Краткая история экономики. 77 главных идей о богатстве и бедности от Платона до Пикетти

14 Шумный трубач

Однажды ночью, вскоре после начала Второй мировой войны, профессоров Кембриджского университета Великобритании согнали в бомбоубежище, чтобы защитить от немецкой бомбежки. На рассвете прозвучал отбой тревоги, и преподаватели вышли из укрытия невредимые, но уставшие, с сонными глазами. Они с удивлением взглянули на одного из своих коллег, сидящего в шезлонге посреди газона, не обращавшего внимания на опасность, с головой погруженного в чтение газеты. Им был британский экономист Артур Сесил Пигу (1877–1959 гг.). Его можно было назвать эксцентричным профессором, разгуливающим в потрепанном старом костюме и посвятившим себя, прежде всего, искусству размышления. Учителем Пигу был викторианский экономист Альфред Маршалл, создавший некоторые из основных теорий о рынках, которыми экономисты пользуются до сих пор. Он называл своего ученика гением.

Пигу развил концепции, разработанные Маршаллом. В частности, он показал, что сфера товарооборота не всегда функционирует идеально. Большинство экономистов, даже самые ярые сторонники капитализма, считали, что рынки могут потерпеть неудачу. Иногда они не используют ресурсы экономики достаточно эффективно. Неудача необязательно означает катастрофу или кризис. Порой рынок определенного товара, рыбы или бензина, может быть неэффективным без краха всей экономики. Пигу пояснял, в чем именно это проявляется, и, таким образом, он заложил теоретические основы экономики благосостояния. Она изучает общее благополучие общества, основанное на совокупности всех решений: тех, что люди делают, покупая, продавая и работая, и тех, что принимают фирмы относительно производства и найма. Это часть нормативной экономической теории, раздела экономики. Ее данные позволяют судить об экономической ситуации и определять эффективно ли функционирует сфера товарного обращения.

Пигу утверждал, что рынки часто заставляют людей делать выбор, из которого они извлекают выгоду, но у которого есть побочные эффекты для других. Чтобы понять, что он имеет в виду, представьте, что ваш сосед учится играть на трубе. Вам не нравится шум, особенно когда вы слышите его несколько часов подряд. У хобби вашего соседа непреднамеренный побочный эффект: оно доставляет вам беспокойство. Как установить равновесие между удовольствием вашего соседа и вашим беспокойством? Делая вывод, мы учитываем, что лучше всего для общества в целом, а не для одного человека. В нашем простом примере «общество в целом» – то, что устроит вас обоих. Какое-то время вы совсем не возражаете против шума. Чем больше удовольствие вашего соседа от игры, тем больше затрат вашей умеренной тревоги. Таким образом, для «общества в целом» будет лучше, если ваш сосед продолжит играть. Но после трех часов звук трубы начинает сводить вас с ума. Предположим, что ваше раздражение в этом случае больше, чем положительные эмоции соседа. С позиций «общества в целом» ему лучше убрать музыкальный инструмент после двух часов игры. Проблема в том, что он часто будет продолжать играть дольше двух часов, ведь решая, как долго ему упражняться, он учитывает лишь свои частные выгоду и затраты. Он уравновешивает удовольствие от игры и боль в губах от занятия музыкой целыми часами. Сосед игнорирует более широкие социальные затраты: головную боль, которую он вам причиняет.

Такого же рода проблема постоянно возникает на рынках. Здесь мы можем быть точнее, потому что затраты и выгоды можно измерять деньгами. Например, подумаем о прибылях лакокрасочного завода и соседнего рыбного хозяйства. Фабрика производит количество краски, которое дает максимальную прибыль и приводит к балансу стоимости изготовления товара и объема, который предприятие может продать. Предположим, что при производстве продукции создается химический побочный продукт. Он никак не влияет на прибыль завода. Это просто отходы, которые сливают в реку. Ниже по течению находится рыбное хозяйство. Когда химикат достигает его, некоторые рыбы погибают. Это сокращает прибыль рыбного хозяйства. Действия завода равноценны громкой игре на трубе, причиняющей кому-то головную боль. Когда лакокрасочный завод производит много краски, он выбрасывает много вредных веществ в реку, вследствие чего рыбное хозяйство теряет большую сумму денег. В определенный момент потери рыбного хозяйства в результате производства фабрикой дополнительных банок краски становятся больше заработка лакокрасочного завода от продажи этих банок. Подумайте об обществе в целом (заводе и хозяйстве вместе): было бы лучше, если бы эти добавочные банки краски не делали.

Хотя иногда случайные побочные эффекты могут быть выгодными. Если упаковочная компания изобретает новый вид пластмассы, который позволяет ей производить пищевые контейнеры дешевле, то она получает прибыль так же, как и изготовители автомобилей, которые используют это знание для создания более дешевых приборных панелей. Выгода общества от инновационной деятельности упаковочной компании может быть гораздо больше полученной ею дополнительной прибыли. Но, принимая решение о том, сколько выделить средств на изучение материалов, фирма не учитывает более широкие социальные выгоды, положительное влияние на другие компании. Она выделит на исследование нового материала строго определенную сумму. Возможно, эта сумма будет слишком мала, чем было бы необходимо, чтобы дать максимальную пользу для общества в целом. Проблема здесь обратная последствиям действий лакокрасочного завода. В последнем случае рынки привели к «слишком маленькой» выгоде для общества.

