Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 6. Подарки

25 октября

На некоторое — совсем недолгое — время Реймонду показалось, что между ним и Конрадом протянулась незримая нить. Тот не оттолкнул его и не забыл, когда мог бы сделать это, и Рей почувствовал, что в сердце его зарождается подобие надежды.

Оставшись в одиночестве после отъезда брата, он тщательно обдумывал всё, что произошло, и пытался разобраться в том, что хотя бы недолго позволило ему ощущать подбородок Конрада на своём плече.

Конрада не волновали подарки — он принимал ровно то, что требовалось ему, чтобы жить. Но тогда, полтора года назад, когда они ещё не виделись лицом к лицу, Конрад не уставал спрашивать Рея обо всём, что касается его самого. Рей избегал ответов, потому что не мог позволить их себе. Но теперь ему нечего больше было скрывать. Всё, о чём Рей так боялся говорить, Конрад уже знал.

Именно сейчас, как никогда, Рей хотел бы рассказать ему о себе и своей семье. Но именно теперь просто позвать к себе Конрада и завести с ним разговор он не мог.

Рей решился на план, который бы позволил ему перейти разделившую их черту. Конрад пока ещё не отказывался сопровождать его, хотя и вёл себя при этом как самый плохой коммерческий эскорт — сидел, высоко задрав нос, и не упускал ни малейшей возможности причинить Рею боль.

И всё же это было лучше, чем не видеть его совсем, потому ко дню рождения Конрада Рей купил билеты в Гранд-опера́, где Конрад всегда мечтал побывать.

Каково же было его разочарование, когда именно на вторник, за день до того, как они с Конрадом должны были уезжать, Энскиллу удалось назначить переговоры с американскими дилерами, которых Рей ждал почти целый год.

Терять билеты окончательно он не хотел. Передал их через Йонаса вместе с открыткой и предложением пригласить кого-нибудь из друзей.

Конраду было смешно. Он смотрел на бесполезные бумажки и не знал, куда их девать. Никогда ещё его день рождения не был таким одиноким, как в этом году.

— Кристер, пойдёте со мной? — с усмешкой предложил он. — Интересно, как бы вы прошли следом за мной, если бы я предложил билет кому-нибудь ещё.

— Обычно в таких случаях снимают ложу, — сказал тот.

Конрад кивнул. Вдумываться в нюансы жизни Рея и подобных ему он хотел сейчас меньше всего.

Опера, в которой он хотел побывать уже давно, не слишком радовала его. Он равнодушно смотрел на сцену, пытаясь вникнуть в творившиеся там страсти, но сам оставался как будто в стороне. Яркий свет слепил глаза в антрактах, огромные люстры, казалось, готовы рухнуть и придавить его своим весом.

Конрад попросил Кристера отвезти его домой, не досидев до конца, и всё время, пока машина везла его по пустынным промозглым улицам, думал о том, как докатился до того, что ему некого позвать на день рождения, кроме охранника, который получает деньги за то, чтобы всюду следовать за ним по пятам.

— Ненавижу тебя, — в который раз пробормотал он, закрывая глаза. Лицо Рея всплывало перед его мысленным взором, стоило только Конраду погрузиться в темноту.

Добравшись до особняка, он бросил короткий невольный взгляд на окна в кабинете, в которых поселилась темнота. Присутствие Реймонда давило на него — и в то же время прогоняло пустоту, поселившуюся внутри.

«Даже не зашёл, — думал Конрад и тут же обрывал себя: — А чего ты ещё ожидал?»

Он давно уже устал от попыток разобраться, что произошло между ним и Реймондом, было ли настоящим то чувство, в котором он едва не утонул в прошедшем году. «Если я не нужен тебе… Почему ты не отпустишь меня?» — думал Конрад, глядя в пустые глазницы окон. И тут же сам себе отвечал: «Идиот. Всё равно тебе некуда идти».

Он вошёл в дом, погрузившийся во мрак. Отмахнулся от Жака, который пытался выйти ему навстречу и включить свет, и двинулся по тёмным коридорам к своему крылу. Зашёл в спальню и замер, увидев на столе пышный букет цветов.

В сердце Конрада полыхнул огонь.

