ПРОЛОГ. Сherchez le garcon

Снег кружился над городом, медленно оседая на стёкла машин и плечи прохожих. Звон рождественских колокольчиков разносился по улицам над головами прохожих, сновавших туда и сюда.

Чёрный Ягуар Икс Джей медленно скользил по проезжей части, пробираясь по узким запруженным улочкам. Реймонд Мерсер сидел, положив руку с тонкими пальцами, украшенными двумя старинными перстнями, на внутреннюю сторону стекла. Пальцы едва заметно придерживали висок — так, будто опасались помять. Реймонд скучал.

— Какого чёрта нас сюда принесло, — поинтересовался он у пустоты салона. Покосившись на него, крупный мужчина в чёрном костюме, сидевший за рулём, произнёс:

— Вас интересовал национальный колорит… сэр.

— Сэр… — передразнил его Рей и свёл брови к переносице. Затем побарабанил кончиками пальцев свободной руки по стеклу.

В самом деле, отыскать то, что ему требовалось, куда проще и быстрее было бы в Париже или Женеве — хотя, конечно же, на улицах этих городов творилось не меньшее столпотворение в предпраздничные дни.

Но Рей подумал об отце. Эти мысли всегда навевали на него тоску — и в то же время ощущение упущенных возможностей, которые лежат совсем рядом с тобой — только потянись рукой. А подумав об отце, он вспомнил и о зелёных склонах шотландских холмов, которые, с тех пор как он покинул отцовский дом — вот уже более десяти лет, — Рей видел в основном в документальных фильмах на канале BBC.

Было бы глупо ожидать от зимней Шотландии зелёных холмов, а Глазго, полный праздничной суеты, был как две капли воды похож на все другие города, одержимые лихорадкой Рождества. Казалось, у всех, кто, как и он, прожил целый год один, в одно мгновение отыскались родственники и друзья, ожидавшие близких выпить глинтвейна и обменяться подарками.

Рей подобных сумасшедших среди своих знакомых не нашёл.

Майкл готовил какое-то своё торжество, на которое приглашалась не столько семья, сколько девочки и мальчики из модельного агенства, которое они содержали вдвоём. Рей был зачислен в список гостей как-то само собой, будто никто и не рассматривал вариант, что он не придёт — и ещё один такой же список составил его брат, Брюс Мерсер. Хотя два этих списка существенно различались между собой, потому как в первый люди попадали в основном по известности и красоте, а во второй — по родовитости и богатству, Рей оказался сразу в двух и ни один из праздников посещать не хотел.

Общая лихорадка в его душе отозвалась тоской, какая случается в преддверии Рождества у всех одиноких людей, весь год гнавших мысли о своём одиночестве из головы.

— Останови здесь, — рассеянно приказал он, завидев невдалеке небольшой магазинчик, над входом в который висела вывеска: «Рождественская распродажа: Перчатки — Трости — Часы». Магазинчик, несмотря на традиционные зазывающие слова, явно был не из простых, и Реймонд подумал, что если уж не найдёт здесь подарка для семьи, которой у него нет, то, по крайней мере, сможет присмотреть что-нибудь эксклюзивное себе.

Реймонд любил перчатки, трости и часы. А также ладно скроенные жилеты и остроносые ботинки, натёртые до блеска — один из которых теперь опустился в вязкую жижу подтаявшего снега.

Поморщившись, Рей опустил следом и трость. Приподняв ногу, стёр носовым платком выступившие на ботинке белые разводы и, больше уже не обращая внимания на бытовую неустроенность местной жизни, решительно постукивая кончиком трости о тротуар, направился ко входу в магазин.

Отделов всего было три. Окинув беглым взглядом прилавок с часами, Реймонд пришёл к выводу, что ему нечего здесь ловить — из Швейцарии нашёлся всего один экземпляр, глаз Реймонда легко выхватил его из стройных рядов — и тут же разочарованно скользнул прочь: часы Corum Admiral’s cup, в которых, как ему показалось, он разглядел кнопку для сплит-хронографа, оказались новой моделью — блики света сыграли с ним плохую шутку. Ещё двое часов, лежавших в самом углу, привлекли его внимание тем, что не походили более ни на что. Они явно были ручной работы, но на одних из них Реймонд заметил малюсенькую трещинку на стекле, а у других зазор между крышкой часового механизма и циферблатом позволял заметить его — а значит, сами часы были слажены не очень хорошо.

Реймонд переместился к соседней полке и принялся изучать трости, которые вызвали у него куда больший интерес — но в то же время казались ему куда более бесполезными сами по себе, потому что, в отличие от часов, носить их можно было далеко не везде.

Он выудил из крепежей на стене одну, с набалдашником в виде львиной головы, и принялся разглядывать со всех сторон, когда вдруг услышал голос у своего правого плеча.

