Начало новой истории

Ход синий: Глава 11: «Вы, как всегда, прямолинейны»

Хафэр раскрыл книгу, которую он давно уже пытался дочитать, но неожиданно за спиной у него словно бы материализовавшийся Гэо, учтиво поклонившись, сообщил:

— Господин Советник просит Вас.

Хафэр ничего не ответил, всем видом показав, что он недоволен, встал и ушёл.

Гэо занял его место, огляделся, встретившись взглядом с полураздетой Эктори, вежливо отвернулся.

Поверх нижнего белья на неё надели панталоны — кружевные с рюшечками и ленточками, потом белую мягкую юбку и сверху несколько слоёв жёсткой объёмной сетки из тонкой, то ли лески, то ли проволоки, принялись послойно пришивать их к широкому поясу.

Модельер, выждав после ухода Хафэра несколько минут, подошёл к Эктори, наклонился к её уху, прошептал:

— Госпожа Ар, Вы извините за всё это представление, он Вас не помнит, а нас просили Вас не выдавать. Мы выражаем почтение Вашему терпению и рады, что Вы почтили нас своим присутствием.

Эктори несколько опешила, но постаралась не подавать виду. Тихо шепнула Сайме:

— Ты уверена, что появляться в кругах, где вертелась прошлая я, было хорошей идеей? Может, мне стоило забиться куда и сидеть, не шевелясь?

— Ну, ты же хотела всё вспомнить. А теперь всё? Бросаем и ныкаемся?

— Ни за что! — запротестовала Эктори. — Просто скажи, кто я, а я буду вести себя подобающе. Ты-то всё помнишь.

— Здесь ты Ар, там, в Академии — Эктори.

— Что мне это даёт? Я же их всех не помню.

— Да не парься, это нормально.

Она хотела обидеться, но отвлёк модельер, как-то очень уж внимательно её разглядывавший.

Он подшагнул, склонился, еле ощутимо коснулся плеча её левой руки, нехорошо сощурился.

Эктори смотрела во все глаза, наконец, смогла разглядеть белёсый широкий след, словно браслет, окольцовывавший руку, почти не заметный на светлой коже. Не нашла в этом ничего необычного для себя, вопросительно посмотрела на модельера.

— Так они, и правда, Вам руку оторвали, — не уточнил, а констатировал тот.

Эктори вздрогнула, но она по-прежнему не могла понять, чего тут такого.

Модельер картинно всплеснул руками, воскликнув: «Шрамы — позор! Это никуда не годится! Всё исправить!», убежал с листочком.

Одна из девушек пришивавших подъюбник, страдальчески взглянула на Эктори, пожаловалась:

— И так всегда, госпожа Ар. Работать невозможно, у него постоянно возникают новые идеи, когда работа уже начата.

Эктори сочувственно взглянула на девушку, предложила:

— А почему бы тебе не уйти?

Та хмыкнула:

— Вы, госпожа, совсем ничего не понимаете. Мне нравится шить. Вот Вы улыбаетесь, а я Вам скажу: мне нравится шить, придумывать, как воплотить в ткани самые смелые и, казалось бы, немыслимые идеи, но у меня нет этих самых идей. Вот поэтому-то мне и нужен кто-то, кто будет разжигать запал.

Эктори кивнула, сделала вид, что поняла, о чём ей говорили.

Неожиданно вмешалась другая швея:

— Чего ты донимаешь госпожу Ар своей болтовнёй? Она не такая, как мы, ей не понять.

Эктори почему-то стало обидно от этих слов: как это так — ей не понять? Хотя и хотелось возразить, что она вовсе не избалованная аристократочка, которая ничего не смыслит в жизни, она промолчала, ведь это именно недалёкие аристократочки бросаются объяснять и доказывать, а она выше этого.

Вскоре вернулся счастливый модельер с новым эскизом, сунул его швеям, принялся опять руководить.

