Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 6. Развлечения

В течение нескольких последующих дней Рей не вызывал его, а Конрад не приходил сам.

Случившееся на вечеринке не только задело, но и напугало его. И не столько из-за того, как повёл себя Рей — подспудно чего-то подобного Конрад ожидал, иначе с чего бы мастерам обучать его открываться на камеру и демонстрировать себя?

Конрада больше напугало то, что чувствовал в эти минуты он сам. За все прошедшие до похищения годы он не раз получал предложения от мужчин, но никто из них его не возбуждал. Теперь же его тело рвалось навстречу пожеланиям любовника — сначала Мастера, а теперь этого «хозяина».

Он думал, что Мастер, должно быть, смеялся над его податливостью, когда Конрад, как дрессированный щенок, отдавался ему и касался его.

И самым худшим было то, что это странное состояние овладело им и теперь. Как будто тело его изменили — наркотиками или как-то ещё.

Конрад думал об этом весь вечер после приёма, пока не уснул, а потом всю ночь просыпался, и ему казалось в темноте, что он вот-вот снова услышит голос Мастера: «Надень маску, Конрад. Я захожу». Возбуждение, страх и ненависть к себе мешались внутри него, а наутро он проснулся разбитым и не хотел делать ничего из своих привычных уже дел. Он не понимал, зачем тратить весь день на разглядывание журналов мод и занятия спортом, когда единственный, кто видит результаты его трудов — Рей. И того Конрад предпочёл бы не видеть вообще.

Жак, однако, поблажки ему не дал, и день прошёл точно так же, как и всегда, а на следующую ночь Конрад снова не мог уснуть, и то же самое повторилось на третью ночь.

Когда в четверг Рей, вопреки обыкновению, сам зашёл к нему, Конрад сидел на кровати, подтянув колени под себя и положив голову поверх скрещенных на них рук. Он был не одет — по крайней мере на нём не было привычного Рею пиджака, а только тренировочные штаны и свободная футболка, спускавшаяся поверх них.

Рей вошёл без стука, как и в прошлый раз, потому и теперь Конрад не сразу понял, что в комнате кто-то есть. Он неподвижно сидел, глядя перед собой, пока Рей не подошёл к нему бесшумно и не опустился на кровать сбоку и чуть позади от него.

Взялся за прядь волос, упавших Конраду на лицо, кончиками пальцев и осторожно заправил за ухо.

— О чём ты думаешь, когда сидишь так по многу часов? — спросил он.

Конрад закрыл глаза. От этого вопроса ему стало совсем плохо, и по телу пробежала крупная дрожь, а к горлу подступил ком.

— Я думаю, — сказал он, сглотнув, — о том, как могло желание одного человека сломать мою жизнь пополам. О том, вернусь ли я когда-нибудь назад, в Эдинбург. И о том, как мне жить теперь, зная, что я просто вещь.

Рей опустил взгляд. Ему захотелось прижать Конрада к себе, но он подумал, что так ещё сильнее напугает его.

— Не думай об этом, — сказал он, — эти мысли только измучают тебя ещё сильней. Ты вернёшься в Эдинбург когда-нибудь — но только со мной. Разве тебе плохо здесь?

— Да, — Конрад уронил на скрещенные запястья лицо, прижался к ним виском.

— Почему? Разве я не дал тебе всё, чего может желать человек?

— Ты не дал мне свободы.

— Потому что как только ты получишь её — сразу уйдёшь.

Конрад молчал.

— Что такого в свободе, — спросил Рей тем временем, — что люди так помешаны на ней?

Конрад глухо рассмеялся.

— Ты говоришь так, как будто сам не человек, а какой-нибудь Доктор Зло.

Он помолчал. Рей тоже не отвечал, и Конрад продолжил:

— Дело не в самой свободе, Рей. Такая жизнь не имеет смысла. Я как будто… ходячий торшер. Ты мог бы с тем же успехом купить бенгальского тигра, просто чтобы он украшал твой дом. Но я же всё-таки человек.

