Извращённая ложь

43

КРИСТИАн

— Ты выпил семь порций за два часа, приятель. Бармен посмотрел на меня с сомнением.

— И я заказываю восьмой. Я произносил каждое слово с холодной точностью. Я не мазал и не качался. Я могу быть пьяным до потери сознания, и никто не будет мудрее. "У тебя проблемы с этим?"

Он поднял руки и покачал головой.

— Это твоя печень.

Чертовски верно.

Это была моя печень и мои деньги. Я мог делать с ними все, что, черт возьми, я хотел.

Я отшвырнул стакан, который он пододвинул мне, и осушил его за минуту.

Алкоголь перестал сжигать четыре рюмки назад, и на вкус он был похож на воду, спускающуюся вниз.

Меня это бесило. Какой смысл в алкоголе, если он не вызывал онемения, как предполагалось?

"Это место занято?" Блондинка скользнула на стул рядом со мной прежде, чем я успел ответить.

Маленькое платье. Длинные ноги. Губы, которые заставили бы Анджелину Джоли плакать от зависти.

Я не удостоил ее второго взгляда. "Не интересно."

Каждый раз было одно и то же. Разве парень не может спокойно пить, не подвергаясь травле?

Я мог бы избавить себя от хлопот и выпить дома, но в эти дни в квартире было слишком тоскливо. Я также не хотел идти в клуб Valhalla, так как все там были чертовски любопытны. Никому не нравилось видеть, как участник упал больше, чем другим участникам.

И вот я отсиживался в каком-то дерьмовом баре рядом с офисом, топил свои печали в таком же дерьмовом скотче.

Если бы моя печень взбунтовалась, то не от количества выпитого. Это будет от их качества.

Обиженная блондинка ушла в гневе, явно не привыкшая к отказу.

Жесткое дерьмо.

Прошло две недели с тех пор, как мы со Стеллой расстались.

Две недели безжалостного ада, где все напоминало мне о ней. Блендер, в котором она готовила смузи, ванна, в которой она принимала ванну, кафе, где она покупала выпечку. Даже чертовы деревья и растения снаружи напомнили мне о ней.

Этого было достаточно, чтобы мне захотелось запереться в темной бетонной коробке и никогда оттуда не выходить.

Звон колокольчиков над входом вырвал меня из жалкой жалости к себе и обратил внимание на дверь.

Мое сердце остановилось.

Темные локоны. Зеленые глаза. Теплая улыбка.

Стелла.

На секунду мне показалось, что я галлюцинирую и вызвал ее из своих мыслей.

Затем ее голос повернулся ко мне, такой же реальный и осязаемый, как потрескавшаяся виниловая подушка моего табурета и приглушенный бейсбольный матч по телевизору.

Я выпрямилась, мое настроение поднялось, пока я не увидела парня, стоящего рядом с ней. Он выглядел смутно знакомым и сказал что-то, что заставило ее улыбнуться.

Моя рука сжалась вокруг стакана, когда ледяная черная волна собственничества захлестнула меня.

Кем бы ни был этот парень, я хотел, черт возьми, убить его.

Мои глаза следили за ними, когда они сидели за столом в другом конце комнаты.

Стелла еще не заметила меня. Она сказала еще что-то этому скоро скончавшемуся ублюдку, но она, должно быть, почувствовала вес моего взгляда, потому что, наконец, подняла голову.

Наши взгляды столкнулись, как искры в воздухе.

Наши отношения обратились в пепел, но огонь между нами все еще был, сжигая пространство и кислород, пока мы не остались единственными людьми.

Моя кровь бурлила от сладкого облегчения от того, что я снова увидел ее.

Она попросила меня оставить ее в покое, что я и сделал. Если бы мы оказались в одном и том же баре в один и тот же вечер, это было бы совпадением, но для нее это не было совпадением.

Это была судьба.

Улыбка Стеллы исчезла. Она отвернулась, и звуки бара отозвались болезненным свистом.

Я не был уверен, что было хуже — видеть ее и не иметь возможности прикоснуться к ней или поговорить с ней, или знать, что, увидев меня, ее свет померк.

Неугомонность и желание перерезать горло мужчине, с которым она разговаривала, бурлили у меня под кожей.

