Когда плачут драконы

Глава десятая: Сила воли

Кайя не находила себе места. С Беатой происходило что-то нехорошее, а никто не обращал на это внимания, и Кайя не знала, как достучаться до близких людей, пока не стало слишком поздно.

Когда количество принесенных Кайей из пекарни сладостей перестало уменьшаться, она даже обрадовалась. Решила, что Беата наконец повзрослела и начала следить за собой. Или, быть может, даже влюбилась: не случайно же она в последние дни где-то пропадала и возвращалась домой довольной и загадочной, будто кошка, наевшаяся сметаны. Такая причина восхитила бы Кайю вдвойне: все-таки ее очень беспокоило отношение названой сестры к Вилхе. Не то чтобы Беата стояла у нее на пути — там и пути-то никакого не было, — но все-таки Кайя, иногда робко надеясь на ответные чувства Вилхе, тут же начинала чувствовать себя предательницей по отношению к сестре.

Однако через пару недель Кайя готова была отказаться от последнего шанса стать счастливой в любви, лишь бы Беата взялась за старое и перестала изводить себя голодовкой.

К этому времени Беата совсем отказалась от еды. То есть, быть может, она и сгрызала пару сухариков за день, но к тому, что готовила Кайя, точно не прикасалась. Кайя поначалу даже подумала, что, может, обидела чем-то сестру, раз та отказывается от ее стряпни, но Беата как-то чересчур серьезно сказала, что Кайя здесь ни при чем, и ей пришлось в это поверить. Однако истинной причины поведения названой сестры Кайя так и не добилась. Как и не смогла уговорить Беату отказаться от подобного издевательства над собой. Никакие доводы не помогали: Беата слабела с каждым днем, заливала голодные боли водой и твердила только, что не желает быть толстой.

Кайя и подкупить ее пыталась, принося самые красивые и ароматные сладости от Айлин; и умаслить, подмечая, сколь сильно уже сестра похудела; и пригрозить, напоминая, что такое упрямство может закончиться для нее в госпитале, — ничего не помогало. Беата, и раньше-то спускавшаяся из своей комнаты ближе к полудню, теперь вовсе перестала из нее выходить. Лежала в постели, накрывшись одеялом до самого подбородка, и даже глаз не открывала. И Кайя всерьез начала опасаться, что сестра загубит себя.

Первым делом она, разумеется, рассказала об этом родителям, но получила именно такую реакцию, какой больше всего и боялась. Что отец, что мать были очень чуткими и отзывчивыми людьми, вот только это касалось исключительно их работы, да еще отношения друг к другу. Детям они предоставляли полную свободу действий с самого рождения и вмешивались только тогда, когда этого уже можно было и не делать. Вот и нынче папа, конечно, поднялся к Беате в комнату, чтобы успокоить разнервничавшуюся Кайю, но вышел оттуда настолько успокоенным, что Кайя только всплеснула руками.

— Беата воспитывает силу воли, — улыбнулся в ответ отец. — Похвальное стремление. Не думаю, что ей стоит мешать.

Кайя тут же бросилась в комнату сестры, чтобы отругать ее за вранье и самоистязание, но Беата только отмахнулась и с тех пор стала запирать дверь на крючок, чтобы никто не мог зайти без ее позволения.

Айлин Кайя тревожить побоялась: старшая сестра сейчас стала чересчур чувствительной. Могла расплакаться на ровном месте или, напротив, начать веселиться без всякого повода, и Кайя не знала, как она отреагирует на проблемы Беаты.

На Дарре Кайя, глядя на родителей, тоже не рассчитывала. Да и прошло то время, когда Беата мечтательно вздыхала при одном его имени. Теперь могла еще сильнее рогом упереться, лишь бы по-своему сделать.

Оставался только один человек, которого Беата слушалась всегда и на которого оставалась последняя надежда. И сколь бы горько ни было Кайе самой давать Беате повод сблизиться с Вилхе, жизнь сестры была важнее.

— Совсем не ест? — ошарашенно спросил Вилхе, явно не ожидавший подобных новостей. Кайя вздохнула и отвела глаза, чувствуя себя виноватой за то, что не смогла справиться с проблемой и нагрузила ей Вилхе. Как будто ему своих забот было мало. Ему вон надо новый план придумывать, потому что на днях Джемма нашла еще одного пленника и его освобождение не терпело отлагательств. Слишком хорошо они все представляли, что значат страшные слова «цирковой дракон».

