Когда плачут драконы

Глава четырнадцатая: Самый старый дракон

К поискам было решено приступить немедленно. К сожалению, сведений, полученных от Харде о его сестре, хватило лишь на то, чтобы начать дело в Хантесвиле — печально известном месте обитания охотников за драконами.

Джемма первой бросилась на помощь. До сей поры у нее почти не было шанса сделать для Харде что-то хорошее: Кедде лишних и близко не подпускал к своему юному соседу. Как будто кто-то желал зла настрадавшемуся мальчишке или хотел отнять его у Кедде. Джемма знала, конечно, что Кедде немного помешан на своем желании о ком-то заботиться, но она и подумать не могла, что забота может превратиться в одержимость. Кедде словно последний шанс в Харде видел: хотя каким он может быть последним, если у него еще вся жизнь впереди? Влюбится, женится, детишки появятся — вот тогда и проявит себя во всей красе. А Харде…

Вдруг у него родители живы? Он, правда, не говорил о них и не рвался в Долину, но это вовсе не исключало их существования. О сестре Харде тоже не сразу вспомнил, а только когда сильное потрясение испытал. Быть может, однажды он поймет, что хочет вернуться к родным, как сделало большинство драконышей? Что тогда станет с Кедде? Сможет ли он смириться? Или сломается, лишившись самого дорогого?

Мама только удрученно качала головой, когда Джемма затевала этот разговор. А Джемма бросала осуждающие взгляды на Кеолу, каким-то непонятным образом чувствуя, что она могла бы угомонить Кедде, если бы подпустила его хоть немного ближе. Воспользовалась бы моментом и предложила свою помощь. Кайя вон не постеснялась, да только не она нужна была Кедде. Дождется Кеола, когда станет слишком поздно. Улетит Кедде вместе с этим пацаненком в Долину и поминай как звали. Или еще хуже…

Не случайно же он ни про какую сестру и слышать не хотел! Они даже поругались с Вилхе из-за этого, потому что Вилхе тут же принялся планировать поиски, а Кедде был уверен, что девчонка уже погибла и нет смысла тратить на нее силы. Вилхе потом сказал, что он Кедде совсем перестал понимать, а Кедде ему в ответ гадость ввернул, заявив, что тот ничего не знает о драконах, и посоветовав не лезть не в свое дело.

Только Кайя их обоих и утихомирила, да еще Харде, перепугавшийся из-за громких голосов и принявшийся поскуливать за ширмой, где Кедде ему спальное место соорудил.

Кайя и поведала Вилхе про сестру Харде. Оказалась, что она попала в ловушку и, пытаясь выбраться на волю, сильно изранилась. Харде хотел привести помощь, но в темноте полетел в обратную от Драконьей долины сторону аккурат по направлению к Хантесвилю. Там и попался в руки охотников. Потом его продали циркачам, а о сестре он с тех пор ни слухом ни духом.

— То, что Харде описывал, — это не драконья западня! — стоял на своем Кедде. — Охотникам ящеры нужны целыми и невредимыми, иначе денег на них много не заработать. Значит, и не пошли они сестру его искать. А за полтора месяца от голода и ран кто угодно издохнет.

— Это всего лишь твои домыслы! — возмущался Вилхе. — Если есть хоть один шанс, что сестра Харде жива, мы должны его использовать! Ты же сам не простишь себе!..

— Я не хочу давать Харде ложную надежду! — отрезал Кедде. — Он уже и так настрадался! А когда узнает, что сестра погибла...

— Не хорони раньше времени! — сурово, как никогда, ответил Вилхе. — Завтра же начнем поиски! И это не обсуждается!

Кедде фыркнул, но спорить больше не стал: наверное, был уверен, что у них ничего не получится. А Джемма, присутствовавшая при этом разговоре, напротив, вознесла Создателям самую жаркую молитву, чтобы те позволили им найти сестру Харде живой. Довольно уже драконыши страдали из-за человеческой жестокости. Слишком несправедливо, чтобы им пришлось гибнуть еще и без их помощи.

На разведку Джемме предстояло привычно отправиться одной. Однако, оставаясь при всей своей порывистости вполне здравомыслящей личностью, она понимала, что на месте ловушки может найти тело сестры Харде, и откровенно побаивалась такого исхода. Если бы кто-то отправился в поход с ней! Но Кедде даже слышать об этом не хотел, Кеола явно вообще забыла, как принимать образ ящера, а Харде Джемма в расчет не брала: мал еще, да и дело предстояло невеселое.

