Голубые родники

Там, где речка Острогоща…

В вечерних сумерках Дивные горы представлялись неземными, почти лунными столбами. Багровый солнечный диск бросал последние лучи на меловые столбы, и чудилось, что вот-вот блеснут за скалами иллюминаторы космического корабля. Но… за крутоярьем вмиг обрывается волшебная мечта: открывается донская излучина — и на водной глади обыкновенная баржа с буксиром, каких много в здешних местах.

Возле устья Тихой Сосны — узкая цепочка бакенов: мелководье. Обмелела река, наступают на нее камыш и осока. Даже не верится, что не так уж давно, в конце XVII века, строили и здесь корабли: был некогда Острогожск знаменитым на Руси центром частного судостроения. И леса отменные стояли кругом. Когда заказывали казаки струги для себя, просили изготовить из тех деревьев, что росли в Ольшанских лесах, потому что на Воронеже и других реках такой корабельной сосны не было.

Сейчас и лодкой до Острогожска не добраться: свели леса, а пойма Тихой Сосны так заболочена, что теряется течение и превращается река местами в цепочку мелководных прудов. Когда она текла среди сосен, ее назвали Сосной. А теперь леса не стало, название объясняют иначе: Тихая со сна — тихая после сна. Поэтично, но грустно…

По дороге к Острогожску — белые мазанки с соломенными крышами, с аккуратными садочками. Совсем как на Полтавщине. Вот только плетни еще не украинские, а русс кие — три жерди, вертикально переплетенные хворостом (украинский «тын», как известно, — это вертикальные колья < горизонтальной оплеткой). Украина совсем рядом. Даже речь в автобусе слышишь не русскую, а украинскую — так будет вплоть до верховых казачьих станиц.

Но вот и сам Острогожск. С тихими улочками, заросшими травой, с тротуарами, источенными дождем и ветрами, сплошь одноэтажный, с полуразрушенной крепостной стеной, пересекающей его от северной окраины до южной. Это старинный русский город, основанный в 1652 году на южной окраине Московского государства для создания защитной полосы.

В жизни Рылеева уездный город Острогожск занимал большое место. Это здесь и еще в Белогорье завязал молодой офицер знакомства с будущими декабристами. В селе Подгорном он женился на Наталье Михайловне Тевяшовой. Своеобразный быт острогожского казачества, предания о былой вольности и боевой славе будили его фантазию и мысль, заставили взяться за перо. Первую свою думу — «Курбский» — Рылеев написал в Острогожске. А другая дума — о приезде в Острогожск Петра — восхитила и обрадовала самого строгого критика Рылеева и его старшего друга — Пушкина. И в Острогожске же, размышляя о судьбах Отечества, принял Рылеев решение уйти в отставку. «Для нынешней службы, — написал он матери, — нужны подлецы, а я, к счастью, не могу им быть».

Я не нашел в Острогожске дома, где жил Рылеев, — он не сохранился. Зато в этом маленьком городке много улиц, названных именами писателей и художников. Это не просто дань русской культуре. Среди наших культурных центров неприметный городок Острогожск занимает не последнее место. Литература пришла сюда не с книгами русских первопечатников, а с «прелестными» письмами Стеньки Разина. Сочинял их в Острогожске поп-расстрига из Верхне-Чирской станицы Никанор Иванов. Это было задолго до Рылеева. На улице Орджоникидзе в двухэтажном доме почти век назад поселилась семья механика мыловаренного завода Якова Мироновича Маршака. Три видных советских писателя вышли из этой семьи: Самуил Маршак, его брат Илья, который известен нам под псевдонимом Михаил Ильин, и сестра Лия, писавшая под псевдонимом Елены Ильиной. Все трое родились в Острогожске. С этим городом тесно связано творчество Гавриила Троепольского и Тихона Журавлева. И еще одно имя — Василий Кубанев. Здесь он родился, школьником приносил первые свои стихи в литературный кружок при районной газете «Новая жизнь», самоучкой овладел французским языком и даже пробовал писать стихи по-французски. До обидного мало прожил Кубанев и совсем немного успел написать, но то, что успел, осталось в нашей литературе крупинками золота. Он ушел добровольцем на фронт и уже не вернулся, а дом его в Острогожске был разрушен фашистской бомбой. Все рукописи Кубанева погибли. То, что удалось спасти, было издано уже посмертно в сборнике «Идут в наступление строки». В городе есть парк имени Кубанева. Наверное, здесь, в густой зеленой тишине, ходил он, думал, мечтал, слагал стихи. Кубанев любил Острогожск, дорожил его прошлым и настоящим, хотел видеть родные места самыми красивыми на земле. Он ведь был не только поэтом, но и философом, а это очень много для двадцати лет.

