Мертвый сезон в раю

Глава 30

Проспав несколько часов, Элинор проснулась под вечер, когда комнату уже заливал оранжевый свет заходящего солнца. И проснулась не без посторонней помощи: на ее лицо опустилась записка. Эль вздрогнула и распахнула глаза.

Диана: «Как давно ты общалась со своим отцом?»

Ни «привет», ни «как дела», а сразу с места в карьер.

Сев на кровати, Элинор замерла, не моргая вглядываясь в текст. Потом на всякий случай перечитала. Дважды. Нет, ей не показалось, подруга имела в виду именно то, что имела в виду.

А когда информация дошла до еще сонного мозга в полной мере, Эль обдало ледяной волной страха с головы до пят. Второпях выпутавшись из обкрутившей ее поперек тела простыни, она отшвырнула постельное белье в сторону и бегом бросилась к столу — за пером.

«Что случилось?!» — написала размашисто и тут же отправила.

Дома что-то произошло, а ей не сообщили? С отцом? С матерью? С сестрой или братом? С бабушкой или дядей?

Вариантов было много, и каждый из них пугал не меньше другого. И все же, если отец должен был ей о чем-то сообщить, значит, что-то стряслось не с ним…

Ну же, Ди!

К счастью, Диана не заставила себя долго ждать, и новый листок прилетел уже через минуту мучительного ожидания.

«Выдохни, все хорошо».

И все? Эль едва не зарычала от досады и даже перевернула бумагу, чтобы заглянуть на ее обратную сторону: вдруг там продолжение.

— Ди, мать твою, — прошипела Элинор и уже занесла руку с пером над листком, чтобы немедленно потребовать объяснений, как подруга успела ее опередить.

«Прости, не подумала, как это может прозвучать, — писала Диана, и ровный аккуратный почерк только подтверждал ее слова: когда нервничают, пишут не так. — У твоих родных все в порядке, насколько я знаю. А я знаю, поверь. Так когда ты в последний раз общалась с родителями? Это просто вопрос».

— Коза, — с облегчением выдохнула Элинор. Это же надо было так напугать…

Отодвинув от стола стул, она опустилась на его сиденье и уже спокойно написала ответ: «Папа писал вчера. Мама — на прошлой неделе. Они меня лишний раз не дергают, ты же знаешь».

Письмо ушло адресату, а Эль поставила локоть на стол и, подперев кулаком щеку, бездумно уставилась в окно. Солнце садилось все ниже, и она взмахнула рукой, включая потолочную лампу. Как раз в этот момент над столом и материализовалась новая записка от Ди.

«Твоего папы нет в городе и, подозреваю, не первый день».

И Эль похолодела во второй раз за несколько минут.

Диана же не думает, что?..

«Ты уверена?»

«Совершенно. У моих вчера в гостях был Приуз. Говорит, лорд Викандер уехал, и пока неизвестно, когда вернется».

Черт, черт, черт…

И все же надежда умирает последней.

«И не сказал, куда он отправился?» — торопливо написала Эль в ответ.

«Без понятия, — тут же откликнулась Ди. — Но мы явно думаем об одном и том же».

Да, черт возьми!

«Спасибо, дорогая», — написала Элинор подруге, завершая разговор, и еще несколько минут сидела неподвижно, сопя, словно беременный еж, как однажды выразился Тэйт.

Папа, папа… Он же столько раз предлагал ей собрать вещи и вернуться домой, а она отказывалась и уверяла, что все в порядке. Мог ли он решить отправиться в Прим, чтобы все проверить лично? Мог. Еще как мог.

Чем ей это грозит? Ничем особенным, разумеется. Только тем, что последние недели в городе она проведет не с Грегом, а под надзором отца. Вот же засада!

В запале Элинор уже потянулась к ящику стола за чистой бумагой, но потом отдернула от него руку, будто обжегшись.

Ну уж нет, не станет она писать отцу. Не станет, и все. Если он не говорит, чем занят и куда отправился, то она тоже не будет спрашивать.

Написать в обход него матери? Еще чего. Не будет Эль ничего вынюхивать у отца за спиной.

Поэтому, зашвырнув перо обратно в подставку, она решительно встала из-за стола.

К черту. Как будет, так будет.