Тогда-то ей и пришло в голову позвать с собой Арве. Они в последнее время сдружились, хотя Хедин, скажем прямо, не давал особой возможности, загружая мальчишек от рассвета и до заката. Но Джемма все же изыскивала способ, чтобы пообщаться с новым другом. Была, наверное, у драконов какая-то особая связь, потому что точно такую же тягу Джемма испытывала и к Дарре, и к Кедде, и даже к Кеоле, сколь бы та ни считала себя человеком. Это не были какие-то особенные чувства, а лишь очень теплые и абсолютно правильные.

Не то что к Эдрику. Когда в душе вдруг появлялось смятение, и оно то мучило, напоминая, кто она и кто он, то, напротив, восхищало и рассыпалось разноцветьем необыкновенных искорок. Джемма, конечно, никогда его не показывала, изо всех сил изображая веселость и дружелюбие, но уже сейчас знала, что будет дальше. Эдрик слишком прочно поселился в ее сердце. И ни у Арве, ни у кого-либо другого не было шанса изгнать его оттуда.

Эдрик уехал из Армелона в конце лета. Отправился в Южные страны изучать инженерное дело. Джемма такого слова не знала, и Эдрик объяснил ей, что хочет придумывать разные механизмы, которые облегчали бы ручную работу. Как, например, машина, которая сама замешивала тесто: Эдрик сделал для Айлин такую, но та постоянно барахлила, то оставляя комочки муки, то вообще замирая в середине цикла.

У Эдрика была масса идей, но их воплощению все время чего-то не доставало.

Его саморубящий топор требовал слишком сложной установки на дереве, сводя на нет все преимущества.

Самоподнимающее колодезное колесо не умело вовремя остановиться и в итоге сбрасывало ведро обратно в воду.

Возможно, Эдрику просто не доставало знаний, чтобы довести их до ума. А поскольку ни обучающих книг, ни опытных инженеров в Армелоне не водилось, градоначальник нашел способ помочь сыну и отправил его на обучение в Южные страны. Тем самым настроил против себя часть армелонцев, считающих, что глава города перегибает палку в своих нововведениях и не так воспитывает младшего сына, но когда Тила интересовался чужим мнением, да еще и следовал ему, поступившись собственными желаниями?

Прощание у Джеммы и Эдрика вышло каким-то скомканным и совсем недушевным. Джемма предлагала проводить его хотя бы до границы, упирая на то, что драконом она потом махом вернется в Армелон. Но Эдрик считал, что путешествие может быть небезопасным, и не желал даже слышать о том, чтобы Джемма летела одна. Знал бы он, чем она теперь занимается, наверное, не был бы столь категоричен. Но Джемма тогда решила, что он хочет просто поскорее от нее отделаться, обиделась и раздумала приглашать его посмотреть Драконью долину.

Она давно лелеяла эту мысль, страстно желая увидеть вотчину своих предков, но сначала была слишком слаба для подобного перелета, потом опасалась, что Эдрик в своей заботе о ней откажется от подобного риска, а когда наконец решилась, он обидел ее, и мечта вновь оказалась неосуществленной.

Уж сколько раз потом Джемма корила себя за несдержанность, лишившую ее и столь невероятного путешествия, и возможности побыть с Эдриком наедине, но сделанного воротить не могла. И теперь лишь тосковала, ожидая его возвращения после окончания первого года обучения. Больше Джемма не постесняется. Если понадобится, силой усадит Эдрика на спину и взмахнет крыльями, поднимаясь в небо. В конце концов, он не мог не понять ее нужды в Долине. Он же самый чуткий и проницательный мальчишка на свете!

— Гейра? — переспросил Арве и наморщил лоб, пытаясь вспомнить. Потом покачал головой. — Может, и была такая. Странное имя для девчонки: «каленая стрела». Нрав, наверное, тот еще.

Джемма передернула плечами: характер неизвестной девицы интересовал ее в последнюю очередь. Ей хотелось лишь разыскать ее — и разыскать живой!

— Поможешь? — уточнила она. — Я с Хедином договорюсь.

— Даже если не договоришься, — усмехнулся Арве. — Дракон я, в конце концов, или ящерица трусливая?

Но Джемма замотала головой.

— Я договорюсь, — повторила она. И ведь договорилась. Хедин, конечно, немного побурчал для порядка, но для него спасение невинных драконышей тоже было делом чести, а потому он не только отпустил Арве, но еще и прикрыл его перед товарищами, обосновав отсутствие дракона своим приказом.

