Когда плачут драконы

Глава двадцать третья: Гейра и Нетелл

Нетелл не узнавала саму себя. Она привыкла считать себя сдержанным и здравомыслящим человеком и потому меньше всего ожидала от собственного характера нынешних сюрпризов.

Едва увидев Вальгарда, Нетелл принялась предъявлять ему претензии. Что ей не понравилось в нем: ироничный наклон головы, слишком пристальный взгляд — или, быть может, она приревновала дочь, чересчур радостно, по ее мнению, поприветствовавшую хозяина, Нетелл не знала. Но вряд ли Вальгарду пришелся по душе ее раздраженно-обвинительный тон, когда Нетелл сходу заявила, что он ведет себя как эгоист, присвоив Харде и не позволяя мальчику видеться с пригревшими его раньше людьми.

Она отлично понимала, что Вальгард после подобных слов имеет полное право отправить бесцеремонную гостью восвояси и закрыть ей путь в свою обитель. Но эмоции взыграли помимо ее воли, и Нетелл только вспыхнула, когда Вальгард назвал ее нападки интересными и пригласил зайти в дом.

Весь путь до столовой, куда, как оказалось, он вел их с Джеммой, она пыталась овладеть собой и согнать краску с лица. Но, добравшись до неожиданно светлого грота, поняла, что совсем в этом не преуспела. Напряжение, напротив, росло с каждым ее шагом, и даже встреча с обрадованным их появлением Харде не помогла от него избавиться.

— А Кедде? Почему Кедде не прилетел? — спрашивал он. — Обещал, что мы скоро встретимся, а сам…

Нетелл пришлось очень постараться, чтобы убедить мальчугана в том, что его старший товарищ все это время был занят спасением других драконышей, не имея права бросить их на произвол судьбы.

— Каждый день нового спасал? — восхитился Харде. Тут уже на помощь матери пришла Джемма, щедро поделившись своими поисковыми заслугами с Кедде. Она описывала все сложности и опасности свершившихся вылазок, вставляя вместо своего имени имя Кедде, а у Нетелл сердце сжималось от ужаса за любимую дочь, пережившую все эти приключения.

— Не знали? — тихо спросил Вальгард, совершенно правильно истолковав ее состояние. Нетелл вздрогнула, выбираясь из панического настроения, и честно покачала головой.

— Возраст такой, — пробормотала она. — Они считают себя очень взрослыми и ничего не рассказывают. А нам остается лишь поддерживать.

Кого, кроме себя, Нетелл имела в виду, она не знала. Но Вальгард понимающе кивнул.

— Джемма вас очень любит, — с утешающей искренностью произнес он. — Слышали бы вы, с каким чувством она о вас рассказывала, ни секунды бы в этом не сомневались.

Щекам Нетелл снова стало жарко, и она не знала, из-за отношения ли к ней дочери или из-за внимания едва знакомого мужчины.

Опыт общения с сильным полом у нее был весьма невелик, однако обычно у Нетелл не было проблем в беседе с ними. Какие бы чувства она ни испытывала к собеседнику — хоть уважение, хоть презрение, — а никогда не лезла за словом в карман и не терялась от обычного взгляда. Чем вдруг так взволновали глаза Вальгарда, что хотелось скрыться от них и в то же время осторожно поглядывать, замирая от случайной встречи взоров?

Только этого ей не хватало на четвертом десятке жизни! Ни один армелонец сердце не тронул: Нетелл уж и уверилась, что нежные чувства способна только к дочери испытывать. И на тебе!

Никак боги решили посмеяться, наказывая за сегодняшний обман. А ведь обещали помощь в искуплении.

— Она… удивительная… — только и пробормотала Нетелл, с обожанием глядя на Джемму. — Отрада жизни. Не знаю, что бы я без нее делала.

Сказала — и тут же обругала сама себя. И зачем эти откровения Вальгарду? Пусть даже он тоже пригрел драконышей — до нее-то ему явно не могло быть дела.