— Мог бы, — согласился Рей. Он в самом деле подумывал о тигре пару лет назад, но перегорел, — но я захотел тебя.

Снова наступила тишина. Конраду показалось вдруг, что нет смысла что-либо объяснять. Рядом с ним в самом деле сидит не человек — по крайней мере Реймонд явно не рассматривал как представителей одного рода себя и всех остальных людей.

— Есть что-нибудь, что я мог бы сделать для тебя? — спросил Рей.

Конрад вскинулся и с сомнением посмотрел на него. Он понимал, что свободу просить бесполезно. Но было ещё множество вещей, которые он хотел бы поменять в своём существовании здесь.

Он опустил взгляд на собственные руки.

— Я занимался лепкой… пока всё это не началось.

Рей с удивлением посмотрел на него. На скульптора, как представлял их себе Рей, Конрад совсем не походил.

— Мне легче, когда я леплю, — продолжал тот, — эмоции покидают моё тело и наполняют глину. Без нее я как… как слепой. С самого того дня, когда я оказался в плену, пальцы зудят, требуют возможности коснуться глины… но ее нет.

— Я думал, что знаю о тебе всё.

Конрад вскинулся, в удивлении глядя на него.

— Этого не было в резюме, которое предлагалось нам, — тут же уточнил Рей.

Конрад криво улыбнулся. Пошевелил пальцами, будто разминая глину в руках.

— Кого бы это могло интересовать? Это же не влияет на то, как я делаю минет.

— Вообще-то… — Рей вспомнил, как пальцы Конрада касались его там, на Тодосе, и каждое прикосновение током пробегало по венам. Он поймал одну руку Конрада в свою и поднёс к лицу, разглядывая её, — у тебя очень красивые пальцы. Я с самого начала думал о том, какими чуткими они должны быть.

Конрад грустно улыбнулся, взгляд его был направлен немного в сторону от Рея.

— Это верно, — сказал он, — прикосновениями пальцев я могу запомнить предмет так, как другой запоминает глазами. Так, как запоминал бы его слепой.

Реймонду стало неуютно при мысли, что так, пальцами, Конрад мог бы запомнить и его, но он промолчал.

— Я распоряжусь привезти тебе глину, — после долгой паузы сказал он, — и всё, что может потребоваться к ней, если ты выполнишь одну мою просьбу в ответ.

Конрад выжидающе, пока ещё не веря до конца в свою удачу, посмотрел на него.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — продолжил Рей.

Взгляд Конрада машинально опустился к его губам, которых и самому ему хотелось бы коснуться. Повторить тот недолгий момент наслаждения, который уже был у них с Реем один раз. Конрад не понимал, как может хотеть поцеловать того, кто купил его, но тем не менее всё-таки хотел.

— Зачем тебе просить, — спросил он, — когда я выполню любой твой приказ?

Рей на мгновение стиснул зубы.

— Я хочу, чтобы ты сделал это сам, — произнёс он немного более резко, чем стоило.

Конрад вскинул взгляд к его глазам.

— Ты думаешь, от того, что ты купишь мой поцелуй, он станет добровольным?

Рей снова скрипнул зубами. «Ты хочешь глину или нет?» — едва не сорвалось с его губ. Но затем он глубоко вдохнул.

— Хорошо, — решительно сказал он. — Ты получишь глину и так. Я бы всё равно сделал это для тебя, если бы знал, что она тебе нужна.

Злость тем не менее никак не унималась, и в голове промелькнула мысль, что надо бы оставить Конрада и немного остыть, но разговор был слишком коротким, и прекращать его Рей не хотел.

Вместо того чтобы встать и уйти, он притянул Конрада к себе и зарылся носом в его волосы. Тепло живого тела — тела Конрада — в самом деле успокаивало его.

А Конрад ненадолго заледенел. Он впервые ощущал Рея так близко от себя, и при этом не испытывал желания вырваться из его рук.

Подумав, он осторожно просунул руку Рею подмышку и слегка приобнял его за спину, придерживая рядом с собой.