Долго тянуть с отлетом не стали, назначив его на следующее утро и едва успев как следует подготовиться.

День порадовал Джемму и Арве ясной погодой и почти полным безветрием, но летели они все равно молча, рассчитывая силы на дальнюю дорогу и, возможно, длительные поиски. Харде лишь примерно смог описать то место, где оставил раненую сестру, но лес, окаймляющий Хантесвил со всех сторон, занимал слишком большую площадь, чтобы рассчитывать на скорый результат. Кроме того, пробираться сквозь чащу в образах ящеров иногда становилось просто невозможно, и тогда приходилось терять время и силы, преодолевая многомесячные сугробы и многолетние завалы на человеческих двоих.

Умаявшись донельзя, но не обследовав и десятой части проклятого леса, два дракона повалились на спины на ближайшей поляне и хором признали, что первый блин у них получился комом.

— Придется возвращаться домой, — заметил Арве. — А завтра все начинать сначала.

— Даже думать не хочу о том, чтобы шевелить крыльями, — простонала Джемма. — Остаться бы где-нибудь здесь до завтра, да наши вой поднимут, если мы к ночи не обернемся.

— И правильно сделают! — сурово отозвался Арве. — Хантесвил — самое опасное место для таких, как мы. Тут охотников больше, чем обычных людей.

— Это потому что Драконья долина совсем рядом, — проговорила Джемма и мечтательно вздохнула. Арве тут же внимательно посмотрел на нее.

— Ты же говорила, что никогда там не была, — вспомнил он. Джемма пожала плечами.

— Может, и была, — стараясь быть честной, ответила она. — Но только совсем-совсем маленькой. Так что ничего не помню. Там красиво, наверное, да?

Арве долго молчал, но Джемма и не нуждалась в словах. Она рисовала в воображении одну чудесную картину за другой и обещала себе, что рано или поздно обязательно их увидит.

— Вставай! — неожиданно приказал Арве, и Джемма удивленно посмотрела на собранного и напряженного коричневого дракона. — Хочу отдать долг.

— Какой еще долг? — не поняла Джемма, однако поднялась, поддавшись немного пугающему, но слишком завораживающему предчувствию.

— Ты меня с человеческим миром познакомила, — ответил Арве, подтверждая самые смелые ее подозрения, — а я тебе драконий покажу. Поверь, такого ты точно никогда не видела!

Ох!

Он был прав до каждого звука, до каждого всплеска эмоций!

Джемма не смогла устоять перед почти сбывшейся мечтой, поднесенной ей на блюдечке. И никакие укоры совести, напоминающей о необходимости вернуться в Армелон засветло, чтобы не волновать маму и друзей, не смогли ее остановить.

Джемма решилась и последовала за Арве.

Откуда взялись силы, она не знала: вроде только что лежала почти в беспамятстве от усталости. А тут летела, поднимаясь все выше, над горами, которые стояли непреодолимой преградой на пути людей, но не могли остановить крылатых ящеров, и не обращала внимания ни на ледяной холод, ни на пронизывающий ветер, прятавшийся сегодня именно в этих заснеженных вершинах. Слишком желанна была цель. Увидеть сородичей, узнать, чем они живут, и, быть может, даже найти родных. Это было бы верхом мечтаний Джеммы, но она старательно гнала эту мысль, слишком сильно боясь разочарования. Нет, не стоило гневить Создателей, прося у них слишком много. Они дали ей мать: пусть человеческую, но любящую и заботливую, в отличие от тех же драконов, что бросали детей на произвол судьбы и даже не думали о тех, кто попал в беду. Быть может, Джемме как раз повезло, что она попала к людям и узнала, какой может быть настоящая семья. Дарре вон, например, одиннадцать лет не был драконам нужен. Кеола ненавидела своих близких. Даже крошечный Харде ни разу о родителях не вспомнил — неужели тоже любви не знал? Если его сестра из дома сбежала...

На этом месте Джемма разучилась думать.

Они с Арве наконец преодолели последнее препятствие и в свете опускающегося за горы солнца увидели невероятную картину.

И дело было даже не в том, что посреди убеленных зимой земель им открылось летнее раздолье с зелеными лугами и незамерзающими озерами.

Драконы!..

Большие и маленькие; красные и черные, и золотые, и изумрудные, и белоснежные, и розовые, и такие, каким Джемма даже описание подобрать не могла.