***

На кухне, куда Эль пришла через несколько минут, обретались Мэйв и матушка Шерлиз. Первая с мрачным видом сидела за столом, сжимая в кулаке граненый стакан с чем-то мутным. Вторая суетилась у плиты. А в воздухе смешались запах крепкого алкоголя и аромат чего-то мучного и жареного.

— Проснулась, деточка? — обернувшись, ласково улыбнулась ей пожилая женщина. — Кушать будешь? — Приподняла сковороду со скворчащими на ней только что налитыми кружочками теста.

Элинор улыбнулась в ответ.

— Спасибо, не откажусь.

Улыбка Шерлиз стала шире, соседка благосклонно кивнула и вновь отвернулась к плите.

— «Спасибо, не откажусь», — скосоротившись, передразнила Мэйв.

Эль как раз садилась за стол напротив нее и замерла на середине движения: руки уперты в столешницу, а бедра зависли над сиденьем, так его и не коснувшись.

— Что ты сказала?

Венье же, сделав очередной глоток чего-то мутного и до ужаса пахучего, снова скривилась.

— А что же «Не прошу прощения, что вы имели в виду»?

Элинор зло опустилась на стул.

— Ты совсем обнаглела? — уточнила сквозь зубы.

Что за нападение на ровном месте, в самом-то деле? Если соседка решила сорвать на ней свое плохое настроение, то перебьется. Она ей не девочка для битья. Пусть практикуется в остроумии на ком-нибудь другом.

— Пф-ф, — презрительно откликнулась Мэйв, вновь приложившись к стакану.

Да вы посмотрите на нее!

Эль уже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы высказать темной соседке все, что о ней думает, как к ней вдруг повернулась Шерлиз.

— Оставь ее в покое, — сказала «матушка» строго.

— Я? — Элинор показалось, что она ослышалась.

Она-то тут при чем? Это Мэйв начала к ней цепляться буквально с порога.

— Ты, конечно. — Женщина скорбно покачала головой. — У нас общее горе, и каждый справляется как может.

— Да… — хотела возразить Элинор, но прикусила язык под осуждающим и одновременно печальным взглядом пожилой соседки.

Мэйв хмыкнула в стакан, но на сей раз тоже придержала колкости при себе.

Горе, действительно. Это для Эль Першильд являлась едва знакомым посторонним человеком, которого было жаль не больше и не меньше, чем любую невинную жертву. А другие прожили с ней бок о бок не один год, и ее смерть не могла не стать для них ударом.

— Простите, вы правы, — признала Элинор свою ошибку.

— Книксен еще сделай, — фыркнула Мэйв.

На что Эль лишь закатила глаза. К черту, пусть бесится. Протрезвеет, можно и выяснить отношения, если продолжит в том же духе.

— Вот и славно, — тем временем вновь улыбнулась Шерлиз и щедро поставила на стол тарелку с готовым оладьями. — Кушайте, девочки, и крепитесь. Жизнь она такая, непредсказуемая.

Мэйв угощение проигнорировала и опять хлебнула своего пойла. Элинор проводила взглядом путь стакана от столешницы к губам.

Венье довольно крякнула, допив то, что уже было налито, и извлекла из-под стола полную на треть стеклянную бутыль с точно таким же мутным содержимым внутри.

— Будешь? — Взвесила тару в руке. — Чистый самогон. Бовер с третьей улицы гонит.

Эль брезгливо сморщила нос и покачала головой.

Соседка же пожала плечами и наполнила свой стакан до краев. Несколько капель упали на скатерть. Концентрация паров алкоголя в помещении заметно увеличилась.

Элинор отвернулась и придвинула к себе блюдо с оладьями.

— Ешь, ешь, деточка, — заметила ее движение Шерлиз. — Теперь-то никто тебе не скажет про талию и бедра, как у бегемота-а-а… Горе-то какое! — И «матушка» принялась промокать глаза краем своего передника.

У Эль кусок встал поперек горла.

Кое-как прожевав взятую оладью, она поднялась из-за стола.

— Спасибо, я, пожалуй, пойду.

— «Пожалуй», — тут же прыснула Мэйв.

— Уже наелась? — ахнула Шерлиз.

По горло, откровенно говоря.

Элинор выдавила из себя улыбку и вышла.

Потом, все потом. У людей действительно горе, и, матушка Шерлиз права, каждый переживает его по-своему.