— Прошу прощения, сэр, вы не поможете мне?

Реймонд чуть заметно повернул голову.

Мальчику, стоявшему перед ним, едва ли исполнилось двадцать лет. Он был одет слишком свободно на вкус Реймонда — и слишком просто для этих мест. Оливкового цвета джемпер виднелся из-под светло-коричневой вельветовой куртки, свободно висевшей на плечах. Такими же коричневыми, только чуть темней, были брюки, свободно сидевшие на бёдрах, и эту гармоничную осеннюю серость разбавлял лишь пышный тёмно-зелёный шарф, завязанный на шее объёмным узлом. Волосы у мальчика были медные и слегка завивались на концах. «Можно отрастить», — отметил Реймонд про себя как знаток. Черты лица у мальчика были правильные, кожа казалась почти прозрачной, и от того всё оно, это лицо, дышало такой одухотворённостью, как будто Гейнсборо писал свои портреты именно с него. Общий вид портила только родинка над верхней губой, никак не вписывавшаяся в представления Реймонда о красоте. «Можно удалить», — подумал он и, едва заметно улыбнувшись, кивнул, давая понять, что услышал обращённые к нему слова.

— Видите ли, я пытаюсь выбрать подарок на Рождество для отца, но ни черта не понимаю во всей этой ерунде. Мама всегда говорила мне, что в перчатках важен не только внешний вид, но и материал — но я не знаю, какой на самом деле стоит дарить.

Реймонд опустил глаза и увидел в руках мальчика три пары перчаток — из гладкой кожи, из свиной и из замши.

— Почему бы вам не позвонить своей маме и не спросить? — поинтересовался он.

— О, — мальчик рассмеялся, — это было бы трудно сделать, она сейчас очень далеко.

Рей вынул перчатки из его рук и, потерев в пальцах, поднёс к носу одну пару за другой.

— Это подделка, — сказал он и пренебрежительно бросил замшевую пару на стол. — Ваш человек, как я понимаю, мужчина в годах? Иначе он вряд ли мог бы быть вашим отцом.

— Ему сорок пять.

— Всё равно, лучше возьмите гладкую кожу, это универсальный вариант. Свиная — для знатоков.

Мальчик покраснел.

— Благодарю вас, — он кивнул и попятился, не решаясь отвернуться.

— Вы забыли перчатки, — напомнил Рей.

— Точно. Да.

Одна пара — простые чёрные перчатки из гладкой кожи — снова оказались у него в руках, и он подошёл к продавцу, чтобы оплатить счёт.

Реймонд пристроился у него за спиной, так что мальчик наверняка чувствовал затылком его дыхание, а остальным телом — исходивший от него жар.

Отдав деньги — он расплачивался наличными, так что Реймонду не повезло увидеть даже названия банка, в котором тот держал счёт, не говоря о том, чтобы заполучить чек с номером карты — юноша чуть развернулся и посмотрел на незнакомца, стоявшего около него.

— А эти возьму я, — Рей продемонстрировал ему другую пару перчаток и тут же протянул их продавцу. Взгляд его при этом, не переставая, скользил по щекам мальчика и его плечам, заставляя того тяжелей дышать, словно это был не просто взгляд — как будто незнакомец прямо сейчас касался его тела рукой.

— Вы не скажете мне, как вас зовут? — спросил Рей, когда перчатки вернулись к нему. Своих он из машины не взял, и потому, срезав бирку и убрав её в карман, тут же принялся натягивать на руки одну за другой.

Опустив взгляд, мальчик невольно отметил, какие тонкие у незнакомца пальцы — как будто бы тот был скульптором или врачом.

— Конрад, — сказал он рассеянно.

— Конрад… — Рей сделал паузу, позволяя тому продолжать, но мальчик явно уже был мыслями где-то далеко. Он пристально смотрел на руки Рея и сам при этом шевелил пальцами — как слепой, когда ощупывает чужое лицо.

Рей поморщился. Ему надоело тратить время попусту и ждать.

— Ладно, счастливого Рождества, — бросил он и, развернувшись, направился прочь.

Уже у двери, замедлив ход, Рей достал из кармана телефон и, ловким движением запустив камеру, щёлкнул по экрану прежде, чем мальчик, продолжавший таращиться на его руки, успел понять, что произошло.

На ходу сохранив фотографию, он тут же отправил её Майклу. Настроение поднялось, и, садясь в машину, Рей уже мурлыкал «Jingle Bells» себе под нос.

Едва дверца машины закрылась, как раздался телефонный звонок.

— Это кто? — произнёс насмешливый голос на другом конце линии.

— Понятия не имею. Но мне кажется, он нам подойдёт.

Загрузка...