Богини милосердные!..

Их было никак не меньше тысячи; они сновали по Долине, то поднимаясь ввысь, то спускаясь в гнезда; а у Джеммы рябило в глазах, и сердце просто разрывалось от стука, и дыхание перехватывало от ощущения свершившегося чуда.

Даже явление Божественной Триады не произвело на нее столь сильного впечатления.

— Пойдем к ним? — предложил Арве, но Джемма замотала головой. Как можно? Она же чужачка, прожившая всю жизнь среди людей! А вдруг не примут? Отвернутся или, того хуже, нападут, учуяв человеческий запах?

Не получалось у Джеммы заставить себя сделать последний решительный шаг. Не хватало ей духу. Слишком сильное испытала потрясение. И сейчас еще не могла прийти в себя.

— Ты иди... — прошептала она, потому что горло сдавило невидимым обручем, не позволяющим говорить в голос. — А я здесь подожду. Посмотрю. Полюбуюсь.

Они с Арве прятались за большим выступом скалы, и драконы в Долине не могли их видеть. Наверное, Арве не ожидал от Джеммы столь трусливого поведения, но ей было не до него. Она не отводила глаз происходящего внизу.

Вот пара драконов-подростков затеяла в воздухе необычный танец, огибая друг друга по спирали и рисуя в воздухе хвостами их переплетение.

Вот стайка непослушных драконышей заигралась в пятнашки, да не простые, а с огоньком, за что быстро была отловлена взрослыми ящерами и наказана по всей строгости.

Вот большой, умудренный сединами, дракон удобно расположился под сенью раскидистых деревьев и что-то рассказывал собравшимся вокруг него молодым ребятам, а те слушали, затаив дыхание, и, наверное, примеряли на себя его приключения.

— Еще чего про меня надумаешь? — недовольно буркнул Арве, возвращая ее на землю. — Вместе сюда заявились, вместе и обратно в Армелон отправимся!

Джемма снова замотала головой, прося тем самым прощения.

— Но здесь же где-то могут быть твои родители, — напомнила она. Арве отвел взгляд, вероятно, снова пытаясь что-то вспомнить, но так и не смог этого сделать. Ударил лапой по скале, сорвав с вершины несколько камушков. Потом все-таки овладел собой и посмотрел на несколько напуганную Джемму.

— Твои тоже, — заметил он. — И разве не ты хотела найти братьев-сестер?

Джемма спрятала рвущийся наружу вздох. Хотела бы, больше всего на свете. Но...

Не готова была отказаться от Нетелл. А ведь если родная мать найдется, Джемме придется выбирать. Ох, нет, нет...

— Да как же я их узнаю? — решила схитрить она, не желая признаваться Арве в еще одной слабости. — Я же не видела их никогда. И они меня не видели. Я даже не знаю, кого искать.

— Это поправимо, — вдруг усмехнулся Арве, вынудив Джемму вздрогнуть. Потом крепко взял ее за лапу и потянул не к другим драконам, а куда-то в сторону, к запрятанному в скалах огромному гнезду, где спал, чуть всхрапывая и шевеля челюстями, невероятно древний дракон. Его чешуя потеряла свой цвет и была похожа на застывшую лаву. Могучие рога покрылись многовековыми наростами. Скрюченные пальцы были изувечены на сгибах узлами как еще одним признаком ветхости.

Ящер весьма несуразно смотрелся в своем обиталище, которое строил, вероятно, еще тогда, когда был в самом расцвете сил. Драконы, как и люди, росли примерно с четверть века, а в старости точно так же усыхали. Вот и этот ящер занимал теперь не больше пятой части гнезда, свернувшись совершенно по-детски калачиком и вызывая стойкое желание чем-нибудь его укрыть.

— Бабка Гудлейв, а бабка Гудлейв! — не слишком вежливо позвал спящего дракона Арве и совсем уж бесцеремонно полез в гнездо, таща за собой подругу. Джемма в ужасе выдернула лапу, уверенная, что эта самая бабка, проснувшись, устроит незваным гостям соответствующий прием. Но та пошевелилась, потянулась и, даже не открывая глаз, радостно улыбнулась.

— Арве, — позвала она и с удовольствием втянула носом воздух, впитывая его запах. — Вернулся, значит, озорник? А я уж думала, совсем пропал малец.

