Начало новой истории

Ход синий: Глава 26: «Это красивая смерть…»

Хафэр, одетый во всё белое, прибыл на место заранее, и теперь ему приходилось ждать.

Тиллери позвала их с Гэо расположиться в тени, на веранде. Хафэр, сев в кресло, открыл книгу, принялся за чтение.

— Господин, — позвал его Гэо, — позвольте всё-таки собрать Ваши волосы.

— Делай уже, что хочешь. Вы и так вырядили меня, как непонятно кого… — неприязненно поморщился Хафэр.

— Как Императора, мой господин, как Императора.

Хафэр взглянул на Гэо исподлобья:

— Отец никогда так не наряжался. Брюки слишком широкие, рукава слишком пышные, воротник слишком объёмный…

— Каблуки слишком высокие, — посмеиваясь, добавила Тиллери.

— Ещё бы ошейничек повязали, — закончил Хафэр.

— Зря Вы не любите ленты под воротник, Вам бы пошло, — прокомментировал Гэо, принявшись собирать пушистые лёгкие локоны своего господина в аккуратный пучок.

— Ты такой миленький, и не скажешь, что так просто можешь голову с плеч, — заметила Тиллери. — А хотите, я велю слугам приготовить чай и пирожные?

Хафэр кивнул, велел:

— Гэо, сходи, сделай мне чай и пирожные.

Когда Гэо ушёл, Тиллери спросила:

— Чего ты с ним так? Я бы могла попросить служаночек, а то они у меня совсем от рук отобьются. А ты гоняешь по таким пустякам сына знатного рода.

— По-твоему, чай это пустяк? — избалованно уточнил Хафэр.

Тиллери решила не отвечать. Хафэр в затянувшемся молчании непрестанно поглядывал на часы. Не выдержав ожидания, он заговорил:

— Я хотел провести бой до первой крови, потом до первого серьёзного ранения, теперь вот планирую назначить поединок насмерть.

— Ты слишком нетерпелив. Я слышала, что в Империи жизнь идёт размеренно и неспешно, так чего же ты суетишься?

— Меня с детства научили не опаздывать, и урок был довольно жесток. Я не потерплю непунктуальности.

— Бедный, обиженный ребёнок, — вздохнула Тиллери.

Хафэр от неё отмахнулся: назвать правителя Империи «бедным» мог только тот, кто не знал отношения арий к словам. Когда одна маленькая фраза может определить дальнейшую судьбу, обязать к чему-то, а иногда и сделать вечным слугой, начинаешь следить за речью своей и окружающих.

Гэо вернулся скоро, в сопровождении молоденькой служаночки, нёсшей поднос для него и Тиллери, непрестанно хихикавшей, бросавшей на него заговорщические взгляды. Он поставил перед господином кружку, принесённую им лично, и отдельную тарелочку.

Тиллери, отхлебнув чай, попыталась стащить эклер у Хафэра, но наткнулась на неодобрительный взгляд Гэо, тихо спросила:

— А чего наш Император с общего блюда не ест?

Хафэр и Гэо отмолчались.

Когда чаепитие закончилось, наконец, объявился Мана, сопровождаемый неприметным слугой, положил на стол конверт с бумагами, удостоверяющими, что в случае проигрыша, его земли перейдут Империи и, со словами: «Я опоздал, и нет мне за это прощения», попытался поцеловать руку Тиллери, но, услышав: «Прощенья действительно нет», обернулся к Хафэру.

Мана недоверчиво оглядел Императора: низкий худенький мальчишка со смазливым личиком не внушал ни страха, ни даже опасения; перед ним был не воин, а ребёнок, казавшийся беззащитным и слабым. Мана обратил внимание на повреждённую руку в особый перевязи, полностью лишавшей подвижности, проговорил, усмехнувшись:

— Чего же Вы не сказали, что Вас уже кто-то успел ранить. Теперь, если я одержу победу, скажут, что силы были неравны. И мне, похоже, следует убрать одну руку за спину.

Гэо незаметно ухмыльнулся: Книга Судеб предсказывала и это, и дальнейшие слова Императора, и его победу, пусть и с некоторыми сложностями.

Хафэр покачал головой:

— Право, не следует, ведь потом скажут, что это был не честный поединок, а казнь. Ведь я заставил противника сражаться не в полную силу из-за увечья, полученного по моей же неосторожности.

Мана вспыхнул, выхватил меч из ножен, прошипел сквозь сжатые зубы:

— Я хотел, чтобы это был бой до первой серьёзной раны, но я убью Вас. Обещаю!

