Голубые родники

Поэма о солнце в бокале

Мне приходилось и прежде бывать в Цимлянске, наездами, но со стороны моря я увидел город впервые. Крутая гора с залысинами желтого песка высоко вздымается над водной гладью, над плотиной, и на самом верху — густо увитые виноградной лозой чистые, аккуратные улицы, домики из белого камня вперемежку с деревянными куренями, а в знойном мареве — убегающие во все стороны балки, вдоль и поперек перепахавшие косогор.

Еще в дороге я перезнакомился с цимлянцами, и каждый из них считал непременным долгом, будто между прочим, заметить, что у них отменные виноградники и что про цимлянские вина сказали доброе слово и Пушкин, и Лермонтов. Помните, их — вина — подавали на балу у Лариных «между жарким и бланманже»? И у тамбовской казначейши тоже… Приезжему этой гордости не понять. Приезжего интересует Волго-Донской канал, его поражают огромное водохранилище и красавица плотина. О вине он спросит мимоходом, не станет допытываться о деталях, потому что, как утверждают лекторы и врачи, а еще и пишется на плакатах, вино — это алкоголь, а алкоголь — зло, с которым нужно бороться.

И все-таки, если вам доведется когда-нибудь побывать в Цимлянске, обязательно загляните к виноделам.

Впрочем, в этом степном городе, наверное, нельзя найти человека, который не был бы причастен к винограду и виноделию. Больше того — вы сможете убедиться, что здесь совсем не в почете водка или самогон. Из безалкогольного сусла цимлянцы делают богатый напиток, веселящий сердце, врачующий недомогания и оставляющий о себе долгое воспоминание неповторимой прелестью подобно степному цветку. Лет сто назад немецкие дегустаторы, знатоки мозельских и рейнских вин, утверждали, будто казаки добавляют в цимлянское вино розовое масло. Ну не чудаки ли? Зачем розовое масло, если сама степь напоила его ароматами чебреца, донника и голубого полынка, дыханием горячего ветра и увядших под солнцем душистых трав.

Словом, знакомство с Цимлянском начал я в этот свой приезд с хозяйства виноделов.

Георгий Корнеевич Калустов — главный инженер нового винзавода, только вступившего в строй, — рассказал столько любопытных вещей, что перевернул все прежние мои представления о вине как источнике бед и семейных разладов. И как ни парадоксально, но после знакомства с этим большим хозяйством почувствовал я себя приверженцем и пропагандистом вин, разумеется, сухих, натуральных.

Я помню, как лет десять назад в Ростове выступал на собрании партийного актива секретарь обкома партии и сетовал, что на Дону мало еще производится овощных и фруктовых соков, а ведь соки — это не что иное как законсервированные, дескать, лучи солнца. И тогда попросил слова Шолохов. «Какие это, к чертям, лучи солнца, товарищ секретарь? — сказал он. — Это скорее отражение луны, а не солнца. Не соки нужно производить, а донские вина, — вот что такое законсервированное солнце!»

Виноградники на Дону известны давно. Еще Страбон видел у греческих колонистов на Дону виноградники — две с половиной тысячи лет назад! И позже, в XIII–XV веках, было на Дону виноделие — им занимались генуэзские колонисты, — это подтверждают раскопки археологов.

В одном из курганов возле Цимлянска как-то нашли античный золотой фиал (кубок). Древний художник точно воспроизвел на нем агрономию своего времени. Виноградные лозы сажали рядом с высокими деревьями, служившими им естественной опорой. Когда дерево умирало, вокруг него подставляли колья, лозы располагались по кругу и принимали форму чаши. На кремнистых землях Эллады и на юге скифской степи — всюду виноградари поступали одинаково.

А потом секрет знаменитой «донской чаши» был утрачен.

Когда строилось море, станицу перенесли из зоны затопления, с левого берега, на восемнадцать километров юго-западнее прежнего места — на крутое правобережье. Здесь-то и возродилась знаменитая «донская чаша». Открыл ее заново цимлянский агроном Яков Иванович Потапенко — признанный в здешних краях ученый, заслуживший теперь уже мировую известность.

Я видел эту «чашу» на цимлянских виноградниках. Если смотреть на плантации сверху, каждый куст образует конус, стоящий острием к земле. Края конусов плотно сомкнуты. Войдет человек под их своды и попадет в тенистые галереи. Жаркий полдень, а здесь прохладно, и в зеленоватом полусвете искрятся тяжелые гроздья. С рассвета и до заката впитывают они в себя солнечные лучи — много солнца. И ухаживать за плантациями нетрудно — по «галереям» свободно пройдет трактор. Ну, а высокое дерево и колья, служившие древним виноградарям, заменили сейчас бетонные опоры и стальная проволока. Зной не иссушит землю: виноград сам прикрывает почву, на которой растет. И очень уж осмысленной представляется, когда осматриваешь «чашу», виноградная лоза: знает верхний усик, где ему ухватиться за опору. Недаром, наверное, Авиценна считал виноград полу-растением-полуживотным.