Он словно бы оценивающе посмотрел на нее, а потом направился к печи, попросив Гейру помочь ему накрыть на стол. А Нетелл вдруг стало жизненно необходимо задать дочери один вопрос:

— Ты рассказывала Вальгарду про нашу жизнь в Хантесвиле?

Джемма серьезно покачала головой.

— Я говорила только, что ты занимаешься ведовством и что удочерила меня еще совсем крохой. Так что Валь не спросит.

Нетелл вздохнула. Джемма все понимала и оберегала непутевую мать, как могла. Да только, если Вальгард надумает вернуться в Армелон, добрые люди все равно доложат. А Нетелл неожиданно стало безумно важно, чтобы он не начал ее презирать.

— Может быть, мне помочь? — предложила она, глядя, как неумело Гейра режет булку, но та только сверкнула глазами и повернулась спиной, загородив разделочную доску. Нетелл невольно посмотрела на Вальгарда.

— Вы гостья, — ответил он на невысказанный вопрос. — Поэтому садитесь с Джеммой за стол, а уж мы попробуем вас накормить. Только не обессудьте: мы не рассчитывали на гостей, поэтому обед будет весьма обыден.

— Да мы же не с пустыми руками! — встрепенулась Нетелл и, опустив на лавку дорожный мешок, принялась извлекать из него завернутые в полотенце яства. Она полночи над ними трудилась, рассчитывая в случае необходимости хотя бы сладостями переманить Харде на свою сторону и заразить его идеей вернуться в Армелон. А сейчас вдруг поняла, что хочет угостить Вальгарда и, быть может, даже приятно его удивить. Нетелл, конечно, не считала себя искусной хозяйкой, отдавая большую часть времени сбору трав и изготовлению лечебных снадобий, но кое-какие блюда ей удавались весьма недурно. Например, корзиночки с сушеными ягодами и треугольники с яблочным вареньем. А еще медовые леденцы: все три армелонских дракона с ума по ним сходили, и Нетелл не пожалела последнюю патоку, чтобы приготовить лакомство. Правда, сытости они не добавляли, а потому Нетелл замешкалась, доставая леденцы из мешка. Заметивший это Вальгард истолковал ее заминку по-своему.

— Нет нужды отдавать последнее, — проговорил он. — У вас еще дальняя обратная дорога, а мы уж как-нибудь голодными вас не оставим.

Нетелл недоуменно моргнула. Это он таким образом указывал им с Джеммой на дверь? Или все-таки заботу проявлял?

Рассердившись, она решительно вынула из мешка леденцы и протянула по одному Харде и Гейре. Харде подпрыгнул от радости, схватил лакомство и тут же засунул его в рот. Гейра с четверть минуты боролась с собой, очевидно, не желая принимать подачки от незнакомой своенравной женщины, но любовь к сладкому победила. Гейра насупленно поблагодарила и спрятала леденец в складках юбки. Нетелл доброжелательно улыбнулась и развернулась. И вздрогнула, едва не уткнувшись неслышно приблизившемуся Вальгарду в грудь.

В голове тут же стало легко и пусто, как будто все трудные мысли исчезли разом и осталась лишь непонятная радость от мужского присутствия. Нетелл не могла поднять глаза, и взгляд скользил по широким плечам, по крепкому торсу под грубой рубахой, по сильным рукам…

Долго ли? Секунда-другая, а Нетелл вдруг показалось, что она знает Вальгарда всю жизнь. И понимает его. И догадывается, что он сейчас спросит…

— Медовые?

Нетелл охнула и отпрянула назад. С ума сошла, мать дракона-подростка и виновница мучений его собратьев! Кто позволил ей мечтать о женском счастье? И чем так притянул этот насмешливый отшельник, что она едва себя не потеряла?

— М-медовые, — пробормотала Нетелл и подвинула к Вальгарду берестяной кулек с леденцами. — Угощайтесь.

Он кивнул, но вместо того, чтобы взять лакомство, неожиданно вышел из столовой. Нетелл растерянно проводила его взглядом, а потом, совершенно опустошенная, села на лавку.

