Когда плачут драконы

Глава тридцать первая: Команда заговорщиков

Никогда в жизни Джемма не испытывала столь сильной обиды.

Она даже подумать не могла, что Эдрик способен так с ней поступить. Столько раз у него спрашивала: и намеками, и прямо в глаза, а он так и не поделился с ней причиной раннего отъезда из Авги, как будто не доверял. Будь в этом побеге что-то постыдное, Джемма могла бы списать молчание Эдрика на его скромность и гордость, но он-то, освободив Ярке, настоящий подвиг совершил. Почему же утаил его от Джеммы? Разве она не занималась тем же самым? И разве могла не понять или осудить его?

Отсутствие причины его скрытности было самым обидным. Если бы Джемма язык за зубами держать не умела, если бы она осуждала освобождение драконышей, если бы она была совсем чужой Эдрику, тогда, пожалуй, и его молчание можно было бы оправдать. А теперь Джемма просто испытывала боль. Такую, что не хотела Эдрика видеть, не зная, что ему говорить и можно ли его словам отныне верить.

И, покуда не решила этот вопрос и не примирилась с мыслью, что Эдрик ей лгал, она не желала с ним встречаться. Задержка у Вальгарда для проверки действия приготовленного Нетелл противоядия была в этом отношении настоящим подарком. Вот только Ярке, услышав, что Джемма знает Эдрика, и вывалив на нее правдивую историю своего освобождения от хозяина, высказал надежду на скорую встречу с другом. И Джемма пообещала этой встрече поспособствовать.

Правда, в этом случае от Ярке требовалось преодолеть ненависть к человечеству и отправиться в Армелон. Но он неожиданно на это согласился.

— Слушай, Ярке не скажет, конечно, — чуть позже сконфуженно поделился с Джеммой Арве, — но наши дважды его бросили, и вряд ли он горит большим желанием дать им еще один шанс. А в одиночку, боюсь, он вообще натворит дел…

Джемма кивнула, понимая. Родители Ярке погибли, и положиться он теперь мог разве что на друзей. Между ними и приходилось выбирать. Об этом Джемма Арве и напомнила.

— Если ты к драконам сейчас отправишься…

Но он неожиданно отвел взгляд.

— Кедде же не может больше в ящера оборачиваться, — пробормотал Арве. — А тебе не увезти всех: ты вон какая крохотная…

— Кого всех? — не уразумела Джемма. — Мне только маму на спину взять, так мы с ней и сюда вдвоем добирались…

Но Арве мотнул головой и даже кулаки зачем-то сжал.

— Слушай, — снова начал он, — я знаю, что мое невозвращение в Армелон после поисков Гейры выглядит как побег и что Хедин вряд ли захочет мне теперь доверять. Но у них с Вилхе нет выбора: не на ком в новые походы отправляться. А я мог бы… Ну, помочь, если… Ора же не последней была!.. Надо всех ребят спасти, а без дракона твоим друзьям тяжко придется!

Джемма смотрела на него во все глаза. После того как Арве вернулся к родителям, она не раз вспоминала о нем с сожалением, но даже мысли не допускала назвать его предателем. Он остался с семьей и со своим племенем и имел на такой выбор полное право. Но по всему выходило, что она совсем неправильно о нем думала.

Джемма горячо уверила Арве, что парни будут рады его предложению, хотя на деле весьма в этом сомневалась. После того, что учудил Кедде, связываться с уже не раз оступившимся Арве было бы последним делом. Но в сложившихся обстоятельствах и он мог сгодиться. Хорошо уже, что о собратьях своих задумался: видать, жизнь среди людей отбила вечное драконье равнодушие.

Таким образом, оба дракона решили лететь в Армелон, что особенно по душе пришлось Нетелл, которая очень хотела понаблюдать за Ярке, чтобы убедиться в эффективности приготовленного ей снадобья. Ярке, конечно, утверждал, что у него совсем другое действие, потому как та дрянь, которой поил его хозяин Ипатос, сама пробуждала драконью сущность и вынуждала оборачиваться ящером даже вопреки желанию Ярке. Противоядие же Нетелл просто разрушило стену, за которой была замурована драконья сущность, и Ярке смог наконец распоряжаться ей по своему усмотрению.

