиции упал на записку, написанную явно измененным почерком:

«Мастер, пора расстаться с фамилией Бальзамо.»

Подписана она была тремя буквами: L. P. D.

— Да, — пробормотал г-н де Сартин, теребя букли парика, — почерка я не знаю, но фамилия мне, кажется, знакома. Бальзамо… Посмотрим-ка на «Б».

Он выдвинул один из двадцати четырех ящиков и извлек небольшой реестр, куда были занесены в алфавитном порядке сотни три-четыре фамилий, рядом с которыми мелким почерком со множеством сокращений были написаны разнообразные сведения, зачастую объединенные между собой многочисленными фигурными скобками.

— Однако, — пробормотал он, — многовато на этого Бальзамо.

И он прочитал всю страницу со всеми значками, выказывая при этом непритворное неудовольствие. После прочтения г-н де Сартин спрятал реестр в ящик и вновь принялся исследовать содержимое шкатулки.

Почти сразу же он был приятно обрадован, обнаружив листок, исписанный фамилиями и цифрами.

Листок показался ему важным: он был потрепан по краям и испещрен карандашными пометками. Г-н де Сартин позвонил. Вошел лакей.

— Срочно писца из канцелярии, — приказал г-н де Сартин. — Для быстроты проведите его через комнаты.

Лакей вышел.

Минуты через две на пороге кабинета стоял писец с пером в руке; под мышкой правой руки он держал шляпу, под левой — толстую книгу; рукава его кафтана предохраняли нарукавники из черной саржи. Г-н де Сартин увидел его в зеркале и, не оборачиваясь, протянул ему бумагу.

— Расшифруйте это, — приказал он.

— Слушаюсь, выше высокопревосходительство, — ответил писец.

Этот разгадчик шарад был невысоким щуплым человечком с тонкими поджатыми губами и сведенными от постоянного умственного напряжения бровями, бесцветным лицом, заостренным подбородком выступающими скулами, отчего голова его казалась сужающейся кверху и книзу; тусклые, глубоко посаженные глазки время от времени вдруг оживлялись.

Г-н де Сартин назвал его Лафуэном.

— Садитесь, — сказал начальник полиции, видя, что писец не знает, что делать с записной книжкой, сборником шифров, пером и полученным листком.

Лафуэн бочком уселся на краешек табурета и с безучастным видом принялся писать у себя на коленях, время от времени листая свой справочник либо роясь в памяти. Через пять минут он уже написал:

«Приказ объединить в Париже три тысячи братьев.

Приказ учредить три клуба и шесть лож.

Приказ набрать телохранителей великому копту и подготовить ему четыре жилища, причем одно в королевском дворце.

Приказ иметь в своем распоряжении пятьсот тысяч франков для полиции.

Приказ собрать в первом парижском клубе весь цвет литературы и философии.

Приказ привлечь на свою сторону либо подкупить высших чиновников и, в частности подкупом, силой или хитростью, обезопасить себя от начальника полиции».

Лафуэн на секунду остановился, но не для того, чтобы осмыслить написанное — на такое он не решился бы, это было бы преступлением, — просто он исписал всю страницу, а чернила еще не высохли, так что надо было подождать, прежде чем перевернуть ее.

Г-н де Сартин в нетерпении вырвал у него лист из рук и быстро пробежал глазами.

Когда он прочел последний пункт, на его лице отразился такой страх, что, заметив в зеркале шкафа свою бледность, он побледнел еще сильней.

Листок писцу он не вернул, а дал чистый.

Лафуэн вновь принялся писать, расшифровывая на ходу, а делал он это с легкостью, какая ужаснула бы составителей шифров.

Теперь г-н де Сартин читал у него из-за плеча:

«Не использовать более в Париже фамилию Бальзамо, которая становится слишком известной, принять же имя графа Фе…»

Конец слова скрывался под чернильной кляксой.

