Краткая история экономики. 77 главных идей о богатстве и бедности от Платона до Пикетти

29 Денежная иллюзия

Зимой 1978–1979 гг. Великобританию накрыло необыкновенно густым снегом и льдом и захлестнуло бурей забастовок рабочих. В Ливерпуле мертвых не могли похоронить на кладбищах, потому что могильщики побросали лопаты. В других местах пустовали полки супермаркетов, потому что водители грузовиков отказывались садиться за руль. Заголовки газет предупреждали об экономическом крахе. Страшные месяцы стали известны как зима недовольства. Их часто вспоминают как конечную точку, когда кейнсианская экономическая теория, преобладавшая со времен Второй мировой войны, потерпела крах и умерла.

Однако производственно-потребительские проблемы назревали в Великобритании и США задолго до конца 1970-х годов. Кейнсианская политика была основана на кривой Филлипса, которая показывала, что более низкий уровень безработицы подразумевает бо́льшую инфляцию, а более высокий – меньшую. Экономисты считали, что государства могут стимулировать экономику и сократить незанятость населения, немного повысив цены и расходуя финансы. В 1960-е годы инфляция увеличивалась, и к 1970-м годам экономисты были в недоумении, поскольку рост цен шел вместе с постоянным значительным, а не низким, как прогнозировала кривая Филлипса, уровнем безработицы. Такое незавидное сочетание двух явлений получило название стагфляция: экономическая стагнация (большое число незанятых в стране) и высокая инфляция. Кривая Филлипса дала сбой, а вместе с ней и основа кейнсианской экономической теории.

Экономисты искали объяснения такой ситуации. Некоторые считали, что инфляция была вызвана небывало высокими ценами на нефть, которые увеличивали затраты фирм, а значит, и стоимость товаров. Другие винили профсоюзы (организации, представляющие интересы рабочих) в требовании повышения зарплат. Увеличение оплаты труда вынуждало фирмы устанавливать более высокие цены на продукцию. На первый взгляд забастовки, казалось, были как-то со всем этим связаны. Государство пыталось подавить инфляцию, побуждая профсоюзы и рабочих согласиться на скромное повышение зарплат. Однако рабочие не были готовы к этому и объявляли забастовку.

Кейнс был гигантом экономической политической мысли в XX веке. Из производственно-потребительской путаницы 1970-х годов родился новый мощный мыслитель: маленький, решительный американец Милтон Фридман (1912–2006 гг.), теории которого полностью преобразили экономику. Он родился в Бруклине штата Нью-Йорк в семье бедных еврейский иммигрантов из Венгрии и достиг совершеннолетия во время Великой депрессии 1930-х годов. Как и Кейнс, он пытался найти причины экономической катастрофы. Она вдохновила Фридмана стать экономистом. Однако его теории были прямой противоположностью идеям Кейнса, и они очертили новые линии фронта в науке о производстве и потреблении. Фридман считал, что проблемы 1970-х годов были результатом слишком сильного влияния государства. Как и Кейнс, он не хотел придумывать экономические концепции просто так – он хотел изменить мир. В итоге экономика Фридмана победила кейнсианский образ мышления.

Фридман был одним из самых известных защитников капитализма и лидирующим специалистом Чикагской школы экономики, которая придерживалась мнения, что принципы рынка должны управлять обществом. В своей книге «Капитализм и свобода» он критикует разные виды вмешательства государства в экономику. Например, ученый полагал, что должен быть отменен контроль за арендной платой и установлением минимального уровня оплаты труда. Поначалу экономисты игнорировали Фридмана и его последователей, считая их чудаками. Однако Фридман был бойким спорщиком – резким, неутомимым, острым, как бритва. Он обрушивался на ошибки логики и уничтожал аргументы своих оппонентов. Он расцветал в спорах и противоречиях. Многие ненавидели его за приверженность свободному рынку. Более того, в 1970-е годы он посетил Чили и с группой коллег заехал на короткую встречу с президентом Аугусто Пиночетом, диктатором, который убивал и истязал тысячи идейных оппонентов и который тогда проводил политику свободного рынка. Годами Фридману приходилось прятаться от групп протестующих, которые обвиняли его в том, что он стоит за ужасным режимом Пиночета. Когда его награждали Нобелевской премией по экономике в 1976 году, с задних рядов вскочил человек и закричал: «Остановите капитализм! Свободу Чили!» Его вывели из зала, и публика одарила Фридмана бурными овациями.