— Подстраховаться никогда не помешает, — твердо заявила Нетелл, и с этим никто не стал спорить.

Отлет из дома Вальгарда назначили на ближайшее утро, проведя таким образом у него в гостях чуть меньше четырех суток. Джемма в кои-то веки совсем не торопилась домой. Как бы ни любила она Армелон, как бы ни хотела узнать о самочувствии друзей и новых планах Вилхе, а встреча с Эдриком перекрывала все эти радости, грозя обернуться настоящей проблемой.

Как заставить себя посмотреть ему в глаза, Джемма так и не решила. О чем теперь с ним беседовать, она не знала. Откровенно говоря, он ведь никогда Джемму даже другом не называл. Она сама себе его придумала и привязалась, как ни к кому другому. И теперь мучилась оттого, что разочаровалась в собственных фантазиях.

Но даже от такого понимания не становилось проще и легче. Измучавшись и не в силах уснуть, Джемма неслышно выскользнула из комнаты Гейры, где временно занимала кровать Харде, и направилась в спальню Вальгарда, которую тот предоставил в полное распоряжение Нетелл. Трех мальчишек Валь разместил в еще одном гроте прямо на полу, застелив холодный камень толстыми шкурами, а сам покуда перебивался на лавке в столовой, поэтому Джемма не боялась нарушить чей-либо сон, помимо маминого.

Поговорить с ней ей было совершенно необходимо. Кто, кроме мамы, мог сейчас ее понять и дать столь нужный совет? Мама не осудит, не разобравшись, а разложит проблему по полочкам, позволив Джемме самой найти правильный выход.

И утешит. Это у нее получалось особенно хорошо.

Вот только Джемма никак не предполагала, что мама в столь позднее время окажется в спальне не одна. Низкий мужской голос, звучавший из-за чуть приоткрытой двери, вынудил Джемму остановиться и замереть в ожидании. В груди почему-то екнуло, хотя голос совершенно точно принадлежал Вальгарду. Наверное, странно было напрягаться из-за того, что Валь заглянул в собственную спальню и там перекинулся парой слов с гостьей, но интуиция Джемму никогда не подводила, и сейчас она просто вопила об опасности. Но разве мог Валь причинить Нетелл хоть какой-то вред? Да и ее голос был похож вовсе не на испуганный, а скорее… на невыносимо тоскливый…

— …и все-таки ребятам гораздо лучше было бы в Армелоне, — донеслась до Джеммы начатая матерью раньше фраза. — Особенно если они не собираются возвращаться в Долину.

— Сегодня не собираются, а завтра могут и передумать, — отозвался Валь, и Джемма представила себе, как он повел в этот момент плечами, как бы заступаясь за воспитанников. — Они же дети. Отпустят обиды…

— Не так уж далек путь от Армелона, чтобы из-за этого отгораживать Гейру и Харде от сверстников, — возразила Нетелл. — В том, что их там не обидят, я могу поручиться. А может, им так понравится человеческая жизнь, что они ее выберут. А тут что?

— Меня подходящей компанией совсем не считаешь? — неожиданно скептически поинтересовался Вальгард, и Джемма даже недоуменно хмыкнула: подобные глупости от Валя ей слышать еще не приходилось. Он же сходу Кеоле и Кедде глаза раскрыл — после четырех лет всеобщих мучений, — и Джемма уверена была, что он вообще самый мудрый человек на свете. Как он мог не догадаться, что Нетелл на самом деле имела в виду? Джемма по одной маминой интонации правду определила. Мама же Валя в первую очередь и хотела заманить в Армелон, а уж его приемыши были только предлогом. И Джемма, признаться, порадовалась бы, если бы ей это удалось. Вальгард ей нравился: веселый, добрый, не теряющий присутствия духа даже в самых сложных ситуациях. Чем больше Джемма с ним общалась, тем сильнее проникалась к нему симпатией и совсем не удивлялась, что точно такое же впечатление он произвел и на маму. Иначе разве была бы она так грустна во время прощального ужина? И разве пустила бы мужчину ночью в собственную комнату?

