Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 19. Лицо из прошлого

— Ну что, готов узнать результат? — опустив левую руку на спинку стула за спиной Рея, правой Майкл коснулся клавиатуры.

Они всегда делали это вместе — смотрели результаты торгов, если сделка предполагала торг. Не сговариваясь, они стали делать так с самого начала, не столько потому, что кто-то испытывал недоверие к другому, сколько, напротив, потому что каждый хотел избавиться от малейшей тени этого недоверия.

С восемнадцати лет, когда они вместе закончили Тринити-колледж в Кембридже и вместе приняли решение поступать в высшую школу экономики в Лондоне, они всё делали вдвоём.

Майкл выделил номер претендента тринадцать, чья ставка составила два миллиона шестьсот семьдесят тысяч, и собирался написать ему ответ, когда Рей молча опустил ладонь на крышку ноутбука и захлопнул его — Майкл едва успел убрать кисть.

— Как это понимать? — поинтересовался он.

— Мне плевать, кто победил. Я забираю его себе.

— Прости? Ноутбук? Я думал, мы работаем на нём вдвоём.

— Ты знаешь о ком я, Майкл. Конрад остаётся у меня.

— Рей, — Майкл растянул губы в улыбке, даже не пытаясь скрыть сквозившее в ней напряжение, — ты в своём уме?

— Я знаю, что ты собираешься сказать…

— Ты нихрена не знаешь, друг, — Майкл встал, продолжая одной рукой удерживать спинку стула, и навис над ним. — Ты не можешь просто взять то, что принадлежит нам обоим, и забрать это себе.

— Ты просто бесишься, потому что я его захотел, — Рей не стал вставать, но злость в его глазах компенсировала преимущество, которое Майклу давала высота. — Ты всегда норовишь заполучить то, что приметил для себя я, Майкл. Чёртова Панамера — отличный тому пример.

— Нет, — резко оборвал его Майкл, — дело не в этом… ну, или не только в этом, по крайней мере. Видишь ли, ты не учитываешь того, что кроме нас здесь, — Майкл обвёл комнату свободной рукой, — ещё пара сотен человек. И они тоже рассчитывают получить за свою работу примерно миллион. Аренда, питание, новые зубы миссис Шредер… Понимаешь меня? Мы перешли на экономический аспект, хоть тебе на него и наплевать.

Рей наконец встал и молча потянул Майкла следом за собой. Тот не сопротивляясь следовал за ним, пока они не поднялись в парк и не добрались до корпуса, где остановился Рей.

Войдя в спальню, он открыл шкаф, достал оттуда кожаную сумку и, бросив на кровать, распахнул.

— Моя ставка, — сказал он.

Майкл машинально взял одну из пачек лежавших внутри купюр и кончиками пальцев пересчитал. Глаза его снова поднялись к Рею.

— Ты свихнулся, — повторил он. — Что ты будешь делать с ним? Рей, он же на третий день тебе надоест.

— Не знаю, — Рей на секунду замешкался, а потом решительно мотнул головой, — мне всё равно, Майкл. Он должен остаться у меня.

— Тебе просто хочется заполучить то, что нельзя! Как всегда!

— Мне всё равно, — упрямо повторил Рей.

Майкл вздохнул. Подошёл к нему, опустил руку на шею и прислонился к лбу Рея лбом.

— Рей, не надо. Ты будешь об этом жалеть.

— Я никогда не жалею ни о чём.

Майкл закрыл глаза и какое-то время стоял так, молча вдыхая исходивший от Рея сладковато-терпкий аромат.

— Ладно, — он оттолкнул его от себя, — чёрт с тобой.

«Две недели — и это пройдёт», — подумал он про себя.

Рей кивнул и, положив ладонь ему на плечо, стиснул пальцы.

— Спасибо, — сказал он, — я разберусь с претендентами и отправлюсь на континент. Подготовлю дом. А ты организуй для Конрада перелёт.

Рей отстранился и, открыв собственный ноутбук, погрузился в него.

— Ты не хочешь сам? — Майкл поднял бровь.

Рей покачал головой.

— Я его купил, Майкл. Это всё, что ему нужно знать. Всё, что мы делаем здесь, не касается его.

Майкл понимающе кивнул.

Поблагодарив за участие всех, кто остался ни с чем, Рей убрал с продажи лот. Затем позвонил секретарю и попросил прислать катер к побережью Тодоса, а затем заказать самолёт. Количество охраны делало более предпочтительным чартерный рейс, да и сам Рей не хотел сейчас видеть посторонних людей.

Он пока ещё не определился с тем, куда повезёт Конрада. До сих пор у Рея не было особого опыта в покупке и обустройстве жизни рабов.

Городские квартиры, судя по всему, отпадали, потому как там Конрад имел слишком много возможностей поднять шум или устроить побег.

