Мотылёк над хищной орхидеей

Глава 10. Встречи

Прошла неделя. Конрад принял решение больше не появляться на занятиях, но заключение в квартире сводило его с ума. Он больше не мог находиться в одиночестве и в отсутствие других собеседников — охрану он в числе последних не считал — норовил подгадать время для столкновения с Реем на кухне.

Злость исчезла совсем. Что бы ни хотел доказать мексиканец, его выходка лишь подтолкнула Конрада к и без того уже понятному для него решению: он хотел вернуться. Он не представлял себе, как будет жить с человеком, который зарабатывает деньги на продаже таких же, как он сам, но и жизни без Рея представить себе не мог. Рей на фоне всего случившегося уже не воспринимался как враг — напротив, он казался единственной опорой в окружившем Конрада безумном мире.

Рей рассказал страшные вещи про мексиканские картели — то, о чем не говорят в основном по новостям. Как оказалось, в Мексике идет настоящая война между наркобаронами и правительственными войсками. Безжалостная, уносящая сотни жертв война, которой не видно конца. Мало того, сами полицейские и военные переходят на «работу» в картели и приносят с собой знание тактики государственных подразделений. Кроме всего этого и сами картели воюют между собой — за рынки сбыта, за влияние, за огромные деньги, что текут отовсюду за столь популярный товар.

Простые люди слагают прочувственные песни о героях, сражающихся с правительством, превозносят их, и дети, подрастая, пополняют ряды бойцов, заменяя собой тех, кого сожгли, расстреляли, кого казнили перед камерой жутким образом, стараясь запугать противников. Люди начали поклоняться Санта Муэрте, обряжая в подвенечное платье скелет и поднося ему цветы — и культ этот разрастается, заставляя верить, что такая смерть неизбежна.

Конрад слушал всё это, но не удивлялся ничему.

— В мире полно психов, — подытожил Рей.

— На самом деле, я не могу сказать, что это психоз, — произнёс Конрад задумчиво тогда, — они просто видят мир кардинально отлично от нас. Как иначе видели его первобытные племена, викинги или римские рабы… Даже люди средних веков видели его совсем не так, как мы. Только в Возрождение люди стали чем-то походить на нас.

— Не знаю. Судить не берусь, — Рей встал и, без спроса поцеловав Конрада в висок, направился к себе. В эти дни он большую часть времени проводил в кабинете, совещаясь с Йонасом и ещё парой доверенных людей. Так что как бы Конраду ни нужно было его общество, он, теперь уже вынужденно, оставался в одиночестве.

Кроме того, дом и охрана Рея больше не казались ему каменной стеной. Он необыкновенно отчётливо ощутил, что находится на войне, где люди убивают друг друга всерьёз. Он и раньше понимал, что отходить от охраны хотя бы на пару шагов может быть рискованно, но теперь и рядом с ней не чувствовал себя в безопасности. Единственным человеком, рядом с которым Конраду по-прежнему было спокойно, стал Рей.

Конрад не сопротивлялся, когда после долгих разговоров с подручными Рей выходил в гостиную и обнимал его. Напротив, он закрывал глаза и откидывался ему на грудь.

— Всё будет хорошо, — говорил Рей.

Конрад кивал, хотя и не испытывал уверенности в его словах, и они долго стояли так.

Однако о встрече с Торренсом Конрад рассказывать не спешил. Слова полицейского очень удачно наложились на его собственные попытки осмыслить, что происходило в его жизни последний год.

С определённой точки зрения Торренс был прав. Он был жертвой — и что самое неприятное, оказался одной из тех жертв, что влюбляются в своих насильников.

Это было так — и не так. Конрад вспоминал самые первые свои бессонные ночи с телефоном в руках и теперь по-новому осознавал, что тот человек, которому он доверился когда-то от и до, в самом деле с ним. В самом деле любит его. И всё остальное, что произошло в промежутке между этим, можно было забыть как страшный сон.

Но, пытаясь забыть, Конрад лишь снова вспоминал подвал и липкое ощущение страха, чужого человека — не Рея — касавшегося его и рассматривавшего со всех сторон. Да, возможно, для него всё и кончилось хорошо. Но были ещё мальчики в яхтклубе, беловолосый парень со шрамом через всё лицо и мёртвый араб… И сколько их таких так и не вернётся домой, Конрад представить не мог.

— Сколько жертв у тебя бывает в год? — спросил он как-то, когда они с Реем стояли так, глядя в окно.

Рей вздрогнул.

— Мы не называем их так, — ответил тот.