А еще Острогожск — родина Крамского.

В городе есть скромная картинная галерея, основанная еще в начале века собирателем древностей и краеведом Глебом Николаевичем Яковлевым. В маленьком домике на углу улиц Крамского и Прохоренко собраны сокровища, которым может позавидовать любой музей.

Острогожск весь в садах, он всегда славился яблоками. Знаменитый русский путешественник Семенов-Тян-Шанский, как-то приехав сюда, назвал острогожские места самыми живописными на русской равнине. Наверное, он видел и Дивные горы, и Тихую Сосну, и Острогощу, прежде чем так написать.

Над судьбами острогожцев задумывался Ленин, когда писал свой труд «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?». Ленин приводит в книге бюджеты двадцати четырех крестьянских семей, живших в Острогожском уезде, и перед читателем встает потрясающая картина нужды и горя.

Потомки крестьян, о которых упоминал Ленин, сейчас живут в пригороде Острогожска — Лушниковке, трудятся в богатом колхозе «Красная звезда». Местные ученые и журналисты написали о них интересную книгу «Прошлое и настоящее Лушниковки». Это удивительно человечные документы. Мы привыкли к тем благам, что дала нам Советская власть, и не замечаем порой, как далеко шагнула нынешняя деревня всего за полвека. Все познается в сравнении, и, ни верное, почаще нужно это делать.

Сегодняшний Острогожск — это телевизоры и радиоприемники в каждом доме, это вузовские дипломы почти в каждой семье. Это книжные новинки, что раскупаются нарасхват. Это пятьдесят пять школ и восемьдесят детских садов. Это первоклассные магазины с богатым выбором товаров (а покупатель теперь стал привередлив: то, что не модно, не купит). А еще это и облик самих острогожцев — земляки Крамского и Кубанева любят красоту, умеют просто и элегантно одеваться (говорят, здешние портные одержали верх над воронежскими в областном смотре), умеют украсить фасады своих домов, а улицы и площади превратить в уютные аллеи.

Что касается славы литературной, то как не сказать еще об одном. Неподалеку от Острогожска родились предки Литона Павловича Чехова. Самый первый Чехов, поселившийся в этих местах, был пришельцем с севера. Иван, Артем, Семен Чеховы и все их потомки в пяти поколениях числом более ста шестидесяти были землепашцами. Дед Чехова, Егор Михайлович, был крепостным. В этих местах родились и дядя Чехова Митрофан Егорович, и отец Павел Егорович.

В глубине России, в неприметных русских селениях, тех, что и на карте-то не всегда отыскать, родились люди, которым суждено было прославить родную землю.

Острогожская девушка Клава Волкова семнадцатилетней ушла на фронт, разведчицей пробиралась в глубокий тыл к немцам. Во время одного из поисков она попала под минометный обстрел, ей раздробило обе ноги. Тяжело раненная, двенадцать суток ползла к своим, перебралась полуживой, обмороженной через Дон. В госпитале принесли на операционный стол умиравшего человека. Врачи спасли Клаву, но пришлось ампутировать ноги. Выписываясь из госпиталя, девушка заказала себе туфли-протезы на высоких тонких каблуках. Врачи переглянулись: «Зачем тебе это, Клава?» — «А чтоб легко было танцевать…» Когда вернулась в Острогожск, никто не догадывался, что у нее нет ног, и многочисленные партнеры, считавшие за честь танцевать в клубе с девушкой в гимнастерке с медалями, даже не подозревали, как нелегко было Клаве вернуться в строй. А она кружилась в вальсе, не отставая от своих подруг. Нужно было много мужества, чтобы найти себе в жизни место, пережить обиды, трудную любовь и равнодушие тех, кто не нюхал пороху. У нее хватило мужества. Клава живет в родной Лушниковке, работает счетоводом, не сидит в президиумах, ее портреты не красуются на щитах у райисполкома, не требует она почестей — разве что вспомнят о ней школьники в День Победы — и не жалуется на судьбу простая русская женщина, у которой есть семья и нелегкие домашние заботы.

Поклонитесь этой женщине!

…Наверное., чтобы рассказать об Острогожске так, как он того заслуживает, следовало пробыть в нем и увидеть больше, чем успел я. Возвратившись из путешествия, всегда жалеешь, что не заметил чего-то очень важного, очень большого. Пусть простят меня за это острогожцы.