Когда плачут драконы

Глава девятнадцатая: Дар Солнца

Ана с трудом узнавала в мечущем молнии парне всегда сдержанного и терпеливого старшего брата. Сейчас в его пылкой раздраженной речи чаще всего звучали такие фразы, как «белены объелся» и «с цепи сорвался». Ану снедало почти невыносимое любопытство, потому что последним, в чей адрес брат не жалел подобных слов, был Хедин, но минувшие годы напрочь отбили у Вилхе желание отзываться о бывшем недруге подобным образом. Даже когда Хед чудил, как в битве с Арве, Вилхе находил ему оправдания и скорее был готов обвинить в недогляде себя, нежели обидеть товарища. Нынче же ни о каких оправданиях не было и речи.

Вилхе возмущался с недоумением и даже какой-то обидой, а Ана все сильнее напрягала слух, приникнув к ведущей в гостиную двери. Вообще-то она собиралась выйти на улицу, но непривычные интонации брата, доносившиеся из комнаты, вынудили Ану пересмотреть планы.

— Кедде сейчас очень тяжело, — раздался следом невеселый голос Кайи, и Ана едва удержала смешок: ну разумеется, с кем еще Вилхе мог о деле беседовать? Только с влюбленной в него девушкой. И как Кайя терпит этого одержимого? Ана давно бы уже высказала все, что думает по поводу его твердолобости и скудоумия. Может, и стоит брату открыть глаза на чувства Кайи? А то, пока она сама решится, они состарятся оба. Да так и будут лишь о великих свершениях и помощи нуждающимся думать. — Он на самом деле к Харде очень привязался. И сейчас все равно что близкого человека потерял.

— Тебе не легче, — довольно-таки мрачно заметил Вилхе. — Ты тоже много сил и нежности этому мальчишке отдала и тоже наверняка из-за него переживаешь. Но не кидаешься же на людей по поводу и без повода.

— Я все-таки не дракон, — наверняка улыбнулась Кайя, и Ана представила себе, как она утешающе смотрит на Вилхе, как будто это ему было плохо, а не ей. Нет, все-таки таких, как Кайя, на свете больше не существует, и Вилхе следовало поскорее оценить ее по достоинству, покуда ей никто другой не приглянулся. И совершенно несвойственное брату упоминание нежности позволяло наконец на это надеяться. — Во мне нет врожденной ненависти к людям. А Кедде ведь и с ней еще борется, Вилхе.

Брат помолчал, очевидно принимая какое-то решение.

— Если Джемма разыщет нового пленника, ничего не поделаешь, придется снова ему на спину садиться, — пробормотал в итоге он. — Нет у нас других вариантов: Арве сбежал, Джемма еще мала. Знать бы, что у этих драконов в голове делается, когда они оборачиваются. Отец говорил: ждал ненависть, вот она его и накрыла. А Дарре смог ей противостоять, хотя поначалу тоже поддался. Я раньше в Кедде был уверен, а теперь…

— Поговори с ним, — посоветовала Кайя. — По-хорошему, без обид и обвинений. Быть может, и ему не хочется нас ненавидеть? Просто он совсем один: ни родных, ни друзей. А теперь вот и Харде…

Ее голос пронзила такая тоска, что Ана невольно потянула дверь на себя. Ну в самом деле, что с этого Вилхе взять? Мальчишка и есть мальчишка, даже утешить не умеет! А Ана все-таки подругой была: хоть и не самой близкой, но не совсем безответственной. И остаться равнодушной при Кайиных страданиях…

Ана застыла, набрав в грудь воздуха для ласковых слов, а потом отпрянула назад, прячась за стеной и истово надеясь, что ее не заметили. Замерла не дыша, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги, потом прижала ко рту тыльную сторону ладони и беззвучно скользнула к выходу из дома. И, только выскочив за ограду и прислонившись к ней спиной, позволила себе расхохотаться, да так, что слезы на глазах выступили.

Ох и бестолочь же она!

