Начало новой истории

Ход синий: Глава 40: Он из прошлого или будущего?

На третий день, внеся дополнительную плату за жильё, Хафэр решил повыспросить у трактирщика, где бы ему найти отчаянных ребят, готовых жизнью рискнуть за богатство. Он так и не получил чёткого ответа, но уже вечером, по дороге обратно в таверну, его догнал мальчишка в обносках, сказал, что велели передать господину, чтобы зашёл в пятый дом от ворот, которыми кончается портовая улица. Хафэр хотел было потребовать, чтобы встреча прошла на нейтральной территории, но потом махнул на всё это рукой.

Зайдя в комнатушку, не тратя времени на то, чтобы снять сапоги, ведь здесь и так невыносимо грязно, Хафэр залез на подоконник, в очередной раз недовольно вздохнул: в окне не было не то что плёнки, а даже какой-нибудь её примитивной альтернативы — отсталая планетка… С каждым днём она становилась ему всё более противна, но вот, похоже было, что ему наконец осталось сидеть здесь не долго.

Обе предыдущие ночи Хафэр просидел на подоконнике, в снятой комнатушке на втором этаже таверны, внимательно вслушиваясь в разговоры внизу, днём изучал местность: бродил по городу, подслушивая болтовню зевак на рынках и у ворот. В эту он просто по привычке поступил также.

Внизу было много пустой болтовни: о женщинах, о урожае, у кого-то сын не слушался, у другого дочь по ночам сбегала… «Какие же они все жалкие. И это ещё меня называют никчёмным! А в прочем, нельзя сравнивать себя с ними, это глупо».

Ночь пролетела очень быстро, ей не сравниться с ночами на планете Империи —, настолько долгими, что порой начинает казаться, что прошла вечность, а небо ни на тон не стало светлее. В Империи вообще всё происходит неспешно: если говорят, что столицу нужно перенести на Малый материк, скорее всего через ход начнётся «переезд», а Имперский ход длится дольше чем жизни представителей некоторых разумных видов. Где-то там, на краю миров сменилось пять, а может шесть или даже семь поколений, а в Империи прошёл всего ход. И за этот ход за пределами планеты Империи успели сделать многое. За ход все имперские колонии подготовили бумаги об отказе от её протектората и выходе из её состава. За один день пала Империя.

Свобода… Вот к чему привела эта свобода. Её давалось слишком много. Для выхода из состава Империи нужно было об этом только заявить, предоставить соответствующие бумаги, подтверждающие серьёзность намерений. И всё! Не нужно никаких соглашений…

Свобода… То, что было силой Империи, то, что отличало её от других государств, оказалось её слабостью. Нельзя давать полную свободу, иначе начнут бунтовать. В мирах ни у кого нет выбора, только иллюзия, но и это для некоторых оказывается слишком сложным.

Свобода ведёт к Хаосу. Должен быть контроль, и только тогда будет властвовать Порядок.

Хафэр вздрогнул. Из-за линии горизонта спешила вылезти дневная звезда, её лучи уже скользили по комнате.

Хафэр сощурился, постарался приветливо улыбнуться, кивнул звезде как старой знакомой, вспомнив, что арии часто называли детьми звёзд.

Рассвет, ему пора идти. Пешком? Слишком далеко, проще было бы долететь, но он будет чересчур приметным, мало ли кто по улицам бродит, мало ли кто его потом услышит и кто решит сделать.

Хафэр соскочил с подоконника на задний двор. Наверняка его потом хватятся, когда пойдут прогонять задержавшегося гостя, и будут недоумевать куда тот делся, не мог же он в окно выпорхнуть. Пусть так, он всё равно не сделал ничего необычного для пришельца из иных миров, сюда он вряд ли вернётся, а внутри слишком грязно.

Приземлился он не очень удачно. Каблуки вошли в землю, испачкались… А в прочем, это ведь только начало.