На Эктори надели ещё один слой сетки, только более тонкой и лёгкой с почти незаметным ячейками, собрали его воздушными складками, расшили бисером. Поверх — слой плотной тёмно-зелёной ткани, по подолу подшили так, что юбка по форме напоминала круглый мешочек для монет со вставкой некоего подобия кружева спереди. Нашли на эту конструкцию широкий пояс, к нему присоединились топик с запа́хом и треугольной вставкой из сетки под грудью. Рукава сделали пристежными: плечо обернули чем-то жёстким, хорошо держащим форму, обшитым всё той же плотной зелёной тканью, от середины плеча до середины предплечья шёл «фонарик» с узкой манжетой.

Модельер посмотрел, кивнул, велел Эктори покрутиться, а когда она послушно выполнила указание, сказал:

— Работа не закончена, а мне уже нравится!

Он взял лист чего-то, похожего на толстую фольгу, жестом отогнал швей, предупредил Эктори, что ей следует замереть, если она хочет остаться целой, приложил к талии лист, аккуратно продавливая всей ладонью, выгнул по форме, взял второй, сделал тоже самое, прочертил на них что-то, вырезал ножом немного странной формы, больше похожим на перо для письма. Собрав из полосок корсет прямо на Эктори, спаял, пройдясь по краям светящимся камнем, прикреплённым к деревянной рукоятке, завязал спереди, шнуровку прикрыл двумя сильно вытянутыми треугольниками, объединёнными в одну деталь, закрепив их на маленькие крючочки. По бокам к корсету привязал два выгнутых треугольника и ещё один сзади, сформировал из них ещё одну юбку, похожую на те, что обычно надевают под платья, для придания им необычной формы. Спереди к корсету пристегнул висюльку в форме капли с парой бусин, на длинной цепочке, продемонстрировал её Эктори, сказал:

— Сумочка, госпожа. Сейчас Вы с господином Корэром и нести что-то самой необходимости не имеете, но мы помним, как Вы любите подобные мелочи.

Эктори улыбнулась, прикинула, что такую вещицу можно потом в Академии таскать: сунуть в карман или на пояс повесить, а то медальон, конечно, меньше, но приметнее. Спросила в нетерпении:

— Всё?

— С платьем — да.

Услышав это, Гэо повернулся, шагнул к Эктори, уточнил:

— Пошли уже? Господин Советник…

— Терпение, дружище! Даме нужно сделать причёску, а Вы сходите за обувью для неё, не может же быть, чтобы юный Император об этом не позаботился.

— Юный засранец он, — в шутку пробурчал Гэо, — идеи у него, и не объяснишь, что от его идей у других сплошная морока, ибо, — Гэо надул губы, слегка опустил уголки вниз, передразнивая вечно печальное выражение лица Хафэра, — «Это приказ, сам назвался моим слугой», — махнул на модельера рукой, вышел.

Модельер шепнул Эктори: «Не обращайте на него внимания, бывают у него скачки от слепой преданности, до вот этого», протянул ей руку, извинился, что позволяет себе подобную вольность, но так будет проще.

Эктори кивнула, протянула ему руку, шагнула следом в дверной проём, не сопротивляясь.

Они переместились, но совсем не так, как это произошло, когда шли с Хафэром по быстрым путям или уж тем более совсем иначе, чем с помощью терминалов — это было гораздо проще, словно бы они и правда просто прошли через дверь, но лёгкое беспокойство сил миров всё же ощущалось, хотя оно, как успела заметить Эктори, всё время, что она находилась в городе, проникало везде и всюду, но на этот раз затронуло и её.

Девушка — хозяйка небольшой по сравнению с другими помещениями, комнатушки, в которой они оказались, кивнула Модельеру в знак приветствия, вежливо поклонилась Эктори.

Эктори ответила таким же поклоном, отведя руки за спину.

Модельер шагнул вперёд, выставив перед собой букет из пышных золотых цветов, обратился к, судя по обилию всяких ножниц, зеркал, заколок, шпилек, париков и накладных прядей, парикмахеру, произнёс:

— Позаботься о волосах госпожи Ар, она как-никак лицо Империи, и новый эталон для наших красавиц!

Парикмахер печально вздохнула:

— Я уж думала, в любви объясняться будешь, а ты весь в работе.