Рей закрыл глаза. От этого лёгкого движения волна возбуждения поднялась у него в паху, но прерывать мгновение он не хотел. Так и сидел, вдыхая запах Конрада и едва заметно поглаживая кончиками пальцев его висок. Только через несколько минут заставил себя отстраниться, заглянул в глаза Конрада, в его расширившиеся зрачки, заполнившиеся туманом той же неги, что испытывал он сам.

— Хочешь посмотреть, чем занимаюсь я? — внезапная идея озарила его, и на лице отразилась улыбка.

Конрад вовсе не был уверен, что хочет давать положительный ответ, но, во-первых, ему и самому стало вдруг любопытно, а во-вторых, Рей всё равно не стал ждать согласия.

— Я переоденусь, — сказал он, выпуская Конрада из рук и поднимаясь с кровати, — попрошу Жака подобрать и тебе что-нибудь подходящее, хотя вряд ли вы делали такие покупки… в крайнем случае возьмёшь моё. И жду тебя в холле через пятнадцать минут.

Рей вышел, а Конрад остался сидеть, ошалело глядя перед собой, пока в дверях не показался Жак со стопкой одежды в руках.

— Сегодня же вечером вам надо будет просмотреть кэжуал-каталог Ralf Lauren и Burberry, — пробормотал он на ходу, — ужасный недосмотр. Как мне в голову не пришло, что мистер Мерсер захочет отправиться с вами туда. Он распорядился, чтобы вы надели вот это — хотя у вас рост немного меньше, чем у него, но он сказал, что на первый раз пойдёт. Вы ещё не были в душе, сэр?! — Жак повысил голос. — Быстро туда! Уже прошло семь минут!

Рей ожидал его в холле в серой водолазке и чёрных узких джинсах. И то, и другое подчёркивало его худобу и едва заметно выделяло рельеф мышц, порождая невольное желание прощупать те места, где водолазка недостаточно прилегала к телу, чтобы узнать, что находится под ней. А в руках он держал две куртки.

Конраду досталась чёрная водолазка, такие же джинсы, которые и правда были ему несколько длинны, и белый шарф.

Заметив, что тот появился на лестнице, Рей шагнул к нему.

— Ну наконец-то, — прокомментировал он, — я уже устал ждать.

Вручив в руки одну из курток, он взялся за концы шарфа, свисавшие Конраду на грудь, и завязал их между собой.

— Там будет холодно, — сказал он.

— У тебя шарфа вообще нет, — возразил Конрад, когда Рей уже тащил его к дверям.

— Я привык, — отрезал тот, застегивая на ходу свою куртку.

Покинув дом, они сели в открытый электрический трамвайчик, которого Конрад не видел до сих пор, и тот, ведомый одним из охранников, повёз их по дорожке, усыпанной гравием, в глубину парка.

Конрад довольно быстро понял, что они оказались в местах, где он до сих пор не бывал. Он вообще не подозревал, что парк так велик, потому что самого его выпускали прогуляться только в сравнительно небольшой закуток, находившийся перед домом. Теперь же они ехали в другую сторону, пока наконец не оказались у больших металлических ворот, сделанных без особых изысков и больше напоминавших вход на склад или в заводскую зону.

По сигналу водителя они раздвинулись в стороны, и трамвайчик проехал внутрь.

Конрад с удивлением оглядывался по сторонам. За воротами обнаружился небольшой частный аэродром, имевший две полосы.

В конце одной стоял серебристый самолёт — не такой большой, как самые маленькие пассажирские самолёты, но всё же явно имевший довольно приличный салон, достаточный для одного человека и удовлетворения всех его нужд.

На другой полосе стоял совсем маленький самолётик, напомнивший Конраду крестокрылы из Звёздных Войн. Когда Рей приказал ему спускаться на землю, Конрад на некоторое время почувствовал себя буридановым ослом, потому что ему было безумно интересно поближе взглянуть и на тот, и на другой.

— Все мальчишки любят самолёты, — констатировал Рей.

— Раньше я не замечал подобного за собой.