Лондонский особняк тоже не подходил — слишком близко к тем местам, откуда родом был сам Конрад, и слишком близко к местам, где жил его собственный отец.

Оставались на выбор Швейцария или шато. Сам Рей намеревался провести лето на севере, но когда катер уже вёз его к берегу, раздался звонок секретаря.

— Если я правильно понимаю, и вы возвращаетесь, сэр, то мне нужно уведомить вас о некоторых делах.

— Хорошо.

Рей молча выслушал список повисших вопросов, которые на протяжении последних месяцев никак не могли решить без него, и споткнулся только, когда Энскилл известил его:

— Месье Галлен хочет решить с вами ту маленькую проблему, которая возникла вследствие его упорства.

Рей откинулся в кресле, наблюдая, как брызги разлетаются за бортом катера, иногда попадая в него.

— Он готов пойти на уступки?

— Боюсь, что нет. Более того, он настаивает на том, чтобы переговоры проходили в Париже.

Рей побарабанил кончиками пальцев по подлокотнику.

— Ну, хорошо, — сказал он наконец, — я подумаю, как решить этот вопрос. Переадресуй самолёт туда. Если переговоры затянутся, будем планировать лето во Франции. Но, может быть, удастся решить всё за пару дней…

По дороге он позвонил Майклу и предупредил, что остановится в его парижской квартире на пару дней. Рей добрался туда к половине первого. Он засыпал на ходу, но ещё больше хотел есть.

Полистав телефон, отыскал в списке ближайшее кафе, которое работало всю ночь — это была Trattoria Doge Veneziani. Название бросилось ему в глаза, потому что было знакомым — Рей уже обедал когда-то там. Выбрав в приложении пиццу с грибами и четырьмя видами сыра и вбив свой адрес, он отправил заказ и потянулся, раздумывая, как бы не уснуть в ванной — он собирался принять её прямо сейчас.

В квартире Майкла, в отличие от двух его собственных, не было отдельных помещений для охраны. Обругав подобную неустроенность, Рей отпустил «группу поддержки» в отель.

Он зевнул ещё раз и, стягивая на ходу футболку, направился в душ.

Бурхан Аббас вполголоса выругался и огляделся по сторонам, чтобы проверить, никто ли не слышал его слов. Тряпка, которой он протирал плиты на лестнице перед входом в пиццерию, настолько пропиталась грязью, что могла только размазывать её, но никак не стирать.

Работу, которой он занимался здесь, Бурхан терпеть не мог, пребывая в полной уверенности, что она, во-первых, не годится для него, во-вторых, не подходит для мужчин вообще. Но найти ничего лучшего здесь, в чужой стране, куда они с братом приехали почти что пять лет назад, он так и не смог.

Валид… Вспомнив о брате, Бурхан в который раз стиснул зубы, глубже загоняя тоску и злость.

Валид был самым красивым во всей их семье. И когда они приехали сюда, в Париж, оба они были уверены, что если кто-то из них двоих и найдёт здесь свою судьбу, то это будет он.

И Валид нашёл.

Обоим им двоюродный брат матери помог устроиться на работу в этот ресторан. Валида взяли на кухню, а Бурхана — только мыть полы. Бурхану обидно было знать, что среди горячих кастрюль пропадает такая красота, но не так уж много времени прошло, когда брат стал пропадать по вечерам. «Нашёл таки свою судьбу», — думал Бурхан — и почти угадал. Совсем скоро Валид рассказал ему, что богатый европеец ухаживает за ним. Рассказал с опаской — видимо, боялся, что брат за такие дела побьёт, но Бурхан был рад. И не только потому, что Валиду теперь было хорошо. Оба они знали, что любовь и прочие глупости тут не при чём.

— Смотри не продешеви, — сказал ему тогда Бурхан, — может, он вообще купит нам дом и даст содержание обоим.

Валид и сам это понимал, и казалось, даже слишком спешил привязать европейца к себе.

Бурхан видел его любовника один раз — проследил за Валидом, чтобы точно знать, что тот не ввязался во что-то не то. На всю жизнь запомнил он его карие глаза, высокую худую фигуру и красивое, даже на его взгляд, лицо.

«Шайтан», — подумал он, но вслух ничего не сказал. Потому что деньги Валид приносил домой уж очень хорошо.

А потом Валид пропал. Просто в один день, не оставив ни записки, ни следов. Бурхан искал его, даже в полицию ходил. Но там никто не стал его искать. Дядя говорил, Валид в Сирию сбежал — но Бурхан знал, что это не похоже на него. Валид приехал сюда, и здесь, во Франции, у него только стали налаживаться дела.

— Эй, Бурхан, — окликнул его, высунувшись в окно один из поваров, — заказ надо отвезти, у тебя есть дела?

