Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 4. Хозяин

Два или три дня Конрада никто не беспокоил. Он провёл их в ритме, к которому начинал уже привыкать: позавтракав, пару часов проводил в ванне, листая журналы, по большей части посвящённые моде и светским новостям. Те костюмы, которые он отмечал, Жак брал на заметку, чтобы впоследствии заказать.

Потом, выбравшись из ванны, Конрад завтракал второй раз. Оба завтрака были очень лёгкими и здоровыми до тошноты: хлопья с молоком, белковые коктейли, но теперь уже домашнего производства, в которых плавали кусочки фруктов, овсяная каша на воде и яблочный сок. Даже джем полагался только один раз в неделю — по выходным. Никогда до этих пор Конрад не замечал, что настолько любит сэндвичи, пиццу и картофель фри, о которых теперь, судя по всему, можно было забыть.

После ланча Жак на два часа провожал его в тренажёрный зал. Тренер, как правило, за ним не следил, лишь раз в неделю замерял вес и другие показатели, чтобы по необходимости скорректировать диету и комплекс упражнений.

— Чего он пытается добиться? — спросил Конрад, когда тренер пришёл к нему в третий раз. — Он хочет, чтобы я стал тощим, как тень?

— Наоборот. Подними руку, пожалуйста, — ответил тот спокойно, не отвлекаясь от замеров. Тренер обмотал его правый бицепс сантиметром и отметил ногтем количество дюймов, чтобы затем записать, — Рею нравятся мальчики поплотнее. Он хотел бы, чтобы ты м… был более рельефным, скажем так.

Конрад отвернулся к окну. Ему показалось вдруг, что ничего не изменилось, и, несмотря на солнечный свет и личного слугу, всё это — лишь новый этап обучения. Стоит расслабиться — и он услышит мягкий смех мастера, наблюдающего за ним через стекло, а затем и его фальшиво заботливый голос. Конрад даже поймал себя как-то на том, что старается избегать зеркал. Боится их и никак не может избавиться от мысли, что сквозь них за ним может кто-то наблюдать. Он даже спрашивал Жака, нельзя ли убрать зеркало, висевшее в кардиозоне, перед которым стоял тренажёр, но получил отказ.

Закончив тренировку, Конрад отправлялся на некоторое время в парк, где под надзором охраны гулял около полутора часов. Затем возвращался в дом, где его уже ждал обед: как правило, суп-пюре из помидоров или шпината. Иногда — котлетки из индейки, к которым прилагался нож с закруглённым концом. В первый раз Конрад попытался расковырять им или вилкой браслет, но у него не получилось ничего.

Конрад не мог бы поспорить с тем, что кормят в доме нового хозяина его хорошо, но еда эта навевала бесконечную тоску.

После обеда ему давали своего рода свободное время с тем условием, что если в дневные часы он шёл смотреть кино, то вечером должен был пойти в библиотеку читать — и наоборот. Жак тщательно следил за обновлением его коллекции фильмов, но кроме познавательных программ там так и не появилось ничего. Поэтому Конрад через какое-то время обнаружил, что полюбил читать — чем не увлекался раньше никогда. Библиотека в доме была обширной и в общих чертах состояла из двух групп книг: непременная классика в дорогих редких изданиях и модные новинки, за подбором которых так же следил кто-то из слуг.

Конрад часто думал, что тот, кто выстраивал его день, продумал всё до мелочей. Он сам себе казался тамагочи, которого тщательно пестует какой-то богатый идиот.

Впрочем, после появления в его комнате незнакомца это ощущение прошло. Если до этого, по крайней мере, Конрад ощущал себя в безопасности среди тишины дома и умиротворяющих запахов, которые царствовали здесь, то теперь понял, что он скорее кролик, которого кормят на убой. Для кого — Конрад по-прежнему не знал. Однако это стало ясно на третий день.

Он занимался на эллипсоиде, когда Жак, обычно ожидавший где-то за дверью, появился на пороге и сообщил:

— Мистер Мерсер желает видеть вас через десять минут.

Конрад сдул с лица прядь волос, отросших уже настолько, что во время тренировки их приходилось завязывать в хвост, и посмотрел на него.

— У меня по расписанию тренировка ещё час двадцать минут.

Жак подошёл к нему и отключил эллипсоид.

— Когда вас желает видеть мистер Мерсер, вам следует пройти к нему, отложив все дела. Идёмте, вам нужно ещё принять душ и надеть костюм.

Конрад хмыкнул. Сердце его, и без того бешено бившееся после занятия, казалось, забилось ещё сильней. Предстоящая встреча пугала его — но в то же время Конрад надеялся, что она внесёт толику ясности в то, чего ему следует ожидать.