— Вальгард… не любит сладкое? — не зная, что и думать, спросила она у Гейры, но та только плечами пожала. Джемма, видя неловкость матери, подалась было к ней, но в этот момент послышались шаги, и хозяин дома вернулся, что-то сжимая в кулаке.

Нетелл совершенно опустошенно посмотрела на него, а Вальгард подошел и положил на стол небольшой прозрачный камень точно такого же светло-желтого цвета, как сделанные Нетелл леденцы.

— Меняюсь, — улыбнулся он. — Не обещаю, правда, что эта безделушка покроет стоимость хоть одного леденца, но в Хантесвиле камни расхватывали как горячие пирожки. Так что…

Нетелл замотала головой.

— Зачем? — изумленно выговорила она. — У меня и в мыслях не было…

Тут она заметила, как загорелись глаза у Гейры и Харде, явно всей душой желающих заполучить кулек с оставшимися сладостями в свое личное пользование. И только от ответа Нетелл зависело, позволит ли им Валь такое счастье.

Она взяла камень в руки и тоже улыбнулась.

— Пирожки не так чтобы горячие, — напомнила она про остальное угощение, — но, надеюсь, все-таки съедобные. За них плату я возьму только просьбами о добавке.

Джемма не слишком тактично хрюкнула и первой уселась за стол. Рядом с ней расположился Харде. Гейра дорезала булку, потом расставила перед гостями глиняные миски и, сделав вид, что освобождает место, утянула в сторону пакет с леденцами. Нетелл подавила улыбку и присела по другую руку от дочери.

Вальгард наконец вынул из печи чугунок и водрузил его в центр стола. По комнате разнесся аппетитный запах тушеного мяса.

Нетелл проглотила шутку о том, что далеко не каждый может назвать подобный обед обыденным: в конце концов, не ее это было дело, а Вальгард не у нее одалживался, чтобы считать его деньги. Но она почему-то думала, что они увидят сегодня бедную хибару, продуваемую горными ветрами, и измученного спасителя драконов, едва сводящего концы с концами и загибающегося от необходимости присматривать сразу за двумя сорванцами.

А он вон… сыт и доволен, да еще и самоцветами направо и налево разбрасывается. Что ему страдания Кедде? И беспокойство за Джемму Нетелл?

Она ушла в себя, строя один за другим планы, как же ей все-таки увезти отсюда Харде, и жуя будто бы безвкусное рагу, и опомнилась, только когда Джемма принялась канючить, отпрашиваясь в Драконью долину.

В любой другой ситуации Нетелл принялась бы выяснять, с какой целью дочь задумала это путешествие, но внимательно следящий за ней Вальгард почему-то вынудил отказаться от этой традиции. Нетелл лишь попросила не задерживаться, на что Джемма понимающе кивнула и умчалась вместе с Гейрой на волю. Харде они не взяли, но и он, доев свою порцию рагу, утащил ягодную корзинку и убежал по своим делам. А Нетелл осталась с Вальгардом наедине.

— Кедде… — с ходу взяла она быка за рога, пока не напридумывала еще каких-нибудь небылиц и не поверила в них. Сердце и так вдруг застучало неприлично громко. Как будто ждало, что Вальгард сейчас поднимется со своего места, подойдет к Нетелл, наклонится к ней так, что она почувствует его дыхание…

Энда, да что ж за наказание такое?

— Он очень привязался к Харде и теперь бунтует, никого к себе не подпуская, — принялась объяснять она. — А у них с ребятами дело ответственное. А он дракон, и у него ненависть в крови. И ему восемнадцать уже стукнуло. И никто не знает, как с ним сладить. А тут Джемма еще одного драконыша нашла…

— За дочь боитесь? — догадался Вальгард, и Нетелл не разобрала, что было в его голосе: понимание или осуждение.

— За всех боюсь! — не покривила душой она. — У Джеммы еще есть шанс сделаться невидимой. А ребятам даже в драконов не обернуться. И не отговорить их.