Пока г-н де Сартин искал отсутствующие слоги, чтобы составилась фамилия, прозвенел звонок, и вошедший лакей доложил:

— Его сиятельство граф Феникс.

Г-н де Сартин ахнул, всплеснул руками, рискуя нарушить гармоничное строение своего парика, и тут же поспешно вытолкал писца через потайную дверь.

После чего, усевшись за бюро, приказал лакею:

— Просите!

Через несколько секунд г-н де Сартин узрел в зеркале суровый профиль графа, которого он уже видел при дворе в день представления г-жи Дюбарри.

Бальзамо вошел без всяких признаков нерешительности.

Г-н де Сартин встал, холодно поклонился и, скрестив ноги, картинно оперся на спинку кресла.

С первого взгляда глава сыска догадался о причине и цели визита.

С первого взгляда Бальзамо увидел открытую и наполовину опустошенную шкатулку, стоявшую на столе.

Лишь на миг он остановился глазами на шкатулке, но и это не ускользнуло от внимания г-на де Сартина.

— Чему обязан, граф, чести видеть вас у себя? — поинтересовался г-н де Сартин.

— Ваше превосходительство, — с любезнейшей улыбкой отвечал Бальзамо, — я имел честь быть представленным всем государям Европы, всем министрам, но не смог найти никого, кто бы представил меня вам. Поэтому я пришел представиться сам.

— По правде сказать, сударь, — ответил ему начальник полиции, — вы явились весьма кстати: я уже было решил, что, если вы не явитесь сами, я буду иметь честь пригласить вас сюда.

— Вот ведь как все удачно складывается, — заметил Бальзамо.

Г-н де Сартин поклонился с иронической улыбкой.

— Чем же я могу быть полезен вам, ваше высокопревосходительство? — осведомился Бальзамо.

При этих словах его лицо не выражало ни тени волнения или беспокойства.

— Вы, граф, много путешествовали? — спросил начальник полиции.

— Много, сударь.

— Так, так.

— Быть может, вам желательно получить от меня какие-либо географические сведения? Человек ваших способностей занимается ведь не только Францией, он интересуется всей Европой, всем миром…

— Нет, я не сказал бы — географические, граф. Моральные, вот верное слово.

— О, не стесняйтесь, ваше высокопревосходительство. Я к вашим услугам в обеих сферах.

— Прекрасно, граф. Вообразите себе, я разыскиваю одного крайне опасного человека, законченного атеиста…

— О!

— Заговорщика!

— Ого!

— Сеятеля ложных истин!

— Ого!

— Растлителя, фальшивомонетчика, знахаря, шарлатана, главу секты. Сведений об этом человеке у меня вполне достаточно — и в моих реестрах, и в этой шкатулке, которую вы видите на столе.

— Я вас понял, — произнес Бальзамо. — У вас есть сведения, но нет самого человека.

— Да.

— Черт побери, иметь человека, мне кажется, было бы важнее.

— Вне всяких сомнений. Но вы сейчас увидите, что нам осталось совсем немного, чтобы схватить его. Правда, Протей[86] не столь изменчив, у Юпитера куда меньше имен, чем у этого таинственного путешественника: Ашарат в Египте, Бальзамо в Италии, Сомини в Сардинии, маркиз д'Анна на Мальте, маркиз Пелегрини на Корсике, граф…

— Граф? — подхватил Бальзамо.

— Это, сударь, его последнее имя, и я не смог его прочесть, но убежден, что вы мне поможете, поскольку, путешествуя по тем краям, которые я только что перечислил, вы, несомненно, знали этого человека.

— Расскажите мне немножко о нем, — с безукоризненным спокойствием попросил Бальзамо.

— Понимаю вас, граф. Вы хотите получить кое-какие его приметы, не так ли?

— С вашего позволения, да, сударь.

