Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 9. Расследования

25 декабря

Как ни хотелось просто спрятать труп Валида, по настоянию Йонаса Рей сообщил о случившемся в полицию.

— Еще не хватало, чтоб нам приписали кроме убийства и сокрытие трупа, — сказал Йонас. — Тот, кто сделал это, с удовольствием доложит сам и покажет, куда мы дели тело. Больше чем уверен, что установлена слежка, и наши действия под наблюдением.

Все две следующие недели шли допросы, так что Рею оставалось радоваться только тому, что никаких планов на рождественские каникулы он и раньше не имел.

Если сам он к окопной войне с полицией давно привык, то Конрада основательно выматывали бесконечные повестки. Возвращаясь домой с очередного допроса, он даже не пытался добраться до своей комнаты — бросал вещи где-нибудь в гостиной и сидел там до самого вечера, не обращая внимания ни на что из происходившего вокруг. Если Рей подходил к нему и присаживался рядом, слегка обнимал и шебуршил волосы, то Конрад опускал голову ему на плечо и закрывал глаза.

— Кто он такой? — спросил Конрад после первого же акта общения с полицией, когда Рей подошёл к нему так в первый раз.

Рей поджал губы.

— Ты уверен, что хочешь знать это сейчас?

Конрад молчал очень долго, прежде чем сказать:

— Знаешь, Рей, вот честно — нет. Я абсолютно не хочу знать, откуда в постели моего любимого человека мог оказаться парень с распоротым животом, абсолютно не хочу знать, как его зовут и вообще не хотел бы увидеть подобное когда-нибудь. Но тебе не кажется, что раз уж я невольно участвую в этом, то должен знать, что происходит вокруг меня?

Рей вздохнул и уткнулся носом ему в висок. «Любимого человека» определённо произвело на него эффект и хоть немного скрасило беспокойный, наполненный постоянными страхами и общением то с Йонасом, то с полицией, день.

— Это один из тех, — сказал он.

Конрад поднял голову и пристально посмотрел на него.

— Да, ты понял правильно, — подтвердил Рей.

— Он тоже хотел окрутить тебя и выжать бабки? — ядовито поинтересовался Конрад.

— Вообще-то, да.

— Ты параноик.

Рей пожал плечами и отвернулся к окну, понимая, что нет смысла продолжать разговор.

— Как он попал сюда? — после долгих минут молчания спросил Конрад.

— Я не знаю, — ответил Рей, снова утыкаясь лбом ему в висок. — Он должен быть у Корреса.

Конрад невольно стиснул в пальцах лежащую у него на коленях ладонь Рея.

— Такое могло бы случиться со мной, — тихо сказал Конрад.

— Конрад, я бы не смог отдать тебя…

— Я не об этом, Рей, — Конрад чуть повернулся, пытаясь заглянуть ему в глаза, — если бы я поверил Корресу… Сейчас со вспоротым животом мог бы лежать я. Какого чёрта он пытался этим сказать?

— Я не знаю, — Рей закрыл глаза. — Он оставил открытку: «С Рождеством». Я не знаю, что он хотел этим сказать. Показать, что может в любой момент попасть ко мне в квартиру — разве что так.

По спине Конрада пробежала дрожь.

— Нужно уехать, — резко сказал он, — Рей, куда-нибудь. В Швейцарию. Там же всюду камеры, замерители пульса… Там шагу не ступишь без контроля охраны.

— Полиция не даст разрешения на выезд. Я под подозрением, а ты проходишь по делу как свидетель. Они будут мурыжить нас до тех пор, пока не смирятся с мыслью, что ничего не могут доказать.

— А они не могут?

— Конечно, нет, — Рей слабо улыбнулся, — благодаря тебе. В предполагаемый момент убийства мы с тобой снимались в порнофильме в галерее Джи Маркони.

Конрад едва заметно покраснел.

— Это был акт перфоманса, — возразил он, — я показывал миру, что такое всепроникающая любовь.

— Не боишься, что плёнке дадут ход, и её придётся предъявить в суде?

Конрад покачал головой.

— Мне уже нечего терять. Мою голую задницу видели все, кого она могла заинтересовать.

Конрад снова наклонился и опустил голову Рею на плечо. Ужасно хотелось поверить, что Рей сможет разобраться со всеми проблемами и действительно его защитит.

— Они правда могут проникнуть в квартиру? — спросил Конрад, не поднимая головы.

— Я не знаю, — ответил Рей, — Йонас ничего толком не говорит. Мы удвоили охрану — ещё раз, но и в прошлый раз это не слишком помогло. Мы до сих пор до конца не знаем, какой идиот позволил пронести к тебе букет. Пронести труп в два раза тяжелей. Я устал, Кони. Прости, но я ничего не могу обещать. Только то, что сделаю всё, что зависит от меня.

Конрад закусил губу. Потом отстранился, запрокинул голову и поймал в ладони лицо Рея, которое тот всё ещё пытался спрятать у него в волосах. Заглянул в глаза.