— Считаю, ты слишком упрям, чтобы признаться, что услышал меня, — что-то совсем несуразное ответила мама, и Джемма даже головой покачала: ну кто же так уламывает? Нет бы сразу за столом начать, когда Джемма могла прийти на помощь и в красках расписать Вальгарду, сколь хорошо живется драконам в Армелоне. Неужели мама думала, что она пойдет против нее? Или просто… хотела побыть с Валем наедине?..

— Я не умею уговаривать, Валь, тем более видя, что ты принял решение и не собираешься от него отказываться, — продолжила мама, и Джемма вся превратилась в слух, терзаемая смутной догадкой. Эта догадка объяснила бы все мамины странности, замеченные Джеммой в последнее время. Несвойственную ей задумчивость. То легкие, то печальные вздохи. Неожиданные улыбки и накрывающее вслед за ним смущение. Частые вопросы о Вальгарде — как будто Джемма могла рассказать о нем что-то такое, чего мама не знала. И совершенно непривычное лучисто-счастливое выражение лица. Да неужели мама… влюбилась?.. — Для мужчины долг сильнее сердечных порывов, а ты занят слишком нужным делом, чтобы заставлять тебя жалеть о сделанном выборе. Но если когда-нибудь обстоятельства изменятся…

— Боюсь, что не раньше, чем мне откусят руку и я не смогу больше лазить по скалам, — с какой-то совсем невеселой усмешкой заметил Вальгард. — Но на кой ляд я тогда тебе буду нужен?

Мама вздохнула, и Джемма додумала ее ответ уже по дороге в собственную спальню. Да разве имеют для женщины значение мужские увечья, если она любит? Джемму так вот точно не оттолкнуло бы, вернись Эдрик из Авги со шрамами или еще какой-нибудь бедой. В этом случае она хотя бы смогла понять, почему он так с ней поступил. А теперь снова осталась один на один со своими мыслями и обидами. И даже неожиданно открывшиеся отношения между мамой и Вальгардом не могли от них отвлечь. Тем более что в жизни Джеммы они ничего не меняли: мама возвращалась с ней домой, как и планировала до начала путешествия.

Вот только вряд ли они обе тогда рассчитывали прибыть в Армелон с разбитыми сердцами.

С утра у мамы был такой усталый вид, что Джемма снова не рискнула обратиться к ней со своими проблемами. Более того, на какое-то время она забыла про них, искоса поглядывая на Вальгарда и пытаясь понять, что чувствует он. Беспокойной ночи Джемме вполне хватило, чтобы определиться со своим отношением к столь неожиданному сюрпризу. Нет, она не испытывала ни ревности из-за мамы, ни неприятия к Вальгарду, а если бы испытывала, то, взглянув сегодня на их растерянные и совершенно измученные, несмотря на старательно разыгрываемое равнодушие, лица, тут же забыла бы о подобных глупостях. Мама всю жизнь посвятила Джемме, а ведь та даже хоть сколько-нибудь родной ей не была, — так неужели не заслуживала того, чтобы обрести истинное женское счастье? Тем более что и выбор ее мог только порадовать. Если бы Вальгард не предпочел этому счастью взятое на себя обязательство по спасению драконьих жизней. Похвальное, конечно, занятие, и твердость Валева решения заслуживала всяческого уважения, и мама, несомненно, не смогла бы полюбить менее достойного мужчину…

Но ей было больно, и одно уже это настраивало Джемму против Вальгарда.

Мужчины! Для них долг всегда превыше всего остального! Вилхе вон Кайю уже в который раз на задворки задвинул, бросившись спасать очередного пленника и не думая о ее чувствах. Вальгард, хоть и испытывал непреодолимое сожаление из-за расставания с Нетелл, сам предпочел его новой жизни. Эдрик…

У него тоже наверняка были свои мотивы. Мужские и очень правильные. Однако Джемма, в отличие от мамы и подруги, мириться с этим не собиралась. Не такой у нее был характер. И не такие желания.

