Мертвый сезон в раю

Глава 3

Элинор аккуратно разложила на покрывале новое, только этим утром купленное платье, с любовью разгладила складки и попятилась от кровати, подперев кулаком щеку и рассматривая свое приобретение. Превосходно! Даже лучше, чем прошлое, испорченное, несмотря на то что прежнее шилось на заказ, а это было уже готовым, просто наскоро подогнанным под ее мерки.

Прекрасно, просто прекрасно. А уж когда она наденет его и спустится к ужину…

Ей не позволили додумать мысль и вырвали из мечтаний о будущей встрече с предметом ее обожания самым что ни на есть наглым образом: дверь в комнату резко распахнулась на весь размах петель, с грохотом ударилась о стену за ней, а помещение наполнилось конским топотом и конским же ржанием. Вот же… кони!

— Эй! — Элинор возмущенно уперла кулаки в бока и только собиралась разразиться гневной тирадой, как поперхнулась словами: мало того, что один из «коней» бессовестно запрыгнул на кровать и пронесся прямо по обновке, сминая ее, так вторая «лошадка», присев, будто под обстрелом, попыталась спрятаться за самой Эль, как клещами, ухватившись за юбку ее домашнего платья и поворачивая Элинор, словно куклу, чтобы прикрыться от опасности. Откуда только силы взялись?

— А ну, стоять! — рявкнула Эль, когда ей в живот прилета запущенная с ее же кровати подушка.

Она редко повышала голос на младших брата и сестру. В общем-то, в их доме разговаривать на повышенных тонах было в принципе не принято. А потому эффект не заставил себя ждать. Оба нарушителя ее личного пространства и спокойствия замерли, будто попали под действие замораживающего заклятия: Луиза — так и вцепившись в юбку старшей сестры чуть ниже талии, а Кардин — стоя в изголовье кровати и уже замахнувшись вторым метательным снарядом, то есть подушкой.

Правда, «заморозка» продлилась недолго. Уже через мгновение Лу высунулась из-за своей защитницы и по совместительству ширмы, чтобы показать брату язык. Кард же, отмерев, разочарованно уронил руку с подушкой.

— Ну, Э-э-эль, — заканючил младший. — Ты опять испортила все веселье.

— А ты испортил мое платье, — мрачно возразила Элинор, и брат озадаченно опустил взгляд на смятую синюю ткань у своих ног, стоящих на светлом покрывале прямо в ботинках.

— Ой, — сорвалось с его губ, а щеки пристыженно заалели.

— Эль, мы случайно, — пискнула Луиза, наконец разжав хватку и перестав прятаться за ее спиной. — Извини, а?

Элинор только отмахнулась и шагнула к кровати. К счастью, кажется, платье не пострадало (повезло, что брат в своих ботинках еще не был сегодня на улице), только измялось.

— А ну, прочь с моей кровати, — велела она уже негромко, но снова действенно: Кардина как ветром сдуло на пол. То-то же.

Эль расправила складки и, плюнув на настоятельные советы отца как можно меньше использовать магию в быту, накрыла особенно измятый участок подола ладонью. С платья сорвалось облачко пара, а его поверхность немедленно разгладилась.

— Вот бы и мне так, — завистливо протянул Кард, вытянув шею и разглядывая, что Эль только что сделала.

— Мечтай, неудачник! — брякнула в ответ на это быстро избавившаяся от несвойственного ей чувства вины Луиза, как и ее брат, не унаследовавшая от отца магического дара, и во второй раз за несколько минут показала Карду язык.

— Леди так не делают, — тут же набычился Кардин, воинственно сдвинув брови к переносице, и, сжав кулаки, пошел на сестру.

Элинор закатила глаза.

— А вот и не подеретесь.

Конечно не подерутся. Со всей своей врожденной вредностью, Кард же не идиот — за последний год Луиза обогнала его в росте больше чем на голову. А кому хочется быть битым девчонкой?

Поэтому брат не нашел ничего лучше, чем в один прыжок перемахнуть через кровать, теперь преграждающую ему путь к выходу, и бегом бросился к двери.

Сестренка с боевым кличем кинулась за ним.