— Не сомневаюсь, — горькая усмешка промелькнула у Конрада на губах, — наверное, вы зовёте их игрушками или, как сказал Майкл… питомцами… За меня ты заплатил два миллиона восемьсот. Но я слышал, что в бордели в Германии человека могут продать за пару тысяч, это так?

— Так, — не стал спорить Рей, — на тебя был именной заказ. Вернее… на мальчика с твоим типажом. Я увидел тебя и понял, что ты подойдёшь.

— А если бы не подошёл… Ты бы продал меня за пару тысяч? Мне столько заплатили за садового зайца, которого я вырезал в октябре, — горькая усмешка пробежала у Конрада по губам.

— Если хочешь узнать свою цену в денежном эквиваленте — то во время торгов ставки дошли до двух семисот. Но после первой выставки мне уже предлагали три с половиной. Для сравнения… Юрген и Мика были проданы за четыре миллиона вдвоём.

— Я, наверное, должен быть польщён, — улыбка замерла на губах Конрада. — И если я надоем тебе, как они…

— Конрад, — руки Рея на плечах Конрада сжались сильней, — мы с тобой уже говорили об этом. Подобное исключено.

— Мне кажется, ты не из тех людей, кто знает, что будет через месяц.

— Я… наверное, нет. Но в том, что касается тебя, я уверен на все сто.

— Я не собирался ругаться, Рей, — Конрад чуть развернулся в его руках и заглянул Рею в лицо, — я хотел узнать… сколько их бывает в год. Вот и всё.

Рей поджал губы и какое-то время молчал.

— Вначале, когда я вошёл в этот бизнес, от меня требовали поставлять порядка ста пятидесяти человек в год, — Конрад вздрогнул и хотел вырваться из его рук, но Рей удержал его. — Не то чтобы я был большим гуманистом, но посчитал правильным оптимизировать этот процесс. Те, кого мне предлагали, уходили бы по названной тобой цене. Но нам с Майклом удалось договориться о переходе в иной формат. Шейхи и кое-кто из их друзей делали именные заказы или заказы на внешность, как это было с тобой. Через модельное агентство подобрать подходящих кандидатов было легко. Были и те, кто с интересом относился к предложению уехать поработать на Ближний Восток. Они прекрасно представляли, о чём речь. Но это — экзотика и обещание богатой жизни. Это шанс получить влияние и богатство, которых в Европе они никогда бы не нашли.

— И рискнуть жизнью.

— Любая прибыль предполагает риск.

— А такие, как этот американец?

— Мы проверяем тех, кто покупает у нас товар. Предполагается, что мальчики не попадут в руки к ублюдкам и садистам. А я, в свою очередь, не вляпаюсь в дело об убийстве — как сейчас. Но промашки возможны всегда.

Рей помолчал.

— Я не буду оправдываться перед тобой, Конрад. В большинстве случаев мне не жаль тех, кто попадает в подобные обстоятельства. А тебе, — он повысил голос, предчувствуя возражения, — наверняка станет их жаль. Я просто пытаюсь сказать, что стараюсь найти ту грань, на которой смогу существовать.

— Не понимаю, зачем это тебе, Рей. У тебя мало денег без этого?

— В начале денег было не так уж много. Да и то, что кажется тебе богатством — намного меньше того, что имеют люди на страницах Forbes, — Рей снова помолчал, — маловероятно, что мне удалось бы развить бизнес, если бы я не имел контактов в соответствующей среде. Среди тех людей, кто покупает у меня живой товар. Десять лет назад для них всех я был просто неудачным отпрыском семьи Мерсер. Для тех, кто не входит в мой теневой бизнес, я остаюсь таким и сейчас. Но те, кто состоит в яхт-клубе, в определённой степени зависят от меня. Я знаю о них слишком много, чтобы они не считались со мной. В свою очередь я до некоторой степени завишу от них.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

— Мне нужно было объяснить, чтобы ты понял. Бывает порядка пяти именных заказов в год. Ещё есть «каталог». Там представлены те модели из нашего агентства, которые могут заинтересовать постоянных партнёров. Из него за год тоже выбирают порядка пяти — десяти человек. Им предлагается контракт. Они знают, на что соглашаются. В общих чертах. И есть ещё заказы, от которых отказаться нельзя.

— Юрген и Мика знали, на что идут?

— Да, — резко ответил Рей и тут же добавил, — правда… с ними это обсуждал Майкл. Я тогда уже начал терять интерес к делам.

Отметив для себя последние слова, Конрад решил сосредоточиться на другом.