— А Харде, значит, и под раздачу можно? — озвучил наконец Вальгард свое недовольство. Нетелл всплеснула руками, а потом даже вскочила в порыве чувств.

— Да Кедде в нем души не чает! — обвинительно воскликнула она. — Сам еще мальчишка, а заботился о Харде получше некоторых отцов! И говорить его выучил, и готовил ему сам, и везде они вместе были!

— Что ж тогда не навестил младшего товарища ни разу? — сурово поинтересовался Вальгард. — Я ведь несколько раз напомнил, что ему тут всегда рады будут. Показал, как обойти ловушки, чтобы у него никаких сомнений не осталось. Для Харде каждый день оправдания этому парню придумывал, чтобы мальчонка не решил, что тот его предал. Мне кажется или Кедде сам виноват в том, что остался один?

Нетелл вдохнула поглубже, чтобы ответить в тон, но потом только махнула рукой.

— Пусть так, — сказала она. — Мне сейчас неважно, чья это вина. Я хочу ему помочь, пока не стало слишком поздно. Чтобы не кусать потом локти из-за всеобщего равнодушия.

Вальгард пристально посмотрел ей в глаза, а Нетелл поймала себя на мысли о том, что не хочет, чтобы это мгновение заканчивалось. Вот тебе и заступница!

— Очень трудно помогать тому, кто сам этого не хочет, — заметил он. — Поверьте, я знаю, о чем говорю.

Нетелл присела и невольно покосилась на его ногу, вспомнив о хромоте и о том, каким образом Вальгард ее заработал. Сжала кулаки.

— Чувствую, что от вас поддержки в этом деле ждать не стоит? — снова напрямик спросила она. — Будете изображать обиду за Харде и держать его при себе? Я, признаться, именно этого и ожидала!

Вальгард усмехнулся и совершенно спокойно надкусил яблочный треугольник.

— По себе судите? — с иронией поинтересовался он, и Нетелл похолодела: неужели он все-таки знал о ее прошлом? Но как? Откуда? И какое ей до всего этого дело?

— По вашим ответам! — огрызнулась она. — Я не маленькая девочка: не Джемма и тем более не Гейра. Много людей повидала, так что научилась отделять зерна от плевел. Не понимаю только, зачем вы нас сегодня к Харде подпустили. Он-то теперь вам точно покоя не даст. Проще было сразу от ворот поворот…

— Проще, — согласился Вальгард, сбив Нетелл с толку и вынудив ее замолчать. — Но когда тебе кто-то неожиданно нравится, очень хочется задержать его хоть ненадолго. И даже попытаться произвести впечатление.

Нетелл изумленно захлопала ресницами.

— На меня произвести? — не нашла ничего умнее она. Вальгард выдержал ее взгляд, безмолвно отвечая на этот вопрос, а Нетелл почувствовала, что щеки у нее снова запылали.

Он… шутит? Издевается? Проверяет ее зачем-то? Или догадался, что сам ее заинтересовал, и теперь этим пользуется?

Что же сделать, чтобы не ударить в грязь лицом? Не выставить себя дурочкой, поддавшись на его провокацию? И не оттолкнуть, если вдруг Вальгард все-таки говорит правду?

— Мне тридцать три года, — совершенно глупо пробормотала она. — У меня дочь — дракон и испытательный срок от Божественной Триады. Меня надо стороной обходить, а не задерживать, рискуя навлечь на себя их немилость.

— Я на год старше вас, Нетелл, — пожал плечами Вальгард, потом улыбнулся. — У меня два дракона в воспитанниках, так что я и здесь вас обставил. С немилостью Создателей я тоже знаком не понаслышке, и терять мне особо нечего. Разве что самоуверенности поубавится, если вы, придя в себя, отправите меня пешком к эндовой бабушке.

— Я… — окончательно потерялась Нетелл, чувствуя только, как неведомая ранее радость накрывает с головой, изгоняя оттуда все мысли о собственной недостойности и необходимости искупления. И о неискренности Вальгарда.

Он поднялся и прошелся по комнате, припадая на больную ногу гораздо сильнее, чем раньше.