— Хочешь, сделаю тебе массаж? — спросил он. — Меня этому обучил один человек, к которому тебе стоило бы ревновать — если бы ты не знал его хорошо.

Рей слабо улыбнулся.

— Идём, — Конрад выпустил его лицо и, поймав руку, потянул Реймонда к себе в спальню — в другую, принадлежавшую Рею, уже несколько дней, кроме полиции, не заходил никто.

Возможность говорить с Реем провоцировала вопросы, и хотя Конрад до сих пор не был уверен, стоит ли их задавать, некоторые так и прорывались на поверхность.

— Где находилось это место, где меня держали? — уже очень скоро спросил он.

— В Греции, — сказал Рей спокойно, — остров называется Тодос. На картах его нет, он слишком маленький, чтобы его рисовать.

— Ты не боишься мне об этом говорить?

Рей покосился на него.

— Ты уже знаешь достаточно, чтобы засадить меня на пожизненный срок. Ты бы этого хотел, Конрад? Чтобы я оказался в тюрьме?

Конрад сделал вид, что не услышал вопрос.

— Меня… — он закусил губу, не решаясь договорить до конца. — Меня там касался кто-нибудь, кроме тебя?

Рей долго молчал. Он убрал руку с плеча Конрада и, опершись локтями о колени, наклонился вперёд, а пальцы сцепил в замок.

— Рей? — переспросил Конрад.

— Да, — наконец ответил тот.

Волна холода, несущего отвращение к себе, пробежала у Конрада по спине.

— Да? — уточнил он, стараясь, чтобы голос остался спокоен.

— Я боялся приблизиться к тебе, Кони, — торопливо заговорил Рей. — Я хотел приехать в Лондон за тобой. Сам. Но именно тогда начались допросы… почти такие же, как сейчас. Я не мог покинуть Швейцарию. Я не знаю, что было бы, если бы я приехал сам. Мне кажется, я бы не смог. Не смог отдать тебя никому, но… — Рей сделал глубокий вдох, — может быть, я просто обманываю себя. Как обманывал всегда. Какое-то время мне нельзя было приближаться к острову, но дело, если честно, не в этом. Я боялся приблизиться к тебе. Я не знал, что произойдёт — но чувствовал, что что-то произойти должно. Поэтому, — он снова глубоко вдохнул, силясь успокоить взбесившееся сердце, — поэтому Майкл назначил тебе одного из Мастеров. Если бы я знал, что он будет делать с тобой… — Рей всё ещё боялся поднять взгляд. Он замолк, но продолжал сосредоточенно изучать пальцы, как будто это сейчас было важнее всего.

— Это я помню, — тихо сказал Конрад. Ему тоже не хотелось смотреть на Рея. При воспоминании о том, первом мастере, ему больше всего хотелось отправиться в душ и долго оттирать себя от его рук. — Я имел в виду потом.

Рей вскинулся и, посмотрев на него каким-то лихорадочным, больным взглядом, торопливо покачал головой.

— Потом нет, — быстро сказал он. — Только один раз… но я избавился от него как только смог. Я не приказывал ему, Конрад.

Горькая злая улыбка заиграла у Конрада на губах.

— Я помню, — произнёс он, — ты сказал, что это станет уроком для меня.

Рей отвёл взгляд.

— Ничего лучше не придумал, да?

— Да.

Наступила тишина.

После нескольких минут молчания Конрад встал и пошёл к себе. Он так и не понял, стоило ли заводить этот разговор.

О словах Рея он думал весь следующий день и день потом. Ужас от открытия, которое Майкл заставил его сделать, прошёл, и Конрад начал обдумывать то, что произошло — но уже иначе, пытаясь осознать, насколько силён был причинённый ему урон. Сколько человек на самом деле знали, что случилось с ним? Сколько было плёнок, записанных в подземельях под Тодосом, и кто видел их? Кто принимал решения и кто мог на них повлиять?

Рей не выглядел на общем фоне произошедших с ним событий ни спасителем, ни даже благородным злодеем, но в конечном счёте Конрад начинал склоняться к мысли, что всё равно хотел бы видеть этого человека рядом с собой. Два Рея больше не наслаивались в его голове один на другого, они начинали соединяться в одного, и новое знание позволяло Конраду чуть лучше понять того Рея, которого он, вроде бы, знал — и о котором в то же время не знал почти ничего.

Он думал о том, что это вообще такое — знать человека? Обязательно ли для этого знать биографию, разбираться в профессии, или настоящее «знание» находится в области чувств. Если ты знаешь, что он ест по утрам, какие машины предпочитает, какие выбирает цвета — значит ли это «знать»? Или «знать» — это значит предвидеть, что он скажет в следующий момент, как поступит на следующий день?

Конрад не мог дать ответ самому себе. Ему казалось, что он видит Рея насквозь — не зная при этом о нём ничего. Чувствует его, но только ещё пытается понять.

И без того тягостное состояние его ещё более усугубили регулярные встречи с полицией и постоянный страх, так что к середине января эта гремучая смесь дошла до той точки кипения, за которой не боишься уже ничего.