Хафэр без труда перемахнул через невысокий забор, пошёл по обложенной камнем улице, стараясь против своей привычки, не ударять каблуками при каждом шаге.

Когда до ворот оставалось чуть больше сшода шагов, Хафэр почувствовал приближение способного запросто подчинить энергию миров, тот даже не пытался скрыть своё присутствие, наоборот заявлял о себе очень громко, чтобы даже кто-то вроде Хафэра, очень не чувствительный, но знакомый с недовольством миров, мог заметить. Вежливость…

Хафэр, стараясь это игнорировать, продолжил путь. Вскоре его нагнал всадник, и он не оборачиваясь спросил:

— Зачем ты здесь?

— Ну не останавливать Вас это точно, — ответил ему тот.

— Но попытаешься убедить, что я неправ, — устало проворчал Хафэр.

— Конечно.

— Обещай пожалуйста не спорить пока здесь всё не кончится.

Всадник тут же укорил его:

— Вы же натворите чего-нибудь.

— Пусть так, просто обещай не спорить, — раздражённо повторил своё требование Хафэр.

— Ладно… Обещаю не спорить, до тех пор пока Вы не скажете, что здесь всё кончено или мы не уберёмся с этой планеты.

Только теперь Хафэр оглянулся, Гэо кивнул ему на вторую ездовую зверюгу:

— Господин, не уж-то пешком идти собрались? Вы же аристократ, соблюдайте статус.

Хафэр поморщился:

— Я к этой дряни не приближусь.

Тварь была чисто вымытая, в дорогой упряжи, но от неё воняло… Воняло скотиной. И этот въедливый, мерзкий запах потом будет очень сложно свести.

Гэо, привыкший к подобным выходкам Императора, спокойно ответил:

— В этом мире только рабы ходят пешком, пойти свободному господину значит признать, что он ниже раба, а к таким нет ни веры, ни уважения.

Хафэр ничего не ответил, всем видом показывая, что ему это неприятно, залез в седло, пробурчал:

— Всё миры одинаковые: дома в них одинаковые, те, кто зовёт себя разумным, тоже одинаковые, и правила да порядки у них одинаковые. А дело тут не в связи миров между собой. Всё это потому, что они разумны, а разум их устроен так, что всё отличающееся они стремятся искоренить. Ужасные миры.

— Таков порядок вещей, — спокойно ответил Гэо, понимая, что на Императора накатил очередной приступ недовольства всем и вся, который, если не спорить, в скором времени пройдёт самостоятельно, не оставив о себе и напоминания.

— Да, и этот худой Порядок лучше хорошего Хаоса. Но всех этих ездовых зверей я не люблю.

Гэо усмехнулся, достал из седельной сумки какую-то тряпку, протянул Хафэру, велел надеть. Хафэр начал было сопротивляться, скулил, что так будет неудобно двигаться. Но Гэо выслушал всё не сказав ни слова, спокойно повторил:

— Надевайте.

Сам не понимая почему, Хафэр послушался, отстегнул ремни, фиксирующие руку, снял пиджак и рубашку, натянул плотно обтягивающую водолазку, повозившись с неподвижной левой рукой, надел обратно рубашку, зафиксировал руку, а пиджак просто накинул на плечи, подобно тому, как носила Эктори. Пошевелил правой рукой, промямлил, что эта их защита только движения сковывает.

Гэо, вздохнув ответил:

— Зато цел останешься, не причитай как избалованная принцесска.

Хафэр хмыкнул, отвернулся стараясь всем видом показать, что обиделся, стукнул зверюгу пятками в бока, поехал вперёд.

На подъезде к дому Гэо обратил внимание Хафэра на тени, мелькавшие между домов, тот отмахнулся:

— Ну любят слабые в умелых и опытных играть, нам-то что.

— Да, это одна из тех мелочей, которые можно проигнорировать, но Вы порой отворачиваетесь и от серьёзных вещей, принимая их за незначительные.