Арве благородно подставил ей свою спину для путешествия, и Джемма не стала отказываться. Не то чтобы она в подобных перелетах совсем из сил выбивалась, но решила воспользоваться возможностью, чтобы прижаться к маме и согреть ее своим теплом, попытавшись избавить от печалей. В конце концов, Джеммины горести на фоне ее расставания с любимым выглядели совсем уж глупыми и пустыми. А маме в кои-то веки требовалась поддержка.

— Так бы и дала ему по лбу, честное слово! — первым же делом возмутилась Джемма, когда коричневый дракон взмыл с небо, а мама обняла ее за плечи и бросила прощальный взгляд на оставшегося внизу Вальгарда. — Как других наставлять, так он завсегда пожалуйста! А как самому…

Мама удивленно развернула ее к себе.

— Ты так говоришь, как будто… — начала было она, однако тут же замялась. А Джемма просто приникла к ней посильнее и обхватила ее руки своими. Мама вздохнула и надолго зарылась лицом ей в волосы. Потом все-таки спросила:

— Ты не осуждаешь меня?

Джемма покачала головой — очень серьезно, чтобы у мамы даже сомнения не возникло в обратном.

— Валь — хороший человек, — одобрительно произнесла она.

— Слишком хороший… Для меня… — пробормотала мама, и Джемма снова повернулась к ней. Но мама опустила голову, пряча взгляд. Наверное, вспомнила о своем прошлом, которое никак не давало ей покоя. Будто она еще не искупила былые ошибки!

— После того как отпустил тебя? Глупости! — отрезала Джемма и снова посмотрела вперед. — Это или гордыня, или трусость, а тут уж одно другого не лучше!

Мама снова долго молчала. Потом взъерошила Джемме кудри — к счастью, уже не так обреченно, как раньше.

— Когда ты успела вырасти, радость моя? — шутливо спросила она и звонко поцеловала дочь в макушку. — И умной такой стать?

— Я всегда такой была! — самоуверенно заявила Джемма. — За это ты меня и любишь!

Мама рассмеялась, догадавшись, что Джемма просто пытается ее развеселить.

— Ты меня раскусила, — поддержала игру она. — Теперь придется…

Арве резко подался вниз, не позволив ей договорить. Джемма вцепилась ему в гребень, опасаясь худшего.

Они договорились лететь невысоко, чтобы Ярке в случае непроизвольного оборота не разбился. И в первые секунды Джемма решила, что именно это и случилось. Особенно когда Ярке перекувыркнулся на земле, принимая человеческий облик. Но вслед за этим она заметила четверых всадников, один из которых резво соскочил с коня и, не обращая внимания на окрики остальных, бросился навстречу Ярке.

Только сейчас Джемма прогнала страх и осознала, что это был Эдрик. Что он встретился с другом, которого спас из лап жестокого хозяина. И о котором ни слова не сказал Джемме.

— Меня Вилхе послал, — увлеченно рассказывал Эдрик Ярке и Арве, даже не подумав дождаться Джеммы, которая предусмотрительно оттянула маму от мальчишек, предполагая, что речь у них пойдет о новой вылазке. Но совершенно не рассчитывая, что Эдрик забудет о ней самой. — Они нынче на Южные страны замахнулись: хотят участвующих в драконьих боях пленников вызволить. Но не знают, как Арена устроена.

— Я знаю, — мрачно отозвался Ярке. — Полгода на этой каторге провел: теперь с закрытыми глазами по любому коридору пройду.

Эдрик просиял еще до того, как Арве поинтересовался у товарища, собирается ли тот присоединиться к спасательной операции. Ярке в ответ усмехнулся, но так, что никаких слов не потребовалось.

— Даже если сам сдохну, отомщу этим мразям! — заявил он. Эдрик кивнул, одобряя. Арве протянул ему руку, то ли благодаря за друга, то ли предлагая себя в его качестве.

Джемма немного постояла за спиной Эдрика, потом опустила голову и отошла к матери.