Тиллери хохотнула: почти то же самое говорил Хафэр совсем недавно.

— Тогда нас рассудит Судьба! Ведь я обещаю проводить Вас до дороги в Миры мёртвых. И раз уж мы договорились, начнём, — совершенно безэмоционально проговорил Хафэр, неспешно опустив руку на рукоять Вихря.

Гэо, затянув ремешки перевязи, державшей левую руку Хафэра плотно прижатой к телу, вышел за пределы круга, отчерченного для поединка, встал за спиной у леди Тиллери, сидевшей в кресле, возле Слуги господина Маны.

Хафэр исполнил Имперский поклон не до конца. Он был уверен в своей победе, но слабые сомнения не давали покоя. Нельзя было расслабляться, и меч заводить за спину тоже было нельзя.

Мана, не тратя времени на приветственный поклон, стремительно рванул к Хафэру, нацелив клинок ему в грудь. Хафэр сумел уклониться, ускользнуть в бок, и со стороны его движение могло показаться лёгким и даже изящным, но он чуть не потерял равновесие. Поняв, что закончить следует как можно быстрее, ария нанёс ответный удар. Мана умудрился извернуться, выставить меч, защититься.

Раздался звон металла.

Хафэра перекосило. Для него существовало незыблемое правило, рассказанное отцом и вбитое в голову братом. Клинок живой. Заставить его соприкоснуться с чужим оружием, ранить его — было просто непозволительно. Прикрыться им — значило проявить неуважение. Ведь только когда ты сам защищаешь меч и заботишься о нём, он согласится защищать тебя.

Вихрь жаждал крови, голубые линии на лезвии пульсировали. Хафэр приложил немало усилий, чтобы сдержать его. Как бы Императору ни хотелось закончить дело побыстрее, спешить было нельзя. И долго раздумывать тоже нельзя.

В его сторону последовал новый выпад, но не настиг. Потом ещё и ещё, всё мимо. Хафэр не атаковал в ответ, только уклонялся — ждал.

Неожиданно Мана остановился, отскочил назад, замер. Губы его шевелились, он обращался к силам миров.

Чуткий слух Хафэра уловил слова заклинания. Его противник взывал к элементу воздуха.

Дурак…

Хафэр не стал мешать сотворению магии, он просто выставил меч перед собой, по привычке хотел взять обеими руками, но не смог. Умный меч, повинуясь желанию хозяина, незаметно растворил крайний сегмент составного лезвия, одновременно возвращая длину.

Мана вытянул руку, направляя потоки ветра.

Хафэр немного присел. Вихрь завис в воздухе, жадно поглощая энергию. Ария нырнул под поток, схватив меч, материализовавшийся из воздуха, воспользовавшись тем, что Мана был слишком сосредоточен на заклинании, рубанул, рассекая белую рубашку, начавшую намокать от пота, и плоть. Из раны потекла кровь, ярко-голубая.

Мана принялся махать мечом, без цели, без техники, просто выплёскивая злость, бормоча то ли проклятья, то ли новые заклятья, то ли обращение к богам.

Хафэр в несколько шагов оказался на прежнем месте, попытавшись взять второй меч свободной рукой, опомнился, растворил тот Вихрь, что уже держал, схватил висевший в воздухе, слил их воедино. Направил кончик острия в сторону противника, Император отдал приказ: «Буйствуй», Вихрь стал короче, линии засветились, через несколько мгновений меч вновь вернулся в привычную форму. Ману ударил сильный порыв ветра, сбил с ног.

Аристократ неспешно поднялся, отряхнулся, крикнув:

— Против меня моим же приёмом⁈ Ты же не колдун! — бросился в атаку.

Хафэр ничего не ответил, не потому, что не было времени, — он бы успел, он бы сказал, но он больше не понимал речи. Для Императора теперь существовал только бой, только один порыв и непреодолимое желание отнять жизнь. Он всё-таки не совладал с Вихрем, поддался воле жадного клинка. Теперь не меч был продолжением его руки, а он был продолжением меча, повиновался ему.

Вихрь погнал арию вперёд, на противника, не позволяя провести ложный выпад или уклонится от наносимого удара. У Вихря была лишь одна цель, и он шёл к ней чужими ногами, несмотря на все препятствия, он был не из тех, кто беспокоится о судьбе владельца. Ему было совсем не важно, кто будет держать его в руках, главное, чтобы лилась кровь. Однажды, столкнувшись с Пожирателем Плоти — таким же Особенным мечом — поняв, что его владельцу грозит чуть ли не смертельная опасность, выждав мгновение, когда Хафэр ослабил бдительность, Вихрь рассыпался на части и сбежал в другие миры, почти весь.