А какой умной и проницательной себя мнила! Мол, все знала и про чувства Кайи, и про отношение к ней старшего брата. Жалела подругу, пеняла Вилхе. А они…

Они целовались в гостиной; и Кайя явно напрочь забыла и о Харде, и обо всех остальных пацанятах, вместе взятых; и Вилхе где-то потерял свою сдержанность и серьезность; и от них так и веяло совершенно невесомым, но весьма ярким счастьем.

Ана стукнула себя кулаком по лбу и снова залилась смехом. Как бы не проговориться о том, что она раскрыла тайну Вилхе, а то хватит наглости брякнуть какую-нибудь колкость и разругаться с братом вдрызг. А ему сейчас и так проблем хватает с Кедде этим…

Ана умолкла и покачала головой. Совсем не случайно Вилхе озаботился настроением товарища. Ана не имела счастья лично сталкиваться с Кедде, но от Эдрика слышала пару неприятных историй, а уж он-то точно не стал бы Ане лгать. Заглянул недавно, чтобы Вилхе найти — Эдрик теперь если и приходил в дом Аны, то исключительно к ее старшему брату, — и не сдержался, выложил, как поцапался с Кедде. И главное — было бы, из-за чего! Он всего-то столкнулся с ним при выходе из лавки и огреб по полной. И за Харде, и за Вальгарда, и, что самое обидное, за брата, который явно теперь застрял у Кедде костью в горле.

— Хед и так… рехнется скоро из-за того, что летать с ними не может! — высказывал Эдрик Ане наболевшее. — Видела бы ты его! Все мысли только о том, чтобы страх этот свой преодолеть! Как будто он виноват, что высоты боится! Каждый из нас чего-нибудь боится, и Кедде этот ваш тоже! И никто его не тычет в это носом!

Ана так и не поняла, с чего Кедде стал их, зато весьма ярко представила себе Хедина — гораздо ярче, чем следовало бы для ее собственного спокойствия, — эти его стеклянные глаза, судорожно сцепленные на решетке пальцы, полное подчинение накатившему ужасу. Пожалуй, как раз для Хедина с его характером подобный страх казался особенно постыдным и невыносимым. Ана и сейчас не могла без дрожи вспоминать то его состояние и не представляла, где он находит силы бороться. Снова и снова заглядывать страху в глаза и раз за разом терпеть поражение — все-таки воли Хеду было не занимать. И Ана, несмотря на многолетнюю неприязнь, вне всяких сомнений предпочла бы видеть рядом с братом его, а не Кедде. Хед хоть в ящера не превратится, а в случае чего и защитить от него сможет. Если Создатели наконец сжалятся и позволят ему…

Ана вздрогнула, ощутив вдруг острый приступ злости к самой себе и близким Хедина. Почему все смирились с этой его проблемой и даже не пытаются помочь ему справиться с ней? Боги, конечно, призывали верить им и рассчитывать на их милость, но их всего трое, а сколько людей во всем мире, Ана даже представить себе не могла. Пока еще очередь до Хедина дойдет, он и отчаяться может. Нет уж! Ана предпочитала и сама не плошать. А потому подхватила юбку и бегом припустила в госпиталь.

Она очень надеялась на помощь Дарре. Кому, как не ему, знать, каким образом преодолеть свои страхи? Хедин не дракон, конечно, но ему и не шрамы от отрезанных крыльев залечивать. А Ана хоть за Вилхе будет спокойна: все-таки родной брат.

— Боюсь, мой способ Хедину не подойдет, — не смог скрыть смущение Дарре. Ана мотнула головой.

— Я все понимаю про твои чувства к Айлин, — объяснила свое несогласие она. — Но ведь и до нее ты справлялся. Хватался за что-то, думал о чем-то. Дарре, я правда очень боюсь за Вилхе. Ты знаешь, он не бросит начатое, покуда хоть один драконыш в беде. Или пока не станет слишком поздно.

Дарре задумался. Ана молчала, не мешая ему, и только сжимала пальцы рук в ожидании ответа. Солгала брату, умолчав об истинной причине своего интереса, — будет ли за это награда? Или не одобрят Создатели?

