История Армении

ГЛАВА XXXI О ссоре остикана Афшина с царем Смбатом и восстании города Двина

Меж тем Смбат, окончательно утвердив [свое] царствование, стремился, согласно Павлу, со всеми установить мирные дружеские отношения[773]. И прежде всего, согласно установленному [его] отцом союзу, он по кроткой скромности своей не отгородился от искренней дружбы императора ромейского Льва[774], почтив его множеством подношений и подобающих даров. Посему и император пожаловал ему не ничтожные, но щедрые дары и почести — прекрасное оружие и убранство, златотканые одеяния, кубки и чаши, а также пояс чистого золота, украшенный алмазами. Но самым важным было то, что император, через полюбовный союз, назвал Смбата своим любимым сыном.

Однако когда остикан Афшин, короновавший Смбата, узнал обо всем об этом и о твердом, постоянном, дружеском единодушии его с императором, он был глубоко уязвлен и озлоблен, [и полагая], что, быть может, будут ему от них какие-нибудь козни, тщился нарушить, прервать связи дружеского их союза. Собрав для этого большое войско, он пустился в путь, пошел, достиг Армении. Уведомленный вскорости о злонамеренных ухищрениях Афшина, царь Смбат немедля двинул вперед все свои войска вместе с множеством нахараров, храбрых и искусно владевших мечом мужей ратных в количестве тридцати тысяч, и пошел ему навстречу, вплоть до гавара Роток близ Атрпатакана. Но еще прежде чем приблизиться, достигнуть вражеского войска, он отправил с посланцем письмо Афшину. «Почему, — говорит, — без нужды обозлившись, идешь ты на нас? Если из-за того, что я с императором установил дружбу, то это и для вашей пользы, ибо тогда великому амирапету, да и тебе также можно будет с легкостью приобрести из Греции необходимое, а в качестве дара вам /89/ преподносятся подобающе великолепные одеяния, украшения и утварь. Точно так же, когда откроется дорога и для купцов — твоих единоверцев и получат они доступ в их (греков) страну, то от их достатка обогатятся и ваши сокровищницы».

Когда Афшин услышал столь приятные речи и увидел, что отборные вооруженные воины подступили к [самым] рубежам, тогда злобные речи он сменил на посольство дружбы.

И вот оба они верхом на горделивых конях встретились друг с другом, и после того, как отдали друг другу [дань] царских почестей и даров, Афшин возвратился в Атрпатакан, а царь Смбат, повернув вспять, достиг стольного города Двина. И поскольку с самого начала не увидел он их (жителей Двина) покорными подданными своими и сак царских налогов и пошлин уменьшился, то и врата города также оказались закрытыми перед ним. [Тогда] он начал яростно их осаждать, вызывая жестокое смятение, разорял, уничтожал деревья и сеял средь них огонь — так поступал он неустанно в течение двух лет[775]. Наконец они были измучены этим, истерзаны, ослаблены и один пуще другого обеспокоены. После этого зачинатели войны, главные остиканы и правители города — два брата по имени Махмет и Умайи[776], — выбравшись ночью из города, обратились в бегство, но уведомленные о том и пустившиеся вослед войска схватили и доставили их к царю. А он, связав их веревками и замучив плетьми, отнял у них много золота и серебра и отправил в железных оковах к императору Льву[777]. Затем, окончательно приведя горожан под иго служения себе, он простер руку для обретения многих стран и всех вообще объединил, привлек и подчинил себе — кого сердечным словом, а кого укротив силою. При том и великий куропалат Вирка и его сообщники преклонились пред истинно хорошими порядками и покорились. А иных, мятежных, он подчинил и к стопам [своим] привел отвагою и смелостью. Так приумножал, расширял он пределы своего государства на северо-запад до города Карина[778], а там, пересекши Кларджк[779], [дошел] далее вплоть до берега Великого моря[780] и [затем] до пределов егерских[781] и до подошвы великих гор Кавказских; [захватив] Гугарк и Цанарк[782] до Аланских ворот[783], /90/ царь овладел также ими и защищавшей врата крепостью, а оттуда [направился] по южному берегу реки Куры до города Тпхиса[784]; он [овладел] и гаваром Ути вплоть до города Хунаракерта[785], а также до Туса[786] и Шамхора[787]. Расширив таким образом пределы своего государства, на которые возложил иго царских сака, бекара и пошлин, он воздвиг, в знак победы, свое доблестное оружие воинское[788].