Но что же такое виноградное вино — врачующий бальзам или зло?

Человек, привыкший к хорошему вину, говорили мне в Цимлянске, человек, знающий ему цену и меру, никогда не пристрастится к водке. Нельзя было не согласиться с этим. Когда поступает на винзавод новичок, его напутствуют не флиртовать с вином. Практически он может пить с утра до вечера, но это и есть испытание его призвания, его характера.

Вино требует к себе очень трезвого отношения, ведь даже лекарство при неумеренном потреблении становится ядом.

Цимлянский завод игристых вин — один из самых уникальных в мире — вырос на берегу моря недавно. Рассчитан он на производство трех миллионов бутылок вина в год. В окрестных хозяйствах сейчас сооружаются специальные подземные туннели, где будет храниться заводское сырье. Виноделие — это целая наука. «Заточение», например, идет вину только на пользу. Юность сменяется зрелостью, грубые, «зеленые» оттенки смягчаются, формируясь в тонкие, благородные тона. Старость для вин — время полной гармонии вкуса и аромата.

Тонкий аромат донских столовых вин не спутаешь с другим. «Пухляковское», «Раздорское», «Сибирьковое», «Красностоп», «Сильванер», «Кумшатское», «Цимлянское»… — у каждого свой аромат, своя прелесть. А сейчас появились еще и новые вина, только что созданные и еще не поступившие в продажу: «Тихий Дон» — сладкое вино темно-красного цвета с бархатистым вкусом, вобравшим в себя сложный букет степного разнотравья; «Изюминка» — золотисто-ян-тарной окраски, наверное, станет настоящей изюминкой среди всех других наших вин; мускаты «Степная роза» и «Букет Аксиньи» поражают своей свежестью. И еще новые вина: «Сармат», «Станичное», «Стременное», «Казачье»… Один и тот же сорт винограда нигде не дает вину того букета и вкуса, какие набирает оно на плантациях донской поймы от Цимлянска до Константиновска. Пробовали эти же сорта разводить в других местах — урожай дают, а вино уже иное-. Нет того аромата, и игра не та. Оставь в бокале глоток цимлянского — целые сутки со дна будут подниматься мелкие пузырьки.

Но многое еще зависит и от искусства винодела. Слово «искусство» имеет здесь смысл, близкий к тому, как мы применяем его, когда говорим о мастерстве художника. Винодел, как и художник, создает новые сочетания запаха, вкуса, аромата. Мне говорили еще на заводе, что не в любом бокале заиграет то или иное вино. Не напрасно, например, изобретатель французского шампанского Дон Периньян вместе с божественным напитком создал и особый бокал для него — фужер, похожий на лилию.

Тридцать две медали присуждено донским винам на международных выставках, в том числе семь золотых, двадцать одна серебряная, четыре бронзовые и самая высшая в мире награда — «Гран при».

В опорном пункте под Цимлянском вырастили несколько лет назад тяжелые, сочные гроздья нового сорта «цимладар», дает он по сто — сто двадцать центнеров ягод с гектара!

Вот как складывается поэма о солнце в бокале…

А не слишком ли я увлекся рассказом о виноградниках? Все-таки Цимлянская давно уже не станица, а большой город, в котором можно увидеть много интересного. Правда, городом она стала лишь в 1961 году, когда обжилась на новом месте. И славится теперь не только вином. Есть здесь не только уникальный винный завод, но еще рыбозавод, обсерватория. Старая Цимла была одноэтажная, и все куреня опоясывались балконами, назывались они балясами (выходили по вечерам на них станичники и от скуки лясы точили). А на новом месте рядом с куренями, перевезенными с прежних мест, выросли уже многоэтажные дома с газом, канализацией, водопроводом. Не на «балясах» коротают цимлянцы вечера, а у телевизоров, в широкоэкранном кинотеатре, во Дворце культуры, в народном театре. Делают в городе еще и ковры, полыхающие вешними зорями, морскими всполохами, добротные, не уступающие знаменитым «паласам». Мастерицы на прядильно-ткацкой фабрике, где делают ковры, подстать в уменье и выдумке елецким кружевницам. Еще недавно фабрика эта выпускала одеяла — простые, грубые, пылились они месяцами на прилавках. Ковры — дело новое, но уже в 1970 году их изготовлено столько, что хватит сплошь укрыть полы всех квартир в большом городе тысяч на тридцать — сорок жителей.

В Цимлянске прекрасный дом отдыха. Есть своя минеральная вода — не хуже угличской, на ее родниках выросла грязелечебница, построенная местными колхозами. Есть туристическая база «Чайка» — для тех, кто хочет посвятить свой отпуск рыбной ловле и отдыху на воде.

И еще в Цимлянске знаменитая ГЭС. Но об этом — особый рассказ.