— Помнишь, когда мы с тобой учились читать, нам попалась история про девочку, которая боялась темноты? — наконец проговорил Дарре и достал откуда-то из-за пазухи темно-медовый полупрозрачный камушек. — Ни одна ведунья не могла ей помочь. И тогда ее брат пошел в гости к Солнцу…

— И принес от него в дар теплый самоцвет, в котором был заключен кусочек светила, — продолжила Ана и ласково погладила камень. — И он избавил девочку от страха, и с тех пор… Но это же просто сказка, Дарре!

— Когда ты мне его подарила, верила, что поможет, — напомнил он. — И я тоже поверил, Ана. Иначе бы… Ну, наверное, и не выкарабкался бы никогда.

Ана несколько секунд осмысливала услышанное. А потом неожиданно даже для самой себя крепко обняла брата.

— Спасибо!.. — пробормотала она и сбежала раньше, чем Дарре успел задать хоть один вопрос. Не время сейчас было для них. Ана сама себя не понимала и не хотела разбираться, покуда не припомнила какие-нибудь особенно гадостные слова Хедина и не отказалась от возникшей идеи. Оставалось только уговорить Вилхе ей воспользоваться.

Ана всегда любила Дар Солнца. В детстве присвоила себе мамин кулон и даже спала с ним, не выпуская из рук. Пришлось папе отправиться к тому самому ручью, где когда-то он нашел подарок для любимой девушки, и привезти оттуда подарок теперь уже для не менее любимой дочери. Он выбрал очень красивые камни: от бледно-желтых до красно-бурых, но самым любимым для Аны стал тот самый, что она не пожалела для Дарре, искренне надеясь, что он поможет ему забыть прошлое. Вряд ли брат стал бы ей лгать, пусть даже о самом сокровенном, а значит, была в Даре Солнца какая-то сила. И если Вилхе сумеет убедить Хедина взять один из Аниных камней…

Ей не было их жалко, хотя, казалось бы, не след делиться подобными чудесными вещами со своим врагом. Если все получится и Хедин перестанет бояться высоты, никакое дерево Ану от него не спасет. Впрочем, откуда-то взялась уверенность, что подобная защита ей больше не понадобится. Хедин давно уже не пугал. Интересовал, завораживал, путал мысли — чего уж от себя-то скрывать? — но только убегать от него не хотелось. Хотелось, напротив, набраться смелости, поднять голову, заглянуть в веселые голубые глаза… и смутить так, что Хед не выдержит ее взгляда. Как было однажды, когда он защищал ее от Эдрика. Никогда Ана не испытывала такого воодушевления, как в тот момент, хотя вроде бы только-только плакала от горечи, а после должна была наслаждаться своей победой. Глупости! Она таяла от необъяснимой радости — как и всякий раз, стоило ей только вспомнить о столь давнем происшествии, — и, кажется, готова была отдать многое, чтобы еще хоть раз испытать подобное чувство наяву.

И уж точно ради него стоило пожертвовать еще одним любимым самоцветом. Ана давно прикипела душой к непрозрачному темно-желтому камню, напоминающему по форме ладонь. У нее были и другие, не менее красивые, но почему-то казалось, что Хедину поможет именно этот. Как рука друга. И пусть другом Ана никогда не была, Хедин о ней все равно не узнает. А от помощи Вилхе не должен отказаться.

Вот только решиться на разговор со старшим братом оказалось гораздо сложнее, чем разыскать в собственных припасах Ладошку. Ана так и представляла недоумение в его глазах и вопрос о том, с какой стати она вдруг озаботилась проблемами Хедина. И ведь без всякой издевки спросит, с самым искренним интересом, в ответ на который нельзя будет солгать, а можно только оскорбиться и разругаться, сорвав и свой план, и желание помочь обоим искателям приключений. И ведь именно это Ана и сделает, потому что не может ничего объяснить, да еще и боится разбираться. Хедин…

Ох, не было печали!..

Ана потеряла несколько дней, сжимая в руке Дар Солнца, выдыхая, даже шаг делая к Вилхе, а потом тушуясь и сбегая, как последняя трусиха. Себя не узнавала: куда только в нужный момент боевой характер делся? А если Джемма уже завтра нового пленника найдет, а Ана из-за собственной гордыни брата под удар подставит? Как потом в глаза ему смотреть будет? И как жить станет, если беда случится?

