Краткая история экономики. 77 главных идей о богатстве и бедности от Платона до Пикетти

31 Спекулянты атакуют

Традиционный управляющий банком в 1950-е годы, как правило, был уважаемым столпом общества, осторожным, аккуратным человеком, который, вероятно, рано ложился спать и не пил много. Вы могли бы счесть его довольно скучным и неинтересным. Однако с 1970-х годов появился новый вид банкиров – громких, ярких и высокомерных. Они любили большие риски. Они хотели быстро разбогатеть и тратить деньги на спортивные машины и дорогое шампанское. Они зарабатывали на том, что называют спекуляциями. Обычно люди покупают вещи, потому что они хотят их использовать, например, пшеницу, чтобы печь хлеб, и бензин, чтобы заправлять автомобиль. Но когда человек спекулирует, он приобретает что-либо без заинтересованности в его применении. Он может купить значительный объем пшеницы, потому что считает, что цена на нее вскоре повысится из-за прогноза засухи. Если его догадка верна, позже он продаст товар и извлечет прибыль.

Спекуляция известна столетиями. Но с 1970-х годов она становилась все популярнее. У банков были целые команды людей, чья работа заключалась в торговле практически всем с целью получения дополнительного дохода. Некоторые спекулянты управляли собственными компаниями, известными как фонды хеджирования, которые занимались исключительно скупкой и перепродажей. Одна из таких компаний, Quantum Fund, была основана любителем философии, банкиром венгерского происхождения Джорджем Соросом. Он сильно отличался от большинства спекулянтов, которых больше интересовали часы Rolex, а не книги, и он стал известнейшим финансистом века.

Торговля валютой – долларами, евро, йенами – была одним из способов спекулянтов, таких как Сорос, зарабатывать деньги. Сегодня рынок иностранных денег – самая крупная финансовая структура в мире. Стоимость валюты – это ее обменный курс: например, сколько долларов или евро стоит мексиканский песо. Чтобы заплатить за американские джинсы, мексиканский владелец магазина использует песо для покупки долларов. Если джинсы стоят 10 долларов, а песо – 10 центов, то джинсы обходятся владельцу магазина в 100 песо. Если песо стоит всего лишь 5 центов, то джинсы – 200 песо. Как и все, что покупается и продается, валюта попадает под действие предложения и спроса. Когда американские джинсы становятся особенно модными в Мексике, местные торговцы требуют за них больше долларов, повышая их стоимость. Когда предложение и спрос на валюту резко изменяются, то же происходит и с обменным курсом.

Когда ценность песо в долларах сильно меняется, мексиканскому владельцу магазина сложно определить, на какую цену заказа американских джинсов соглашаться в течение следующих шести месяцев. Причина в том, что приемлемая стоимость доллара сегодня может стать недоступной через полгода, если ценность песо снизится. Некоторые страны живут с этим: они позволяют своим обменным курсам повышаться и снижаться, это называется плавающий валютный курс. Другие пытаются остановить его движение и привязывают свои обменные курсы – другими словами, фиксируют их на определенном уровне лидирующей валюты, такой как доллар. Это делается, чтобы дать потребителям и бизнесменам больше уверенности. Люди будут знать, сколько они смогут выручить за свои продукты за рубежом и сколько будут стоить иностранные товары.

В 1970-е годы американский экономист Пол Кругман (1953 г.) разработал об этом теорию. Чтобы понять, что значит напасть на привязку, сначала нужно разобраться, как государство фиксирует свою валюту. Оно покупает и продает ее для поддержания ее ценности. То же самое применимо, когда власти хотят закрепить стоимость бензина на отметке 15 песо за литр. Если при 15 песо предложение бензина превышает спрос, то властям приходится тратить деньги на покупку этого топлива, чтобы предотвратить падение цены. Если, с другой стороны, спрос превышает предложение, то правительство вынуждено поставлять дополнительный бензин, в противном случае цена будет расти. Для этого государству нужно держать запас данного топлива.