— Если хочешь, расскажу, как люблю свою работу, — предложил Модельер, посмеиваясь.

— Уволь.

— Сама понимаешь, ничего у нас не выйдет, за девсы ходов надоесть друг другу успеем, так что…

— Не болтай, я тоже люблю свою работу, так что не мешайся со своими цветами.

— Это не тебе. Это госпоже Ар, в волосы.

Парикмахер кивнула, забрав букет, положила на стол. Усадив Эктори в кресло, принялась расчёсывать её белые волосы, потом неожиданно спросила, с искренней надеждой в голосе:

— Вам как всегда? Ведь так? Пожалуйста, скажите, что да.

Эктори, растерянно кивнув, взяла посмотреть один из цветков, он оказался шпилькой, искусно выполненной из золотой фольги, положила обратно. Слегка повернувшись к модельеру она спросила:

— А как это Вы гнули мягкую фольгу, а корсет теперь твёрдый?

Тот вскинул брови, сказал:

— Раньше Вы таким не интересовались, а ведь это можно было использовать и для Ваших целей. В общем, гоузерт очень удобный металл. После воздействия на него в определённой концентрации Четвёртым элементом в сочетании некоторым количеством других, он становится очень податливым, его можно гнуть, немного сжимать и растягивать, лепить из него, правда не получится… А потом воздействуешь Третьим и, опять же, в сочетании с другими, и он опять становится твёрдым. Я, правда, прошёлся только по краям и стыкам, но и этого хватит.

С возросшим интересом, Эктори спросила:

— А в какой пропорции надо сочетать энергию?

— Вижу, у Вас очередная идея.

Он взял чистый листок, написал на нём, протянул Эктори. Она прочла про себя, постаралась запомнить, восхитилась:

— И это Вы сами придумали?

— Нет, конечно. Мне госпожа ЭВиА рассказала.

Эктори, вскинув брови, посмотрела вопросительно. Модельер продолжил:

— Она была не только одной из создателей миров, но и женщиной, и это, пожалуй в первую очередь. Сильно она любила корсетники. У меня есть даже мысль, что гоузерт она придумала в первую очередь для этого, а уже потом наши умельцы заметили его чудные качества и стали делать из него оружие и прочие безделушки.

Парикмахер усмехнулась, она явно не верила, что её друг был знаком с самой мироздательницей, хмыкнула:

— Мысль у него… А чего не спросил, раз знаком был?

— Да я спрашивал, но у неё времени не было, дела.

— Старик — усмехнулась парикмахер.

— А сама-то — крутила косы ещё когда врата в Миры мёртвых стояли, а старшего из братьев госпожи и в планах не было, — модельер кивнул на Эктори.

Она вздрогнула, незаметно покосилась на модельера, рассчитывая ещё хоть что-нибудь узнать по выражению его лица, но не смогла ничего понять.

— Даже не упоминай о господине Эко̀ре, — шикнула парикмахерша.

— Почему нет? Он помер потому, что слишком много на себя брал. Навряд ли кто-то воскресал дважды! А я не из тех дураков, что готовы были пойти за ним следом, погибать за идеи. Ты скажешь, я консервативен? Нет! Я верен своему Императору. Не этому сопляку. А истинному Императору — господину Ра.

Тёплые чувства охватили Эктори, стоило ей услышать это имя. Но негодование пересиливало их, накрывало с головой, плескалось через край. Словно бы ей было неприятно, что о Хафэре, а сопляком назвали, как ей казалось, именно его, и об этом, совсем незнакомом ей, если верить памяти, господине Экоре, говорили подобным образом. Но она промолчала, только бросила на модельера короткий взгляд, полный недовольства, и этого хватило, чтобы он понял, что сказал лишнее.

Парикмахер фыркнула:

— Хочешь говорить о политике — делай это открыто и не оскорбляй никого, а нет — так молчи.

— Я… я просто сказал, что новый Император ещё слишком молод для своего поста, — попытался оправдаться модельер.

— Лучше молчи.

Парикмахерша закрепила в причёске Эктори последнюю шпильку, шепнула:

— Вы простите его, он слишком стар и глуп, чтобы принять перемены. А ещё он чудак.

