Мертвый сезон в раю

Глава 36

— Ешь, деточка, ешь, — приговаривала матушка Шерлиз, накладывая в стоящую перед Элинор тарелку новую порцию еще горячих оладий.

Эль пришлось потесниться, чтобы пышнотелая старушка поместилась в узком пространстве между ее плечом, плитой и столешницей.

Зато сидящая с противоположной стороны стола госпожа Першильд и не думала идти на уступки. Напротив, расставила костлявые локти, как хищная птица крылья, и беспардонно зарядила одним из них в мягкий бок соседки. Смотрела старуха при этом исключительно на Элинор.

— Ешь, ешь. — Тонкие губы искривились в ехидной ухмылке. — А когда наешь задницу-батут и спасательный круг вокруг талии, помяни бабушку Шерлиз добрым словом. — Эль от такого напора даже перестала жевать, а госпожа Першильд, воодушевившись произведенным эффектом, воскликнула совсем уж экспрессивно: — Как жир-то на себе таскать будешь, если раздобреешь, подумала?!

Элинор от неожиданности подавилась, закашлялась до слез из глаз. Матушка Шерлиз заботливо подала ей стакан с водой.

— Кто же тебя за язык тянет, когда люди ужинают? — попеняла соседке.

— А кто тебя тянет раскармливать всех до своих габаритов, — не осталась та в долгу. — Ладно на службе, но дома-то? Тьфу! Стыд и срам!

— Ну, точно, язык без костей…

— А ты свои кости хоть прощупать-то сможешь?!.

Эль видела обеих соседок вместе второй раз в жизни, и второй раз они вели себя друг с другом как кошка с собакой. Эти женщины, кстати говоря, обе обладательницы слабого светлого дара и относящиеся примерно к одной возрастной категории, будто сошли с афиши какой-то комедийной театральной постановки: тощая, как жердь, желчная госпожа Першильд и… хм… весьма объемная, румяная, добрая матушка Шерлиз. Первая была старой девой, вторая недавно развелась и имела множество детей и внуков (не зря же она попросила называть себя «матушкой»). Першильд безвыездно прожила в Приме всю жизнь. Шерлиз часто переезжала вместе со своим огромным семейством, пока, когда уже пошли правнуки, не решила пожить для себя и осесть на южных берегах. Першильд, казалось, ненавидела всех и вся, нежно лелея одну в жизни привязанность — к складу гильдии. Шерлиз, несмотря на свое решение расстаться с мужем и позволить детям жить самостоятельно, явно тяготилась одиночеством и готова была обласкать своим вниманием всех и каждого, а потому с удовольствием готовила не только в гильдейской столовой, но и в общежитии. Полные противоположности. Заклятые соседки.

«Обе с дурнинкой», — охарактеризовала их Инни, когда рассказывала Элинор об обитателях общежития.

«Кто из нас без дурнинки?» — подумала тогда Эль и явно недооценила уровень бедствия. В том, чтобы оказаться меж двух огней, оказалось мало приятного.

— Да ты кушай, кушай, — снова вспомнила о ней матушка Шерлиз.

Элинор вымученно улыбнулась и отодвинула от себя тарелку.

— Спасибо, я наелась.

— Вот! — тут же вскинулась госпожа Першильд. — А я говорила.

И пошло-поехало:

— Да что ты там брехала опять?

— Что слышала! Или уши жиром заплыли!..

Эль мученически возвела глаза к потолку и решила, что самое мудрое в этой ситуации — ретироваться. Прошмыгнув под рукой размахивающей раскаленной сковородой Шерлиз, она поспешила покинуть кухню, в которой поднялся жар отнюдь не от горячей плиты.

Как только эти кумушки до сих пор не поубивали друг друга? Это же с ума сойти — жить с кем-то бок о бок и будто постоянно находиться в зоне военных действий…

Все, спать. И чем скорее, тем лучше.

Она и так уже потеряла уйму времени, заглянув на кухню попить воды и напоровшись на матушку Шерлиз, которая напала на нее с оладьями и не отпускала, загородив своим могучим телом проход, пока Эль таки не сдалась и не согласилась поужинать.

Знала бы, что уже через несколько минут в помещении появится невыносимая Першильд, отказалась бы во что бы то ни стало.

Однако планам Элинор не удалось сбыться в очередной раз.

Да они что все, сговорились?

— Надо поговорить, — заявил оказавшийся в коридоре Тэйт, в которого Эль, разогнавшись во время своего побега из кухни, чуть было не врезалась на полном ходу.

Резко затормозив, она вскинула голову к его лицу, враждебно прищурилась.

Надо откопать труп, надо поговорить… Что еще ему понадобилось? Кого-нибудь убить с ним за компанию?

На самом деле, это было несправедливо, и в глубине души Элинор это прекрасно осознавала. После повторного похода на кладбище они расстались, конечно же, не друзьями, но вполне мирными соседями, которые совершили оплошность и вместе же ее исправили. Однако недосып сделал свое дело, и Эль чувствовала, что если еще хоть кто-нибудь встанет на ее пути к кровати с подушкой, то она и правда начнет убивать — не по чьей-либо просьбе, а по велению души.

Больше полутора суток на ногах — ну куда еще больше?

Она не успела ничего сказать. Тэйт, видимо, сам понял все по ее лицу; приподнял руки, то ли собравшись обороняться, то ли сдаваясь.

— Это недолго. Много времени не займу.

А в кухне, оставшейся за спиной, разгорелась настоящая баталия.

— Да ты ополоумела, старая клюшка!..

— На себя посмотри, куропатка ощипанная!..

Эль опасливо обернулась через плечо, и в этот момент Тэйт нагло схватил ее за руку чуть выше локтя и просто-напросто потащил за собой, как на буксире.

— Эй! — возмутилась она, вырывая руку. — Ты совсем обнаглел?!

На физиономии бывшего мага мелькнуло раздражение, однако он быстро взял себя в руки и даже выдавил из себя улыбку. Фальшивую, надо сказать, сладко-любезную, не идущую ни в какое сравнение с той искренней, которую Эль успела увидеть, когда к нему ненадолго вернулся дар.

— Все, не трогаю. Видишь? — Тэйт снова поднял руки.

Он точно был целителем людей, а не животных? Ведет себя так, будто приручает дикую зверюгу из леса.

— Вижу, — огрызнулась Элинор и демонстративно сложила руки на груди, принимая закрытую позу. — Вижу, что для тебя личные границы ничего не значат.

Тэйт скривился. Ну наконец-то правдивая эмоция.

— Пойдем поговорим? — кивнул в сторону уходящего от кухни коридора.

К нему? К ней? То, как он тогда забрел за ними в личную комнату Инни, только еще раз говорило, что о границах этот человек не думает в принципе.

Поэтому Эль не двинулась с места, лишь вздернула подбородок.

— Никуда я с тобой не пойду. Если есть что сказать — говори. — А потом еле успела поднести ладонь к лицу, чтобы прикрыть неудержимый зевок. — Прошу прощения, — вырвалось у нее автоматически, на что бровь Тэйта удивленно поползла вверх.

Вот же наблюдательный тип!

Элинор уже собиралась сказать ему что-нибудь язвительное, но снова не успела — Тэйт таки озвучил свою просьбу…