— Я хочу побыть один, — бросил он через плечо, давая Кристеру понять, что не нужно следовать за ним.

Сам Конрад вошёл в комнату и медленно, опасаясь спугнуть видение, подобрался к букету цветов. Вынул карточку и замер, увидев незнакомый почерк. Сердце билось бешено, как колокол во время пожара. Мысли метались между желанием позвать на помощь и желанием оставить в тайне то, что предназначалось только для него одного.

Наконец Конрад склонился к последнему и сосредоточив взгляд на карточке прочитал:

Любовь моя и жизнь тебе одной,

далекая и непонятная сейчас.

Напрасно говорю с тобой — ведь глаз твоих давно не вижу.

Ты выдумка моя, обман,

в который сам не верю я порой.

И в этот час, когда мы друг от друга далеки,

рыданье, ненависть и смерть захлестывают нас.

Нет жизни без тебя.

Но если без тебя и существую,

то, как потерянный, оплакивая и любя.*

Конраду стало холодно. Он не знал, кто автор стихов, но ему вполне хватало имени, красовавшегося под ними: Диего Коррес.

Конрад не сразу разглядел ещё несколько строчек, красовавшихся мелким шрифтом в самом углу:

«Я буду ждать тебя в «La Portena» вечером, девятого ноября».

Конрад закусил губу, крепко сжимая открытку в дрожащих пальцах. Особых сомнений в том, кто пишет ему, быть не могло. Но та жизнь, которая окружала его здесь, в шато, сводила его с ума. В Милане он, по крайней мере, имел возможность регулярно гулять по городу, теперь же, когда они с Реем практически всё время проводили в этой глуши, он уже с трудом мог справиться с пронзительным напряжением, звеневшим внутри него.

Конрад снова оглянулся на дверь, раздумывая, не позвать ли охрану. Наверняка Кристер поднял бы шум, едва узнав о том, что в комнате Конрада находится не проверенный никем букет. Конрад и сам теперь думал о том, как глупо было вообще приближаться к этим цветам, не позволив охране вначале взглянуть на них. Но пятью минутами ранее был абсолютно уверен, что единственный, кто может оставить здесь цветы — это Рей.

И Конрад решил для себя, что придёт.

Это был первый раз, когда он изыскивал способ скрыться от охраны, и лучше всего для этой выходки подходил Кристер, который, как уже знал Конрад, не стал бы его предавать. Нужно было лишь немного обещать, чуточку посулить и сделать вид, что он отличает Кристера от других.

Конрад с удивлением наблюдал за тем, как слеп может быть мужчина, когда пелена влюблённости застилает ему глаза. До сих пор он считал дураком себя — но теперь обнаружил, что и суровый профессионал-охранник может быть точно таким же.

— Я больше не могу, — сказал ему Конрад, — Кристер, мне нужно хоть немного побыть за пределами этого дома. Прошу тебя… отпусти меня, всего на два часа.

— Это может быть опасно, — резонно ответил тот.

— Я всё время буду на людях. Просто… Иначе я сойду с ума. Раньше Рей разрешал мне немного пройтись одному.

Строго говоря, Рей не разрешал подобного никогда. «Одному» всегда означало машину сопровождения за спиной. Но Кристер, работавший на Мерсера всего полгода, этого не знал.

— У тебя два часа, — наконец согласился он, и Конрад не преминул использовать полученный шанс.

Воспользовавшись ноутбуком, который подарил ему Рей, Конрад вызвал такси. Телефона он не имел до сих пор, хотя после того, как Рей отпустил его домой в апреле, остерегаться каких-либо звонков было смешно.

Когда назначенная на шесть машина подала сигнал, он выбрался через окно и, стараясь не попадать в поле зрения камер, выбрался за пределы парка, которые давно уже знал как свои пять пальцев. Это заняло около двадцати минут, так что пришлось заплатить за ожидание, но позволить водителю показаться ближе к дому он не мог.

Конрад сильно подозревал, что Рей и так узнает о его выходке к завтрашнему дню, но ему было всё равно. Он не давал обязательств избегать людей и вечно находиться под замком, а то, что Рей, похитив его, навязал ему такую жизнь, не касалось его никак. Подобных правил он не собирался соблюдать.