Он попросил Жака сообщить Рею, что намеревается отправиться в студию, и через пятнадцать минут, раньше, чем Конрад успел одеться для выхода, тот вернулся и протянул ему телефон.

— Мистеру Мерсеру не нравится эта идея, но он не будет вам запрещать. Он просил вас быть осторожнее и взять с собой вот это.

Конрад, кивнув, поблагодарил. Уже в машине он понял, что телефон принадлежит Рею: он был абсолютно новым и имел в памяти несколько основных номеров — Рея, Йонаса, Жака и двух секретарей. Конрад никогда не задумывался о возможности связываться с Реем через секретаря и теперь был немного удивлён.

— Зачем мне все эти номера? — спросил он, тут же набрав Рея.

— На случай, если что-нибудь произойдёт, — сказал тот.

— Йонаса и твой я могу понять. Не буду спрашивать, зачем мне в студии Жак. А зачем номера секретарей?

Рей помешкал.

— В пределах разумного можешь пользоваться их услугами. Я предупредил их о тебе. Но я надеюсь, ты не попросишь Энскилла заказать билеты в Китай на сегодняшний вечер и не сбежишь от меня в другую страну. Так могу делать только я.

Конрад фыркнул.

— Ладно, — сказал он, — понял тебя…. Спасибо… Рей.

Он нажал отбой и, вопреки всякой логике, на душе стало тепло. Конрад тут же разозлился на себя, но уже через несколько минут машина остановилась у входа в студию.

Большая часть занятия прошла хорошо. Конрад взялся за новую работу — он решил вернуться к отработке приёмов, связанных с человеческим телом, чтобы наконец перенести в камень стоявшую до сих пор в закромах фигуру. Камень после долгого перерыва поддавался с трудом, и в середине дня, спускаясь в ресторан для обеда, Конрад чувствовал, как ноют руки. Он взял себе пару сэндвичей и, устроившись с чашкой кофе в углу, полностью углубился в себя — а потому не заметил, как незнакомый мужчина опустился на стул напротив него.

— До вас добраться — труднее, чем до премьер-министра, мистер Кейр. Ваш попечитель так боится, что вы можете сбежать?

Конрад дёрнулся и бросил затравленный взгляд по сторонам, в поисках охраны, и только потом вспомнил, что та ждёт его у входа в студию.

— Кто вы такой? — резко спросил он, фокусируя взгляд на небритом мужчине средних лет в аккуратном, но поношенном пиджаке. Тот никак не походил на представителя того круга, с которым контактировал Рей — и даже на кого-то, кто мог работать на этот круг.

— Меня зовут Честер Торренс, — мужчина опустил на стол перед Конрадом значок, — интерпол.

Конрад откинулся назад, силясь подавить злость.

— Я вашим коллегам рассказал уже в два раза больше, чем знал.

— Во-первых, моим коллегам, а не мне. А во-вторых, я смотрел отчёты и знаю, что вы рассказали им. Я хотел бы услышать правду, мистер Кейр. Он запугивает вас?

— Конечно, нет! — Конрад стиснул бутерброд так, что тот сломался пополам. — Боже, это вообще законно — преследовать меня, когда я ем?

— Боюсь, что да. Я не могу понять, мистер Кейр. Почему вы на его стороне. Вас похитили — так же, как ещё два десятка молодых людей. Некоторых из них нашли мёртвыми — как Валида Аббаса несколько дней назад. И со всеми с ними контактировал мистер Мерсер. Он мог отрицать эту связь, пока трупы появлялись чёрт-те где — но в его собственной постели, мистер Кейр… Вы что, хотите оказаться на месте этого мальчика в один прекрасный день?

Конрад стиснул зубы.

— Я не понимаю, что вам нужно от меня, — сказал он упрямо, — вызовите меня в полицию, если вам так хочется — а сейчас просто дайте мне поесть.

— Вы правда хотите прийти туда? — спросил Торренс с любопытством. — Вы потратите время, я тоже потрачу его. Камеры, протокол… Вы ведь мне не враг, я не хочу вам вреда. Вы такая же жертва, мистер Кейр… Только не могу разобраться, понимаете вы это или нет.

Конрад решительно откусил бутерброд, делая вид, что не слышит его слов.

Торренс залез в карман и, достав оттуда пачку фотографий, выложил на стол.

— Их краткие биографии на обратной стороне, — сказал он, — почитайте и подумайте. Хотите вы быть рядом с человеком, который оборвал их жизнь — или нет.

Конрад молча смотрел на него.

— У нас уже есть один свидетель, — продолжил Торренс. — Майкл Бун готов дать показания.

Конрад вздрогнул, но промолчал.

— Нам нужен ещё один человек, вот и всё. Если вы согласитесь рассказать свою историю — этому подонку конец.

Конрад молчал.

— Позвоните мне, — Торренс опустил поверх фотографий визитную карточку, — я буду ждать. Мы сможем вас защитить, мистер Кейр.

Поднявшись из-за стола, Торренс двинулся прочь, а Конрад, потеряв остатки аппетита, долго сидел неподвижно и смотрел на лежащие перед ним фотографии и телефон.