— Я уж и так, и эдак, — пробормотала Кайя. — Не знаю, что делать и к кому обратиться.

Чего она ждала от Вилхе в ответ на свое сообщение, Кайя и сама не знала. Но точно не того, что он смутится и примется чесать затылок, будто понимал больше подруги.

— Вот же… история вышла… Не думал даже…

— Ты причину знаешь? — тут же разгадала его замешательство Кайя. Вилхе хмыкнул и вздохнул. Потом снова почесал затылок и довольно-таки сбивчиво поведал о том, что произошло между Беатой и Кедде. Кайя слушала, прикрыв рот ладонью, чтобы только не прервать объяснение Вилхе неловким восклицанием. И, уже дождавшись, когда он замолчит, покачала головой.

— Это жестоко.

Вилхе повел плечами.

— Никто не думал, что она решит выполнить условие, — попытался оправдаться он. — Сама же понимаешь, что тащить Беату в поход чревато неприятностями. А лучшего способа ее отвадить я придумать не смог.

Кайе вдруг стало жалко Вилхе. Она-то лучше всех знала, насколько он ответственный, и понимала, что он стремился вовсе не обидеть Беату, а всего лишь защитить. Как защищал тех же драконышей, своих друзей и Кайю.

Стряхнув привычную робость, Кайя взяла его за руку и крепко, ободряюще сжала. Вилхе посмотрел на нее исподлобья, вынудив Кайино сердечко неуместно сладко замереть, потом опустил взгляд к земле, но при этом с такой силой стиснул пальцы, что Кайя забыла, как дышать. Даже в его объятиях трехмесячной давности не было столько страсти, сколько в этом, казалось бы, невозможно простом жесте.

— Я не могу тебя осуждать, — прошептала Кайя. — Быть может, и Кедде хотел, как лучше… Но сейчас надо что-то делать. Иначе, боюсь, случится непоправимое.

— Надо держать слово, — предельно спокойно отозвался Вилхе и зачем-то посмотрел на их сцепленные руки. Кайя закусила губу, пряча сбившееся дыхание: Создатели, ну как же хотелось, чтобы он никогда-никогда их не размыкал и не отпускал ее! Неужели что-то произошло? Неужели Вилхе тоже начал что-то испытывать к ней? Или просто так устал, что нуждается в поддержке и пытается найти ее хотя бы у Кайи? Тогда зачем смотрит? И чего ждет от нее? — Прости, но тебе придется взять Беату на себя, — тем же бесстрастным тоном продолжил Вилхе и, совершенно по-дружески пожав ее пальцы, извиняюще улыбнулся. — Пусть она трижды проявит силу воли, но делать на нее ставку в таком деле, как спасение ребенка, я не могу.

Кайя смиренно кивнула, умело пряча едва не вырвавшиеся на свободу чувства. Вилхе не знал, как больно делал ей этой своей холодностью, но ему и не полагалось это знать. А Кайя как-нибудь справится. Ей не привыкать. Даже если рухнула почти ожившая надежда.

— Я сделаю все, что ты скажешь, — прячась за выученной сдержанностью, ответила она. — Я тоже не хочу, чтобы Беата пострадала. Или чтобы кто-то из вас пострадал.

Вилхе молчал чуть больше обычного. Потом очевидно принял решение и окончательно разжал пальцы.

— Ладно, значит, договорились, — глядя мимо Кайи, сказал он. — Объяснишь Беате наши правила, а я постараюсь сочинить для нее благовидный предлог остаться в тылу. Главное — предупреди, что спать у нее до полудня не получится. Нам еще на месте массу приготовлений надо сделать.

Зачем Вилхе говорил ей все это, Кайя так и не поняла, но все ж послушно кивнула, не желая прибавлять хлопот.

Она была уверена, что застанет сестру едва дышащей, однако Беата, услышав о завтрашнем деле, тут же вскочила с кровати и принялась танцем отмечать свою победу. Когда Кайя вернулась к ней в комнату с тарелкой бульона в руках, Беата все еще продолжала праздновать.

