История Армении

ГЛАВА LXIV О благих преобразованиях царя Гагика, об освобождении остикана Юсуфа и его злодеяниях

Меж тем царь Гагик отныне, чистотой помыслов своих направив светлый ум на путь истинный[1228], посвятил предстоящую жизнь свою на пользу людям[1229], поэтому он постоянно стремился[1230] в душе беречься[1231] зла и, соответственно, приблизиться к Творцу, согласно сказанному апостолом: «Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми»[1232]. Так, со свойственной ему мудростью ублажив и склонив к доброжелательности, единодушию и согласию всех своих соседей и родственников, он привел их к дружбе и покорности себе и вместе с любимым братом своим Гургеном, сородичами и теми, кого он удостоил равных почестей, представал пред врагом в сиянии славы и великолепия. Сердца некоторых он склонил к миру, угодив им подношениями и подарками, а других — невежественных и непрозорливых, ненавидевших добро, он, поразив их в ряде сражений и битв, подчинил и обложил податями. Однако страх и опасения, [вызываемые] амирапетом, не исчезли, поэтому он поневоле был вынужден, чтобы угодить насильнику, платить ему подати и из-за забот и опасностей изворачиваться и измышлять средства, чтобы суметь обеспечить /176/ свою жизнь и принести пользу людям. И за эти годы им было создано многое; основы церкви святой оставались стоять непоколебимо, народу было обеспечено благоустройство и мир, обновление и безопасность, милость божья даровала изобилие и плодородие, и жили [люди] в своих спокойных домах, словно бы находясь в безопасной пристани, согласно сказанному мудрецом: «Премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой, в главных местах собраний проповедует, при входах в городские ворота говорит речь свою»[1233].

В это самое время на владетеля агарян, именуемого амирапетом, обрушились беспорядки и междоусобия, ибо у него появились противники и враги в арабских пределах — в стране Египетской, и от тех рубежей двинулась на него многолюдная туркестанская конница[1234], буйная и стремительная, чтобы отплатить, отомстить ему за те притеснения, которые от него — жестокого — они претерпели. И вот чуть ли не по всей подвластной ему стране и вокруг престольного города Вавилона[1235] разыгралось много жестоких военных столкновений, и кровь убитых, пролившись, обагрила всю поднебесную; многих, захватив в плен, угнали, а населенные гавары и аваны обратили в пустыню. Начальники и советники царского двора, увидев объявшие, постигшие их бедствия, спешили друг на друга взвалить причину злоключений и напастей, а затем одна сторона набросилась с кулаками на другую, тут и рамики мятежников ввязались в свару, еще более усиливая смуту. После этого каждый мужчина опоясался мечом, и много крови пролили они взаимно. Поистине исступленность нечестивых их злодеяний выжала в давильне Содома из грозди виноградной горькую желчь[1236]. И тогда некий советник при царском дворе, которого на их языке звали Монос[1237], вмешавшись в дело и хитро рассуждая, стал советовать амирапету и домогаться, чтобы тот освободил из тюрьмы и от оков Юсуфа — остикана Персии, Армении, Вирка и Алванка, которого сам же он схватил и доставил к амирапету и утвердил в прежнем сане начальника страны, «ибо это, — говорит, — муж, исполненный ума, муж воинственный, доблестный и внушающий ужас тем, кто слышит и видит его. И еще, — говорит, — испытав силу вашего предостерегающего наставления, /177/ он не совершит больше преступления и не начнет мятежа; с его помощью прекратятся нападения и разбойничьи набеги из подчиненных ему земель». Убедив таким образом амирапета и получив от него приказ, он затем освободил и отправил его (Юсуфа) с большим войском управлять его страной в прежнем сане[1238]. Так Монос подчинил себе Юсуфа, превратив того в своего единомышленника, сообщника и угодника, который помогал излить яд мстительной ненависти на его врагов.

И вот [Юсуф], раздувшись, подобно растревоженной опухоли, и как бы гонимый стремительным ветром, двинулся через сирийское Междуречье и, пройдя, сделав еще много переходов, поспешил достигнуть страны Кордук.

Однако царь Гагик, много раньше уведомленный о его прибытии, побудил весь народ своего княжества обратиться в бегство и, поведя за собой караван беженцев, поместил их в неприступных ущельях гор Коговита и Цахкотна, сознавая, что тем облегчает их участь[1239]. «Хотя, — говорит, — нам приходится все время передвигаться, трепеща, с места на место, однако народ Христов, быть может, не попадет в руки поработителей, не станет пищей меча зверонравных исмаильтян и не отвергнет праведных установлений Христовой веры ради неправедной веры агарян».