— Я не малец! — тут же возмутился Арве, подавая Джемме знаки тоже залезть в гнездо. Но Джемма только мотала головой и с трудом удерживала себя от трусливого бегства. Нет, она опасалась вовсе не физической расправы: если бабка способна встать на ноги в ее возрасте, уже хорошо. Но услышать от дракона вопрос, кто она такая…

— Да уж, наверное, раз подружку привел, — посуровела бабка и посмотрела на Джемму. Джемма вдохнула, ожидая приговора и желая немедленно раствориться в воздухе. — Красивая, — вынесла вердикт бабка, словно и не замечая ее смятения. — Только не любит она тебя. Сразу предупреждаю, чтобы потом не пенял на старуху.

Арве фыркнул, едва не подпалив гнездо.

— Больно надо! — заявил он. — Она родителей ищет, а не жениха. Да и я… — тут он притих, отвернулся, сломал торчавшую из гнезда ветку, — тоже…

Бабка Гудлейв отвела взор от Джеммы и снова вперила его в Арве. Долго смотрела, но будто не видела. Ее веки чуть прикрылись, дыхание стало легким и размеренным, и Джемма, не дождавшись ответа, забралась наконец в гнездо поближе к товарищу.

— Она не заснула часом? — осторожно спросила она и только сейчас заметила, что старческую шею украшает некое подобие ожерелья из вздыбившейся и окостеневшей чешуи. Одно звено, однако, отсутствовало, являя собой неприятного вида провал почти возле бабкиной груди. Джемма хотела было уточнить у товарища, что это такое, но Арве качнул головой, отвечая на первый вопрос.

— Душу читает, — непонятно объяснил он. — Бабка Гудлейв — самый древний дракон в Долине. Поговаривают, что она еще из тех, из первых оборотившихся. Ей даже рассказывать ничего не надо: она знает все лучше нас. И не только прошлое или настоящее, но и будущее.

Джемма прищурилась с подозрением, но вовсе не из-за того, что подумал Арве.

— А тебе откуда все это известно? — поинтересовалась она. — Говорил же, что не помнишь ничего. Или врал?

Арве отвел взгляд.

— Не врал, — ответил он. — Боялся, что не поверишь. Я семью забыл. Напрочь, как отрезало. Ни имен, ни лиц. Ни чувств. А когда ты про Долину заговорила, подумал, чем Энда не шутит? Если бабка Гудлейв еще жива, может, и меня чем порадует. Правда, если не вспомню…

— Вспомнишь, — прервала его старуха и снова улыбнулась, не открывая глаз. — Просто, попав под лавину, ты слишком сильно надеялся на родительскую помощь, а когда разочаровался, предпочел от них отречься. Вот боги и наказали.

Арве смутился так, что даже драконьи щеки потемнели от стыдного румянца. Вот оно, значит, как получилось. И его родители не выручили. Но как же так?..

— Почему?! — не сдержалась Джемма. — Почему драконы бросают своих детей на произвол судьбы? Не пытаются их спасти, даже когда это сделать проще простого? Кеола вон!.. И Гейра!.. И Арве!..

Бабка Гудлейв вздохнула и поглядела куда-то за горные вершины.

— Когда боги превратили людей в драконов, они вовсе не желали зла их еще не рожденным детям, — с непонятной грустью проговорила она. — Они надеялись, что новое поколение вернется к своим истокам, приняв человеческий облик и оставшись потом с людьми навечно. И потому разорвали кровную связь. Стоит только юному дракону пересечь границы нашей Долины, его перестают ждать в родном гнезде. И не ищут, если он не возвращается. И не чувствуют пустоты потери.

— Это жестоко! — изумленно прошептала Джемма. Но старуха покачала головой.

— Боги хотели вернуть безвинно осужденных людям, — возразила она. — Исправить ими же совершенную несправедливость. Но в пылу раскаяния не предвидели того, на что способны жестокость и жажда наживы.

— А почему потом не сделали все, как должно быть? — запальчиво воскликнул Арве: он давно имел зуб на Создателей и сейчас явно убедился в том, что был прав.

Бабка Гудлейв снова вздохнула и потом долго-долго молчала.

— Неладное с Создателями творится, — пробормотала она словно сама себе. — Будь все как раньше, давно бы уже мир другим сделался. Но с тех пор, как отдали они свои силы на создание драконов…

— Отдали! — снова не дослушал Арве. — Можно подумать, доброе дело совершили! Можно подумать, просил их кто!..