Эктори взглянула на модельера, которому на вид дала бы ходов сорок, максимум восемьдесят, повторила про себя: «Мы то, чем хотим быть, и выглядим так, как хотим». Поглядела в зеркало на высокую причёску, улыбнулась — то, чем была она, ей определённо нравилось.

Модельер ещё раз извинился перед Эктори, аккуратно надев ей на плечи накидку из тонкой полупрозрачной ткани, попросил:

— Госпожа, не говорите обо всех тех глупостях Императору… Нет, не говорите своему брату.

Эктори хотела было ничего не ответить, потом поступить так, как ей покажется нужным, но решила, что Хафэр не дурак, и наверняка сам обо всём если не знает, то догадывается, ответила:

— Обещаю, ведь там было Ничего.

— Спасибо Вам, госпожа!

Эктори кивнула, уселась в кресло, ожидая Гэо. Сайма, скользнув к её уху, шепнула:

— Никогда не понимала это ваше Ничего. Чего вы с ним так носитесь?

— Ничего всегда есть и вопрос лишь в том, какую часть реальности оно занимает, — возвышенным тоном ответила Эктори.

— И к чему эти твои философствования?

— Да ни к чему. Просто если его вовремя упомянуть, потом можно не держать обещания, ведь с ним никогда ничего не ясно.

— Очередной выворот перед Судьбой от тех, кто не может лгать. С вами иметь дело страшнее всего. Вот думаешь: «Они не врут, значит бояться нечего». А вы придумываете сшоды способов не лгать, но не говорить правду.

— Иначе жить было бы невозможно, — Эктори, хохотнув, подставила Сайме руку.

Змейка обвила тонкое запястье, замерла, словно украшение с драгоценными камнями.

Эктори недолго пришлось дожидаться Гэо. Он принёс её ботинки, ещё и помог обуться, потом спросил:

— С тобой, или вернее Вами, что-то случилось? Не тяжело ходить будет?

Эктори скорчила страдальческую гримаску, приказала:

— Неси меня.

Гэо покорно подхватил её на руки, шагнул в дверь, перенёсся, вышел из двери замка в сад. Она пыталась сопротивляться, визжала, что пошутила, но Гэо пронёс её ещё несколько тринадцатков шагов, поставил перед мужчиной, которого, на удивление Эктори, она могла бы назвать старым.

— Господин Советник? — уточнила Эктори, учтиво поклонившись.

Он только кивнул в ответ, жестом предложил прогуляться.

Эктори оглянулась в поисках Гэо, но тот уже ушёл. Она, немного побаиваясь того, чему предстояло произойти, всё же пошла следом.

Разглядывая немного неприятное лицо Советника, покрытое износившейся с временем кожей, под которой явно поступала грубо сделанная болванка головы, Эктори встретилась взглядом с глазами, поблёскивающими из-под надвинутых бровей, словно огоньки в тёмных пещерах, вспомнила ещё недавно всплывшую в голове фразу: «Мы то, чем хотим быть…». По морщинам, которых обычно не бывает у арий, Эктори поняла, что на протяжении жизни господин Советник часто хмурился и почти не улыбался, во всяком случае, искренне. «Неужели кто-то хотел бы быть таким стариком⁈»

Эктори спросила:

— А сколько Вам ходов?

Советник остановился, взглянул на неё, но уже менее сердито, чем смотрел до этого:

— Вы, как всегда, прямолинейны, — проговорил он, указав на скамью в тени деревьев, предложил сесть.

Эктори умастилась рядом с ним, стараясь двигаться с изяществом, подобающим аристократке, расправив юбку, устремила вопрошающий взгляд на Советника. Он всё же ответил:

— Точно не знаю, но я помню, как зарождалась Империя, сам в этом участвовал. Считайте, всю жизнь положил.

Эктори, не зная, как следует реагировать на подобные заявления, молча продолжила слушать.

— Хорошо, что Вы спросили про это, госпожа Ар. Теперь я знаю, как начать наш разговор.

Эктори подалась вперёд, Советник продолжил:

— Не хотите ли Вы занять престол?