Вообще-то обычно до заказов Бурхана никто не допускал, но, видимо, ночью не осталось никого, кроме него.

— Могу, — только и сказал он. И, спрятав швабру с ведром, стал подниматься, чтобы забрать пиццу у поваров.

Дорога по адресу заняла десять минут, не более того. Бурхан не преминул отметить про себя, как здесь живут — просторный холл, оборудованный камерами, раздражал и вызывал иррациональное желание поглубже натянуть на лицо капюшон. С инстинктами Бурхан спорить не стал.

Так, спрятав лицо капюшоном и держа пиццу в руках, он поднялся на шестой этаж и позвонил в дверь.

Бурхану показалось, что время замерло, когда створка открылась, и он увидел перед собой то самое лицо. На клиенте не было ничего, кроме белого полотенца, скрывавшего бёдра.

Мгновение он стоял неподвижно, пока красивые губы не скривило отвращение.

— Я думал, это приличный ресторан, — разочарованно сказал стоявший перед ним мужчина, — давай сюда.

Он протянул руку за пиццей. Разносчик медлил, и тогда Рей, опомнившись, взял с обувницы, стоявшей при входе, приготовленные купюры и попытался вложить тому в ладонь.

Он не успел понять, что произошло, когда араб, бросив пиццу, схватил его за запястье и потянул на себя, одновременно наступая и пытаясь перешагнуть порог.

На одних рефлексах Рей попытался выкрутить нападавшему руку, но не успел — в пальцах разносчика сверкнул нож.

Нападатель прокричал что-то по-арабски и нанёс удар. Рей успел увернуться, и тот прошёл вскользь.

Он рванул руку араба и потянул на себя, выбивая нож. Выкрутил запястье, и тот полетел на пол. Оба бросились следом за ножом — араб успел на мгновение раньше его. Он распластался на полу, но как только Рей накрыл его своим телом — перевернулся на спину и не думая резанул по горлу.

Рей свалился вбок, глядя на противника широко распахнутыми, удивлёнными глазами и зажимая горло рукой. Араб так же удивлённо смотрел на него. Затем вскочил и бросился прочь.

Рей, с трудом преодолевая боль, тоже попытался встать, но не смог. Из последних сил он оттолкнулся от пола рукой и затащил собственное безвольное тело в квартиру. Нашарил на обувнице телефон и, набрав последний номер, поднёс трубку к уху.

— Да, — голос Майкла был расслаблен и немного зол.

Рей попытался сказать хоть что-то, но сознание мутилось от боли, и он не смог.

— Да! — повторил Майкл. — Рей, что там?

Скользкий от крови телефон выпал из его рук, а ещё через мгновение в трубке раздались гудки.

Конрад не находил себе места все последовавшие после записи интервью несколько дней. Он мерил камеру шагами из конца в конец. Отчаяние пульсировало в груди, и он снова думал о том, какой же он идиот. «Продают. Как будто вещь», — думал он. И злость мешалась в сердце с тоской. Он жмурился, силясь преодолеть подступающие к глазам слёзы.

Спать он почти что не мог.

Еду в этой новой камере подавали через окошко, и поначалу Конрад даже скучал по тем дням, когда мастер стал приносить её сам. Впрочем, здесь еду тоже обычно передавал он — или присутствовал, когда её передавал кто-то другой. Он неизменно говорил Конраду что-нибудь, напоминая о себе.

Теперь Конраду казалось, что в этом всё дело. Тот попросту приучил его к себе. Было ли между ними что-то ещё? Конрад не знал. Его бросало из крайности в крайность, хотелось верить этому человеку — и в то же время он испытывал всё более сильную ненависть к нему.

С тех пор как мастер перестал приходить, еду приносил кто-то молчаливый, и если в первые дни Конрад отказывался от неё, то после записи интервью стал исправно есть. Он хотел быть готовым ко всему, хотя и представить себе не мог, что ждёт его теперь.

В голове роились мысли о том, что можно будет попробовать сбежать, когда его будут перевозить на континент — и тут же разум подсказывал, что даже если ему удастся выбраться из рук бандитов живым, они всё равно найдут его.

Всё оказалось проще, чем он предполагал. И шанса ему не оставил никто.

Конрад не знал, сколько прошло дней или часов, когда двери открылись — без предупреждения и без приказа надеть маску или лечь на кровать.

Он даже оторопел от неожиданности и от простора открывшихся перед ним возможностей, но в следующее мгновение внутрь вошли трое людей, похожих на «мастеров» — в чёрных футболках, джинсах и масках на всё лицо.

Не успел Конрад дёрнуться, только отступить чуточку прочь, как его схватили за руки с обеих сторон, а третий из мужчин быстро и чётко сделал укол под ухо.

Конрад лишь пискнул тихо и погрузился в сон.