— Майкл… — повторил Конрад, — ты уверен, что можешь ему доверять?

— Я знаю его десять лет… — без особой уверенности сказал Рей, — он — мой единственный друг, Конрад. Если не доверять ему — то уже некому…

Конрад тогда промолчал. О том, что к нему вообще подходил Торренс, он пока не хотел говорить. Мало верил в то, что сможет так спокойно отдать Рея в руки полиции, хотя и мечтал расправиться с похитителями весь прошедший год. И в то же время возможность решать предпочитал оставить за собой.

А в конце недели, когда Конрад не выдержал добровольного заточения и попытался снова отправиться на занятия по лепке, в студии появился новый студент, который мало походил на всех остальных, кто занимался здесь. Едва узнав в нём своего старого знакомого, Конрад принялся складывать вещи, чтобы уйти, но у самого выхода тот задержал его.

— Конрад, подожди!

Конрад выскользнул в коридор и замер, разглядывая последовавшего за ним Лоуренса.

— Как ты сюда попал? — прошипел он.

— Один человек… просил меня поговорить с тобой. Он беспокоится о тебе.

— Мистер Кейр… — послышалось из глубины коридора — теперь охрана ожидала не на улице, а здесь.

— Всё в порядке… пока, — ответил Конрад, не отводя взгляда от Лоуренса. — Лори, мне было приятно тебя повидать, правда… но тебе лучше не искать встречи со мной. По крайней мере пока.

— Конрад, да ты в своём уме! Мы все толком не знали, жив ты или мёртв, целый год! Я тебя искал! Писал и звонил всем твоим друзьям, с кем мог связаться! Тебя нигде нет! Почему ты не сказал мне ничего, когда уезжал? И вот спустя год появляется этот бобби и говорит, что тебя похитили — а ты уже полгода пишешь мне в скайп. Можешь представить, как я почувствовал себя? Как будто разговаривал с мертвецом. Попытался связаться с тобой ещё раз, но ты не отвечал. Я ничем не смог ему помочь…

— И он приволок тебя сюда.

— Да! Он сказал, ты боишься говорить с ним. И, может быть, доверишься мне. Но… — Лоуренс покосился на охрану, — я так чувствую, не сейчас.

Конрад облизнул губы.

— Я напишу тебе в скайп, — сказал он и развернулся, чтобы уйти, но Лоуренс поймал его за руку и, притянув к себе, в самое ухо зашептал: — Конрад, он сказал, ты в опасности. Я не знаю, что тебя связывает с этим Мерсером, но у него самого проблемы. Вас могут застрелить обоих. Уходи от него, спрячься, пока не поздно.

— Ты идиот! — Конрад вырвался из его рук и со злостью посмотрел на Лоуренса в упор. — Куда я сбегу, даже если бы и хотел?! Стоит мне остаться без охраны, как меня убьют!

— Торренс предлагает тебе программу защиты свидетелей… — растерянно произнёс Лоуренс и, заметив, что Конрад замешкался, продолжил, — ты ведь что-то знаешь об этом человеке, да?

— Всё, — отрезал Конрад, — я больше не могу. Прости, Лори, но это дело никак не касается тебя. Со мной всё хорошо. Если выдастся время — я с тобой свяжусь.

Он шагнул к охраннику, надеясь, что тот защитит от новых попыток вступить в физический контакт. Прикосновения Лоуренса, как и два года назад, были неприятны ему — хотя тогда Конрад ещё и не имел возможности сравнивать, и потому не до конца это понимал.

Вернувшись домой, он напрямик направился в кабинет Реймонда — получаса в машине вполне хватило ему, чтобы обдумать всё.

Рей в самом деле был занят все последние дни — пытался придумать, как обезопасить себя и свой дом. Уже через пару дней, после того, как в квартире был обнаружен труп, раздался звонок.

— Buenas tardes, amigo, тебе понравился мой подарок к Рождеству?

— Не люблю красный цвет, — моментально узнав говорившего, ответил Рей.

— Надеюсь, он не подкинул тебе особых проблем? Пришлось немало потрудиться, чтобы доставить тебе этот сюрприз.

— Никаких проблем. По крайней мере, у меня. Что ты хотел этим доказать?

— Твои уверения в том, что тебя нельзя запугать, звучат смешно. Я вижу, как растёт число твоей охраны день за днём.

— Кому-то судьбой назначено жить, а кому-то — наблюдать, как живёт другой.

Мексиканец рассмеялся.

— Зачем упрямиться, Мерсер? В нашей игре ты — случайное лицо. Ты не сможешь противостоять мне.