Кайя открыла дверь отцовского кабинета и с улыбкой зашла внутрь. А ведь еще пару дней назад замирала от волнения, и только не умещающееся в груди чувство благодарности вынудило тогда сделать первый шаг. И познакомиться с Орой.

Более необычной девочки, наверное, на свете не существовало. И дело было даже не в роскошной копне волос будто из чистого золота, а в кротком круглом, похожем на курносо-кукольное, личике и совершенно не сочетающемся с ним жестком вызывающем взгляде. Ору нельзя было назвать красавицей, но внимание она привлекала бесспорно. И, пожалуй, не запрети Вилхе Кайе ревновать, она нашла бы причину извести себя. Но Вилхе все понял еще раньше нее и позаботился, как мог. И Кайя была ему за это бесконечно признательна.

— Добрый вечер! — Кайя посмотрела на Ору с удовлетворением. За неполную неделю та не только набрала недостающий вес и залечила нанесенные бывшим хозяином раны, но и перестала шарахаться от людей: по крайней мере, от Кайи и ее отца. Кажется, Эйнард и к этому сердцу подобрал ключик, как когда-то к Кайиному, но она не завидовала. Разве могла Кайя испытывать к Оре неприязнь, если она спасла от смерти Вилхе? Кайя последнее бы отдала за такую услугу, да только Ора ничего и не требовала. Привыкала к новой жизни и новым знакомым. И, наверное, решала, что ей делать дальше. — Я тебе сладостей принесла. Надеюсь, не откажешься.

Кайя протянула Оре корзинку с угощением из пекарни. Не тем, что осталось не разобрано покупателями, а отложенным с самым теплым чувством еще с утра, чтобы Оре захотелось его принять.

Ора заглянула внутрь, под платок, и тоже заулыбалась. О страсти драконов к сладкому Кайя знала давно и очень рассчитывала угодить новой знакомой.

— Папа сказал, тебе уже можно, — на всякий случай уточнила она. Ора кивнула, но все же убрала корзинку за подушку, а сама выжидающе посмотрела на гостью. Кайя почему-то смутилась. Ора не умела говорить, и Кайя могла только догадываться, что та имеет в виду. Или не догадываться. Как сейчас. — Ну... не буду тебя смущать, отдыхай спокойно. А я завтра еще...

Но Ора вдруг вскочила с постели и, оббежав Кайю, загородила выход. Кайя опешила, развела руками, не понимая. Ора прислонилась спиной к двери и замотала головой.

— Мне остаться? — попыталась уразуметь Кайя. Ора кивнула и подбородком указала ей на место у изножья кровати. Кайя не стала упрямиться, присела на краешек. Ора устроилась рядом и снова принялась прожигать Кайю взглядом.

— Я не понимаю, прости, — расстроенно выдохнула Кайя. — Тебе нужно что-нибудь? Может, мне папе что-то передать?

Но Ора снова мотнула головой и одними губами выговорила:

— Почему?

— Почему? — озадаченно переспросила Кайя. Разобрать это слово было несложно, но как добраться до сути вопроса? Что могло волновать Ору? Дальнейшая судьба? Так двери открыты, стражи у госпиталя нет — в любой момент можно выйти на улицу, и поминай как звали. Кайино внимание? Так она при первой же встрече все объяснила. А больше даже в голову ничего не приходило.

Ора нахмурилась и нетерпеливо застучала кулаком по простыне. Очевидно, Кайя казалась ей полнейшей дурой, но поделать с этим ничего было нельзя. Ора не умела говорить, а Кайя не умела читать мысли.

Ора попыталась объяснить жестами, махая руками, как крыльями, обхватывая собственное горло, словно сдирая с него что-то и тыкая после этого в Кайю пальцем, но Кайя поняла только, что речь шла о драконах. Кое-как, задавая наводящие вопросы, она выяснила, что Ора имела в виду пленных драконышей. Но как к этому можно было приладить слово «почему»?

Почему люди так жестоко с ними поступают?

Почему боги допускают подобную несправедливость?

Почему драконы не пытаются спасти своих детей?