— Если не съешь все до последней капли, не стану тебя будить, — пригрозила Кайя, но Беата только передернула плечами.

— Тогда я буду голодать до следующего вылета, — заявила она. — Только, сама разумеешь, могу и не дождаться.

Кайя нахмурилась, понимая, что сестра снова ее обыгрывает. А нынче она никак не могла ей это позволить.

— Так и сгинешь безвестной армелонкой, — негромко заметила она. — И захотят о тебе люди что-то хорошее сказать, а вспомнить-то нечего. И подвига сия девица не совершила, и жизнь прожила как-то…

— Ладно, согласна, — буркнула Беата и забрала у Кайи тарелку с бульоном. — Сама только не проспи!

Кайя мягко улыбнулась и оставила сестру одну. Стоять над ней надсмотрщицей нужды не было: Беата добилась своего и вряд ли захочет добровольно продлить собственные мучения. А у Кайи, в отличие от нее, было немало дел. Тесто замесить, чтобы поутру оставшаяся без помощницы Айлин не надрывалась, а сразу взялась за лепку пирожков. Дома ужин приготовить, чтобы родителям было, что завтра взять на службу. В дорогу все собрать, чтобы и мальчишкам с Джеммой перекусить можно было, и раны им или драконышу обработать, если потребуется. Никто, конечно, ее стараний привычно не заметит, но Кайе даже в голову не приходило отлынивать от взятых на себя обязанностей. Она не ждала похвалы или благодарности, считая себя вечной должницей обогревших ее людей, но неожиданно оказалось, что не все с этим согласны. И восхищенные фразы Кедде, отметившего ее как незаменимую помощницу в бою, вызвали на щеках Кайи краску признательности. Все-таки это было очень приятно, даже несмотря на то, что подобные слова она предпочла бы услышать совсем из других уст.

Но Вилхе, занятый последними приготовлениями, даже не обратил на нее внимания.

— Должна же и от меня быть какая-то польза, — скромно улыбнулась Кайя, просто чтобы проглотить вставший в горле комок. Значит, Вилхе по-прежнему нет до нее дела. И все, что она напридумывала ночью, вспоминая его взгляд и необычный порыв, было лишь не в меру разыгравшейся фантазией. А ведь Кайя столько надежд возлагала на сегодняшнюю встречу. Уверена была, что посмотрит Вилхе в лицо и все поймет. А он…

Даже не обернулся к ней ни разу, тщательно закупоривая сосуды с хмельными напитками и прилаживая сумки для них к самодельному седлу, которое затем предстояло закрепить на спине синего дракона. Конечно, именно в этом и был весь Вилхе: дело превыше всего. Но разве много нужно времени, чтобы просто ободрительно улыбнуться Кайе? Как Кедде улыбнулся? Да только от его улыбки внутри не замирало и душа не начинала петь. А скоро и вовсе… забудет последние песни…

— Не только польза, но и самое настоящее украшение! — отвесил новый комплимент Кедде и, отобрав у Кайи корзинку, отрядил ее Вилхе с наставлениями привязывать «это бесценное сокровище» понадежнее. Вилхе в ответ огрызнулся, однако Кедде это явно не испортило настроения. Он весело поклонился Кайе, потом отошел на безопасное расстояние, огляделся по сторонам и задрал голову к небу, впуская драконью сущность.

Кайя замерла в предчувствии чуда.

Считалось, что превращение человека в ящера должно пугать, но ее это зрелище лишь завораживало. Было в нем что-то яркое, мощное, божественное, как и сам дракон.

Сначала его кожа начинала подсвечиваться изнутри, сменяя цвет с солнечно-желтого до агрессивно-красного. Потом тело покрывалось переливающейся опаловой чешуей. Глаза закрывались, и в ту же секунду еще не дракона, но уже не человека охватывало пламя. За пару мгновений оно разрасталось в разы, а потом словно падало вниз, к лапам покорившего его дракона, и исчезало, не опалив земли.

Нет, привыкнуть к этому было совершенно невозможно!

— Рот прикрой! — раздался над ухом раздраженный голос Беаты, и Кайя только сейчас поняла, что забыла обо всем на свете, следя за перевоплощением Кедде. Смущенно потупилась.

— Красиво же, — попыталась оправдаться она, хотя, по сути, было и не за что. Беата только фыркнула.

