Краткая история экономики. 77 главных идей о богатстве и бедности от Платона до Пикетти

28 Управляемые клоунами

В ноябре 1863 года, во время американской гражданской войны, президент Авраам Линкольн произнес свою самую знаменитую речь на поле битвы при Геттисберге, в Пенсильвании. Он надеялся, что убийства, продолжающиеся вокруг него, не будут напрасными, что из пепла войны возродится свобода: «власть народа, волей народа и для народа». Его слова представляют государственную задачу как особенно нравственную, даже героическую. Линкольн призвал тех, кто держит рычаги власти, использовать их на благо общества в целом.

Почти через сто лет после речи Линкольна Чарли Чаплин сказал: «Я остаюсь клоуном и только клоуном. И это ставит меня намного выше любого политика». Неужели за несколько поколений правители США превратились из героев в клоунов? Возможно, Чаплин размышлял о «выходках» мэра Чикаго Уильяма Хейла Томпсона, «Большого Билла», который в 1920-е и 1930-е годы сделал посмешище из чикагских политиков[68]. Гангстеры спонсировали его избирательную кампанию, и его администрация терпела скандал за скандалом. Чтобы отвлечь внимание, Большой Билл однажды организовал экспедицию в южную часть Тихого океана с целью отыскать мифическую рыбу, лазающую по деревьям. Путешествие достигло своей истинной цели, и мэра снова стали обсуждать на первых страницах газет.

Через несколько лет после правления Большого Билла сын фермера, окончивший Государственный педагогический институт Миддл Теннесси, зарабатывал на жизнь, доя коров. Невероятное начало карьеры будущего лауреата Нобелевской премии по экономике, но именно таков был путь Джеймса Бьюкенена (1919–2013 гг.). Спустя годы его работы пошатнули образ добродетельного политика. Бьюкенен считал, что заверения таких «деятелей», как Большой Билл, служить на благо народу были всего лишь сотрясанием воздуха.

После Второй мировой войны, когда Бьюкенен начинал свои работы, большинство экономистов попало под влияние идей Кейнса. Последний утверждал, что государствам необходимо играть главную роль в экономике. В частности, оно должно тратить больше денег на предотвращение финансовых рецессий. Экономисты также называли и другую роль государства: перераспределение материальных благ путем налогообложения богатых и передачи денег бедным, а также предоставление медицинской помощи и образования. После войны многие правительства принялись за эти задачи, расходуя больше денег и становясь крупнее, чем когда-либо. Экономисты на самом деле не ставили вопрос, способны ли государства на осуществление такой политики. Они считали, как только правильная программа будет разработана, государство будет готово и способно выполнить ее.

Будучи молодым, Бьюкенен верил в умение государства исправлять ошибки и даже был увлечен социализмом. Его семья была бедной: он рос на захудалой ферме без электричества и водил трактор в шесть лет. Тем не менее его дед стал губернатором Теннеси при недолго просуществовавшей политической партии, которая хотела бросить вызов элите США, ее самым влиятельным группам, в том числе и богатым банкирам. Интерес Бьюкенена к функционированию общества поддерживался чтением множества пыльных политических памфлетов, которые его дед свалил в дальней комнате дома. Но когда он поступил в Чикагский университет для получения научной степени, он переменил взгляды. Шесть недель спустя после начала занятий он признал власть рынков и отказался от социализма. Что он сохранил из старых памфлетов своего деда, так это неприязнь к элите. Однако для Бьюкенена настоящим высшим слоем общества были не богатые промышленники и банкиры, а люди из влиятельных семей, которые учились в знаменитых университетах, например, в Гарварде. Многие из них становились политиками и государственными служащими. Со своих влиятельных постов они вмешивались в жизнь общества и решали, что хорошо для всех остальных.

Нелюбовь Бьюкенена к элите оформилась в теорию в одно лето, после сдачи экзаменов. Он просматривал книги в университетской библиотеке, и там его жизнь снова изменилась из-за пыльных листов бумаги. Сочинение, которое он взял с полки, было написано на немецком языке шведским экономистом Кнутом Викселлем (1851–1926 гг.). Оно потрясло Бьюкенена, и он тут же решил перевести его на английский язык. Коротко говоря, Викселль разрушал представление о том, что государства были полностью бескорыстными, озабоченными лишь осуществлением политики, которая лучше всего послужит их обществу в целом.

Получается, что в рамках стандартной экономики эти люди «страдают» раздвоением личности. При выборе пары обуви с оптимальной ценой или принятии решения о том, за сколько продавать машину, государственные служащие ведут себя как рациональный экономический человек. Они поступают в своих интересах, максимизируя выгоду и сокращая затраты. Но как только чиновники входят в здания своих министерств, считается, что они думают только о благе народа и забывают о личных интересах. Они беспрекословно осуществляют нужную политику. Они никогда не дремлют за столом и не уходят обедать на три часа. Все так, будто корыстного экономического человека заменили кем-то другим, политическим человеком, благородным индивидуумом, который всегда поступает, как лучше для общества.

Бьюкенен сказал, что это нелогично.

Новый раздел экономики Бьюкенена назывался общественный выбор. Ученый описал его как политику без романтики. Бьюкенен считал глупым, романтизированным представлять чиновников бескорыстными героями. В реальности они были заинтересованными в защите своих постов и были более алчными и ненадежными, чем думали экономисты.