Почему Кедде напал на своих друзей?

Почему обычные мальчишки помогают врагам?

— Да! — облегченно выдохнула Ора и тут же заморгала и даже приоткрыла от удивления рот. Очевидно, и не предполагала, что получится заговорить по-человечески. Папа не настаивал на полных ответах необычной пациентки, довольствуясь ее кивками, а Кайя своей бестолковостью вынудила преодолеть эту преграду. Ну что ж, значит, и от нее была хоть какая-то польза.

Кайя улыбнулась — тепло и ободрительно.

— Это долгая история, — мягко заметила она. — Началась много лет назад, и именно дракон сделал тогда первый шаг навстречу ненавистному племени.

— Хочу знать! — настойчиво проговорила Ора: голос у нее был хриплым и неуверенным, в отличие от интонации. — Нас всегда учили: люди — зло! От них все беды! Их надо уничтожать, иначе они уничтожат нас! Каждый дракон с рождения об этом знает! Даже когда вернувшиеся из плена ребята стали рассказывать про Армелон, никто им не верил. И вдруг!..

— У Вилхе отец — дракон, — принялась объяснять Кайя. — И брат названый: они его тоже из плена вызволили и в семью взяли. А Вилхе... Он несправедливости совсем не терпит. Он Кеолу освободил, когда ему четырнадцать лет было. И всех тех драконышей, которым вы не поверили. А потом придумал, как другим несчастным ребятам свободу вернуть. Он... просто не может по-другому.

— Драконья кровь! — сделала свои выводы Ора. Кайя покачала головой.

— В Хедине и его брате нет драконьей крови, однако они рисковали жизнями, чтобы спасти твоих соплеменников, — сказала она. — В маме Вилхе и моей сестре Айлин нет драконьей крови, однако они вышли за драконов замуж, потому что полюбили их всем сердцем. А их избранники сделали для Армелона и его жителей столько, сколько редкий человек сподобился бы.

— Враки! — фыркнула Ора, хотя по ее лицу Кайя видела, что она ей внемлет. Повела плечами.

— Зачем мне тебе лгать? — спросила она. Ора поджала губы.

— Чтобы я в вашем Армелоне осталась! — буркнула она. — Золотой ящер золото притягивает, это любой двуногий знает. И вы все на драконье золото падки!

Кайя не удержалась, прыснула.

— И много ты золота в Стенбирг притянула? — поинтересовалась она. — Что-то никто о его несметных богатствах не слышал: и крыши золотом не обложены, и дождь из рольдингов стороной обходит.

— Я не по своей воле там была, — снова насупленно отозвалась Ора. — А когда насильно, то ничего не получится.

— Откуда ты это взяла? — улыбнулась Кайя, ни на секунду ей не веря. — Драконье золото лишь иллюзия, и не мне тебе об этом говорить. Так что если...

Ора вскочила, сверкнула глазами.

— Я притягиваю золото, ясно?! — прошипела она. — С самого детства. Стоило мне захотеть, и я находила этот эндов металл. То человеческий кошель с деньгами. То кусочки золота в ручье. То драгоценную жилу в скалах. Сначала было весело, а потом мой лучший друг продал меня за это людям. Обменял свою жизнь на мою. Человечишка согласился, конечно: он же не знал, сколь много от моего желания зависит. Да только разбогатеть у него не получилось. И у вас не получится! Хоть сколько вы хороших из себя изображайте: не останусь в вашем Армелоне! Сегодня же ночью сбегу, и ни сладости, ни истории твои ничего не изменят! И только попробуйте!..

Но Кайя даже не слышала ее угроз.

— Как… продал?.. — с ужасом спросила она. Ора тут же затихла, опустила плечи, отодвинулась куда-то в угол.

— Не захотел снова в плен, — глухо ответила она. — Он как раз из тех, кого твой Вилхе освободил. Говорить у первого хозяина научился. Когда снова в ловушку угодил, я помочь ему пыталась, но не успела: охотники пришли. Я спряталась неподалеку, хотела дождаться, когда его вытащат, чтобы потом попытаться напасть на людей. А он…

— Предал? — договорила за нее Кайя. Ора сжалась, вонзила взгляд в стиснутые руки.