На лице Эктори отразилось полнейшее недоумение, ей надо было бы как-то возразить, но все мысли в голове заменила одна: «Это что сейчас было?», с трудом прогнав её, всё-таки нашлась с ответом:

— Вы хотите, чтобы кто-то, столь юный как я, стал Амператором? Мне же всего от десяти до пятнадцати ходов.

— Императрицей, милая леди. Императором Вы не станете чисто физически. И вам одиннадцать.

— Да какая разница! Это слишком ненадёжно.

— Поймите, Вы хоть и младше Корэра на пять ходов, способны взглянуть на ситуацию критически, а не слепо следовать идеям Вашего отца, как, судя по всему, собирается сделать он. Корэр ещё наивен. Он мальчишка, которому в руки попала опасная игрушка, но он своенравен, и подобно всякому ребёнку считает, что он единственный, кто всё знает. А ещё он не имеет ни малейших способностей к магии. Для нас, тех, кто принёс это искусство в миры, подобное неприемлемо, именно из-за этой… особенности, он, сколько бы сил не прикладывал в будущем, всё же останется на до конца принят народом.

— А я ничего не помню, — наконец нашлась как возразить Эктори.

— Это не страшно, с этим мы разберёмся. Книга судеб нам поможет, должна, просто обязана, раз уж Вы здесь.

Эктори посмотрела непонимающе. Советник объяснил:

— Не прошло и хода с падения Империи, и того как Вы пропали бесследно, как Вы вновь здесь. Наивная задумка Вашей матери лишить Вас вспоминай, и тем самым предотвратить возможность Вашего возвращения, обезопасить Вас — провалилась.

— Говорите, меня привела сюда Судьба? Говорите, это именно Она хочет, чтобы я… Отняла то, что по праву старшинства принадлежит моему брату?

— Какое право старшинства, о чём Вы? Тогда всё решил случай: Вы исчезли, а… Впрочем, не будем о нём.

— Разве случайность не есть проявление воли Судьбы?

— Если Вы не хотите лишать брата его поста, можете править вместе с ним.

Эктори посмотрела на Советника в замешательстве:

— Вы осознаёте, в каком положении мы окажемся?

Советнику понадобилось несколько мгновений, чтобы понять причину недовольства Эктори. Нахмурившись, он сказал:

— Императрица не означает жена Императора, это означает только то, что она женщина. Вы прекрасно знаете наше отношение к бракосочетаниям — это лишь ритуал, призванный связать две короткие жизни вместе, для нас это было бы невыносимо — провести столь долгую жизнь, что порой забываешь собственный возраст, привязанным к одному и тому же. То, что Ваши мать и отец хранили верность друг другу чуть ли не с самого их знакомства, заслуживает уважения. Но я отошёл от темы. Никто ничего не подумает и никто не будет против, тем более, когда мальчишка согласится на это. И вместе с Вами мы спасём Империю.

— Мне кажется, Судьба привела меня не для этого. Давайте спросим у Книги, чего от меня требуется.

— Нет, госпожа! Вы можете Ей слишком сильно понравиться, и она пожрёт Ваше этэ. Я не намерен рисковать.

— Тогда и я не намерена рисковать. Я хочу ещё жить. И может это прозвучит эгоистично, но я отказываюсь.

— Вы взваливаете непосильную ношу на плечи слабого мальчишки. Да, это верх эгоизма! Вы думаете о сохранности собственной жизни, и перекладываете всё на него!

— Мне стыдно за свою трусость, но нет.

— Тогда молчите о собственном происхождении, забудьте о нашем разговоре и лучше всего держитесь от Корэра подальше.

— У Амперии ведь есть деньги для внешней торговли. Дайте мне девс амперских, и я обещаю первой не заговаривать о том, откуда мой путь в мирах живых берёт начало, конечно, не обещаю оставить Корэра… Девса мне хватит до окончания Академии, а потом я исчезну, не буду искать ни Корэра, ни Амперию, обещаю.

Советник кивнул, на его лице Эктори уловила еле заметную улыбку, он был чем-то очень доволен.