Краткая история экономики. 77 главных идей о богатстве и бедности от Платона до Пикетти

25 Стройная гармония

Представим ситуацию: в университете должны начаться занятия, и одни студенты идут в аудиторию 15 на математику, а другие – в кабинет 12 на географию. По окончании этих уроков некоторые спешат в аудиторию 12 на историю, а кто-то направляется в кабинет 3 на английский язык. Так происходит изо дня в день. Как студенты узнают куда идти? Очевидно, кто-то сел и составил расписание. Воцарился бы хаос, если бы оно не работало: преподаватели занимались бы биологией со студентами-физиками, а обучающиеся из разных групп боролись бы за места в одной и той же аудитории. К счастью, когда процесс обучения организован, всем комфортно.

Студентов, изучающих разные предметы, координирует расписание. Человек, который его составляет, должен сопоставлять учебные дисциплины, учитывая количество аудиторий и преподавателей. Экономика – это гигантский механизм, который сложно упорядочить. К примеру, сейчас вы хотите новые наушники, ваш друг желает компьютерную игру, а мне необходима чашка кофе. Есть люди, которым нужны странные вещи, например, жвачка со вкусом фрикадельки (да, она существует). Возможно, если вы с другом пойдете в большой магазин, там будут наушники и компьютерные игры. Если я перестану писать и выйду на улицу, то непременно найду кого-то, кто готов продать мне кофе. Даже люди со странными вкусовыми предпочтениями могут приобрести желаемое.

Студентов, отправляющихся в нужные аудитории, можно сравнить с фирмами, поставляющими выверенное количество разных многочисленных товаров, которые хотят купить люди. Так, производители наушников делают миллион пар изделий, когда людям требуется именно такое их количество. То же касается поставщиков кофе и компьютерных игр. Итак, кто составляет график для экономики? Кто говорит производителю наушников выпустить миллион пар? В капиталистических экономиках – никто. Мы так привыкли к этому, что едва ли об этом задумываемся. Часто мы размышляем о производственной координации, только когда она дает сбой. К примеру, когда компания, изготавливающая компьютерные детали, выходит из бизнеса, вы обнаруживаете, что нужный вам ноутбук распродан. А ведь перед нами неделя за неделей происходит нечто действительно потрясающее. Большую часть времени экономика функционирует эффективно без составленного графика. Тогда почему она не пребывает в постоянном хаосе?

В 1950-е годы группа экономистов, возглавляемая американцем Кеннетом Эрроу (1921–2017 гг.) и Жераром Дебрё (1921–2004 гг.)[67], попыталась ответить на этот вопрос. Основная теория рынков, усовершенствованная Альфредом Маршаллом в XIX веке, рассматривала спрос и предложение на одном рынке. Потребность в товаре и готовность компаний его произвести зависят от стоимости той или иной продукции. Например, когда спрос на нефть выше предложения, ее цена увеличивается, вынуждая людей меньше покупать ее, а производящие компании – больше ее поставлять. В итоге спрос и предложение возвращаются в состояние равновесия: цена становится такой, при которой нефтяные компании выпускают именно тот объем, который требуется покупателям. Если спрос и предложение – два конца рычага (балансира), то равновесие – это балансир, находящийся в идеально ровном положении. Проблема в том, что цена на нефть не просто влияет на соответствующий рынок. Эрроу указывает на различные последствия низкой стоимости данного товара после открытия новых месторождений в Техасе и Персидском заливе в 1930-е годы. Люди стали обогреваться, используя нефть, а не уголь, и уровень занятости на шахтах упал. Нефтеперерабатывающие заводы становились больше, что увеличивало спрос на их продукцию. Дешевое топливо побуждало людей покупать больше машин, что привело к упадку железной дороги. Движение на одном рынке приводит к «ряби» на многих других. Теория Маршалла о спросе и предложении – это концепция частичного равновесия: она игнорирует сторонние волнения.

Уловить «рябь» непросто. Согласно теории частичного равновесия, мы думаем о движении «рычага» нефтяного рынка как о зависящем только от цены на нефть. Как мы можем учесть взаимосвязи между разными рынками? Представьте, что балансир нефтяного рынка соединен с «рычагом» рынка автомобилей. Когда один балансир двигается, приводятся в движение и другие. Каждый из них соединен с десятками, возможно, сотнями других «рычагов».

Общее равновесие – это анализ связанных движений балансиров. Начало ему было положено французским экономистом Леоном Вальрасом в XIX веке. Равновесие одного рынка можно отразить в простом уравнении: предложение = спрос. По теории Вальраса, спрос и предложение нефти зависят от стоимости различных товаров, это касается наушников, кофе и всего другого. При наличии миллиона продуктов будет столько же уравнений, каждое из которых зависит от такого же количества цен. Когда предложение равняется спросу на каждом отдельном рынке, тогда все балансиры находятся в состоянии покоя. В математических терминах Вальраса это происходит, когда все равенства выполняются одновременно. Вальрасу не удалось разработать решение своей математической задачи, чего нельзя сказать об Эрроу и Дебрё.

В 1940-е годы, когда Эрроу и Дебрё изучали экономику, ее предмет не был особо математическим. Большая часть книг об этой науке в то время была написана словами. Эрроу и Дебрё были математиками, которые переместились в область экономики.

В 1950-е годы они работали в научно-исследовательском институте Чикагского университета, в комиссии Коулза, ставшей важным центром математической экономики. В их работах многие математические символы вплетались в массив слов (так же, как в работах сегодняшних специалистов в этой области). Когда Эрроу получал награду за свою работу в 1950-е годы, один из его коллег посоветовал, чтобы он свою благодарственную речь начал так: «Буквы подводят меня».