Американское правительство серьезно потратилось в 1960-е годы, и теория Бьюкенена выставила эти действия совсем в ином свете. «Увеличение количества правительственных чиновников было делом рук политиков и бюрократов, больше заботящихся о себе, а не помогающих рынкам эффективно функционировать», – говорил он. Проблема с властью просматривалась не только в эскападах Большого Билла. Чиновники в серых костюмах и уважаемые политические лидеры в Вашингтоне были не лучше. Бьюкенен отметил, что, когда Джона Ф. Кеннеди выбрали в 1961 году президентом, его богатый и амбициозный отец фактически купил ему этот пост.

Все, что хотят политики, по словам Бьюкенена, это сохранить свою должность. Чтобы удержать власть, они придумывают взятку и дают ее своим сторонникам. Взятка – это прибыль сверх той, что можно получить на конкурентном рынке. Например, если государство облагает налогом иностранные машины, то отечественные автопроизводители, защищенные от зарубежной конкуренции, получают большую прибыль. Предоставляя привилегии особым группам людей, политики надеются заручиться политической поддержкой, возможно, даже деньгами.

Перспектива получения дополнительной прибыли за совсем незначительные усилия стимулирует взяточничество. Компании тратят деньги, пытаясь убедить государство предоставить им привилегии. Они могут приглашать представителей власти на дорогие обеды в попытке заставить их сделать то, что им нужно. Они могут учредить какую-нибудь организацию, например, Американскую ассоциацию производителей зонтов, чтобы помочь своему делу. В защиту таких объединений говорят, что в условиях здоровой демократии они помогают разным группам людей высказать свое мнение. По теории общественного выбора они охотники за взятками, расходующими ресурсы, которые могли быть использованы иным более эффективным образом.

Коррупция вредит потребителям, потому что если рынки автомобилей и зонтов защищены от зарубежной конкуренции, то выбор этих товаров сокращается. Проблема в том, что покупатели не считают нужным тратить личное время на организацию собственной группы для предотвращения взяточничества. Почему бы не позволить это сделать другим и потом просто пожинать плоды? Однако нередко производители – крупные и немногочисленные предприятия. Каждый из них достаточно влиятелен, чтобы оказывать давление на государство, требуя уступок. Бьюкенен говорит, что бизнесмены в этом не виноваты. Причина коррупции в наличии слишком могущественного государства, способного вмешиваться в экономику, чтобы помочь себе в перевыборах.

Бьюкенен также резко критиковал кейнсианских экономистов. Они говорили, что государства должны стимулировать сферу производства и потребления во время рецессий, расходуя больше денег. Помощь экономике вводит бюджет страны в дефицит, потому что траты превышают собираемые налоги. Согласно кейнсианцам, это не проблема, потому что политика заставляет экономику снова двигаться, и тогда государство может сократить расходы, таким образом избавляясь от дефицита. Дело в том, что государственные траты пользуются популярностью у избирателей. Политики хотят сохранить власть и поэтому делают все, чтобы избежать сокращения расходов. В результате траты все растут и растут, как и дефицит государства. Это то, что, по мнению Бьюкенена, происходило в 1960-е годы.

«Тем временем, – настаивал он, – бюрократия государства, ее служащие, комитеты, министерства – растут как на дрожжах. Чиновники не могут максимизировать прибыль, потому что они не продают товар или услугу за деньги, как это делают компании. Вместо этого они жаждут власти и статуса управляющих крупной организацией. Они пытаются „раздуть“ свои бюджеты как можно сильнее. Это у них получается, потому что они располагают большей информацией о собственных программах расходов, чем посторонние. Они всегда могут говорить, что им нужно дополнительное количество лимузинов, шоферов и конференц-залов, чтобы должным образом делать свою работу».

У экономистов общественного выбора не так уж много возможностей превратить политиков и чиновников в бескорыстных людей. Это удел политиков и политики. Однако есть общие правила игры, которые доминируют над политической рутиной. Эти правила условились поддерживать все, и их не могут так просто изменить отдельные государства или представители власти. Одно из них, в частности, заключается в том, что людям должно быть позволено выражать свое мнение без риска оказаться в тюрьме. Некоторые правила такого рода содержатся в документах, например, в американской конституции. Чтобы усовершенствовать поведение правительства Бьюкенен говорит о необходимости соблюдения конституционных норм. Таким законодательным требованием может быть поддержка сбалансированного бюджета: запрет правительству тратить больше денег, чем оно собирает налогами.

Бьюкенен и другие теоретики общественного выбора напоминают нам – наивно полагать, что государства всегда надежны и бескорыстны. Эти мыслители считают, что не рынки выходят из строя, а правительства. Критики общественного выбора, однако, говорят, что многие действия государства необходимы. Большая часть расширения полномочий власти за последние пару веков была результатом увеличения социальных трат, в частности, на общественное здравоохранение и образование, которые были необходимы для построения передовой экономики. Преувеличением было бы считать, что все дело было в государственных служащих, пытавшихся расширить свои департаменты.

Оппоненты Бьюкенена также сомневаются, что каждый всегда ведет себя как рациональный экономический человек.

Например, в политической жизни люди часто поступают тем или иным образом из солидарности. Вы можете проголосовать за определенную партию, потому что она хочет помогать бедным или улучшать окружающую среду, к примеру. Ценность убеждений политического объединения для вас гораздо важнее личных интересов. Если нет, вы можете задаваться вопросом, зачем вообще кому-то голосовать, учитывая, что один человек едва ли изменит результаты выборов. И если вы ведете себя таким образом, разве невозможно, что политики могут делать так же?