— А я их всегда любил, — Рей поймал его за руку и потянул в направлении меньшей из стальных птиц, — с тех пор как посмотрел Перл-Харбор в двенадцать лет. Правда, у меня нет бомб. Но при желании без дозаправки облетит всю Европу за пару часов.

Конрад в неловкости остановился в десятке шагов от истребителя.

— Такие вообще разрешено иметь частным лицам?

— Не совсем, — Рей, уже стоявший у самого истребителя, повернулся к нему и подмигнул, — я купил его у знакомого из ВВС США по сходной цене. Можно сказать, с рук.

Конрад подобрал отвисшую было челюсть, и когда Рей поманил его к себе, подошёл.

— Залезай, — сказал тот, и подставил руки замком, подсаживая его. Кабина уже была открыта. Она предназначалась для двоих, и Конрад быстро оказался на месте второго пилота.

Сам Рей без посторонней помощи ловко подтянулся и запрыгнул внутрь.

— Надень, — Рей извлёк откуда-то шлем и протянул Конраду, а затем, увидев, что тот замешкался, помог застегнуть. Такой же надел сам и, нажав какую-то кнопку на пульте, накрыл кабину стеклом.

Пару секунд Конрад наблюдал, как пальцы Рея скачут по пульту, а затем истребитель начал разбег, и он забыл обо всём. Спину приклеило к спинке кресла не столько перегрузкой, сколько нарастающим в груди волнением, когда Конрад понял, что под ногами уже нет земли. Он и на обычных-то самолётах не летал до сих пор, а тем более никогда не думал, что полетит когда-нибудь на таком. Уши заложило, и пронзительный свист заставил Конрада думать, что он оглох; истребитель резко рванулся вверх, и за стеклом пронеслась пелена облаков.

— Благодаря тебе я справился с мёртвой петлёй, — услышал Конрад голос Рея в динамиках своего шлема, — но сегодня мы, пожалуй, не будем этого повторять.

Конрад широко раскрытыми глазами смотрел за стекло, иногда поворачивая голову, чтобы выглянуть за борт, а Рей продолжал что-то щёлкать на пульте. Самолёт задрал нос, и Конрад машинально вцепился Рею в локоть, но наушники тут же ответили тихим смехом.

— Всё под контролем, — весело произнёс Рей, — просто покажу тебе пару фигур.

Самолёт затанцевал в воздухе, разворачиваясь и наклоняясь, чтобы прочертить боевой разворот. Заставив Конрада громко вскрикнуть, перевернулся вокруг своей оси и выровнялся.

— Вообще-то, — голос Рея в наушниках оставался всё так же расслаблен, — многие вещи снизу смотрятся куда эффектнее, чем изнутри. Но это всё равно кайф, — он на мгновение повернулся к Конраду, и тот увидел, как играет улыбка на его губах, полускрытых пластиком шлема, — как будто в мире есть только ты. И сам ветер принадлежит тебе.

Ответить Конрад не успел, до него вообще не дошёл смысл сказанных слов, потому что не успел он отойти от прошлого манёвра, как самолёт ушёл в штопор, и Конрад увидел, как стремительно несётся им навстречу взлётное поле, чтобы затем рывком отодвинуться вниз.

Всё время, пока истребитель бежал по взлётной полосе домой, Конрад тяжело дышал и слышал только, как сердце бьётся где-то в самых ушах.

Рей снова распахнул стекло кабины. Стянул свой шлем, а потом, увидев, что Конрад всё ещё сидит неподвижно, расстегнул ремешок и на нём.

Конрад поймал его руки и на мгновение прижал к своим щекам. Затем снял шлем и, наклонившись к Рею, резко впился поцелуем в его губы. Бешеный стук сердца и не прекращавшийся свист ветра в ушах подвёл его к тому, чего избежать было нельзя, и не ощутив ответа в первое мгновение, он упрямо раздвинул губы Рея языком, пробиваясь мимо них, провёл кончиком по зубам, и тут только почувствовал, что руки Рея обнимают его, а язык в яростном танце сплетается с его языком.