Теории Фридмана были связаны с влиянием денег на экономику. Кейнсианцы говорили, что увеличение количества финансов в обращении стимулирует материально-производственную сферу, но на практике вряд ли является эффективной мерой. Более мощной была фискальная политика (расходы государства и налоги). Фридман вернул деньги обратно в центр экономики, и его школа мысли стала известна как монетаризм.

Он оживил старую идею: количественную теорию денег. Чтобы ее понять, поступим, как обычно делают специалисты: представим предельно упрощенную экономику в качестве модели. Вообразите, остров с десятью продавцами ананасов. Каждый продает один ананас за 1 доллар. С десятью однодолларовыми товарно-денежными обменами национальный доход острова составит 10 долларов. Теперь предположим, что на острове пять однодолларовых купюр. Чтобы провести десять транзакций, каждая купюра должна менять владельца дважды каждый год. Денежная масса (5 долларов), умноженная на количество раз, когда каждый доллар меняет собственника (дважды), равняется национальному доходу. Экономисты называют скорость, при которой доллары меняют своего владельца, скоростью обращения.

Допустим, что скорость обращения не сильно меняется. Если центральный банк Ананасового острова напечатает еще пять однодолларовых купюр, то масса денег в обращении увеличится в два раза до 10 долларов. Со скоростью обращения, равной двум, каждая из десяти однодолларовых купюр меняет своего владельца дважды, приводя к транзакциям стоимостью 20 долларов.

Без стабильной скорости связь между деньгами и национальным доходом ослабляется. Поэтому Кейнс считал, что деньги не имеют большого влияния на экономику. А вдруг скорость упадет, так что любые дополнительные деньги, которые центральный банк вливает в экономику, окажутся похороненными в кошельках людей? Когда скорость сильно снижается (на Ананасовом острове с двух до одного), национальный доход остается прежним. Десять однодолларовых купюр, каждая меняющая своего владельца один раз, сводятся к тому же национальному доходу, что и при изначальном положении, в котором пять однодолларовых купюр меняют каждая своего владельца дважды. Фридман, однако, считал, что скорость денег достаточно стабильна и, следовательно, что финансы влияют на национальный доход.

Фридман рассуждает дальше. Объясняется ли удвоенный национальный доход Ананасового острова бо́льшим объемом производства или повышенными ценами? Бо́льшая прибыль могла быть получена от удвоения объема производства до двадцати ананасов при текущей стоимости в 1 доллар. С другой стороны, она могла быть достигнута от удвоения цены за ананасы до 2 долларов при действующем объеме производства десяти ананасов. Как вариант, удвоенный национальный доход может объясняться сочетанием более высокого объема производства и более высоких цен.

Фридман сказал, что в краткосрочной перспективе увеличение суммы денег в обращении стимулирует расходы и приводит к более высокому объему производства; у денег имеется реальное влияние. Продавцы ананасов нанимают больше людей для сбора урожая, и поэтому уровень безработицы снижается. Вот так на самом деле должна была функционировать кейнсианская кривая Филлипса. Когда государство стимулирует экономику, увеличивая сумму денег в обращении, тогда уровень безработицы падает по мере того, как сфера производства и потребления восстанавливается. То же самое происходило бы при проведении политики, которую предпочитал Кейнс, подразумевающей бо́льшие государственные траты. Когда больше людей гонятся за ананасами, цены начинают стремиться вверх, отсюда связь между низкой безработицей и высокой инфляцией. Однако Фридман считал, что такая ситуация возможна ненадолго. Собиратели урожая работают больше, потому что продавцы ананасов предлагают им более высокие зарплаты. Затем стоимость ананасов повышается. Реальные зарплаты людей (измеряемые количеством ананасов, которые они могут купить) не становятся выше. Проблема в том, что рабочие путают денежные зарплаты с реальными. Экономисты называют это денежной иллюзией. Как только люди осознают свою ошибку, они перестают много работать, и экономика возвращается к изначальному, более низкому уровню занятости. Единственный результат в том, что инфляция становится выше.