Эрроу и Дебрё брали в качестве отправной точки предположения о поведении людей и затем, используя строгое математическое рассуждение, смотрели, что они значат для экономики. Некоторые гипотезы относились к тому, что люди рациональны или постоянны в своем выборе. Например, если вы любите бананы больше, чем груши, а груши больше, чем персики, то вы должны считать бананы лучше персиков.

Ученые поняли, что когда предпочтения людей рациональны, тогда существует возможность для всех рынков находиться в состоянии покоя.

Говоря техническим языком экономистов, общее равновесие существует. Это открытие было важным, потому что, если баланс был бы невозможен, то не существовало бы набора цен, при которых спрос каждого удовлетворяется производителями. В математических терминах экономика была бы противоречащей. Совокупность взаимосвязанных балансиров никогда не была бы в состоянии покоя. Они бы упали на землю, столкнулись друг с другом и запутались. Получился бы хаос.

Невозможно ответить на вопрос, эффективны ли рынки, только решив, согласуются ли они. Представьте, что мы знаем, что экономика находится в равновесии. Помимо описания ситуации специалисты задаются вопросом, насколько хорошо она удовлетворяет нужды общества в целом. Предположим, что после утреннего похода на местный рынок, каждый возвращается домой с пакетом фруктов. Хорошо ли, что у меня так много груш, а у вас бананов? В начале XX века итальянский экономист Вильфредо Парето (1848–1923 гг.) разработал метод, чтобы определить это. «Экономический результат нежелателен или „неэффективен“, если возможно улучшить положение как минимум одного человека без вреда для другого», – говорил он. Допустим, у меня четыре груши, а у вас четыре банана. Вам одинаково нравятся груши и бананы – я люблю бананы в два раза больше груш. Если я обменяю свои груши на ваши бананы, то в два раза улучшу свое положение, а ваше – останется прежним. Это называется Парето-улучшением. Если бы мы не произвели замещение, ресурсы экономики не использовались бы максимально эффективно. Это значит, что бананы можно было бы использовать, чтобы сделать меня счастливее, но этого бы не произошло, то есть в каком-то смысле они были бы израсходованы напрасно. Экономический результат – это эффективность по Парето, когда были произведены все обмены. С этой позиции невозможно улучшить положение одного человека, не навредив другому. Идея в том, что экономика не должна включать в себя «потраченных зря» ресурсов, как, например, ваша связка бананов.

Экономисты дают ему особое название: первая теорема благосостояния. Это значит, что когда экономика находится в равновесии, в ней нет растраченных ресурсов (таких, как ваши бананы). При ценах, которые привели к балансу, я смогу продать мои груши и приобрести бананы, а вы – бананы и купить что-то другое. На самом деле миллионы делают то же самое с самыми разными продуктами. Как только обмен состоялся, никто уже не может получить прибыль: больше не существует неэффективно используемых ресурсов. Так Эрроу и Дебрё показали, что экономика рынков, хотя ее никто и не упорядочивает, похожа на отлично организованную школу. Она ведет к гармонии, поскольку желания людей балансируются и ничего не растрачивается попусту.

Однако не спешите погружаться в такого рода мысли. Во-первых, эффективность по Парето – это минимальное значение того, что хорошо для общества. Все, что она делает, исключает случаи, в которых растрачиваются ресурсы. При этом существует много Парето-эффективных исходов. Одним из них будет тот, в котором один богатый человек владеет всем, и есть кто-то еще, у которого нет ничего. Передача продуктов от одного к другому не приведет к Парето-улучшению, потому что сделает бедного благополучнее, но уменьшит достаток богатого человека. Результаты деятельности рынков, даже эффективных, могут быть крайне нечестными.

Во-вторых, предположения, на которых построена теория Эрроу и Дебрё, далеки от реального функционирования рынков. По мнению этих ученых, ни один покупатель или продавец по отдельности не могут повлиять на цену, что обеспечивает конкурентность. На практике же существуют влиятельные компании, которые действительно воздействуют на рыночную стоимость, нередко из-за эффекта масштаба. Самолетостроительной фирме, к примеру, необходимо инвестировать дорогое оборудование перед тем, как она сможет произвести один самолет. По мере того как она увеличивает количество изготавливаемой техники, значительные первоначальные издержки распространяются на большее количество самолетов, которые она продает. Такая компания, как правило, будет расширяться, пока не займет существенную долю рынка; в этот момент рынок уже не совершенно конкурентен, и первая теорема благосостояния не имеет силы. Также она не действует, когда потребление одного участника взаимодействия влияет на другого, но не измеряется в ценах, например, если загрязнение окружающей среды от электростанции сокращает урожай близлежащих ферм.

Эрроу и Дебрё дали старому экономическому вопросу современную интерпретацию: почему занятия миллионов людей своими делами приводят к гармонии в сфере производства и потребления. Адам Смит описывал это как «невидимую руку», а некоторые специалисты используют первую теорему благосостояния как подтверждение идеи Смита. Но поскольку допущения, необходимые для ее доказательства, далеки от реальности, можно также предположить, что суть теоремы заключается в том, что на практике рынки вряд ли будут эффективны. Тогда, возможно, государство выступит вперед, чтобы подтолкнуть экономику к продуктивности. Правительства, например, иногда пытаются отменить монополии, чтобы сделать рынки более конкурентными, или вводят налоги на загрязнение окружающей среды, чтобы «хозяйство» страны лучше отражало нужду общества в чистом воздухе. Однако за высшей математикой теоремы общего равновесия скрывается основная и важная идея: рассмотрение отдельного рынка может быть опасным. Изменения на одном рынке оказывают влияние на другие. Говоря экономическим языком, все взаимосвязано.