В очередных метаниях и укорах себя в трусости она сегодня сама не поняла, как вышла к морю. Но не на пологий берег, откуда в теплое время года отправляются на промысел рыбаки, а к черным скалам, уступами спускающимся к замерзшей воде и затем обрывающимся сплошной многометровой стеной. И вот там, у самого края, стоял человек. Ане даже не надо было приглядываться, чтобы узнать ладную фигуру старшего сына градоначальника, и строить предположения, стараясь угадать, что он здесь делает.

Кулаки сжаты, плечи напряжены, спина — будто кол вбили.

Опять себя преодолеть пытается.

У Аны вдруг в глазах защипало от жалости.

Хедин глянул вниз и тут же отшатнулся, прижался к уступу, задышал тяжело, глядя в хмурое небо. Ану он видеть не мог, и поэтому она подобралась чуть ближе, не в силах сопротивляться то ли любопытству, то ли другому, совсем не понятному чувству.

Хедин развернулся, впечатал кулак в стену, выдал ругательство, смысла которого Ана не уразумела, однако почему-то не насупилась, как обычно, когда слышала неприличные слова, а только вздохнула тихонько и тенью скользнула на одну ступень ниже.

Хедин тем временем решился на новую попытку. Снова приблизился к краю и замер там, не шевелясь, словно пригвоздив себя к земле. А вот у Аны внутри проснулось беспокойство. Необъяснимое и неправильное: Хедин явно не в первый раз сюда приходил и, коли до сих пор невредим, значит, вполне владеет ситуацией. Однако беспокойство упорно и весьма красноречиво росло, вынудив Ану спуститься на еще один уступ.

Она продолжала смотреть на Хедина, снова невольно вспоминая клетку. Сейчас он как никогда был похож на того себя. Такое же рваное дыхание, такие же побелевшие пальцы. Ана, кажется, спрыгнула еще ниже и забыла, что надо дышать.

Тогда она была рядом, да и падение им троим грозило только с подачи синего дракона. А сейчас Хедин вглядывался в бездну, и Ана почти чувствовала, как он ей поддается. Тут ведь немного надо: отпусти себя на секунду, и назад пути не будет. А Хедин еще в прошлый раз сказал, что свихнулся бы, если бы не ее, Анина, поддержка. Тогда она успела, пересилив свой гнев и страх, а сейчас он был совсем один. Ни Эдрика, ни Вилхе — вот же братья-друзья! У одного Джемма, у второго Кайя. А Хед…

Ана зажмурилась на мгновение и подобралась еще ближе. Теперь до Хедина оставался всего один уступ и какая-то пара шагов, а у Аны в голове колыхнулась трусливая мысль, что скорее всего Хедин и не хочет, чтобы кто-то видел его слабость, и уж Ану-то точно не рад будет видеть. И она остановилась, опасаясь выдать себя.

Но Хедин вдруг покачнулся — да так, что у Аны сердце бухнуло и упало куда-то вниз, а сама она бросилась вперед, не думая ни о чем, схватила Хедина за руку и дернула к себе.

Он отпрянул от края, оступился, упал на колени. Ана охнула, отпрыгнула, прижала руки к груди, чего, кажется, не делала никогда в жизни.

Хедина накрыло дрожью — значит, правильно все Ана поняла, значит, снова вовремя на помощь пришла. И все же сердце колотилось как ненормальное, мешая дышать, и только точно такое же — трудное и резкое — дыхание Хедина немного успокаивало, позволяя овладеть собой.

— Рехнулся все же?! — так и не дождавшись желанного спокойствия, выплюнула Ана. — Решил вниз сигануть? Нет Хеда — нет проблемы?

Она была уверена, что он сейчас же вскочит, одарит ее знаменитым пронизывающим взглядом, которого боялась вся казарма, выскажет ей пару ласковых и хотя бы придет в себя. Но Хедин только неспешно поднялся с колен и посмотрел хмуро, исподлобья.

— У тебя прям талант в самые отвратные моменты жизни меня заставать, — буркнул он. Ана раздраженно фыркнула.

— У меня талант из петли тебя вытаскивать! — привычно огрызнулась она. А Хедин вдруг тряхнул головой и отвел взгляд в сторону.

