Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 19. Любовь

— Мне предлагают полтора миллиона, — сказал Конрад будто невзначай. Он сидел на диване в кабинете Рея — на том, что специально для него давно уже поставили подле окна. Если быть точным, то, скорее, полулежал, листая на новеньком планшете страницы с упоминанием своей работы, ставшей изюминкой выставки в Laurence Esnol Gallery. Рей любил дарить электронику и украшения, так что с тех пор, как был снят информационный блок и ему стало можно свободно выходить в интернет, Конрад получал такие игрушки раз в несколько дней и уже начинал шутить относительно того, что ему нужна отдельная комната, чтобы хранить это всё. Шутки закончились через пару недель — когда он эту комнату получил. — Полтора миллиона? — Рей поднял голову от собственного монитора и мрачно уставился на него. — За мой автопортрет, Рей, за что же ещё? — Конрад негромко рассмеялся и отложил планшет на сиденье дивана, чтобы, всё так же улыбаясь, прокурсировать к Рею и, приобняв его со спины, положить голову на плечо. Он запечатлел на щеке любовника лёгкий поцелуй и слегка погладил его сквозь пиджак по груди — Рей всё так же предпочитал в кабинете сохранять рабочую обстановку и в рабочие часы, даже если проводил их дома, носил деловой костюм, чего требовал и от Конрада, иногда приходившего посидеть рядом с ним. — Спасибо, без тебя я никогда не решился бы сделать его. — Я просил тебя сделать его не для того, чтобы ты его продавал. Конрад смущённо смотрел на него. — Но, Рей, это мог бы быть мой первый миллион… Ноздри Рея раздулись. — Нет, — отрезал он, — у тебя не может быть своего миллиона, Конрад, ты сам принадлежишь мне. Конрад настолько ошалел, услышав эти слова, что не сразу сообразил разомкнуть объятия и выпрямиться. — Рей, что на тебя нашло? — пытаясь скрыть острую обиду, заполнившую грудь, спросил он. Рей яростно отодвинул от себя мышку и, встав, прошёл по комнате, поигрывая костяшками пальцев. Остановился, зло глядя на Конрада. — Ты не можешь его продать, — повторил он и, будто сам не поверив своим словам, стал пояснять: — на автопортрет ушла моя глина, мой свет. Я нанимал тебе учителя… С каждым словом Конрад становился всё мрачней, происходившее всё сильнее давило на него, и он чувствовал, будто проваливается в какой-то тёмный и бесконечный туннель, будто сбывается то, чего он боялся всегда. — Я понял, — глухо сказал он и на негнущихся ногах направился к двери. Едва Конрад взялся за ручку, Рей поймал его за талию со спины и крепко прижал к себе. — Я не хочу, чтобы твоё обнажённое тело стояло у кого-то в саду! Я тебя не для того просил его слепить, чтобы ты продавал его кому-то ещё! Конрад обмяк в его руках. Слёзы подступили к глазам. — Я навсегда останусь твоим рабом, да? Рей молчал. Разговор принимал совсем не тот оборот, к которому он стремился и которого ожидал. — Кони, — тихо сказал он, — я просто хотел, чтобы ты сделал этот портрет для меня. Как ты можешь думать о том, чтобы его кому-то продать? — Ты не ответил на мой вопрос. Рей стиснул зубы и продолжал упрямо смотреть на него. Потом Конрад резко развернулся в его руках и со злой насмешкой посмотрел на него в ответ. — Два миллиона восемьсот, Рей, — насмешливо сказал он. Рей молчал, во взгляде его теперь читалось недоумение, — два миллиона восемьсот — или, если хочешь, я выставлю его на аукцион. И посмотрим, за сколько он достанется тебе. Наш контракт не предусматривает, что все свои доходы я должен отдавать тебе. Во взгляде Рея показался плохо скрываемый страх. — Ты хочешь отдать их мне и уйти? — сухо спросил он. Конрада затопила такая злость, что он с трудом удержался от того, чтобы отвесить Рею пощёчину. — Ты в своем уме? — только и сказал он. — Хотел бы уйти — просто не вернулся бы к тебе. У меня был шанс. Рей тоже обмяк и уткнулся носом ему в плечо. — Я боюсь тебя потерять, Конрад. Конрад продолжал злиться ещё несколько секунд, прежде чем обнял его, вплёл пальцы в короткие пряди волос и прижался к его виску виском. — Я люблю тебя, Рей. Хотя временами ты бываешь невыносим. — Очень редко, — заметил Рей. Конрад закатил глаза, но спорить не стал. — Два миллиона восемьсот, — повторил Рей, — я приглашу юристов, чтобы оформили всё как нужно. Конрад устало покачал головой. — Какой в этом смысл? — спросил он. — Ты всегда можешь предъявить мне ещё какой-то счёт… За воду… или свет… Забирай. Я дарю её тебе.