Он молча проследовал за Жаком и выполнил все инструкции — за десять минут тот успел сполоснуть его в душе, облачить в одежду и посетовать, что не успевает уложить.

— Если мистер Мерсер будет звать вас достаточно часто, придётся укладывать вас каждое утро — чтобы больше не случилось подобных эксцессов.

— А он не может предупреждать о том, что я ему нужен, хотя бы за двадцать минут? Даже проституткам на сборы дают три часа.

Жак посмотрел на него мрачно и, кажется, даже свысока.

— Разумеется, нет, — сказал он. — Вам дают на сборы десять минут, а остальной прислуге, независимо от времени суток, не более, чем три.

«Остальной прислуге, — отметил про себя Конрад, и под ложечкой у него засосало, — вот оно как».

Статус его в доме явно стал более определённым, чем до сих пор.

— Идёмте.

Жак напоследок брызнул на него капельку парфюма и, приоткрыв дверь, жестом предложил проследовать вперёд.

Впервые Конрад оказался на той половине дома, которая обычно была закрыта для него. Она мало отличалась от западного крыла — разве что количеством закрытых дверей.

Жак проводил его до последней, за которой располагался кабинет, и, повернув ключ в замке, приоткрыл, а затем отступил в сторону, пропуская Конрад вперёд.

Тот ступил на порог и остановился, разглядывая мужчину, сидевшего за столом.

Если исключить понимание того, что всё происходящее с ним было одной сплошной неудачей, Конрад мог бы сказать, что ему повезло.

Новый хозяин был очень красив. Щетина, закрывавшая нижнюю часть лица, делала его заметно грубей, чем он мог бы быть, если бы сбрил её — но в то же время и придавала ему мужественности, которой не было бы без неё. Он был строен и довольно молод — вряд ли намного старше тридцати. Чёрный костюм сидел на нём как влитой, и мужчина явно следил за собой. Только когда он поднял взгляд от монитора, по спине Конрада пробежал озноб. Несмотря на тёплый, медовый оттенок зрачков, взгляд мужчины был ледяным, как будто тот смотрел на свою жертву — в это мгновение Конрад ощутил себя именно жертвой, и никем иным — из космической глубины, где властвует абсолютный ноль.

— Проходи, — сказал мужчина тем временем, — и закрой дверь за собой.

Покинув Конрада в первый день своего приезда, Рей долго пребывал в непривычном для себя волнении. Он не помнил, чтобы когда-нибудь, по крайней мере в возрасте старше шестнадцати лет, кто-то из людей заставлял его так много думать о себе.

Нездоровую тягу свою он заметил ещё на Тодосе, но если там мог объяснить её себе тем, что любому нормальному человеку понравилось бы заниматься тем, что они с Конрадом делают вдвоём, и любой нормальный человек хотел бы проводить так время ещё и ещё, то случившееся в доме всё больше пугало его самого. Напугало Рея и то, что Майкл оказался прав — до последнего Рей был уверен, что обучает его как вести себя с любым, кто его купит, но теперь видел, что результат получился абсолютно иным. Конрад был красив, в этом смысле Рей считал его своим лучшим творением, но обученным назвать его было никак нельзя.

Какое-то время Рей пребывал в раздрае, сам не зная, как вести себя с ним теперь. Обученный или нет, Рей хотел, чтобы Конрад был с ним. Прямо сейчас. Секс был желательным, но вовсе не неизбежным атрибутом — к этому пониманию Рей пришёл на третий день. Работа шла плохо, он всё время отвлекался на мысли о своём неправильном приобретении и порывался посмотреть, чем тот занят — но тут же одёргивал себя. Несмотря на все усилия, за два дня он еле-еле успел изучить счета за дом, а учитывая, сколько времени он отсутствовал, предстояло просмотреть ещё пару сотен отчётов — если не более того.

На третий день некое подобие решения созрело у Рея в голове, но оно всё ещё не было оформившимся до конца. Он решил не спешить, не пугать и ни к чему не принуждать, пока Конрад не будет готов — в том, что это произойдёт, сомнений быть не могло.

Нужно было дать возможность юноше привыкнуть к нему, и Рей решил начать с малого — пригласить его к себе. Тем более, что сам этого безумно хотел.

Десять минут ожидания, после того как решения были приняты, показались ему долгими, как день. Он едва успел просмотреть один отчёт — и то не понял в нём ничего. И только когда юноша показался на пороге, Рея немножко отпустило — но лишь на пару десятков секунд, пока Конрад, повинуясь его приказу, не вошёл в кабинет и не опустился на колени около стола.