— И это тоже, — пробормотал он. — Спасибо…

И прежде чем она успела ответить, он повернулся к ней спиной и шагнул к ближайшему уступу. Легко заскочил на него и вроде бы наконец поступил так, как Ана ожидала — рыкнул и сбежал, — да только что-то было неправильно. То ли его слишком ровная походка, то ли это безнадежное «спасибо». Не за что Ану благодарить. По крайней мере, пока.

— Хедин!

Имя вылетело раньше, чем она успела снова испугаться и остановить себя. Сердце замерло: и что она ему говорить собиралась?

Хедин не дал ей времени перетрусить. Вернулся, глянул с верхнего яруса.

— Извини, точно рехнулся, — каким-то совершенно бесцветным голосом проговорил он и, наклонившись, протянул ей руку. — Высоко здесь. Давай помогу.

Ана от удивления даже хлопнула глазами: уж заботы от Хедина она точно не ожидала. Да еще и вопреки его явному уязвлению.

Вот только уходить отсюда вовсе не входило в ее планы. Ана наконец поняла, что должна сделать. Обязательно сработает: в первый же раз получилось! И сейчас получится! Надо лишь самой поверить и Хеда убедить.

Она крепко сжала его руку, но даже не подумала карабкаться наверх. Поймала недоуменный взгляд голубых глаз и невольно улыбнулась. Осторожно потянула Хедина на себя.

— Ты же не позволишь мне упасть, — неслыханно мягко и проникновенно сказала она. — Тогда не позволил и теперь не сможешь иначе.

Хедин, будто зачарованный, спрыгнул к ней. А Ана, продолжая улыбаться, шагнула к краю обрыва. Она не разомкнула руку и не оставила Хедину выбора: не сейчас. Пусть он старше, пусть он мужчина, пусть ему полагается принимать решения и справляться с проблемами — все потом! В эту секунду Ана лучше знала, что делать, и приняла всю ответственность на себя. Она не даст Хеду сорваться. Дар Солнца поможет. И Создатели наконец должны заметить их храбрость.

Пальцы, обхватывающие ее кисть, дрогнули и судорожно сжались. Хедин выдохнул, усилием воли ослабляя хватку, и Ана накрыла его руку своей свободной рукой.

— Как думаешь, когда в этом году лед растает? — как можно равнодушнее спросила она.

Они с Хедином зависли вдвоем в сыром, совсем не апрельском воздухе, где-то между серым небом и таким же серым морем, и сроки схода льда были, конечно, сейчас самым важным вопросом на свете. И Хедину явно стоило бы припечатать Ану за подобные нелепости, но ничего более подходящего она не смогла придумать. Просто понимала, что должна отвлечь его от мыслей о страхе, о высоте и о том, что он так ни разу с ними и не справился.

— Судя по мартовским заморозкам, хорошо, если к лету, — несколько удивленно отозвался Хедин. Ана воспряла духом.

— Скорей бы, — непритворно вздохнула она. — Папа обещал свозить меня на остров, где можно набрать очень красивые камни. А я обещала ему этими камнями выложить мамин портрет. Не знаю, правда, что получится: нашла такую технику в книге, которую Айлин мне из Окиноса привезла, там у них это мозаикой называется…

Ана болтала, а сама замирала при каждом новом слове, ожидая, что Хедин все-таки опомнится, оборвет, высмеет. Ну на кой ляд ему слушать о подобных девчачьих придумках? Она бы еще про вышивание крестиком ему рассказала!

— Почему на драконе не хочешь слетать? — немного помолчав, спросил Хедин. — Им лед не преграда.

Ана повела плечами.

— Просить надо, — решила сказать правду она. — Не люблю одалживаться.

— Знакомо, — усмехнулся Хедин, и Ана тайком глянула на него. Стоит, смотрит куда-то вдаль и будто не замечает смертельных метров внизу. Неужели все-таки получилось?

— А если бы ты оборачиваться умел, — не дождавшись продолжения, снова спросила Ана, — куда бы первым делом полетел? В Южные страны?

Хедин закусил губу, потом неопределенно хмыкнул.