— Вижу, вы наконец правильно меня поняли, — чуть глухо проговорил он. — А раз так, то и услышать все-таки должны. Я понимаю вашу заботу о Кедде, но, поверьте, вы не там ищете причину его проблем. Тут Харде не поможет. Кедде по девчонке сохнет, а она, судя по всему, взаимностью ему не отвечает. Во всяком случае, мне так показалось, пока он у нас тут жил.

— Кедде… влюблен? — ошарашенно повторила Нетелл и даже руками всплеснула. — Богини милосердные, вот так вот все просто?!

— Не знаю, просто или нет, — почему-то снова раздраженно ответил Вальгард, а Нетелл вдруг ощутила в его словах упрек и тут же почувствовала себя виноватой, — но Харде был лишь способом отвлечься для этого. Бросить нерастраченные эмоции в благодатную почву, взрастить, получить отдачу ­— а с недолюбленными детьми это так просто. Да только обман рано или поздно раскрывается. И вот тогда-то расплата и ломает твой мир и тебя самого. И Кедде…

— Валь, — Нетелл тоже встала и поймала его взгляд. Почему-то показалось, что не только о Кедде Вальгард сейчас говорил, но и о себе. Любимая когда-то отказала, вот он и сбежал сюда в поисках освобождения? А боль так и не отпустила? Нетелл ничего о нем не знала. Но какое это имело значение? — А если вы мне тоже неожиданно понравились? Что нам с этим делать?

Он склонил голову набок, как при самом знакомстве, то ли изучая Нетелл, то ли решая, можно ли ей верить, но она не отвела глаз. Даже если боги придумали для нее одно лишь это мгновение, Нетелл не хотела его терять. Пусть лишь раз в жизни…

Вальгард шагнул к ней и без единого слова накрыл ее губы своими…

Джемма, конечно, знала, что ветер давно уже сменился и драконы послушно покинули насиженное место. Долина кормила и охраняла их в холодные месяцы года, теперь же ей требовалось время для восстановления, чтобы по осени встретить своих обитателей радушной хозяйкой. На лето здесь дозволялось оставаться только самым слабым, не способным перелететь через горы. Если бы тринадцать лет назад Джеммина мама воспользовалась этой возможностью, то, скорее всего, осталась бы цела и жизнь ее дочери сложилась бы совсем иначе. Но какая-то неведомая сила толкнула ее пуститься в опасное путешествие и оставить своего ребенка сиротой.

Впрочем, Джемме не хотелось обвинять в чем-то свою несчастную мать, слишком рано распрощавшуюся с жизнью. Но вид опустевшей, безмолвной, будто заснувшей Драконьей долины невольно навевал грусть, и даже с трудом согласившаяся составить Джемме компанию Гейра не могла от нее отвлечь.

— Никогда ее такой не видела, — пробормотала Гейра, ошеломленная еще больше, чем Джемма. — Как будто… ненастоящая… Мне даже не снилось такое…

Джемма невольно улыбнулась, вспомнив, какой гам стоял в Долине во время ее первого посещения.

— А хотелось? — лукаво спросила она. — Остаться здесь совсем одной, чтобы всюду-всюду побывать и разведать все секреты?

Но Гейра мотнула головой.

— Здесь нет никаких секретов, — весьма жестко ответила она. — Долина только на первый взгляд большой и загадочной кажется. Но, когда по полгода носа из нее не высовываешь, все надоедает. И озеро уже знаешь так, что с рыбами здороваешься. И по пещерным ходам с закрытыми глазами ходишь. А горы так просто ненавидишь: они словно становятся темницей, не пускающей на свободу. За ними целый мир, а ты сидишь здесь, как проклятый, и не знаешь, для чего тебе даны крылья.

— Но ведь Долина защищает вас, — удивленно напомнила Джемма. — Особенно детей. Ты же видишь, что получилось, когда вы с Харде…

— Ты говоришь, как он! — неожиданно злобно ощерилась Гейра и отпрянула от Джеммы. — Замолчи, ради Ойры, если не хочешь, чтобы мы поссорились!