Вместо того, чтобы заказать еще выпивку, я соскользнул со стула и протиснулся сквозь толпу в ванную.

Ощущение холодной воды на моем лице развеяло пелену перед моим взором.

Отказаться от нее было самым трудным делом и самой большой жертвой, о которой она только могла просить. Это противоречило всем моим инстинктам.

Она бы никогда не узнала, если бы я проверил ее социальные сети или блог. Но каждый раз, когда я подходил к телефону или открывал профиль Стеллы, что-то меня удерживало.

Я прошу тебя оставить меня в покое, Кристиан.

Я вытащил бумажное полотенце из дозатора и вытер руки насухо, прежде чем выйти в холл.

Я сделал два шага, прежде чем остановился.

Стелла стояла в конце зала, ее высокая стройная фигура выделялась на фоне огней бара. Тем не менее, я мог разобрать, как ее губы приоткрылись от удивления.

Мы смотрели друг на друга.

Музыка пульсировала в нескольких футах, но здесь, в этом зале, была только тишина и гул вещей, которые я хотел, но не мог сказать.

Мне жаль.

Я скучаю по тебе.

Я тебя люблю.

Взрыв смеха из главной комнаты разрушил заклинание. Мое лицо потемнело, когда я посмотрел через ее плечо и увидел парня, с которым она пришла, шутящего с официантом.

Во мне пульсировала ярость при мысли о том, как он прикасается к Стелле. Держа ее, заставляя ее смеяться.

Я никогда никого не ненавидел больше.

Стелла, должно быть, уловила блеск в моих глазах, потому что проследила за моим взглядом и побледнела.

Я пошел по коридору, собираясь уйти, прежде чем поддался желанию прикоснуться к ней. Она остановила меня низким предупреждением, когда я проходил мимо.

— Если с ним что-нибудь случится, я никогда тебя не прощу.

Единственные слова, которые она сказала мне после нашего разрыва, и они должны были спасти другого мужчину.

Мускул на моей челюсти напрягся, прежде чем я прошел мимо нее и вышел за дверь.

Холод пронзил мою грудь.

Как раз тогда, когда я думал, что испытал все способы, которыми может разбиться сердце, она доказала, что я ошибался.

СТЕЛЛА

Я обмякла от облегчения и разочарования, когда Кристиан ушел.

Я сказала себе, что вышел в холл, чтобы перезвонить, но мог бы сделать это и вне бара. По правде говоря, я хотела этого мимолетного общения с ним и ненавидела себя за это.

Через две недели моя яркая вспышка гнева превратилась в глубокую, непрекращающуюся боль.

Я не простила его, но так скучала по нему, что было трудно дышать.

По иронии судьбы, остальная часть моей жизни была на подъеме после нашего разрыва. Это было похоже на то, что моя любовная жизнь была в руинах, вселенная работала сверхурочно, чтобы компенсировать это в других областях.

Как и ожидалось, печатная кампания Деламонте и профиль Washington Weekly открыли новый поток возможностей. Луиза была в восторге от того, как продвигается партнерство. У Мауры не было никаких проблем после того, как она приняла успокоительное, преследователь больше не появлялся, а мой блог и социальные сети процветали. Я не объявляла публично о своем разрыве с Кристианом, но я больше не писала о нем. Это не так сильно повредило моей помолвке, как я думала, хотя в любом случае меня это не волновало.

Я также начала связываться с местными бутиками по поводу моей коллекции. На самом деле, я был здесь с Брейди, потому что один из них наконец согласился взять с собой несколько пробных образцов.

В целом, моя жизнь шла прекрасно… за исключением Кристиана и моей семьи.

Говоря о которых…

Я глубоко вздохнула и снова сосредоточилась на причине, по которой я извинилась перед Брейди. Быстрый взгляд сказал мне, что он все еще разговаривал с сервером, а Кристиана нигде не было видно.

Может быть, я был параноиком, но я мог поклясться, что был момент, когда Кристиан смотрел на него так, как будто он был способен его убить.

Я набрала номер из последнего пропущенного звонка и попыталась развязать себе нервы, пока звонил телефон.

Она взяла трубку после третьего звонка.

— Привет, Стелла.

"Привет мама."

Это был первый раз, когда мы разговаривали после нашего семейного ужина в апреле.