Экономисты называют загрязнителя, лакокрасочный завод и исследование упаковочной компании экстерналиями, потому что они оказывают «внешнее» воздействие на людей или компании. Пигу показал, что неудачи рынка возникают, когда имеется разница между влиянием «социальным» (на всех) и «частным» (только на человека, производящего экстерналию). Люди платят за частную выгоду и затраты деньгами. Лакокрасочный завод платит за свои пигменты, а его клиенты – за краску. Рынки хорошо функционируют, когда частные выгоды и затраты учитывают все воздействия. Тогда социальные и отдельные выгоды-затраты одинаковые, и все общественные влияния включены в товары. Когда имеются внешние эффекты, личная польза и расходы не включают все социальные. Экстерналии не учитываются во всем, за что платят люди, например, загрязнение заводом водоема. В этих случаях частное воздействие отличается от общего. По этой причине мы говорим, что лакокрасочный завод производит «слишком много» краски. Он не платит за загрязнение среды и поэтому производит больше краски, чем было бы лучше для общества в целом. Упаковочной компании не платят за все результаты ее разработок, поэтому она проводит меньше исследований, чем было бы желательно.

В отдельную группу можно выделить общественные товары – такие, из которых извлекают выгоду даже те, кто не платил за них. Один из примеров – уличное освещение. Когда я пользуюсь светом фонаря, чтобы видеть дорогу в темноте, это не мешает вам видеть, куда идете вы. При этом вашу выгоду исключить нельзя. Это отличается от большинства товаров: если я съедаю сэндвич или не даю его вам, то он для вас недоступен. Зачем тогда вам беспокоиться о том, чтобы внести часть денег за уличный фонарь? Вы можете просто сказать, что вам все равно установят его или нет, а затем наслаждаться хорошо освещенной территорией, как только другие заплатят за это. Когда все рассуждают подобным образом, в итоге все ходят по темным улицам.

Итак, когда люди создают экстерналии или жаждут общественных товаров, «невидимая рука» Адама Смита дает сбой. Рынки не используют ресурсы общества наилучшим образом: производится слишком много плохих и недостаточно хороших вещей. Пигу говорил, что правительство должно давать фирмам толчок в правильном направлении. Оно должно поощрять положительные экстерналии и препятствовать отрицательным. Государственные выплаты компаниям (субсидии) для проведения исследований, например, помогли бы упаковочному предприятию создать больше полезных технологий, чего бы в обратном случае не произошло. Налог на производство краски побудил бы завод сократить производство до объема, оптимального для общества в целом. В то время, когда писал Пигу, правительства вводили налоги на всевозможные товары, включая алкоголь и бензин, которые имели воздействия, выходящие за пределы их потребления людьми. Например, пьяные беспокоят трезвых, автомобилисты изнашивают дороги, которыми пользуются все.

Для общественных товаров требуются более строгие меры. Правительство может собирать налоги и потом использовать их для производства и поставки самого продукта. По этой причине уличное освещение и армии почти всегда предоставляются государством. Один из главных экономических аргументов в пользу существования правительства заключается в том, что без него не существовало бы общественных товаров.

Во времена Пигу экономисты тоже понимали, что рынок может потерпеть неудачу, когда в нем преобладают лишь несколько фирм или одна единственная (монополия). В начале XX века гигантская компания Standard Oil контролировала большую часть нефтяного рынка США, а корпорация United States Steel – основную долю рынка стали. Поскольку у монополиста нет конкурентов, он может решать сколько взимать за свой продукт. Он обладает рыночной властью. Он склонен повышать цену для увеличения прибыли. Более высокая стоимость товаров ведет к тому, что потребители меньше их покупают, поэтому фирма сокращает их производство. Это вредит обществу в целом, потому что люди предпочитают больше товаров по низкой цене. Однако монополист решает, какой объем продукции выпускать, только на основе своей прибыли. На конкурентном рынке, где есть множество компаний, производится больше товаров, продаваемых по более низкой цене. По этой причине большинство экономистов считает, что для социума такие рынки лучше, чем монополии.

Антимонопольная политика государств стремится сделать сферу товарооборота более конкурентной, вводя запрет на создание монополий или разделяя их на малые компании. В начале XX века американское правительство разбило Standard Oil на десятки отдельных фирм. Сегодня страны до сих пор беспокоятся об экономическом влиянии монополий. В конце XX века суд выявил, что Microsoft пыталась стать монополией. Чтобы стимулировать конкуренцию, суд наложил ограничения на то, как эта компания может продавать свои продукты.

Какое-то время работа Пигу оставалась в тени. Когда он писал (в 1920-е и 1930-е годы), разразилась бурная дискуссия о том, какая экономическая система лучше: капитализм или коммунизм (см. главу 16). Пигу имел дело с более узкими вопросами о том, как функционируют отдельные рынки. Однако после Второй мировой войны важные проблемы были по большей части решены, по крайней мере, для экономистов. Многие из них считали, что капитализм был лучшей системой. Однако капитализму необходима достаточная доля правительственного вмешательства, чтобы оставаться жизнеспособным. Теории Пигу назвали некоторые стратегии, которые могут быть использованы для улучшения работы рынков отдельных товаров: краски, рыбы, нефти и т. д. Экономисты до сих пор используют его построения, размышляя о том, как правительства могут применять налоги и субсидии для наиболее эффективного использования ресурсов общества.