— Золото все любят, — пробормотала она. — И не ври, что сейчас же не побежишь отцу рассказывать, какое ему счастье в руки попало. Только я все равно… Обернусь, разнесу этот ваш госпиталь по камушку! Будете знать!..

Горло у нее перехватило, а на щеках заблестели слезы. Кайя жалостливо вздохнула. Совсем недавно она придумала, что Вилхе ее предал, и очень хорошо представляла себе чувства Оры. Но только теперь поняла, сколь была не права по отношению к любимому. Он ее защищал. А вот Ору ее друг растоптал и не побрезговал.

— У папы жена и две дочери — все золотоволосые — вот его счастье, — постаралась улыбнуться Кайя. — Дело любимое, друзья — он ни на какие сокровища мира это не променяет. Да и мне довольно уговорочного кулона, что Вилхе подарил. Дороже этого камня все равно не найти.

Ора фыркнула, сузила глаза. То ли не верила, то ли просто злилась.

— Люди. Любят. Золото! — отрезала она и отвернулась. — Ради него они готовы на все. Предать родных. Отказаться от принципов. Даже Создателей обокрасть, которые им жизнь подарили.

— И в драконов превратиться, — закончила за нее Кайя и повела плечами. — Все люди разные. Я не говорю, что в Армелоне нет тех, кто за деньги продаст родную мать. Но здесь совершенно точно есть и другие. И мальчишки, что освободили тебя от цепей, о золоте думали в последнюю очередь. Если не веришь мне, можешь спросить у Кеолы или у Джеммы — и они подтвердят мои слова. А можешь остаться и убедиться в этом сама.

— Вот еще! — огрызнулась Ора. — Сказала же, что сбегу! Хоть что делай, не удержишь!

— И не стану, — отозвалась Кайя. — Тут никого не насилят, а ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения. Если хочешь, даже за ограду выведу. Только прежде подумай хорошенько. Сама же видишь: не всегда враги и друзья те, кто ими должен быть.

Ора снова фыркнула, но Кайя не стала спорить дальше. Отправилась домой, оставив новую знакомую одну, почему-то уверенная, что та не натворит бед. Иначе давно бы уже покинула Армелон и подалась к своему племени. Значит, был повод задержаться. Не случайно же Ора спрашивала о причинах, побудивших человеческих мальчишек спасать извечных врагов, да еще с таким чувством, что даже заговорила. Кайя, как сумела, объяснила и теперь могла только ждать. Если Ора не захочет в это поверить, значит, ей будет лучше среди драконов. Всем рано или поздно приходится делать выбор. Пришла и Орина очередь.

— Вот выговорю Вилхе, что одну тебя в такую пору отпускает! — раздался сбоку голос Аны, и Кайя вздрогнула от неожиданности. Но тут же улыбнулась, поворачиваясь к подруге.

— Сама-то, — весело проговорила она. — Еще и младше меня.

Но сбить с толку Ану было не так-то просто.

— Так я и не невесчусь, — заметила она. — Это тебе при женихе теперь положено быть. В рот заглядывать. Пылинки сдувать. Всюду за ним следовать. А ты вон чего: по ночам да в одиночестве.

Кайя понимала, что Ана шутит. Однако на душе неожиданно стало неспокойно и тоскливо.

— Я бы рада была следовать, — негромко ответила она, и Ана тут же присмирела. Посмотрела на Кайю с каким-то сожалением. Наверное, все понимала: все-таки Вилхе был ее братом. И она лучше всех знала, чего от него ждать.

— Снова не позвал? — без всяких предисловий спросила она. Кайя качнула головой. Ей не хотелось жаловаться, но лгать Ане не имело смысла. Все равно рано или поздно правда откроется. А Ана не станет злорадствовать.

— Я не захотела настаивать, — призналась она. — Если Вилхе так спокойнее… Не буду создавать ему лишние проблемы.