Итак, хотя стимулирование экономики и может какое-то время быть эффективным, потом неизбежно наступает похмелье – возврат к прежнему уровню занятости вместе с большей инфляцией. У государства есть только один способ поддерживать рост занятости, но Фридман сравнил его с привычками алкоголика.

Изначальный уровень занятости – это естественный показатель экономики: количество трудящихся, которых в целом нанимают фирмы, учитывая, сколько они могут производить. Не имеет смысла пытаться стимулировать экономику за этими пределами. В противном случае страну ждет еще бо́льшая инфляция.

У Фридмана не вызывало никакого удивления, что кривая Филлипса дала сбой. По его мнению, после войны государства развили привычку к стимулированию экономики и повышению инфляции. В 1930-е годы проблема была прямо противоположная. Центральный банк США породил самую худшую рецессию века, Великую депрессию, вливая слишком мало денег в экономику. Между 1929 и 1933 годами масса денег в обращении снизилась на треть. Кейнс настаивал, что депрессия была вызвана слишком малыми тратами. Фридман говорил, что дело не в этом. Проблема была в очень незначительной сумме денег.

Если финансы могут влиять на экономику в краткосрочной перспективе, есть ли какие-то пределы, в которых государство может использовать их для регулирования сферы производства и потребления? Правительство может увеличивать сумму денег в обращении, когда экономика замедляется, и сокращать ее, когда она развивается слишком быстро? Фридман говорил, что нет. Краткосрочные эффекты финансового оборота не вступают в силу тотчас. К тому времени, когда это случится, направление экономики может уже измениться. Власти не могут точно предсказать будущие условия и адаптировать под них сегодняшнюю политику. Они причинят лишь больше вреда, чем пользы.

Лучшее, что может сделать государство, это придерживаться фиксированного темпа роста массы денег в обращении, скажем, 3 % в год, в соответствии с ростом экономики. Когда продавцы ананасов сажают новые деревья, сфера производства и потребления развивается. При постоянной скорости оборота объем финансов должен увеличиваться в соответствии с расширением производства ананасов, но не более того. Фридман даже предложил упразднить центральные банки, которые решают, сколько денег должно быть в экономике, и заменить их роботами, которые будут выпускать банкноты при необходимой скорости. Каков желанный результат? Стабильно растущая экономика с низким уровнем инфляции.

В 1979 году Великобритания проголосовала за своего нового премьер-министра, Маргарет Тэтчер. Вскоре после этого президентом США стал Рональд Рейган. Тэтчер и Рейган пытались следовать формуле Фридмана по подавлению высокой инфляции путем жесткого контроля денег в обращении. Однако делать это было непросто, и, оказалось, что Великобритания и США плохо справляются с этой задачей. Многие экономисты считали, что рецессия в начале 1980-х годов была сильнее, чем могла быть, именно из-за политики, хотя в итоге инфляция была снижена. В 1981 году 364 экономиста написали письмо в газету The Times с осуждением финансовой политики британского правительства.

Тем не менее философию Фридмана о том, что государственное вмешательство в экономику приводит к неприятностям, продолжали разделять Тэтчер, Рейган и их преемники. Кейнс считал, что экономика была нестабильна, и что дозированное участие правительства уравновешивает ее. Он рекомендовал убедиться в достаточных расходах в экономике, в достаточном спросе. Фридман был убежден, что экономика и без чужого вмешательства достаточно устойчива. Нестабильность – галопирующая инфляция в 1970-е годы, депрессия в 1930-е годы – была результатом государственного влияния. Позвольте рынкам дышать свободно, и вы получите здоровую, стабильную экономику. Путь к ней лежит через увеличение предложения того, что могут произвести фирмы, а не через искусственное увеличение спроса. Экономисты считали, если государства отменят налоги с доходов компании и ослабят ограничения рынков, предприятия будут готовы увеличивать объемы производства и нанимать больше рабочих. Эти идеи стали известны как экономика предложения. И в течение десятилетий после зимы недовольства государства пытались претворить ее в жизнь.