— Так вот, — отчеканил г-н де Сартин, буравя Бальзамо испытывающим взглядом, — это человек ваших лет, вашего роста, вашего сложения, то ли вельможа, сыплющий золотом, то ли шарлатан, выведывающий тайны природы, то ли загадочный сочлен некоего таинственного братства, поклявшегося предать казни королей и низвергнуть троны.

— Но все это достаточно неопределенно, — заметил Бальзамо.

— Как это неопределенно?

— Если бы вы только знали, сколько я видел людей, которые вполне соответствуют вашему описанию!

— Вот как?

— Да. И вам придется дать более точные сведения, ежели вы хотите, чтобы я вам помог. Прежде всего, в какой стране он по преимуществу проживает?

— Во всех.

— Ну, скажем, сейчас?

— Сейчас он во Франции.

— И что же он делает во Франции?

— Стоит во главе большого заговора.

— О, это уже кое-что. Отлично! Раз вам известно, каким заговором он руководит, значит, вы держите в руке кончик нити, которая, вне всяких сомнений, приведет вас к этому человеку.

— Я тоже так думаю.

— Но раз вы так думаете, зачем же вы спрашиваете моего совета? По-моему, это излишне.

— Мне просто хочется обдумать, посоветоваться.

— О чем?

— Об этом деле.

— Что ж, посоветуемся.

— Итак, я либо велю его арестовать, либо нет.

— Либо нет?

— Либо нет.

— Я не понимаю этого «нет», господин начальник полиции. Если он состоит в заговоре…

— Да, но он защищен именем, титулом…

— А, понимаю. Но каким именем, каким титулом? Вам следовало бы сказать мне это, чтобы я помог вам в вашем расследовании.

— Сударь, я ведь вам уже говорил, что знаю, под каким именем он скрывается, но…

— Но не знаете, под каким он появляется?

— Совершенно верно, иначе…

— Иначе вы приказали бы его арестовать?

— Немедленно.

— Да, дорогой господин де Сартин, это крайне удачно, как вы только что изволили заметить, что я именно сейчас явился к вам, поскольку я окажу вам услугу, которую вы у меня просите.

— Вот как?

— Да.

— Вы мне сообщите его имя?

— Да.

— Имя, под которым он появляется?

— Да.

— Вам оно известно?

— Прекрасно известно.

— И что же это за имя? — спросил г-н де Сартин, ожидая услышать ложь.

— Граф Феникс.

— Как! Имя, под которым вы велели доложить о себе? Тогда, выходит, и Ашарат, и Сомини, и маркиз д'Анна, и маркиз Пелегрини, и Джузеппе Бальзамо — это вы?

— Совершенно верно, я, — подтвердил Бальзамо.

Г-н де Сартин, наверное, с минуту не мог опомниться от потрясения, в которое его повергла столь бесстыдная откровенность.

— Я догадывался, — пробормотал он. — Я был наслышан о вас и знал, что Бальзамо и граф Феникс — одно и то же лицо.

— Признаю, вы — великий министр, — заметил Бальзамо.

— А вы — великий наглец, — сообщил начальник полиции, направляясь к звонку.

— Наглец? Но почему?

— Потому что я прикажу вас арестовать.

— Попробуйте! — бросил Бальзамо, становясь между звонком и начальником полиции. — Итак, вы намерены меня арестовать?

— Уж не собираетесь ли вы помешать мне? Хотелось бы знать как?

— Хотите знать?

— Да.

— Дражайший господин де Сартин, я разнесу вам череп.

Бальзамо вытащил из кармана пистолет, отделанный золоченым серебром и украшенный столь великолепной чеканкой, что, казалось, она вышла из рук Бенвенуто Челлини, и невозмутимо нацелил его в лицо г-ну де Сартину, который побледнел и рухнул в кресло.

— Так-то лучше, — заметил Бальзамо, пододвинул кресло и сел рядом с начальником полиции. — Ну а теперь, когда мы уселись, можно немножко и побеседовать.