Рей сглотнул. Тонкие белые руки, слегка распушившиеся волосы, абрис шеи в контуре чёрного воротника — каждая чёрточка завораживала его тем сильнее, чем более открытой и неуместной казалась эта поза. И в то же время эта покорность заводила его так, что Рею с трудом удалось сдержать себя, когда он произнёс:

— Этому тебя не учили.

Конрад спокойно и открыто смотрел ему в глаза.

— Я подумал, что это не помешает. Вы ведь не давали распоряжений относительно того, как я должен себя вести.

Рей машинально облизнул губы. Он пока не понял с чем имеет дело, но начинал подозревать, что это своего рода тихий бунт. Однако выдавать своих мыслей не спешил.

Рей протянул руку и провёл кончиками пальцев по щеке Конрада.

Тут же невыносимо захотелось его поцеловать, и Рей не стал отказывать себе. Резко сдвинув ладонь к затылку Конрада, потянул вверх, заставляя приподняться, и впился в его губы, втягивая их в себя и тут же кусая в слепом желании поглотить.

Конрад секунду оставался заледеневшим и неподвижным, а затем выдохнул Рею в рот, от чего по всему телу того пробежала дрожь, и так же яростно ответил на поцелуй, выталкивая Рея из себя, но только затем, чтобы на чужой территории снова сплести языки.

Несколько минут продолжалась эта борьба, в которой каждый тонул как в волнах океана в шторм, а затем Рей резко отодвинулся.

Конрад тяжело дышал, как и он сам. Щёки его раскраснелись, и он машинально потянулся вслед удаляющимся губам, выпрашивая ещё.

— Ты решил стать покорным, — стараясь скрыть дрожь в голосе, произнёс Рей, и это удалось ему довольно хорошо.

Конрад прикрыл глаза и обмяк в его руках.

— Да, — сказал он тихо, — мне следует извиниться за то, что произошло. Мне не представили вас, и я не знал, как должен вести себя.

Продолжая удерживать затылок Конрада одной рукой, Рей провёл большим пальцем по его лицу вниз от виска.

— Я пока не решил, — произнёс он.

Конрад помолчал.

— Я могу спросить, зачем вы купили меня? Что я должен буду делать для вас?

«Купили» почему-то неприятно кольнуло Рея, но он не стал комментировать этот момент.

— Очевидно, — вместо этого сказал он, — что ты нужен не для того, чтобы работать в саду. Такой нежный мальчик, как ты, должен находиться у того, кто сможет тебя оценить.

Рей чуть повернулся к Конраду всем телом и другой рукой убрал с его лица упавшую на скулу прядку волос.

— Ты совершенен, — тихо сказал он, исследуя контур лица Конрада, — я никогда не видел ничего подобного тебе.

Конрад отвёл взгляд — теперь он смотрел в окно. Кровь прилила к щекам. Слова того, кого тренер назвал Реем, а Жак — мистером Мерсером, будоражили кровь и в то же время причиняли боль. Будоражили, потому что до сих пор так с Конрадом не говорил никто. Конрад же всегда острее реагировал на слова, чем на физические лишения или дискомфорт. И по той же причине эти слова доставляли боль, потому что он отчётливо понимал, что этот мужчина видит в нём только красивое лицо, но не его самого.

— Ты будешь проводить со мной время — тогда и так, как я этого захочу, — продолжал тем временем Рей, — это не обязательно будет секс. Немного разобравшись с работой, я планирую устроить небольшой пикник на озере только для нас с тобой. Со временем, когда я смогу быть уверен в тебе, ты будешь выходить со мной в свет — если я того захочу. Кроме того, возможно, я захочу похвалиться тобой перед друзьями в ближайшие дни.

Рей замолчал, разглядывая снова ставшее грустным лицо Конрада и его глаза, взгляд которых был устремлён вдаль. С него определённо нужно было рисовать, и Рей подумал, что не прочь заказать портрет прямо сейчас.

— Да, определённо, я захочу показать тебя друзьям, — уже более уверенно сказал он, а потом чуть мягче добавил: — а пока посиди со мной. Мне нравится, где ты находишься сейчас, но если так тебе будет удобнее, можешь перебраться на диван.

Конрад перевёл взгляд на него, но выражение его лица не изменилось — Рей не мог понять, здесь он находится или нет.

— Хорошо, — Конрад кивнул.

Пересаживаться на диван он не стал, только пересел поудобнее — вытянув ноги перед собой и опустив на колени локти, а сверху — лицо.

Рей больше не смотрел на него. Он полностью погрузился в отчёты и наконец смог сосредоточиться на них. Но рука его то и дело скользила вниз, чтобы коснуться плеча Конрада или погладить его по волосам.

Конрад же сосредоточился на виде за окном и просидел так, не думая ни о чём, несколько часов.