Сев в машину, он наконец смог вздохнуть полной грудью. Отчасти то, что Конрад сказал Кристеру, было правдой — он так давно не был в полном одиночестве, что уже забыл каково это, когда не нужно держать спину прямо и изображать невозмутимое лицо.

— В La Portena, — Конрад назвал адрес ресторанчика, где была назначена встреча. Позабытое ощущение свободы всколыхнулось в груди, и адреналин ударил в виски. Кем бы ни был человек, который ждал его, Конрад хотел посмотреть ему в лицо. Хотел встретиться с миром, который окружал его, минуя заграждения из Рея и его людей.

Автомобиль двигался по загородной дороге с полчаса, и такие же, как у Рея, старинные усадьбы и виноградники, покрытые позолотой, проносились по обе стороны от него. Близилась зима, но здесь всё ещё было тепло и, в отличие от Милана, почти не было дождей.

Наконец автомобиль завернул на узкую улочку квартала Монмартр и, миновав несколько старинных зданий, остановился у заведения с вывеской La Portena.

Конрад слышал, как сильно и медленно бьётся его сердце. Несколько секунд он сидел неподвижно, не решаясь шевельнуться. Затем извлёк из кармана несколько купюр — сумму, которая для него самого до сих пор казалась огромной, и которую теперь, оказавшись под покровительством Рея, он снимал с его банковского счёта на карманные расходы каждый день.

Поблагодарив водителя, он вышел и на негнущихся ногах направился к симпатичному мексиканскому ресторанчику, притулившемуся на первом этаже серого старинного дома.

«Что я здесь делаю?!» — кричало всё внутри него, но Конрад стиснул зубы, преодолевая непрошенный страх и подступившую к горлу злость на самого себя. Он устал бояться всего. Он уже пробовал жить тихо, не бросаясь в глаза — и это не помогло. Больше он так не хотел.

Распахнув стеклянную дверь, Конрад вошёл внутрь и огляделся по сторонам.

Диего он узнал сразу — по дорогой рубашке и швейцарским часам, украшавшим плоское запястье мускулистой руки. Ни того, ни другого не мог позволить себе ни один посетитель этого, пусть и недешевого ресторана, кроме него.

Коррес тоже Конрада узнал. Счастливая улыбка приподняла один уголок его губ, и хищный блеск отразился в глазах.

По спине Конрада пробежала дрожь. Это был тот же колючий лёд, что зачаровал его, когда он увидел Реймонда в первый раз. Внутри всё поджалось в ожидании чего-то — наслаждения или боли, Конрад и сам не знал. Впрочем, в глазах Корреса было и что-то ещё. Огонь, который опалял даже на расстоянии в десяток шагов.

Конрад подошёл к столику, за которым тот сидел, и едва ли не рухнул на противоположный диван.

Коррес вытер смуглые пальцы чистой салфеткой и, бросив её в тарелку, откинулся назад. Слегка опустив веки, он разглядывал молодого человека, оказавшегося перед ним. Конрад нравился ему даже больше, чем он ожидал. Хотя фотографии, которые ему показывали до сих пор, и были сделаны мастерской рукой.

— Copos de blanca nieve en verde prado,

azucena entre murtas escondida,

cuajada leche en juncos exprimida,

diamante entre esmeraldas engastado,

no tienen que preciarse de blancura

después que nos mostró su airoso brío

la blanca Leda en verde vestidura**, — несколько строк слетели с губ мексиканца, и хотя Конрад понимал испанский с трудом, от раскатистых звуков его бархатистого голоса по позвоночнику его пробежала дрожь.

— Очень красиво, — вежливо ответил он, — вы любите стихи?

— Я люблю испанскую литературу. И люблю смотреть на тех, кто достоин стихов.

Конрад вежливо улыбнулся и поблагодарил.

Подобные комплименты мало значили для него. Он предпочел бы услышать что-то, что касалось лично его, хоть и понимал, что мексиканец попросту не может ничего знать о нём.

В голове пронеслась мысль о том, что Коррес наверняка видел резюме и интервью, которые составил Рей, а заодно и записи… Какие из них Рей давал им смотреть? Конрад не знал. Улыбка сползла с его губ, но он постарался не показывать упадок духа, и когда Коррес завёл пространный разговор о Париже и его достопримечательностях, изо всех сил старался его поддержать.