— Можно подумать, — совсем уж непонятно согласилась старуха. Потом добавила: — Иногда это полезно.

Арве было насупился, но вдруг вздрогнул, метнулся к краю гнезда и стрелой исчез в полумраке.

— Вспомнил, — пояснила бабка Гудлейв. — Избавился от своей ненависти к родителям и вспомнил их. Только тебе, девонька, боюсь, придется одной домой возвращаться. Арве теперь долго от родных отойти не решится.

Джемма стиснула кулаки. Дальняя дорога в одиночестве ее почти не пугала: в конце концов, обернется невидимой, и никакие опасности ей не страшны. А вот перспектива объясняться с Хедином из-за пропавшего Арве, а потом еще и друзьям его рассказывать, что произошло и как так вышло, что они в Драконью долину свернули... Даже если поймут, что она хотела родителей разыскать…

Хотя нет, как тут понять, если они знали про Нетелл? Воистину, за двумя зайцами погонишься…

— Ну я… полечу тогда, наверное… — потерянно пробормотала Джемма. — А то поздно уже… Мама волноваться будет…

— Мама… — напевно протянула старуха. — А ты говоришь, жестоки Создатели. А они новую мать тебе подарили, раз уж родную сберечь не смогли.

Джемма охнула, подалась вперед. Неужели бабка Гудлейв и ее родителей знает? И неужели… раскроет перед ней эту тайну?

— Мама… — попыталась было выговорить Джемма, но губы не слушались, только дрожали, и старуха продолжила за нее:

— Погибла, — с самым глубоким сочувствием произнесла она. — Она тебя незадолго до смены ветра родила и совсем слабой отправилась в путешествие. Только и сумела, что горы перелететь. Упала, несчастная, убившись насмерть, а тебя так и не выпустила. Спасла. И боги позаботились, чтобы ее жертва не пропала даром.

Джемма не сдержалась, всхлипнула: так ярко она представила себе молодую маму и так ей стало ее жалко. Наверняка мама была очень-очень красивой. И доброй, и самоотверженной. Такой, о какой Джемма могла только мечтать.

— А отец твой жив, — неожиданно нахмурилась бабка Гудлейв, и от нее чувствительно повеяло холодом. — Только не желал он твоего появления. У него другая семья была, вот он и…

— Бросил маму в беде? — со слезами на глазах закончила Джемма. Старуха уже привычно замолчала, словно испытывала. Но Джемме было все равно. Она готовилась к неприязни, даже к ненависти со стороны сородичей. К предательству родителей, ничем не отличающихся от других драконов. Но никак не ожидала столкнуться с трагедией. И теперь чувствовала себя донельзя несчастной и какой-то опустошенной.

— Хочешь, назову его имя? — неприятно сухо поинтересовалась старуха. — Ты имеешь право его знать.

Джемма покачала головой. Нет, ей не нужен был такой отец. Он сделал свой выбор и вряд ли жалел о нем. И Джемма тоже сделала.

— Я вернусь к той жизни, что выбрали для меня Создатели, — глухо проговорила она. Потом расправила плечи, развернула крылья. — Там меня любят. И я там люблю.

— И всегда будут любить, — уже совсем другим — теплым и окутывающе-заботливым — голосом пообещала бабка Гудлейв. — Знай это и никогда не сомневайся!

...Дорогу домой Джемма не помнила. В голове больно бились самые разные мысли. То они сосредотачивались на несчастной матери и подлом отце. То плавно перетекали к рассказу бабки Гудлейв о попытке богов вернуть драконышей к людям и малопонятным намекам на утрату Создателями могущества. То возвращались к оставшемуся в Долине Арве и необходимости придумать оправдание перед Хедином.

И чем ближе становился Армелон, тем сильнее вставала последняя проблема. Джемме ведь потом еще и поисками Гейры придется заниматься. А после встреченных сегодня препятствий она плохо себе представляла, как это сделать в одиночку.

Вот тебе и осуществление мечты! Побывала в Драконьей долине. Увидела родичей…

Джемма тяжело вздохнула и спикировала вниз, к огням Армелона. И только сейчас заметила, что по дороге, ведущей из леса, шел путник. Он торопился, желая поскорее добраться до городских стен, а у Джеммы неожиданно екнуло сердце.

Ну конечно, запах хвойного бора и теплого соленого моря. Как же она скучала по нему!

— Эдрик! — вскрикнула Джемма и бросилась ему наперерез, на лету принимая человеческий облик…