Хафэр попытался на это пожать плечами, но всё тело слишком сильно болело и он просто хмыкнул.

Гэо постучал в ворота. Отворивший их слуга был сильно удивлён, когда увидел, что мальчишка приехал не один, но ничего про это не сказал, принял зверей, отдал распоряжение отвести в стойбища, сам проводил гостей ко входу в дом, но попросил Гэо подождать на крыльце.

Гэо с Хафэром переглянулись, Гэо проговорил:

— Схожу тогда сейчас наших ездовых проверить.

Слуга кивнул, хотел уже проводить Хафэра внутрь, но тот остановил:

— Подождите, сейчас вернётся моя птица.

— Какая птица? — на лице слуги отразилось истинное удивление. — С Вами же не было никакой птицы! Пусть Ваш спутник позаботится о ней.

— Так нельзя! — капризным тоном проговорил Императорю.

Хафэр выставил правую руку и тут же на неё приземлилась птица, с хищно загнутым клювом и огромными острыми когтями. Аккуратно перешагивая по руке, птица перебралась на левое плечо.

Слуга опасливо покосился на зверя, хотел что-то сказать о его немыслимые размерах, но с трудом сдержался. Хафэр взглянул на птицу, шепнул: «Сильно ты уменьшился». Птица одарила его негодующим взглядом.

Хафэр пошёл вслед за слугой в гостиную. Его поставили напротив хозяина дома, невысокого, но по звериному сильного бородатого мужчины, со множеством уродливых шрамов на лице и руках. Хафэр слегка вздрогнул под взглядом ядовито-красных глаз, ему вспомнился брат, и появилось желание раз и навсегда закрыть смотрящие на него глаза…

Птица спорхнула с плеча Хафэра, больно задев жёстким крылом щёку, пролетела под потолком, опустилась на спинку свободного стула.

Хафэр немного поклонился, достаточно, чтобы было понятно, что это проявление вежливости, и не слишком, чтобы не сочли за преклонение, ведь это был не Имперский поклон, в котором каждое движение уже давно рассчитано.

Хафэр собирался уже использовать привычное ему приветствие: «Да будет Судьба к Вам благосклонна», но эти глаза… Этим глазам просто нельзя пожелать благосклонности Судьбы. Он просто сказал:

— Приветствую.

Хозяин ухмыльнулся, кивнул Хафэру на кресло:

— Проходи, садись уж, как раз на то место, что облюбовала твоя животина.

Птица повернула голову, в золотом глазу, словно в драгоценном камне отразилось пламя свечи. Хафэр сел, откинувшись на спинку кресла. Птица чуть подалась вперёд, наклонилась к нему, издала угрожающий клёкот, нахохлилась.

Хозяин дома хохотнул, спросил:

— Не продадите животинку?

— Друзей не продаю, — ответил Хафэр, немного помолчав покачал головой, добавил, — пока.

Во взгляде птицы Хафэр отчётливо прочёл: «Гад же ты…»

— Зачем же тебе понадобились охочие до богатства отчаянные? — спросил хозяин.

Хафэр рассказал про гробницу колдуна, в которой замурованы несметные богатства, и про тварей, что её охраняют. А по ходу беседы выяснил, что хозяина зовут Рореэ́, пару ходов тому, недалеко от этих земель произошла «Страшная война», бились за какие-то технологии или знания, принесённые из иных миров. Именно на этой войне колдуна-то и прикончили, а он унёс технологии с собой в миры мёртвых. И теперь все пытаются отыскать где его прикопали. Хафэр задался вопросом: «С чего этот вояка решил, что колдун именно тот? Мало ли какие маги где похоронены и какие секреты они унесли с собой», — но в слух эти мысли он предпочёл не высказывать — незачем тратить время. Сам Рореэ тоже был на той войне, он один из тех, кто кроме как воевать ничего и не умеют, и все они собрались в этом городишке.