В этот момент снова распахнулась дверь, и на пороге появилась мать. Не иначе как чудом эта бешеная парочка не впечаталась ни в саму дверь, ни в дверной косяк и, ловко пригнувшись, чтобы проскочить под рукой матери, все еще не успевшей отпустить ручку, понеслась дальше.

— Дурачье, — проворчала Эль и в очередной раз твердо решила: когда придет время ее материнства, она ни за что не будет рожать детей с такой разницей в возрасте.

То ли дело в семье ее подруги Дианы: все братья и сестры были рождены с разницей всего в два года, а потому прекрасно уживались и имели общие интересы. Элинор, в ее девятнадцать, сложно было найти что-то общее с десятилетней Луизой и восьмилетним Кардином. У них она выступала либо в роли судьи-карателя, когда их ссоры и игрища заходили особенно далеко, либо же воспринималась как еще один ничего-не-понимающий-взрослый, то есть всегда была по другую сторону баррикад.

— Не сердись, они просто заигрались. — Когда топот умчавшейся ребятни окончательно стих, мать наконец прикрыла за собой дверь и вошла в комнату.

Эль скорчила гримасу. В этом вся мама — всегда защищает всех.

Та же подошла к кровати и, аккуратно сдвинув подол разложенного на ней платья, бережно провела ладонью по гладкой ткани.

— Очень красивое.

Что и говорить, переключать внимание мама тоже умела мастерски.

Плюнув на мелких засранцев, по распоряжению судьбы приходящихся ей братом и сестрой, Элинор немедленно расплылась в довольной улыбке.

— Тебе нравится, правда? Мое новое платье испортилось, а это единственное оказавшееся в лавке синее, а я хотела именно синее… — Эль вдруг запнулась под внимательным и в то же время проницательным взглядом матери и, зардевшись, опустила глаза. — В общем, вот.

Замолчала на пару секунд и вновь осторожно подняла взгляд: мама улыбалась. И Эль, вдруг воспрянув духом и расправив плечи, в приливе смелости и откровения спросила:

— Ему понравится, как ты думаешь?

А вот теперь между бровей матери пролегла морщинка.

Леди Викандер была еще молода — немногим за сорок. А потому до нее еще не добрались возрастные изменения, от которых, сколько Эль себя помнила, страдала ее бабушка: покупала краску для волос, заказывала из-за границы омолаживающие кремы и примочки и бесконечно вызывала целителей из Гильдии магов — для лечебных массажей, которые должны были вернуть ей прежнюю гибкость и стать. В темных же длинных волосах матери, блестящих сейчас в лучах заходящего солнца, еще не было даже намека на седину. А ее воистину королевская осанка явно говорила, что ни о каких омолаживающих массажах пока не может идти и речи. Так что эта внезапно появившаяся между бровей морщинка смотрелась на ее красивом лице как нечто чужеродное и неправильное.

— Эль… — начала леди Викандер, и Элинор почувствовала неприятный холодок внутри. — Присядь. — Мама похлопала ладонью по покрывалу возле себя.

Почему-то вспомнилось детство. Когда Эль была еще совсем маленькой, младше, чем сейчас Кард, и вытворяла что-нибудь запрещенное или неправильное, мама всегда делала именно так: приходила к ней в комнату, садилась на кровать и, похлопывая по ней, мягко говорила: «Юная леди, присядьте, пожалуйста. Нам с вами нужно кое-что обсудить».

Прекрасное время… Тогда именно мама была строгим нравоучителем, а отец всегда выступал в защиту своей маленькой любимицы и пытался свести все в шутку. Увы, утренняя встреча с ним только еще раз напомнила: Эль больше не ребенок, и спрос с нее как со взрослой.

Вздохнув, Элинор подхватила с покрывала платье и, встряхнув его на вытянутых руках, пристроила на плечики, которые прицепила на неплотно закрытую дверцу шкафа. После чего вернулась и присела возле матери.

Леди Викандер немедленно обняла дочь за плечи, и Эль приятно окутал аромат ее любимых цветочных духов. Элинор вздохнула глубже и с удовольствием положила голову матери на плечо.

Все-таки не все потеряно, еще может быть как в детстве... Даже забавно, что, когда ночью целитель Кларенс пялился на ее коленки, она испытала некую гордость: мол, наконец-то ее не воспринимают как ребенка.

Увы, отец умеет вернуть с небес на землю.