Джемма недоуменно посмотрела на разбушевавшуюся подругу. Ее слова звучали весьма обидно, а вот голосок дрожал, словно бы от сдерживаемых слез, и Джемма подавила народившееся было раздражение вместе с желанием уколоть еще больнее.

— Если ты о Вальгарде так мнение изменила… — начала было она, но тут же осеклась, заметив, как в глазах Гейры появилось счастливое мечтательное выражение.

— Валь лучше всех! — прошептала она. — Стану взрослой и выйду за него замуж! Будем вместе с ним летать над облаками, он об этом всю жизнь грезит!..

Джемма не стала объяснять юной подруге, что, отдавшись человеку, она потеряет способность оборачиваться драконом. Вместо этого только фыркнула:

— Он старше тебя на двадцать с лишним лет!

Гейра тут же насупилась и отвернулась.

— Это мое дело! — заявила она. — И как я сказала, так и будет! Вот увидишь!

Джемма повела плечами, но промолчала. Пусть даже ей показалось, что Вальгард испытывает к Гейре самые что ни на есть отеческие чувства, не ее это дело. Сами разберутся, когда придет время. Нынче же у Джеммы были совсем другие намерения.

— Неужели бабка Гудлейв тоже улетает? — будто у самой себя спросила она, поворачивая голову в сторону жилища самого старого дракона. — Мне кажется, она и из гнезда-то выбраться не сможет.

— Она и не выбирается, — все еще настороженно ответила Гейра, очевидно, не простив подруге высказывания о возрасте Вальгарда. — Засыпает, как только меняется ветер, и разбудить ее до осени невозможно.

Джемма негромко охнула. Вот ведь незадача: а у нее была пара-тройка вопросов к этой провидице. Выходит, зря сюда прилетела, упросив мать отпустить хоть ненадолго?

— Ты веришь ей, что ли? — с досадой потянула Гейра. — Она же давно из ума выжила. К ней ребята только ради потехи и заходят.

Джемма хмыкнула: хороша потеха — над старухой измываться.

— Арве совсем другое мне говорил, — возразила она, вспомнив бывшего товарища. Гейра поморщилась и махнула лапой.

— Арве такой же ненормальный, как и бабка, — заявила она. — Ему в голову однажды втемяшилось, что мы напрасно ненавидим людей и что среди них можно найти друзей, так он и принялся других ребят подбивать на вылазки. Может, бабка его и надоумила: она ведь тоже все человеческое племя нахваливает, да только ей никто не верит!

— Меня удочерила обычная женщина, — многозначительно заметила Джемма. — Арве нашел четырех друзей среди мальчишек. Да и ты, кажется, к человеку сердцем прикипела. Так, может, не такая уж и сумасшедшая ваша бабка Гудлейв?

Гейра насупилась, но спорить дальше не стала. Вместо этого спикировала вниз, к озеру. Джемма недовольно качнула головой, однако последовала за ней.

— Хочешь, покажу тебе тут все? — неожиданно с жаром предложила Гейра, как будто именно ради этого отправилась в Драконью долину. — Арве же твой явно не сподобился.

— Он не мой, — довольно-таки строго ответила Джемма, не понимая, чего вдруг Гейра ухватилась за это имя и вообще приняла знакомство Джеммы с Арве столь враждебно. — Мы просто общались, пока он жил в Армелоне. А когда вспомнил родителей, тут уж не до рассказов было.

Гейра немного помолчала.

— Так показывать или нет? — требовательно спросила она, как будто пропустила слова подруги мимо ушей. Джемма повела плечами и решила принять предложение. Времени у них было достаточно, а Джемму и правда распирало любопытство узнать побольше о драконьем быте.

Гейра тут же воспряла духом и будто избавилась от какого-то предубеждения к подруге. Легко заскользила над землей, увлекая за собой Джемму.

Сначала они остановились на огромной поляне с восточной стороны озера. Трава тут была вытоптана, а посередине стояла покатая каменная глыба, отдаленно напоминающая уснувшую бабку Гудлейв.