— Я был бы единственным в мире земным драконом, — со смесью замешательства и бравады пробормотал он. — Гигантской ящерицей, ползающей на брюхе, потому что с высоты своего роста смотреть на землю было бы чревато потерей драконьего сознания и давкой всех, кто не успел вовремя свалить.

Ана, не удержавшись, прыснула и вдруг поняла, что Хедин не шутит. Что он поделился с ней самым сокровенным, а она едва не посмеялась над этим. Ох ты ж, богини милосердные!..

— Думаешь, ты сейчас бы уже достал головой досюда, стоя ногами в море? — как ни в чем не бывало поинтересовалась она. И Хедин послушно посмотрел вниз, замеряя расстояние.

— Кедде не дорос пока, — вынес вердикт он. — А я, — расправил плечи, а Ана сжала зубы, чтобы снова не засмеяться над прозвучавшим в его голосе откровенным бахвальством, — пожалуй, и дотянулся бы. Ради того, чтобы сожрать белобрысую язву, и не на то сподобишься.

— Сам язва! — возмутилась Ана, но от народившейся в душе радости не смогла рассердиться по-настоящему. Если Хедина даже на шутки потянуло на краю обрыва… Значит, все-таки есть надежда! И Ана ни за что ее теперь не упустит! — Поманила бы тебя какая-нибудь дракониха гривой шелковой да зубами жемчужными, ты бы и про брюхо забыл, и про ящерицу. Перемахнул бы через горы за ее виляющим хвостиком и не заметил.

Хедин секунду смотрел на нее с откровенным изумлением, потом вдруг расхохотался.

— Ну и слава у меня! — кое-как проговорил он. — Нет бы вспомнить, как наш отряд торговый обоз от волков защитил: все-таки я там знатно отличился. Или Арве этого хотя бы: кто там еще кроме меня из схватки с ящером живым вышел? А все только девиц и считают.

— Что видят, то и говорят! — насупилась Ана и выдернула ладошку. Почему-то упоминание Хедином своих побед на любовном фронте болью отозвалось в груди. Особенно когда Ана представила его на месте Вилхе. Вот появится однажды на лице Хедина такое же глупое счастливое выражение, а в глазах — то умиротворение, то мальчишеский восторг: и — все? Ана сама не понимала, что подразумевала под этим словом, но чувствовала его слишком хорошо. И от этого было невозможно тоскливо. Так, что хотелось заплакать, и стылая серость вокруг была лучшим тому подспорьем.

— На границу тоже со мной поедешь? — неожиданно хмуро спросил Хедин, с опаской поглядывая вниз. — Песенку там спеть в нужный момент, зубы заговорить? Или есть еще какие идеи?

Ана неслышно охнула. Все он понял и если вида не подавал, то только чтобы ее не задеть. А кулаки-то снова сжаты. И дыхание подводить начинает.

— Есть! — твердо выговорила Ана и нырнула в складки юбки. Или сейчас, или никогда! И даже не в божьем наказании за трусость было дело. Ана чувствовала, что может избавить Хедина от этого корежащего страха. И она хотела это осуществить.

— Дар Солнца? — сорвалось удивленно у Хедина, когда он увидел в ее ладони желтый самоцвет. Ана вздрогнула, не веря своим ушам.

— Ты читал, что ли? — резко и заметно неловко поинтересовалась она.

— Ну да, мать научила буквы в слова складывать, — хмыкнул Хедин, так и не притронувшись ни к камню, ни к Аниной руке.

— Я не об умении, — терпеливо разъяснила Ана, — я о книге. Про Дар Солнца.

Хедин передернул плечами, вероятно подразумевая, что он и в первый раз отлично ее понял и просто не хотел отвечать.

— Мать Эду перед сном читала, он у нас любитель сказок.

Сказал и испытующе глянул на Ану, словно ждал какой-то реакции. Ну, в том, что он свой досуг не книгами занимал, она и не сомневалась. Или думал, что Ана Эдрика и его характер немедля кинется защищать? Она, конечно, именно это всегда и делала, когда слышала от Хедина подобный пренебрежительный тон. Но сегодня почему-то не хотела.

— Ну тогда ты знаешь, какой силой этот камень обладает.

Хедин усмехнулся.