Рей молчал. Он отлично понимал, что Коррес прав. За тем стоял весь картель его дяди, а за ним — только служба безопасности, которая допускала косяк за косяком.

— Твоё предложение не рассматривается, амиго, — отрезал наконец он. — Успокойся. Попей сангрии и найди себе другой объект приложения сил. Этот мальчик — мой.

Он повесил трубку и тут же вызвал охрану — приказал отследить звонок и пригласить Йонаса к нему.

С тех пор обсуждения длились день за днём.

— Мы ничего не можем сделать, — разводил руками Йонас, — ты и сам понимаешь, Рей, прямая атака не имеет смысла. За ним стоит его дядя и ещё две сотни отмороженных мексиканцев, которым на всё плевать.

— Вообще ничего не делать — опаснее всего. Как он проник в мой дом?

— Было отключение электричества, а охрану, видимо, кто-то отвлёк. Араб. Мы нашли его труп, так что он не расскажет уже ничего. Документов у него нет, так что и по базам его перемещения не отследить.

— Зачем я плачу за автономное питание?

— Ха. Генератор проработал полчаса, как и должен был — а аварию ликвидировали сорок минут.

— Он знал, что у него будет десять минут?

— Может быть. Но у него было множество возможностей это рассчитать — генератор типовой, он мог обратиться, скажем, в фирму, которая поставляет нам аппаратуру. Либо выйти на кого-то из временной прислуги, кого ты нанимал для вечеринок.

— Я не пускаю в эту квартиру никого! Ты это знаешь не хуже меня.

Йонас помолчал.

— Если ты намекаешь на то, что у нас крот, то я проверил этот вариант. Это возможно, но я пока не нашёл никого. Я бы всё-таки сделал ставку на внешнее наблюдение. Смотри… в прошлый раз электричество отключали месяц назад. Ты в это время был в Париже, но, находясь здесь, вполне можно было определить, сколько времени в квартире ещё остаётся свет. И камеры оказались отключены именно те десять минут, когда перестал работать генератор — и до включения электричества.

— Йонас, прекрати искать оправдания! Найди способ прекратить эту хрень!

Йонас молчал.

— В Мексике мы не сможем его достать, — после долгой паузы ответил тот, — если хочешь предпринять ответную атаку — то надо ловить момент, пока он в Европе. Но мы не знаем, где его база здесь. И такой широкомасштабный штурм провести будет нелегко. Полиция может выйти на нас. А мы не боевики, Реймонд. Мы — частное охранное агентство. Мне не нужны проблемы с интерполом.

— Вовремя тебе в голову пришла эта мысль!

— Я тебя поддерживал, Рей! Что бы ты ни творил! Но ты всегда говорил, что до убийства дело не дойдёт! Я промолчал, когда ты сказал убрать того араба — в конце концов, он сам был виноват. Но сейчас ты предлагаешь мне начать войну. И я не могу дать тебе ответ прямо сейчас.

— Рей!

Двери открылись, и на пороге показался Конрад. Преодолев пространство, отделявшее от двери стол, за которым сидел Рей, он с разбегу обнял его и замер, уткнувшись носом в основание шеи.

— Рей, я скучал. Мне нужно поговорить с тобой.

Одной рукой прижимая его к себе, Рей обвёл растерянным взглядом кабинет, в котором кроме него и Йонаса присутствовали ещё двое человек.

— Сейчас? — тихо уточнил он, и, чтобы спросить, вынужден был наклониться к самому уху Конрада. Он вдохнул свежий, весенний аромат его волос и почувствовал, как его обволакивает покой.

— Если можно, Рей. Я не могу ждать.

— Все свободны, — без особой уверенности произнёс Рей, не обращаясь ни к кому конкретно, и, переглянувшись между собой, присутствующие стали собирать папки, разложенные на столах, чтобы затем направиться к двери.

Конрад дождался, пока закроется дверь за последним из них, и сделал глубокий вдох.

— Рей, прости меня, что постоянно заставляю тебя ждать, что тебе приходится считаться со мной и за то, что я сейчас скажу — тоже прости.

Рей внимательно смотрел на него. Рука его на спине Конрада напряглась.

— Ты хочешь уйти?

Конрад на мгновение закусил губу.

— Рей, я хочу вернуться к тебе. Но при одном условии.

Рей молча смотрел на него, ожидая ответа.

— Я прошу тебя оставить тот бизнес, которым ты занимаешься в Греции. Знаю, как это звучит, но, Рей. Я тебя прошу. Иначе вернуться к тебе я не смогу.