Представьте, что подобным образом в мае мексиканское правительство устанавливает цену на песо в долларах. Если в июне спрос на песо будет выше обычного, то страна может напечатать больше песо, чтобы его цена не превышала установленную. Но если в июле люди будут покупать много долларов и, значит, продавать больше песо, чем обычно, то стоимости песо будет грозить снижение. Чтобы поддерживать ее, правительство должно покупать песо, используя свой запас долларов. Экономисты называют этот запас валютными резервами страны; они играют ключевую роль в регулировании уровня обменного курса.

По теории Кругмана, спекулянты нападают на привязки, когда государства продолжают расходовать деньги. В 1970-е годы Мексика привязала свою валюту к доллару. Государство также тратило огромные суммы на проекты социального обеспечения, улучшения жилищных условий и развития транспорта. Правительство не хотело облагать своих граждан высокими налогами, чтобы компенсировать затраты. Вместо этого оно печатало деньги. Поскольку для каждого доллара теперь циркулировало больше песо, чем раньше, цена песо в долларах, по всей вероятности, должна была упасть. Но это значило бы отрыв от привязки. Государство должно было это предотвратить, покупая песо, используя запасы долларов, чтобы поддерживать постоянное количество песо в обращении. Какое-то время это работало пока у правительства не кончились доллары. Оно продолжило печатать больше денег, чтобы заплатить за свои программные траты, и поскольку оно больше не могло покупать песо, его количество в обращении росло. Стоимость песо в долларах, таким образом, должна была снизиться.

На самом деле, согласно теории Кругмана, падение происходит еще до того, как кончаются доллары, из-за действий валютных спекулянтов. Они знают, что государство печатает деньги и использует свой резерв долларов. Они также знают, что через шестьдесят дней долларов не останется. На 60-й день, когда валюта начинает терять ценность, спекулянтам приходится продавать все свои песо, в противном случае они потерпят убытки. Это нападение. В действительности все происходит раньше: на 59-й день спекулянты знают, что произойдет на 60-й день, и поэтому тогда они избавляются от своих песо; по этой же причине так случается и на 58-й день. Итак, некоторое время до того, как государство полностью истощит собственный резерв долларов, спекулянты продадут свои песо и скупят оставшиеся запасы. Привязка песо обрывается. Экономисты называют это валютным кризисом.

Мексика достигла переломного момента в 1976 году, и ее деньги обвалились. Когда национальная валюта стоит так мало, импортные товары слишком дорого обходятся людям. Это сокращает действительную стоимость их доходов, они перестают тратить. Экономика вступает в полосу рецессии.

Позже американский экономист Морис Обстфельд (1952 г.) показал, как страны могут столкнуться с валютным кризисом, даже когда они не печатают деньги[69]. Это происходит с самыми богатыми из государств. В начале 1990-х годов валюты ряда европейских стран были привязаны к немецкой марке, денежной единице Германии, в то время лидирующей экономики Европы. Однако страны стояли перед дилеммой. Возьмем, к примеру, Великобританию. С одной стороны, государство хотело сохранить привязку. Премьер-министр Джон Мейджор поставил на нее свою репутацию, если страна откажется от привязки, банки вряд ли смогут доверять Великобритании большие суммы. С другой стороны, государство хотело отказаться от привязки и позволить фунту упасть. Чтобы поддерживать стоимость фунта, правительству приходилось поддерживать высокие процентные ставки. Это значило, что люди зарабатывают много денег, храня свои деньги в фунтах, и поэтому они покупают эту валюту, помогая поддерживать ее ценность. Однако высокие процентные ставки вредили британским домовладельцам, которые брали огромные займы, и теперь им стоило серьезных усилий выплачивать большие суммы процентов.

Британский кризис разразился, когда спекулянты потеряли веру в то, что государство будет сохранять свою привязку. Они ожидали, что фунт упадет. Спекулянты атаковали в сентябре 1992 года в день, который назвали «Черной средой»[70].