Ана кивнула и почему-то не возмутилась Кайиной мягкотелостью и неспособностью отстаивать свои интересы, как обычно любила делать Беата. Если когда-нибудь Ана станет-таки ее сестрой, Кайе нечего будет больше желать.

— Братику повезло с такой понимающей невестой, — улыбнулась Ана. — Будь я на твоем месте…

Кайя вспыхнула, радуясь, что в вечернем мраке подруга ее не видит. То, что она устроила Вилхе, вряд ли можно было назвать пониманием. Чуть не отказалась от любимого мальчишки из-за глупой обиды. Поддалась секундному порыву и начудила. Хорошо хоть Вилхе оказался умнее ее и не отпустил, не разобравшись. А если бы принял ее отказ? Забрал кулон и нашел потом себе другую девушку? Да любая с радостью бы за такую возможность уцепилась. А Кайя просто зачахла бы от тоски, ревности и собственной дурости. Ох!..

— Устроила бы темную? — постаралась пободрее ответить она, чтобы подруга не заметила ее смятения. — Я, признаться, не завидую тому парню, который рискнет в тебя влюбиться.

— Да, я первого встречного к себе не допущу, — легко согласилась Ана. — Придется доказать, что достоин меня, а уж цену себе я знаю.

Кайя вздохнула. Не хотелось расстраивать подругу, но с такими запросами она и в девках на всю жизнь могла остаться. Тем более что лучшие мальчишки в Армелоне по воле случая оказались Аниными братьями.

— А если сама голову из-за него потеряешь? — решила слукавить Кайя. — Так, что отказать ни в чем не сможешь?

Ана фыркнула.

— Я не теряю головы, — заявила она. — И тебе не советую. Поверь, даже у Вилхе есть недостатки, о которых лучше узнать сразу, чем столкнуться с ними, когда будет уже слишком поздно.

Кайя улыбнулась и не смогла отказать себе в удовольствии подразнить подругу.

— У Вилхе нет недостатков, — самым влюбленным тоном, на который только была способна, проворковала она. — Потому что на самом деле это скрытые достоинства. Надо только уметь правильно на них посмотреть.

— А я, значит, не умею? — усмехнулась Ана, так и не попавшись в ловушку и не бросившись открывать Кайе глаза, зашоренные девичьими чувствами.

Кайя пожала плечами.

— Если бы умела, может, давно бы уже нашла себе жениха, — осторожно заметила она. — А ты, наоборот, всюду стараешься учуять подвох и любому доброму порыву находишь гадкое объяснение. Вот тебе люди и кажутся хуже, чем есть на самом деле. А если поверить, что в действительности они совсем не такие...

Ана мотнула головой.

— Я не лезу в души, Кайя, — не имею такой привычки, — необидно, но очень твердо сказала она. — Если я нужна человеку, никогда не откажу. Но если он подойдет ко мне с камнем за пазухой, искать ему оправдания не стану. Все равно уважать не смогу. А без этого ничего не получится.

Кайя вздохнула, понимая, что они с Аной все-таки никогда не смогут одинаково смотреть на мир. Уж слишком сильно различалось их детство. Любимица родителей и братьев, Ана с рождения привыкла быть в центре внимания и могла позволить себе выбирать, кого принимать, а от кого отказываться. Кайя же слишком рано узнала горечь утраты, чтобы теперь разбрасываться людьми, какими бы те ни были. Это вовсе не значило, что Ана поступала неправильно и что ей надо было равняться на Кайю. Все-таки что бы она ни говорила, а в душе была справедливым и милосердным человеком. Слишком хорошо Кайя помнила рассказанную ей Дарре историю о его первых днях в Аниной семье. И сейчас видела, что подруга ничуть не изменилась, хоть и зачем-то пыталась это скрыть.

— Надеюсь, однажды... — начала было Кайя, но Ана уже махнула рукой, заторопившись домой, — ты все же встретишь своего единственного, — продолжила Кайя уже сама с собой. — И он пробьет эту глупую гордость, чтобы сделать тебя счастливой.

Жаль только, что Кайя даже не представляла, кто бы это мог быть.