Конрад всё-таки злился ещё несколько дней, пока другие заботы не отвлекли его. Нужно было принимать окончательное решение — поступает ли он в школу на тех условиях, которые предложили ему здесь. Или… не поступает вообще. Выбор был не прост, потому что Конрада не устраивало ни то, ни другое, и потому, не выдержав, он направился к Рею, чтобы посоветоваться с ним. — Нужно сделать то же самое, что сделал он, — услышал Конрад голос Майкла ещё через дверь и замер, остерегаясь входить. — Ты имеешь в виду поймать его любовника и избить? Майкл на другом конце линии поморщился, хотя Конрад этого видеть и не мог. — Я имею в виду, что у тебя в охране сидел — и вполне возможно ещё сидит крот. Найдёт его Йонас или нет — но мы можем заслать к нашему другу своего. На некоторое время наступила тишина. — Заодно и попытается разузнать, кто шпионит у меня, — задумчиво сказал Рей. — Да. — Хорошо, я поговорю с Йонасом и попрошу решить этот вопрос. Голоса затихли, и послышались шаги. Только после этого Конрад решился постучать. Взволнованный голос Рея тут же ответил: — Да. Конрад открыл дверь и ступил внутрь. Прежде, чем он успел задать хоть один вопрос, его окружил ураган горячих рук, и Рей прижал его к груди. — Рей! — выдавил Конрад, пытаясь отвоевать столько личного пространства, чтобы можно было вдохнуть. — Ты почему не приходил? — А ты? Обычно врываешься не постучав, а тут строил из себя принцессу три дня. Рей фыркнул, на мгновение не сдержал улыбку, но уже через несколько секунд серьёзно сказал: — А я был бы рад, если бы ты свободно и без стука заходил ко мне. Конрад улыбнулся и коснулся поцелуем его губ. — Я буду иметь в виду. Но прежде чем ты уронишь меня на диван — я пришёл поговорить о делах. Может, и не очень важных для тебя, но всё-таки делах. — Да, — Рей нехотя выпустил его, подошёл к столу и, нажав кнопку вызова, потребовал принести чай: — слушаю тебя. Конрад, не дожидаясь, пока появится стюард, стал рассказывать зачем пришёл. — Я думаю поступить, но на заочное в Академию Гранд Шомьер, — подытожил он, — и продолжить занятия с Бастьеном. Если честно, я бы подыскал кого-то из учителей, чьи представления о скульптуре больше похожи на мои. Но это уже другой вопрос. — Тебе не нравится Бастьен? — Рей поднял брови, после всех восторженных рассказов о наставнике несколько удивлённый такой новостью. — Это трудно объяснить, Рей. Просто мне кажется, он уже научил меня тому, чему мог. Я признателен ему, но мне нужно идти вперёд. — Хорошо. Разузнай, кто тебе подойдёт, я договорюсь и оплачу.

С персоной нового наставника Конрад определился к концу июля — он уже знал, к чему у него лежит душа, но решиться самочинно перейти на новый этап сходу не мог. Это был итальянский скульптор Марко Грава, как и он сам предпочитавший чистую классику и тоже работавший в мраморе — что и стало причиной такого выбора. Конрад, однако, вовсе не был уверен, что человек этого уровня согласится бросить всё и примчаться к нему в Париж. Скорее всего речь имело смысл вести только о том, чтобы, напротив, сам Конрад переехал в Милан, причём уроки, возможно, теперь нельзя было бы вести на дому. Как отреагирует на подобные новости Рей, Конрад представить не мог. Он вооружился досье и фотографиями работ, потому как знал, что Рей любит тщательный подход, и отправился «делать доклад». Рея в кабинете он тем не менее не застал. Тот сидел на террасе, смотревшей на парк, и курил. Судя по количеству окурков в пепельнице — уже не один час. — Не знал, что ты куришь, — сказал Конрад, осторожно присаживаясь в кресло напротив. — Да. Ты ещё многого не знаешь обо мне, — машинально ответил тот. — Ты ничего не рассказываешь. Ты даже возраст свой не хочешь мне говорить. Рей отвернулся и, помолчав, произнёс: — Мне тридцать лет. Какая-то странная горечь звучала в его словах, так что Конраду захотелось подойти и обнять его. Однако он замешкался. — Тридцать… подожди. Йонас говорил, «нет и тридцати»… правда, это было почти… год назад. Вот чёрт. Когда у тебя день рождения, Рей? — Сейчас. Конрад покраснел. — Подарок я вручу завтра, — трагическим голосом произнёс он и, оставив бумаги на столе, переместился ближе к Рею. Опустился на пол, в движении раздвигая его колени, и устроился между них. — А пока могу только извиниться за свой идиотизм. Рей без тени радости смотрел за его манипуляциями, и, судя по всему, даже после нескольких поглаживаний не был возбуждён. — Я