«Перекупщики» стали продавать фунты в огромных объемах. Банк Англии пытался сдержать наплыв, закупая фунты. Джон Мейджор встретился со своими министрами, и они решили увеличить процентные ставки с 10 до 12 %, это был большой прирост. После заседания министр внутренних дел Кеннет Кларк поехал обратно в свой кабинет. Его водитель повернулся к нему и сказал: «Это не сработает, сэр». Он слышал об увеличении процентной ставки по радио, и теперь новости были плохими: фунт все больше дешевел. Спустя несколько минут Кларк снова встретился с премьер-министром. Они подняли процентные ставки до 15 %. Эти повышения были бумажными корабликами в бурю. Спекулянты понимали, что государство в итоге сдастся, и они продолжали продавать фунты. В тот вечер страна отказалась от привязки, и Джон Мейджор думал о том, чтобы уйти в отставку. Министр финансов Великобритании Норман Ламонт сказал, что он впервые за несколько недель крепко спал, потому что ему не надо было волноваться о стоимости фунта.

Некоторые экономисты считают, что спекуляция – это хорошо. Валютные спекулянты всего лишь отвечают на реальность, сложившуюся в финансовых сферах стран. Они нападают на привязки, когда государство проводит плохую политику, например, осуществляет массовые расходы или устанавливает невозможно высокие процентные ставки. Если так, Сорос сделал деньги на обвале, который все равно должен был случиться. Некоторые говорят, что спекулятивные нападения могли даже побудить государства принять более благоразумную политику. Однако в конце 1990-х годов люди недвусмысленно обвиняли «перекупщиков» в ряде экономических катастроф в Азии. Малайзийский премьер-министр Махатхир Мохамад сказал, что спекулянты – преступники. Он назвал Сороса идиотом и сказал, что торговлю валютой надо запретить. Сорос заявил, что Махатхир – человек, которого не стоит воспринимать серьезно, и что он представляет угрозу для общества.

Проблемы в Азии начались в конце 1990-х годов, когда обрушилась экономика Таиланда. Фирмы и банки разорялись, и недостроенные здания Бангкока застывали во времени, когда их владельцы оставались без денег. Малайзия и другие страны в регионе, такие как Южная Корея и Индонезия, вскоре подхватили экономическую болезнь Таиланда.

Но как проблемы Таиланда были связаны с другими странами? Экономисты считают, что финансовые кризисы могут распространяться между государствами, как грипп между людьми. Они называют это экономической цепной реакцией, заражением, и болезнь распространяют именно спекулянты. Видя, что произошло в Таиланде, они начали беспокоиться о возможности подобного происшествия в Малайзии и в других соседних странах. Если это случится, они хотели бы избавиться от своей малайзийской валюты. Но они не просто волновались о здоровье экономики Малайзии, они беспокоились о том, что думают другие спекулянты. Если они считают, что другие «перекупщики» взволнованны и будут реализовывать малайзийскую валюту, то они тоже продадут свою. Если достаточное число спекулянтов размышляет подобным образом, деньги страны действительно обвалятся. Это все равно, что кричать «Пожар!», когда нет никакого бедствия, и тем самым вызвать панику. Это самореализующийся кризис.

Некоторые, например, американский экономист Джеффри Сакс (1954 г.), считают, что спекулянты способны инициировать кризисы, когда с экономикой все в порядке. Дела у азиатских экономик обстояли хорошо, и ими разумно руководили государства, они не были похожи на Мексику в 1970-е годы. «Атака спекулянтов вызвала ненужную панику», – говорят их критики. Поэтому Махатхир был в ярости.

Мы снова столкнемся со спекулянтами позже. Многие из них занимаются финансовыми продуктами, более сложными, чем доллары и йены. Как мы увидим в главе 38, к началу XXI века спекулянты торговали продуктами, которые так сложно понять, что люди стали подозревать, что финансы были опасным фокусом. Они говорили, что спекулянты опасны и беспечны и их нужно остановить.