Хафэр хмыкнул про себя: «Это „счастливое“ совпадение — ещё одно доказательство, что все многочисленные миры — поле для безумной игры. И увы, мы совсем не игроки…»

Выступать они договорились через два ура, переночуют у входа в гробницу и на следующее утро. И Хафэру и Рореэ хотелось разделаться со всем поскорее, но необходимо было время на то, чтобы все участники похода собрались.

Оставив очень довольного Рореэ, Хафэр вышел, слуга проводил его до двора. На крыльце птица сорвалась с его плеча, скрылась в облаках, вскоре вернулся Гэо.

Хафэр, скучая в ожидании, объехал город вдоль и поперёк несколько раз, привыкая управляться с ездовой зверюгой, зашёл в парочку книжных лавок, прикупил книги, показавшиеся занимательными. Гэо забрал их, убрал в набедренную сумку, которая внутри была куда вместительнее, чем казалась снаружи — Имперская магия, — объяснил:

— Мало ли при каких обстоятельствах нам уходить придётся.

Хафэр был этому только рад, но в ответ пробурчал:

— Я хотел в дороге почитать.

— От тряски глаза испортите… — наставительно сообщил Гэо.

— Что за глупости? Мы не такие, как прочие живые, у нас не бывает проблем со зрением, — тон Хафэра выражал явное недовольство.

— Это у тех, кто может контролировать энергию миров, — Гэо слегка улыбнулся и от этого Хафэру его слова показались насмешкой.

— Сколько ещё до выезда? — спросил Хафэр, желая перевести тему.

— Пол-ура.

— Поехали к причалу, я видел, там можно спуститься к воде.

— Зачем Вам?

— Ну люблю я воду, а вас всех не люблю, — буркнул Хафэр, вскочил в седло и поехал к причалу.

Спустившись на берег, Хафэр стянул сапоги, подошёл ближе к воде, закатал штаны, зашёл в воду.

Гэо остановился у кромки неподалёку, в ожидании, что Император сейчас что-нибудь скажет. И Хафэр сказал. Начал разговор издалека:

— Время не линейно, будущее уже произошло. Именно поэтому есть такая вещь, как прописанная заранее Судьба, которую нельзя изменить. А в мирах мёртвых вообще нет такого понятия как время. И уйти от туда можно куда позже, чем явиться в миры живых. Есть вероятность в будущем встретить своё прошлое воплощение, а быть может все мы воплощение одного и того же этэ. Ведь смерть это вовсе не конец нити судьбы, а узел на ней. Именно об этом по-моему на самом деле говорит один из основных законов наших миров, прописанный ЭВиА на первой странице книги Судеб: «Всё, что придумано — имеет место быть. Всё, что имеет место быть — будет придумано».

— Да, возможно. Но к чему все эти пустые гадания? Даже будь бы с нами леди Тиллери, она не может смотреть без согласия того, на кого смотрит.

— Глаза. Отражение судьбы. Одна из тех вещей, что почти не меняется, при смене фэтэ. В глазах этого Рореэ было пламя! И трещины. Как думаешь, это доказательство того, что одноглазый урод уже мёртв? Или перед нами просто одно из его прошлых воплощений? Тогда он какой-то жалкий…

— Или это всё просто совпадение.

— Не тебе, постоянно подглядывающему в Книгу, говорить о случайностях и совпадениях, — укоризненно проговорил Хафэр. — Всё идёт по сценарию, прописанному задолго до начала этой истории.

— Тогда он скорее всего из прошлого…

Хафэр обернулся, вопросительно взглянул на Гэо, тот ответил, указав на свой правый глаз:

— Рана господина Экора наверняка сохранится и в следующем явлении в миры живых. Но это вовсе не доказательство того, что он мёртв или наоборот — жив. Как Вы сказали, время не линейно, и лишённые фэтэ, способны двигаться по ленте времени в любом направлении.