Коррес порекомендовал ему несколько блюд — Конрад не был в ресторанах с самого лета, а в подобных, где можно было есть, а не делать вид, что ешь — и того дольше. Рей в подобные места не ходил.

По совету мексиканца он попробовал привезённое из Латинской Америки вино, но оно не впечатлило его.

— Я очарован, — повторил Коррес в который раз, — вы просто идеальная модель.

— Модель?

— Да. Я так и вижу вас на обложках журналов.

— Простите, — Конрад грустно улыбнулся, — это немного не мой профиль. Я предпочитаю работать руками.

— О да, ваши скульптуры, — с готовностью поддержал тему тот, — они великолепны. Я бы немало отдал за то, чтобы вы слепили что-нибудь, чтобы украсить мой дом.

— Вы живёте в Америке, ведь так?

— Да. Но кое-кто из моих знакомых перевозил даже шотландские замки, так что можете не волноваться — если вы возьмётесь за такой заказ, я не испорчу драгоценный товар.

Конрад поёжился. Ему с некоторых пор не нравилось слово «товар». Но Коррес, конечно, не обязан был об этом знать.

— Я бы хотел встретиться с вами ещё раз, — сказал он, уже прощаясь.

Конрад замешкался, не решаясь подать ему руку, а когда наконец вложил её в широкую мощную ладонь, его будто бы опалило огнём.

— Боюсь, это невозможно, — сказал Конрад с почти искренней грустью, — мне было непросто сегодня покинуть дом. Второй раз охрана вряд ли пойдёт мне навстречу так легко.

Диего задержал его ладонь в своей руке, заставляя мысли путаться.

— Я бы мог вам помочь, — сказал он, чуть наклонившись к Конраду, так что его дыхание коснулось уха собеседника, и Конрад задрожал ещё сильней. — Избавить вас от этой назойливой заботы насовсем.

Конрад закрыл глаза в тщетной попытке совладать с собственным непослушным телом.

— И променять одну тюрьму на другую? — резко поднимая веки и в упор глядя на Корреса, спросил он.

Тот замешкался, видимо, подбирая слова.

— Я ни на чём не буду настаивать, — наконец сказал он, — мне просто хотелось бы видеть вас рядом с собой. Я мог бы дать вам работу… которая достойна вас. Вы будете иметь успех.

— Простите, мне нужно спешить, — Конрад высвободился из его рук.

— Подумайте о моих словах! Мои люди вас найдут! — бросил Диего ему вслед, когда Конрад уже выскальзывал за дверь.

Он нырнул в салон поджидавшего его такси и назвал адрес. Конрада всё ещё била крупная дрожь.

— Проклятый ублюдок, — пробормотал он, сжимая собственные плечи, — что ты сделал со мной?

Тело не слушалось. Оно жаждало получить то, что, как понимал теперь Конрад, мог бы дать ему не только Рей.

Добравшись до дома, Конрад первым делом проскользнул в душ. Он надеялся, что тугие струи воды освежат его и заставят немного забыть о том, что произошло — но душ не помог. Спустя пять минут бесполезных попыток расслабиться Конрад принял решение, что сейчас же пойдёт к Рею сам и расскажет обо всём. Кутаясь в полотенце, он выбрался из душа продрогший насквозь и, едва шагнув в спальню, увидел тёмную фигуру, сидящую в кресле перед письменным столом.

На мгновение Конраду стало страшно, но он разозлился на себя раньше, чем фигура качнулась вперёд, и Конрад увидел в полосе света падавшего в окно лицо Рея, бледное, холодное и злое. Абсолютно чужое.

— Почему ты ушёл сегодня без охраны? — без лишних прелюдий спросил тот.

Конрад включил свет. Злость и обида мешались внутри него, но Конрад не стал ничего говорить. Просто забрался на кровать с ногами и, обняв колени одной рукой, другой нажал кнопку вызова.

— Жак, принеси мне шоколад… И мистеру Мерсеру то, что он пьёт в этот час, — распорядился он.