— Втрескайся еще в него! — неодобрительно прошипела она. — Только языком трепать и умеет. Настрадаешься!

Кайя подавила улыбку. Разве могла она влюбиться в кого-то другого, когда рядом был Вилхе? Да на его фоне мерк и Кедде с его драконом, и Хедин с его мужественностью, и любой другой, даже самый необыкновенный, парень на свете.

Впрочем, необыкновеннее Вилхе не было. И Кайя жизни бы не пожалела за то, чтобы хоть на несколько секунд он ответил ей взаимностью. Чтобы подошел, посмотрел не заботливо, как обычно, а проникновенно, как вчера. Погладил рукой по щеке, притянул к себе, наклонил голову…

— Пошли! — дернула ее за рукав Беата, снова выдирая из грез. — Мальчонку надо спасать, а она о поцелуях мечтает! Тоже мне, боевая подруга!

Кайе оставалось только радоваться, что ставшая неожиданно прозорливой сестра не знает, о ком именно она думала.

Посмотреть после этого на Вилхе, без сомнения слышавшего слова Беаты, наглости у Кайи не хватило. Зато всю дорогу она спиной, за которой сидел Вилхе, чувствовала его напряжение и совершенно явное осуждение и ругала себя за несвоевременную слабость. Вилхе-то, небось, даже мыслей посторонних не допускал во время задания. Впрочем, и вне задания тоже.

Кайя знала, что Беата будет возмущена, когда узнает, какую роль ей отрядили парни: она-то ведь мечтала о настоящем деле, а им двоим поручили следить за городскими воротами, из которых якобы могли появиться незваные гости.

— Какие незваные гости?! — негодовала Беата. — Вы циркачей споить собираетесь, чем вам местные жители могут помешать? Пусть себе гуляют, сколько им вздумается, а мы!..

— А вы будете сидеть в засаде и считать их по головам! — отрезал Кедде тоном, не предполагающим дальнейших возражений. — Чтобы мы с Вилхе знали, где вы и что с вами, а не думали, кого спасать: вас или драконыша!

— Чего нас спасать? — сделала еще одну попытку Беата, но ни Кедде, ни Вилхе не стали ее даже слушать.

— Будешь послушной девочкой — скажем, что ты самолично добыла ключ и открыла клетку с пленником, — насмешливо пообещал Кедде и протянул Кайе шнурок со свистком. — На всякий случай, — улыбнулся он. — При опасности крякни трижды. Только сестрице не давай — не игрушка, чай.

Беата сверкнула глазами, готовя ответную тираду, но Кедде уже отвернулся. Вместе с Вилхе они взвалили на плечи щедро сдобренную снотворным выпивку и направились к раскинувшему возле городской стены шатры цирку. Притворившись посыльными из местного кабака, они собирались продлить обязательную пирушку, устраиваемую циркачами после выступлений. А потом, дождавшись, когда все заснут, освободить несчастного драконыша.

Сведения о привычках циркачей и об их пленнике собирала Джемма, которая сейчас в образе невидимого дракона притаилась неподалеку от шатров. Кедде, уповая на темноту и капюшон своей куртки, взялся помогать Вилхе в доставке напитков и обслуживании циркачей. Конечно, было безопаснее просто оставить им кувшины с элем, свалить в укрытие и там дожидаться, пока эти пьяницы не отрубятся и не освободят дорогу. Но Вилхе опасался, что те могут приберечь их подарок на другой раз, сорвав тем самым его план, и не мог себе позволить так рисковать. В самом крайнем случае Кедде было позволено оборотиться ящером и решить проблемы силой, однако располагающийся неподалеку городской гарнизон с приготовленным драконьим гарпуном укреплял желание решить проблему мирным путем.

— Как будто мне это надо! — фыркнула им вслед Беата и сердито уселась прямо в снег. — Я помочь хотела! Мне же тоже этого несчастного драконыша жалко! А эти!.. Мужичье!.. Ничего не понимают!.. Всегда они так? — обратилась она к Кайе.

Кайя не хотела лгать, но понимала, что сейчас не лучшее время тешить самолюбие, поэтому опустила взгляд, надевая на шею шнурок со свистком, и кивнула. Беата сжала кулаки и погрозила ими вслед исчезнувшим в темноте парням.

