Мертвый сезон в раю

Глава 28

Грегори давно так хорошо и крепко не спал. Никаких кошмаров, пламени, подбирающегося к нему, искаженных от паники и боли обгорелых лиц.

Спокойствие, умиротворение и в то же время — ощущение свободы, чувство, что может свернуть горы.

В последний раз он ощущал себя так, когда…

Мысль на грани сна и реальности отрезвила и заставила окончательно проснуться. Он резко распахнул глаза и уставился… нет, не в облезлый потолок в общежитии — над головой раскинулось черное звездное небо.

Кладбище, темная синеглазка, атака нежити и выскочившая откуда ни возьмись Инесса Лоуфорд…

Вот же черт.

Грегори сел, вскинув тело рывком. От резкого движения закружилась голова, и ему пришлось опереться на отставленные назад руки.

Через мгновение до него донеслось сбивчивое:

— Держись... Держись, пожалуйста…

А в следующее за этим — он почувствовал боль. Не свою, чужую, будто запах, висящую в воздухе и пропитавшую все вокруг. Чудовищно знакомое и вместе с тем полузабытое ощущение.

— Держись, я сейчас… Я что-нибудь придумаю…

Грег обернулся.

В нескольких метрах от него обнаружилась стоящая на коленях темная. Как там ее? Эллена? Эллина? Он запомнил только родовое имя, связанное с сардинами. Но это было неважно — боль шла не от нее.

Каким-то клочком ткани синеглазая магичка зажимала рану на шее распростертого перед ней тела в когда-то светлом, а теперь перемазанном кровью и грязью платье. Это платье было оборвано понизу (так вот откуда ткань), открывая вид на девичьи ноги: одну в изящной туфельке на маленьком каблуке, вторую — босую и испачканную землей.

— Только не умирай, я сейчас вызову помощь… — Безуспешно пытающаяся остановить кровотечение темная всхлипнула совершенно по-детски, ее плечи дрогнули.

Чтобы вызвать помощь, ей надо было отпустить пострадавшую и достать пишущие принадлежности. Где-то достать, потому что с собой у нее явно не было ничего подобного. А если отнять руки и позволить кровотечению усилиться…

Судя по всему, Сардинес (он наконец-то вспомнил ее фамилию) это прекрасно понимала, а потому бессильно плакала, зажимая рану, и, судя по всему, рассчитывала только на знаменитое самоисцеление белых.

Светлого мага и правда непросто убить. Вот только все обычно забывают, что это действительно так только при полном резерве. Инесса же спустила на щиты почти все, что у нее было, и теперь ее аура не то что не сияла — едва теплилась, угасая все больше с каждым ударом сердца.

Грег встал. Некогда было думать о том, почему он снова чувствует чужую боль, каким образом видит ауры без прикосновения. Боль Инессы, растекающаяся по кладбищу вместе с кровью, словно звала, будила, как он думал, давно забытые инстинкты. В пальцах ощутилось знакомое покалывание, и он шагнул ближе.

На вскинутом к нему лице Сардинес и правда пролегли влажные дорожки, а на скуле красовалась кровавая полоса.

— Тэйт, ты живой! — выдохнула темная, и ее заплаканное лицо вдруг преобразилось до неузнаваемости — улыбка вышла по-настоящему лучезарной, радостной, счастливой. — Ты живой.

Она попыталась подхватить сорвавшуюся с ресниц и покатившуюся по щеке слезу, на мгновение оторвав руку от уже порядком пропитавшейся кровью тряпки, но только вновь перепачкалась и торопливо вернула кисть обратно.

— Отойди, — строго велел Грегори, наконец перестав, как осел, пялиться на синеглазую темную, и, поджав губы, внимательно всмотрелся в распростертую на земле Инессу.

— Ты… — не поняла Сардинес, а затем растерянно моргнула, после чего ее глаза пораженно округлились. — Как ты?..

Она увидела его ауру, Грег даже не сомневался. Нельзя увидеть собственный свет, но он чувствовал. Сила переполняла его, клокотала в заполненном до краев резерве, готовая сорваться с пальцев в любой момент. Казалось, еще миг, и если он не сольет излишки бурлящей в нем энергии, то его разорвет на части — лучшее чувство на свете.

К счастью, повторять не пришлось: стоило ему опуститься на корточки возле раненой, Сардинес тут же убрала от нее руки и отодвинулась. Правда, по-прежнему смотрела на него во все глаза.

Грегори постарался сосредоточиться. Опустил веки и распростер руки над умирающей — счет шел уже на секунды, он даже не сомневался.

Ему больше не нужны были глаза. Не было необходимости убирать пропитанную кровью тряпицу — он видел и так, внутренним взором, даром светлого целителя. Глубокая рана, вероятно, укус, в районе трапециевидной мышцы, рваные края, сломанная ключица — все это теперь было перед ним как на ладони.

Грег выдохнул, открывая глаза, взял Инессу за безвольную кисть, а свою вторую ладонь положил ей на лоб.

Магия сорвалась, как бешеный пес с цепи, хлынула в тело раненой стремительным потоком. Тело Инессы выгнуло дугой, а с обескровленных губ сорвался полувздох-полустон. Кости срастались, волокна мышц соединялись и возвращались на свои места, заживала кожа.

Слишком быстрое исцеление — опасная штука, которая может как спасти пациента, так и добить, если маг недостаточно квалифицирован и сдуру торопится. Грегори не торопился, он точно знал, что делает, и рассчитывал силу. Просто… этой силы было слишком много — хоть черпай ковшом.

Свобода, бесконечное ощущение правильности происходящего — он снова стал собой. Что бы ни сделал с ним удар черной магией, он снова стал собой. И от этого хотелось плакать и смеяться одновременно.

Несколько минут, и рана на шее Инессы полностью затянулась, оставив на коже лишь розоватое пятно, которое должно было исчезнуть уже к вечеру следующего дня. На лицо девушки вернулся румянец. Она глубоко вздохнула и распахнула свои огромные, как блюдца, глаза, уставилась на склонившегося над ней Грега.

— Грегори, — прошептала, расплываясь в счастливой и немного идиотской улыбке, — ты пришел. — И потянулась к нему рукой, надо понимать, чтобы коснуться щеки.

Он отдернул голову и торопливо поднялся.

Инесса обиженно заморгала и неловко села, окинула темное кладбище, освещаемое лишь до сих пор висящим над их головами «светлячком», еще мутным после пробуждения взглядом. Затем нашла им Сардинес и охнула, пухлые губки сложились то ли в испуганное, то ли в удивленное «о».

— Эль, ты…

Точно, вот как ее зовут — Эль.

А выглядела темная и правда весьма живописно: всклокоченные волосы, порванная на рукаве рубашка, кисти рук и щека, перемазанные кровью.

В данный момент она стояла чуть в отдалении, обнимая себя руками, и сама смотрела на «воскресшую» соседку как на чудо расчудесное.

Перехватив направленный на себя взгляд, Сардинес повернулась к Грегу.

— Вау, Тэйт, это было…

Поразительно? Восхитительно? Волшебно?

Он и сам знал. И если самолюбование — смертный грех, то Грегори только что заслужил себе место в аду.

Вот только делиться своими чувствами с Сардинес, чуть было не поджарившей его вместо призрака, он точно не собирался.

— Руки давай, — велел Грег, решительно шагнув к ней.

Темная удивленно моргнула, но таки протянула ему распоротую камнем ладонь.

Грег накрыл ее своей.