— Здесь решаются главные вопросы, — начала объяснять Гейра. — Самый уважаемый и самый мудрый дракон собирает свой народ и предлагает ему принять решение. Например, новый закон ввести. Или придумать наказание провинившемуся. Арве твой, кстати, пару раз сидел под этим камнем с позорным зубом на шее и ожидал приговора за свои подстрекательства.

— И суровым был приговор? — поинтересовалась Джемма, чувствуя, как вновь накатывает раздражение.

— В первый раз просто пожурили, — охотно застрекотала Гейра. — А во второй кое-кто даже изгнать его предлагал: они тогда с друзьями обернулись людьми и пробрались в человеческий город. Набрали сладостей, выменяв на золотые чешуйки. А одного обделили. Вот он их и сдал. За всех родители откуп принесли, а у Арве отец решил, что сын должен понести заслуженное наказание. Ну вот… Его не выгнали, конечно, только он сам после этого сбежал. Один. С тех пор его и не видели.

— Я бы тоже сбежала! — буркнула Джемма. — Что от родителей таких, что от товарищей. Хоть к людям, хоть к эндовой бабушке!

Она была уверена, что Гейра сейчас снова возмутится или, напротив, замкнется в себе, передумав еще что-нибудь рассказывать, но подруга только вздохнула и отвела взгляд.

— Вообще-то я очень рада, что он не погиб, — еле слышно пробормотала она. — Хоть он однажды и посмеялся надо мной вместо того, чтобы за сладостями взять.

Джемма удивленно посмотрела на нее.

— Тебе тогда сколько — лет семь было? — уточнила она. Гейра тут же фыркнула и насупилась.

— Какая разница? — возмутилась она. — Я уже тогда быстрее всех из его команды летала! А он даже проверять не стал! Сказал, что от девчонок одни визги и никакой пользы! А я, может!.. Я всю жизнь мечтала на волю вырваться!..

— Вырвалась — и что хорошего? — снова напомнила Джемма. — Счастье, что Вальгард вовремя появился, а то бы погибла по собственной глупости.

— Ну и погибла бы, — упрямо поджала губы Гейра. — Никто бы не заплакал.

Джемма нахмурилась.

— И не стыдно? — жестко спросила она. — У тебя младший брат, который любит тебя и нуждается в тебе! А ты рассуждаешь как эгоистка! Сомневаюсь, что Валю понравятся такие слова!

Гейра присмирела: может, разочаровать спасителя побоялась, может, стыд ощутила, но продолжать не стала.

Джемма, заставив себя избавиться от недовольства подругой, с любопытством обошла центральный камень и даже присела туда, где было место провинившегося. Представила себя одну против толпы, и в душу закралось ощущение предательства. Глыба нависала над головой, как карающая десница, и ощутимо веяло сыростью напополам с безнадежностью. Более мерзкого состояния Джемма и не помнила. Наверное, у людей осужденные так себя на эшафоте чувствуют. А драконы...

— Уйди оттуда, — неожиданно жалким голосом попросила Гейра. — Там… плохое место…

Джемма не стала упрямиться, поспешно перебравшись из тени камня на солнечный свет. На сердце сразу стало теплее и легче, и Джемма озадаченно посмотрела на Гейру.

— И тебе довелось тут посидеть? — догадалась она. Гейра отпрянула и зажмурилась.

— Отчим однажды придумал мне наказание, — с трудом выговорила она. — Привел к камню, а сам смотрел и ждал, когда я прощения у него попрошу.

— А ты так и не попросила? — понимающе выдохнула Джемма. Гейра замотала головой.

— Оно… тянуло и тянуло… все хорошее… — сбивчиво принялась объяснять она. — Сначала плакать захотелось… Потом страшно стало… А потом… потемнело в глазах… и не помню совсем…

— Что ж ты сделала такого ужасного? — изумилась Джемма, не в силах придумать, какому проступку соразмерно подобное наказание.

Гейра будто окаменела.