— Да я вроде как вышел уже из того возраста, чтобы в подобные чудеса верить. И ты тоже.

Ана нахмурилась: и зачем она этого фигляра уговаривает? Не хочет ее слушать — пусть сам справляется! Неизвестно еще, будет ли Вилхе от него польза.

— Дарре сказал, ему помог, — дала она Хедину последний шанс. — А он постарше нас будет. Да и беды у него были не чета твоим!

У Хедина вдруг заиграли желваки, но он тут же выдохнул и овладел собой.

— Ты, значит, и с ним меня пропесочила? — довольно-таки грубо поинтересовался он.

Ана фыркнула, обожгла злым взглядом.

— Больно мне надо тебя песочить! Я о брате думала, ясно?! — отрезала она. — Кедде этот ваш!.. Кто его знает, что он учудит! А Вилхе с ним один на один! Не ровен час!.. — тут она задохнулась от негодования и даже слов нужных подобрать больше не смогла. Только зачем-то повторила: — Ясно?!

— Ясно, — как-то глухо отозвался Хедин и отобрал у нее самоцвет. Потом отвернулся, посмотрел прямо в бездну. — Брату передай, что одного не отпущу. Сдохну, а выбью эту дурь из головы! Только над душой не стой! Не маменька, чай!

Ана отшатнулась от просквозившей в его голосе неприязни. За что? Она же лишь добра хотела. Всем: и Вилхе, и Хедину. Через себя перешагнула, придя к вечному недругу. А в ответ столько ненависти получила, будто гадость сделала. Знала ведь, что не стоит с Хедином связываться, так нет же, решила, что справится. Вот и получила, чтобы не лезла впредь куда не надо!

— На здоровье! — зло огрызнулась она и направилась к каменной лестнице. Ухватилась за первый попавшийся выступ и резко подтянулась. Но подмерзшие пальцы скользнули по обледенелой поверхности, и Ана, не удержавшись, царапнула коленями скалу, раскровила ладони, ударилась копчиком о землю — так, что слезы из глаз брызнули.

— Ана! — Хедин подскочил в ту же секунду, подхватил ее на руки да так и застыл, то ли не зная, что делать дальше, то ли не веря в собственный поступок. — Прости, я ступил опять! Очень больно?

Ана задергалась, пытаясь немедленно освободиться, но Хедин, кажется, тоже решил поупорствовать и не поддался. Только перехватил ее поудобнее и раздраженно рыкнул, вынудив Ану снова зайтись к себе жалостью.

— Сам же выгнал! — еще сдерживаясь, заявила она, а потом зажмурилась, потянулась ладонями к лицу, размазывая слезы по щекам. — Я, может… помочь хотела!.. По правде!.. А ты!..

— Я думал, Вилхе попросил, — попытался неуклюже оправдаться Хедин, и Ана обмякла, невольно согревшись от этого признания.

Поймала его взгляд, ощущая себя невероятно взрослой и сильной.

— Я тоже так думала, — негромко напомнила она и с неподдельным восторгом увидела, как Хедин краснеет. От щек по всему лицу и даже уши зацепив. Он резко отвернулся, поняв, о чем речь, и явно не зная, куда себя деть, и Ана так же по-взрослому почувствовала, что должна избавить его от этой неловкости.

Осторожно спустилась на землю.

Хедин больше не удерживал, но Ана не отодвинулась, как раньше, в испуге или неприязни, а продолжала стоять рядом, наслаждаясь какой-то необъяснимой духовной близостью. Скажи ей кто, что она способна испытывать подобное в общении с Хедином, она бы высмеяла шутника так, что навсегда отбила желание лезть в чужую жизнь. Но вот надо ж! Никогда еще так хорошо и легко ей не было. Неужели Создатели решили наградить за благие намерения? Это бы все объяснило.

— Почему сама с Вилхе не летала ни разу? — неожиданно спросил Хедин, первым почти незаметно отступив. И тут же сам ответил: — Не зовет?

Ана повела плечами, снова ощущая легкую обиду. Вот только — из-за брата ли?

Хедин хмыкнул — как будто в поддержку.

— Понял. Разберемся, — пообещал он, и Ана почувствовала, как за спиной снова пробиваются крылья…