История Армении

ГЛАВА XXII О патриаршестве Иованнеса Имастасера и его деяниях

Во дни великого патриарха Елии некий Нерсес[611], который тогда был архиепископом Алванка, введя себя в соблазн безбожия, впал в злую крамолу, а с ним и некая княгиня[612], согласная с ним, которая в то время правила Алванком. Так, объединившись друг с другом, они старались всю страну обратить в богохульство человекопоклонного исповедания Льва. Но, узнав это, нахарары страны сообщили об этом великому патриарху Елие, который приложив все старания души, дважды и трижды отправлял к ним догматические послания с заповедями божьими, однако они не пожелали отвратиться от своей человекопоклонной ереси. Тогда великий Елиа, обратив в дело мудрость и широту [своего] сердца, написал письмо к амирапету исмаильтян Омару[613], /57/ доведя до его сведения, что, [дескать], в нашей стране есть епископ один и объединившаяся с епископом княгиня того же толка[614], которые вышли из повиновения великой державе твоей и не согласны с нами, всегда поминающими твое имя при чтении наших молитв, но исповедуют ромейского царя и стремятся обратить нашу страну к нему. Если не поторопишься убрать их отсюда, от нас, то, отколовшись, во всем предадутся они ромеям вплоть до [уплаты] налогов и всех других дел.

Прочтя это, амирапет с великой благодарностью почтил посла великого патриарха и сам отправил некоего своего евнуха, приказав поскорее доставить к себе Нерсеса вместе с княгиней. Тот прибыл и, захватив их обоих, заковал в железные цепи, посадил на верблюдов и пустился обратно к амирапету. Так мудро отвратив духовную смерть, которая [наступила бы] из-за плотских их страстей, великий патриарх Елиа уничтожил зло. На место еретика[615] Нерсеса он, рукоположив, посадил другого архиепископа. И тут, по исполнении четырнадцати лет патриаршества, он умер.

После него наследует святой престол великий любомудр Иованнес[616], который был ученым и знатоком всех грамматических сочинений, частей и части частей, а также был сведущ в науке о сущности и находящихся под нею [понятиях] рода, вида и вниз вплоть до индивида, о видовых различиях, признаках существенных и случайных, отделимых и неотделимых. Точно так же он с большим искусством навечно запечатлел письменно поучительное учение последователей Теона[617], которое в изобилии вкладывает плоды древа искусства в любителя искусства, и дал церкви Христовой в утешение ее служителям весь порядок часов службы, обогатив его и наилучшим образом объяснив и истолковав каждое правило. Он сочинил также от себя риторические речи для нужд кающихся, отвращающие от злых деяний и увещающие. С благородным праводушием отдавшись поучительному подвижничеству, он укреплял себя в духовных песнопениях постом, молитвами и всенощным бдением. Снизу на тело он надевал не овечью, но козью, нестерпимо жесткую власяницу, /58/ сверху же украшал себя облачениями из дорогих узорчатых тканей. Стерев золото напильником в мелкий [порошок] и смешав его с благовонным маслом, он опрыскивал им свою ухоженную волнистую бороду, которая спускалась до кромки его одеяния. В таком виде затем он выступал перед паствой, дабы для благомыслящих зрителей быть благой причиной радости, а для умышляющих зло[618] — страхом, отвращающим от скверны ко добру. Но так как отвращающая сила невидимого страха не в такой мере приводит иных людей от плохого к хорошему, как прельщение видимыми сверхъестественными украшениями, то именно поэтому появилась привычка украшать узорами бездушные камни церкви, а насколько же больше камня приводит в восхищение зрителя [разукрашенный] человек! Однако это [относится] не ко всем, а лишь к тем, кому вверено право судить.

Мужа божьего увидел некий остикан Армении по имени Влит[619], и случилось ему поехать к амирапету и рассказать ему о благолепии Иованнеса. Тот, пожелав его увидеть, поспешно отправил одного из слуг, чтобы он препроводил к нему мужа божьего. Когда со многими почестями он был препровожден в стольный город, амирапет послал ему (Иованнесу) наказ, чтобы тот, нарядившись по обыкновению, так [пришел] увидеть его. И Иованнес, украсив свою пригожую стать еще более блестящими и великолепными одеждами, убрав золотом заботливо ухоженную бороду, взяв в руки изукрашенный золотом посох из эбенового дерева, вошел вот таким красивым и плечистым мужем к амирапету. При виде его, тот был восхищен и поражен красотой его видной фигуры и величественной внешностью. Затем амирапет предложил ему сесть и начал расспрашивать. «Почему, — говорит, — ты так пышно одет? Ведь ваш Христос предпочел скромную и худую одежду, и так же поступали его ученики». А Иованнес, ответствуя, сказал: «Хотя Христос, Господь наш, плотью, взятой у нас, и скрыл, словно завесой, божественную славу свою, однако дивные знамения божественной силы не утаил, но излил на всех, /59/ передав своим ученикам тот же дар и искусство знамений, коих было достаточно, чтобы пробудить в человеческом уме страх божий, так что они не нуждались в одеждах, поражающих [воображение]. А ныне, так как для нас закрыт их дар [совершать] множество знамений, поэтому мы придумываем поражающие [воображение] одежды, чтобы обратить грубость незрелого ума людей к страху божьему. То же самое можно увидеть и у вас, земных царей: пурпурными и шитыми золотом одеяниями, красивыми украшениями и оружием вы устрашаете толпу. Ибо кто же из людей, увидев вас одетыми во власяницу, бедно и невзрачно, изумится и устрашится вашей славы, которая не будет видна. Но коли пожелаешь всю мою тайну узнать, пусть твое величество прикажет [присутствующим] мужам ненадолго выйти». Затем, когда они остались наедине, он снял с себя верхнюю одежду и, показав ему козью дерюгу, сказал: «Наготу моего тела прикрывает такая одежда, а верхнее [платье] лишь для лицезрения со стороны». Тронув рукой дерюгу, амирапет весь передернулся, поморщился и молвил с ужасом: «Да разве могло бы человеческое тело снести, выдержать [прикосновение] столь жесткого вретища, если бы бог не дал ему терпения!» И затем, возвеличив Иованнеса многими почестями и седмижды нарядив его в красивые одеяния, а также одарив его золотом и серебром, он отправил его в родную страну[620]. Вернувшись и прожив немного лет, тот умер после одиннадцати лет пребывания на патриаршем престоле.