— И ты терпишь? — уже почти обвинительно уточнила она. Кайя снова кивнула, радуясь, что опустившиеся сумерки не позволяют Беате разглядеть ее запунцовевшие щеки. Кайя умела виртуозно играть перед чужими людьми, но перед родными испытывала стыд и неловкость всякий раз, когда надо было что-то утаить.

Беата нахмурилась.

— И ни разу даже возразить не попыталась?

Кайя вздохнула и теперь уже помотала головой со всей уверенностью. Зачем, на самом деле, ей было возражать, когда Вилхе не просто оба раза брал ее с собой, но даже иных вариантов не рассматривал? Пусть лишь для того, чтобы иметь возможность защитить ее при малейшей опасности, но Кайя была довольна и этим. В отличие от привыкшей получать все и сразу Беаты.

— Вот твое счастье, Кайя, что сегодня с тобой я, а то так бы и просидела все самое интересное «в засаде»! Нет уж! Пусть сами сидят, если хотят! Я мы с тобой поважнее дело найдем!

Готовая к подобному повороту Кайя стояла насмерть, отговаривая сестру от необдуманных действий и угрожая в следующий раз оставить ее дома, но Беате все было нипочем. Остановить ее физически хрупкой Кайе просто не хватило сил: даже после голодания и заметного похудения Беата была заметно мощнее сестры и легко освободила себе дорогу.

— Прячься дальше, твое право, я же не настаиваю на помощи! — заявила она и решительно направилась в сторону цирковых шатров. — Только не жалуйся потом, что тебя никто не замечает! Я бы тоже такую мышь бессловесную не заметила!

Кайе ничего не оставалось, как только последовать за Беатой, чтобы в случае необходимости хоть как-то отвести беду. А в том, что она обязательно будет, Кайя не сомневалась. Лишь бы только Беатина активность не навредила Вилхе. Он-то не ожидает удара сзади. И рассчитывает на Кайю. А она вон… не справилась…

Беата между тем быстро и весьма легко преодолела разделяющее их с цирковым караваном расстояние и притаилась за колесом крайней повозки. Кайя пристроилась рядом, уверенная, что сестра сейчас торжествующе усмехнется или скажет какую-нибудь колкость. Но Беата только сосредоточенно вглядывалась в освещенные факелами шатры и фургоны.

— Как думаешь, где они его прячут? — спросила она и сама же ответила: — Вон там, в самом большом, наверное?

Кайя скрыла удивление и только покачала головой.

— Джемма говорила, у них в плену совсем мальчишка, — прошептала она. — Лет шесть-семь. Значит, и клетка в любой повозке может поместиться.

Беата секунду помолчала, словно обдумывала, стоит ли соглашаться, потом все-таки кивнула.

— Ясно. Значит, задача усложняется. Ну да главное на пьяную компанию не налететь и Джемме в поле зрения не попасться. А уж с остальным как-нибудь разберемся.

Кайя не стала спорить, опасаясь в пылу ссоры выдать свое местонахождение циркачам. Уж лучше осторожно позаглядывать под пологи шатров в надежде выиграть время и дать Кедде и Вилхе возможность спокойно довести свое дело до конца.

— Я направо, ты налево, — распорядилась Беата, как будто кто-то поручал ей командование, но вовсе не по этой причине Кайя категорично замотала головой. — Так мы быстрее управимся, — попыталась было объяснить Беата свой план, но Кайя даже слышать о подобном не хотела.

— Только вместе! — отрезала она. — Всегда нужна страховка, и мальчики только так и делают.

— Мальчики! — фыркнула Беата, но тут же прикусила язык, опасаясь лишним шумом привлечь ненужное внимание. Потом махнула рукой. — Ладно, признаю, ты права. Только давай уже поторопимся, пока все не проворонили.

Кайя кивнула, хотя как раз торопиться и не собиралась. Наоборот, старательно замедляла все относительно безопасные действия, до последнего прислушиваясь к тому, что происходит внутри шатра, и оглядываясь по сторонам, чтобы не нарваться ни на циркачей, ни на Джемму. Беату это чрезвычайно раздражало.