тебе надоел, да? — расстроенно поинтересовался Конрад и просто опустил голову ему на бедро. Рей ещё мгновение смотрел на него. — Знаешь, у меня странное чувство… Как будто я на поезд не успел, — наконец сказал он, — так и не сделал ничего из того, что хотел. Когда смотрел в кино, как люди страдают из-за того, что им тридцать лет — мне было смешно. Но, может, именно потому, что нам тут и там насаждают мысли о том, что мы должны что-то сделать к тридцати годам, я не могу не сравнивать: каким я видел этот день — и какой он сейчас. — Если честно, я вообще удивлён, что ты сегодня один. — Я думал устроить вечеринку на яхте, но утром понял, что не хочу видеть никого. — Даже меня? Рей помолчал. Вместо ответа он провёл пальцами по щеке Конрада и запутался в волосах. — Пойдём в спальню, — попросил он. Конрад кивнул. Забытые бумаги остались лежать на столе, и они вернулись в дом. Конрад заметил, что, оказавшись в спальне, Рей вначале отключил камеры — чего не делал практически никогда — а потом уже начал его целовать. Жадно, как будто умирал от жажды и силился насытиться влагой с его губ. — Десять минут, Кони, — попросил он, — ты тоже можешь пойти в душ. Конрад кивнул и скрылся за одной из дверей — а Рей отправился за свою. Они вышли практически одновременно, и улыбка заиграла на губах Конрада, когда он разглядывал гибкое тело Рея, приближавшееся к нему. Рей заключил его в объятия и снова принялся целовать — сначала в губы, затем спустился вдоль шеи к плечам. Поцелуи его становились всё быстрей, пока некоторые не стали превращаться в укусы. Конрад не противился, лишь прогибался, подставляясь его губам, и гладил Рея по спине, постепенно начиная впиваться в неё ногтями. Он тяжело дышал. Член упирался Рею в бедро. Ему всегда хватало нескольких секунд — прикосновения Рея действовали на него как волшебство. — Возьми меня, — прошептал Рей. Конрад на несколько мгновений заледенел и, чуть отодвинувшись, с удивлением заглянул ему в глаза. — Рей? — Ты слышал, — Рей поцеловал его, — у меня никого не было десять лет. И мне кажется…завтра уже будет нельзя. Конрад видел по его глазам, что это не просто блажь. В зрачках Рея поселилась тоска. Пустота, зиявшая внутри него, выглядывала наружу, и он хотел, чтобы кто-то заполнил её. «Не кто-то, — поправил себя Конрад, — я». Эта мысль возбудила его сильнее, чем любые прикосновения или слова. Он толкнул Рея к кровати, и, упав на спину, тот мгновенно раздвинул ноги. В позе Рея чувствовалось напряжение, но он явно не собирался отступать. Конрад опустился между его разведённых коленей и принялся целовать грудь, спускаясь вниз. Надолго задержался на животе — целовать подрагивавшие мышцы пресса он особенно любил. Конрад собирался спуститься ниже, но Рей придержал его за плечи и шепнул: — Потом. Он притянул Конрада к себе, так что член того прижался к промежности Рея. Конрад закусил губу и застонал, сходя с ума от интимности этой позы и близости, связавшей их. Взявшись за свой член одной рукой, он вдавил его в приоткрытый проход — и тут же едва не потерял сознание от накативших на него ощущений. Фейерверки взрывались перед его закрытыми глазами, и потребовалось немало усилий, чтобы заставить себя их открыть. Рей, лежавший под ним, тяжело дышал. Руки его с усилием сжимали бока Конрада. — Рей… — прошептал он. — Медленно, — попросил тот. — Больно? — Я кончу, если ты войдёшь на всю. Конрад застонал и, согнувшись, принялся целовать его шею и плечи, как это обычно делал Рей. Он медленно продвигался внутрь, стараясь прочувствовать каждое мгновение, сорвать с губ Рея каждый вдох. Наконец он полностью оказался внутри и качнулся назад. Рей под ним обмяк, тоска медленно покидала его глаза, сменяясь расслабленным наслаждением, и это вдохновило Конрада, как ничто другое не могло. Он решительно задвигался туда-сюда, быстрыми толчками вбиваясь в него. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Тело Рея покрыла испарина, а пальцы теперь скребли по спине Конрада, так что ногти оставляли красные следы — но боли тот чувствовать не мог. Он сам не понял, когда всё закончилось, настолько слились между собой удовольствие последнего взрыва и сладостная мука сильных толчков. Конрад, ничего не соображая, упал Рею на живот и обнаружил влажную лужицу у своего пупка. — Спасибо, — прошептал Рей, поглаживая его по волосам. — Спасибо тебе, — ответил Конрад так же тихо и поцеловал его.