Расположив у себя в тылу караван беженцев, царь и брат его Гурген вместе с полком азатов и конницей, снаряженные и вооруженные острыми копьями, всегда находились впереди, соблюдая бдительность и величайшие предосторожности.

Точно так же и великий ишхан Андзевацика, Атом[1240], движимый благоразумной осторожностью, позаботился побыстрее поднять население своего княжества на вершины неприступной горной области, укрыв его в глубоких ущельях, пещерах теснин и горных долинах, а сам со своим хорошо вооруженным войском спереди охранял беженцев.

Меж тем остикан Юсуф, задержавшись на несколько дней у границ Кордука, пустился оттуда в путь, прибыл и расположился станом в стране Андзевацик, и, не возбуждая пока что беспорядков и смятения, но, подобно змее, скрыв яд, отправил к ишхану Атому послов, чтобы тот уплатил ему положенные царские подати и дал обычные подарки, приняв которые, /178/ он ушел бы, удалился, не причинив стране ущерба и бедствий. А тот, ради всеобщей пользы мудро решив подчиниться предстоящей несправедливости и насилию, не стал жалеть золота, серебра и разного добра[1241], а поторопился уплатить ему налоги, вплоть до последней мины и даже вдвое больше. Кроме того, он преподнес ему множество даров и подношений, а [в счет] оставшихся налогов по требованию [Юсуфа] передал ему заложников из семей азатов, приняв которых, тот удалился, отправился мимо горы Акан[1242] в гавар Албак[1243]. И увидел он всю страну пустынной и совершенно лишенною населения. Со всей определенностью уразумев и поняв, что не сумеет добиться осуществления злокозненных намерений, которые в душе замыслил против царя Гагика, он тогда скинул свою черную, словно у индийца, оболочку и, сменив желания сердца своего на дружескую белизну, отправил к царю послов с предложением искреннего и чистосердечного мира. Однако, будучи алчным и корыстолюбивым, он пожелал, чтобы ему уплатили царские налоги за многие годы, а также, напомнив [Гагику], что тот обязан ему короной и властью над всей Арменией, потребовал отдельно для себя даров и подношений. Меж тем царь, будучи осведомлен о распиравших Юсуфа намерениях и зная, что он не в силах отклонить или исправить злоумышленные, низкие цели его и помыслы, тем не менее рассудком, неразлучным с благоразумием, предохранял, предостерегал свою душу от зла и после некоторых колебаний предпочел второе: дать в двойном и тройном размере налоги и весь царский бекар, только бы не сталкиваться им друг с другом в губительной сече из-за ненависти и жажды мести, «ибо, — говорит, — плоды войны — это смерть, а приглашенные смертью глядят в бездну ада». После этого он без сожаления кинул ему свои богатства и, у всех без изъятия — родственников и азатов, рамиков и не рамиков собрав золото, серебро и всяческое добро, коней и мулов, велел отвезти ему щедрые дары, которые тот принял с большой благодарностью, и, поторопившись пуститься в путь, пошел через пределы Гера и гавара Зареванд в наханге Роток[1244]. Но так как он направлялся в великий город Рей, что находился в Персии, то в Армению послал остиканом некоего Насра[1245], /179/ которого многие прозывали Субуком, а сам оставался там до тех пор, пока не назначил остиканов, начальников и должностных лиц в пределы Алванка и Атрпатакана.

В этом же самом году те мятежные племена, о которых мы еще прежде говорили, выбрав удобный день, чтобы воздать отмщением, захватили все узкие пешие пути через пустыню Агарийскую, которая неправильно называется ими домом Авраама, и всех их (сторонников амирапета) загубили мечом. Говорят, что всех убитых было свыше тридцати тысяч душ, а жен амирапета, так же, как и других вельмож, которые в бесплодных усилиях шли стезею тщеты, — всех их угнали в плен; они расхитили, взяли в добычу много добра, золота и серебра и разошлись каждый восвояси[1246].

Незадолго до того, как произошло то, о чем я сейчас рассказывал, один из видных рабов Юсуфа по имени Сбук, — который после того, как Юсуф был заключен в тюрьму, овладев должностью остикана разбогател, — околел, умер в городе Ардебиле[1247], и оказавшийся в то время там Юсуф захватил большое хранилище его сокровищ и добра[1248].