— Как только парни тебя терпят? — ворчала она и тянула Кайю к следующей цели. Они побывали в опустевшем фургоне иллюзиониста, украшенном какими-то звездами и разноцветными лентами. Заглянули в палатку силачей, едва не переломав себе ноги о наваленный прямо перед входом реквизит. Обошли стороной крохотную повозку гимнастов, решив, что уж в ней-то и новорожденный дракон не поместится. Обследовали еще пару-тройку мест: нигде не было ни души. Зато вдоль стены — там, где за раскладными столами пировали циркачи, — слышались громкие голоса хорошо поддатых людей, сливающиеся в один гул так, что невозможно было разобрать хоть слово.

Впрочем, Кайе и Беате это и не требовалось. Им оставалось наведаться только в самый большой шатер, где днем, очевидно, проходило представление, а нынче должен был томиться несчастный драконий детеныш.

— Я же говорила! — раздраженно прошептала Беата и решительно отдернула последний полог. — Только время зря потеряли! Давно бы уже!..

Кайя шикнула на нее, и Беата, как ни странно, послушалась. Замолчала и скользнула внутрь шатра. Кайя, вознеся мысленно Ойре быструю просьбу о помощи и защите, последовала за ней.

Они почти на ощупь прошли несколько шагов, прежде чем добраться до основной сцены. Там царствовали уже привычные темнота и запустение, однако где-то невдалеке, в скрытом что от зрителей, что от двух спасительниц месте, слышался шум и пьяная брань. Переглянувшись и невольно на мгновение замешкавшись, Кайя с Беатой бросились на звук.

Им пришлось сделать пару поворотов в узких коридорчиках, отделенных от других помещений плотной тканью, прежде чем они замерли перед перекрывающей проход занавеской. За ней горел свет и совершено точно происходило что-то плохое. Оттуда доносился свист кнута, скрежет когтей, отвратительная ругань…

И разрывающий душу, небывалый, невозможный, но понятный на любом языке плач мальчика-дракона.

Кайя сама не поняла, откуда взялась в ней такая ненависть. Она даже подумать не могла, что бывает такое чувство — жгучее, страшное, уничтожающее все доброе и светлое в душе и абсолютно не подвластное управлению.

Кайя отдернула занавеску.

Отвратительный лысый горбун одной рукой держал кнут, щедро потчуя им залитые кровью бока исхудавшего пепельно-серого драконыша, а на вторую наматывал цепь, заставляя своего пленника тыкаться мордой в корыто с какой-то вонючей дрянью. Толстые прутья клетки между палачом и его жертвой нисколько не препятствовали этим издевательствам, и Кайя задохнулась, разглядев на драконьей морде настоящие слезы.

— Не смейте!.. — резким от переполнявшего бешенства голосом выкрикнула Кайя. — Не смейте!.. Ребенка!.. Мерзавец!..

Что увидел в ее лице горбун-мучитель, Кайе было неведомо. Но только он словно разом протрезвел, да еще и распрямился, позабыв про увечье. Швырнул цепь обратно в клетку, а кнут, напротив, сжал в руке и шагнул к Кайе с такой злобой, что ей впору было развернуться и бежать прочь, не оборачиваясь, под защиту синего дракона, а еще лучше всего Армелона.

Но Кайя не двинулась с места. В эти секунду ей стало безразлично, что этот изверг был способен убить ее одним умелым ударом, а она, напротив, не могла причинить ему ни малейшего вреда. Ненависть перехлестывала через край, и Кайя выдернула из складок юбки кинжал — тот самый, что так и не подарила Вилхе, но всегда брала с собой как защитный оберег, — и приготовилась дорого продать свою жизнь.

Горбун скрипнул зубами и замахнулся.

Кайя сжалась…

И вдруг увидела, как из-за боковой шторы высунулась лопата и с силой опустилась на лысую голову горбуна. Тот хрюкнул — совершенно как боров — и мешком свалился на землю. Следом с протяжным человеческим всхлипом на полу клетки растянулся истерзанный драконий детеныш.

Кайя бросилась к занавеске.

Прятавшаяся за ней Беата выпустила лопату и совершенно обессиленно сползла по тканевой стене, закрывая глаза и теряя сознание.

Кайя охнула, но тут же овладела собой. Вытащила из-под накидки свисток и трижды дунула в него, прося помощи…