— Я ничего не хочу пить, — Рей змеёй метнулся к нему и приземлился на кровать напротив Конрада. Руки его дёрнулись вперёд и замерли в нескольких сантиметров от острых плеч. Конрад поймал одну из них и прижал тыльной стороной ладони к щеке. Закрыл глаза на несколько мгновений. От прикосновения Рея ему сразу же стало спокойней, а в голове — немножко ясней.

— Я виделся с Диего Корресом, — ровно сказал он.

С минуту в комнате царила тишина. Подняв веки, Конрад наблюдал, как меняется выражение лица Реймонда, как холод и отчуждение проступают в нём, выдавая укрывшиеся под маской высокомерия обиду и злость.

— Ты виделся с кем? — медленно, печатая слог, переспросил тот. В груди Рея клокотала холодная злость. Все попытки оградить Конрада, вырвать из-под носа у мексиканца были тщетны, если сам Конрад намеревался их перечеркнуть.

— Успокойся, Рей. Я собирался пойти к тебе и спросить: Кто он такой?

Рей молчал несколько долгих минут. Желание запереть Конрада и не выпускать больше вообще никуда боролось в нём с пониманием, что он сделал уже достаточно, чтобы тот возненавидел его.

Наконец Реймонд встал, подошёл к ноутбуку, стоявшему на столе, и, включив его, ввёл в адресную строку адрес, которого Конрад не разглядел.

На экране появилась реклама спа-салона для мужчин на маленьком мексиканском острове Канкун. Конрад плавно соскользнул с кровати и, приблизившись, коснулся тачпада, чтобы пролистать фотографии молодых массажистов и тренеров — красивых, как на подбор.

Конрад сглотнул.

— Это место для очень, очень состоятельных людей, — произнёс Рей тем временем голосом таким чужим, что Конрад не узнал бы его, не будь он уверен, что говорит именно Рей.

— И они там… — Конрад прокашлялся, — они такие, как я?

— Я продал ему несколько человек. Но на сайте появились не все. Так что я ничего не могу утверждать.

Конрад сглотнул.

— Господи, Рей… — выдохнул он и сам не заметил, как сполз на пол и оказался прижат спиной к краю кровати, — я не верю тебе.

Рей молчал. Очень долго, так что Конрад почти уже забыл о том, что он всё ещё находится здесь.

— Я не хотел тебя пугать, — куда мягче произнёс он, — но я тебя ему не отдам. Я боюсь за тебя, Конрад. Если ты думаешь, что мне приятно держать тебя здесь и каждый день видеть, не смея коснуться, то ты самовлюблённый идиот. Но я на самом деле боюсь, что кто-нибудь, похожий на Корреса, причинит тебе вред. Я стараюсь как могу. Но если ты сам пойдёшь ему в руки, то я не смогу добиться ничего.

Конрад всхлипнул. Лицо его уткнулось в скрещенные руки, и он успел произнести:

— Почему? Почему вам всем нужно только одно? Почему вы уверены, что я только для этого и подхожу? — прежде чем окончательно перестал контролировать себя.

Рей на мгновение прикрыл глаза, затем опустился рядом с ним и, притянув к себе, несколько раз провёл рукой по волосам.

— Я обычный… — выдохнул Конрад, — в моём теле нет ничего. Зачем оно всем… всем вам?

— Неправда, Кони. Мне нужно не оно.

Он коснулся губами виска Конрада, вызвав новую волну судорожных всхлипов.

— Кони, я не отдам тебя никому.

— Ненавижу тебя, Рей! — выдохнул Конрад, не пытаясь выпутаться из его рук.

— Хорошо, — Рей снова поцеловал его в висок, — я заслужил. Но, пожалуйста, останься со мной. Я тебя люблю.

— Тебе всё равно… что чувствую я… да, Рей?

Рей молчал так долго, что Конрад поднял лицо и вгляделся в его глаза — но не смог разобрать ничего.

Реймонд сидел неподвижно, бережно обнимая его, больше не пытаясь ничего сказать, и Конрад не выдержал — уткнулся ему в плечо и зарыдал.

* Хайме Сабинес

«Любовь моя и жизнь тебе одной…»

** Луис де Гонгора-и-Арготе

«A una dama muy blanca, vestida de verde»