Четыре месяца.

Это был самый долгий период, когда мы не общались друг с другом, и когда я снова услышал ее голос, у меня в горле образовался ком.

У меня были свои причины набрасываться, как во время ужина, но она все еще была моей мамой.

"Как дела?" В ее голосе пробежала редкая нить колебания.

"Я в порядке." Я покрутил ожерелье вокруг пальца. "Извини, я пропустил твой звонок. Я гуляю с другом, и я не видел его раньше».

"Это нормально. Ничего важного. Она откашлялась. «Я читала твой профиль в Washington Weekly. Это отличная работа, и твои фотографии Деламонте прекрасны».

Весь воздух покинул мои легкие. Из всего, что я ожидал от нее сказать, это было даже не из области возможного.

"Действительно?" — спросила я тихим голосом.

Моя уверенность выросла за последние несколько месяцев, но внутри меня всегда будет маленькая девочка, которая не хочет ничего, кроме одобрения своих родителей.

— Наталья сказала, что вы с папой расстроились из-за фотографий.

Мой последний разговор с сестрой до сих пор оставил у меня горький привкус во рту.

— Что ж, мы бы предпочли, чтобы на тебе было больше одежды, — сухо сказала мама. «Но мы были больше шокированы, чем расстроены. Однако профиль… Я понятия не имела, что ты так многого добился своим блогом или что ты так сильно относился к моде, начиная с такого юного возраста».

Я не стала напоминать ей, что пытался сказать ей это еще со средней школы. Я не хотела начинать новый спор.

— Профиль — единственная причина, по которой вы звонили? Я бы не удивился. Мои родители любили все, что украшало семью. — Мы не разговаривали несколько месяцев.

Моя мать замолчала на минуту. «Эмоции всех зашкаливали после ужина», — наконец сказала она. «После того, как все успокоилось, я не был уверен, что вы хотите услышать от нас новости. Ты всегда звонишь, а когда не звонишь… ты так расстраиваешься…

Ты всегда звонишь.

Перевод: Я всегда извинялась первым.

Моя рука крепче сжала телефон. «Папа сказал мне убираться, и я не знал, заботит ли тебя вообще то, что меня нет рядом».

Мама резко выдохнула. «Конечно , мы заботимся. Ты наша дочь.

Я скрутил ожерелье сильнее. «Иногда мне кажется, что это не так», — сказала я едва слышно.

— О, Стелла. Она казалась более расстроенной, чем я когда-либо слышал ее. «Мы не…»

Громкие возгласы из бара заглушили остальную часть ее фразы. Национальные, должно быть, забили пробег; их игру против «Рейнджерс» крутили по всем телевизорам.

Когда шум стих, моя мать снова заговорила. — Ты гуляешь с другом, так что сейчас не лучшее время для разговоров. Может, скоро мы все встретимся всей семьей? Не ужин. Что-то более непринужденное, где мы можем просто поговорить».

— Я бы хотела этого, — мягко сказала я.

Я не хотела держать обиду, особенно на свою семью.

Я так давно их не видела и больше не злилась. Мне было просто грустно.

Повесив трубку, я остался в холле и попытался осмыслить события дня.

Мой звонок в бутик, встреча с Кристианом, разговор с мамой…

Это было слишком много сразу, но единственное, на чем я могла сосредоточиться, это то, как сильно я хотела поделиться тем, что произошло с Кристианом.

Не только бутик и моя мама, но все.

Как я случайно использовал не то молоко для своего смузи тем утром и чуть не поперхнулся от вкуса.

Как Ава и Джулс предложили стать моделями для моей коллекции.

Как же я гордился всеми своими местными работами.

Как сильно я скучал по нему.

Я так привыкла делиться подробностями своей жизни с Кристианом, что даже ведение дневника не заполняло пустоту.

На самом деле, я не прикасалась к своему дневнику с тех пор, как мы расстались; он был наполнен слишком многими воспоминаниями о нас.

Я был расстроен из-за него, и я хотел, чтобы он был здесь. Обе вещи могут быть правдой одновременно.

Светлый и темный. Пламя и лед. Мечты и логика.

Наши отношения всегда были дихотомией. Было понятно, что его смерть будет такой же.