— Сказала отчиму, что из-за него мамы не стало, — бесцветным голосом ответила она. — Они однажды улетели вдвоем, а вернулся он один. И не рассказывал ничего. Я спрашивала, спрашивала, а потом поняла, что это его вина.

— От него и сбежала? — сочувственно уточнила Джемма и, получив кивок, спросила: — Вальгард знает, что ты не сирота?

— Я сирота! — упрямо возразила Гейра. — Отец совсем рано умер. Мама потом с отчимом сошлась. Харде — его сын. А у меня только Валь есть! И я с ним ни за что не расстанусь!

Джемма вздохнула и покачала головой. Жизнь среди драконов теперь представлялась ей совсем уже не радужной. Конечно, и у людей было полно проблем, и в их семьях случались трагедии, но их хотя бы не встречали как врагов за стенами опостылевшего города. Земля казалась огромной, и каждый мог найти на ней свое место.

Мир драконов был сужен до одной долины, за пределами которой их никто не ждал. Стоило отлучиться от своего племени, и ты становился изгоем, врагом, а то и вовсе бесправным рабом. И все-таки драконьи детеныши возвращались к своим и смирялись с предначертанной судьбой. Вот и Арве, когда-то мечтавший подружиться с людьми, в итоге выбрал проторенную дорожку и даже к былым товарищам, с которыми несколько лет делил кров, ни разу не заглянул. Впрочем, когда сменился ветер, он должен был улететь вместе с семьей в какие-то дальние земли, а значит, раньше осени не стоило его и ждать. Или же вообще ждать не стоило…

— Вон там мы охотимся, — невесело проговорила Гейра, очевидно не забыв, что обещала Джемме показать драконий быт, и махнула рукой в сторону леса, занимающего половину долины и поднимающегося по склонам гор. — Говорят, боги заботятся о том, чтобы еды хватало на всех, но многие драконы все равно предпочитают выбираться в большой мир. Считают, что добыча там вкуснее.

— А живете вы где? — Джемма осмотрелась кругом, но не заметила ни одного подобия гнезда, какое она видела у бабки Гудлейв. — За горными уступами?

— Не, — улыбнулась Гейра, — туда только самые отчаянные забираются. А все остальные вьют гнезда под сенью раскидистых деревьев. Их листья и от жары, и от дождя защищают, а это самое главное, когда надо новорожденного дождаться.

Джемма вспомнила, что ей рассказывала Кеола. Будущая мать вынашивает яйцо семь месяцев, а потом высиживает его ровно пятьдесят восемь дней, почти не покидая гнезда, чтобы обеспечить своему детенышу защиту и крепкое здоровье. Если яйцо сильно остынет или нагреется, неродившийся драконыш может даже погибнуть. Джеммина мать, очевидно, слишком ослабла за это время без помощи мужчины-добытчика, потому и не справилась с перелетом.

— Пойдем, тут недалеко, — позвала Гейра. — Покажу тебе, где мы с мамой жили, пока отчим ее в свое гнездо не зазвал. Там очень красиво: рядом ручеек, цветочная полянка, бабочки летают, а аромат какой… Мне кажется, я даже сейчас его чувствую…

— А мне кажется нечто иное, — Джемма нахмурилась и втянула носом воздух. Чем ближе становилось скопление странных большелистных деревьев с кронами, напоминающими то ли шляпки грибов-переростков, то ли крыши цирковых шатров, тем отчетливее становился чуждый Долине запах. Джемма слишком привыкла к нему за время жизни в Армелоне и потому не сразу различила. А сейчас, осознав свою ошибку, порывисто завертела головой, словно надеясь найти тому объяснение.

Слабый ветер пах человеческой кожей, человеческим потом и человеческим страхом. И последнее уж точно ни с чем нельзя было спутать.

— Что? — удивленно спросила Гейра, озадаченная беспокойством подруги. Джемма невольно сжалась, прикидывая, как им лучше сейчас поступить, но ответить не успела. Воздух колыхнулся, и их накрыла огромная драконья тень…