Вихрь потащил Хафэра на меч Маны, сам нацелился в горло противника его «хозяина».

Сознанием Хафэр был далеко, в прошлом, когда всё ещё было хорошо, когда не приходилось сражаться, доказывая, что он имеет право быть Императором, когда мать и отец защищали от холодного враждебного мира. Но в светлые воспоминания, звонко ударяя каблуками о каменный пол, ворвался брат, схватил за шиворот, потащил, швырнул в холодную воду.

Хафэр вернулся, сумел восстановить контроль над телом, отшагнул в последний момент. Лезвие, нацеленное ему в живот, чиркнуло по боку, как ему показалось, только задев кожу. Он уклонился, но и его удар не достиг цели.

Повторяя про себя: «Не умру, я не умру и не проиграю!», ария продолжил уклоняться от выпадов Маны. Когда в глазах у него уже начало темнеть, Хафэр, наконец, подгадал момент, вонзил клинок в живот противника и повёл вверх. Такой же удар когда-то настиг предателя, переметнувшегося на сторону упырей, он это помнил, слишком хорошо помнил, тогда он чуть не повторил судьбу брата, чуть не заполучил две дополнительные дырки в голове, и это именно он обезглавил перебежчика.

Ушей Хафэра достигли мольбы Маны, аристократ упрашивал остановиться и он, приложив все мыслимые и немыслимые усилия, сумел исполнить мольбы. Попятился. Его рука была по локоть испачкана в крови, отвратительной, мерзкой, липкой. Кровь пропитала ткань рукава, попала на ослепительно белые брюки, даже на лицо, начала засыхать на перчатках. Ария опустился на землю, возле корчившегося от боли аристократа.

— Всё, — с трудом проговорил Хафэр, потом, собрав остатки сил, повторил громче: — Всё!

Гэо, уже спешивший к нему, накинул на плечи свой пиджак, протянул мокрое полотенце вытереть кровь с лица, сев рядом, спросил:

— Как Вы? Сильно он Вас? Об этом Книга не упоминала.

— Она никогда не говорит всё… Я проиграл.

— Нет, мой господин, — убеждённо поправил его Гэо.

— Я Вихрю проиграл. Мне брат привиделся… — в отчаянии объяснил Хафэр.

— Теперь всё хорошо, г… Нет. Друг, теперь всё хорошо, — Гэо похлопал Хафэра по правому плечу. — Сильно задел?

Хафэр покачал головой.

Тиллери неспешно подошла к Мане, опустилась на корточки — широкие, выглядевшие, как длинная юбка, штаны, позволяли это сделать, не теряя приличия. Мана прохрипел, захлёбываясь кровью:

— Я не хочу умирать… Не хочу умирать хотя бы так… Возьмите мой меч… А потом заберите его себе…

Тиллери аккуратно подняла его клинок, приставила остриё к груди, примерилась, чтобы закончить жизнь одним быстрым движением.

Мана прошептал:

— Это красивая смерть…

Она нажала, нажала всем своим весом, не изменившись в лице и не вздрогнув.

Мана в последнем порыве схватился за остриё клинка, попытался остановить, красивое лицо его изуродовал страх.

Опустившись справа от Хафэра, Тиллери проговорила, то ли с печалью, то ли с тоской, то ли и вовсе с разочарованием в голосе:

— Смерть не может быть красивой. Он под конец, хотел умолять, чтобы спасли.

— Почему не помогла? — спросил Хафэр.

— Так бой был насмерть. Знаю, современные технологии и не на такое способны, но Судьба сказала, что ему пора умирать, а значит, не стоило мучить, пытаться растянуть жизнь.

Немного помолчав, Тиллери спросила:

— Что можно сделать с остро заточенным куском металла?

— Только убивать, — ответил Хафэр.

— Меч никогда не выйдет перековать во что-то. Но что-то можно перековать в меч, — объяснил Гэо: — Это как путь в один конец.

Тиллери печально вздохнула:

— Тогда хоть камни можно вытащить.

Слуга Маны сложил его тело в более аккуратную позу, накрыл покрывалом, принесённым из особняка, поклонился Хафэру:

— Отныне Вы мой господин, ведь Вы получили всё, чем владел Мана. Какие будут приказы?

— Никаких. Теперь будут только просьбы. Больше ты не чья-то собственность. И остальным его подданным передай, что отныне они живут по законам Империи.

Слуга кивнул:

— Раз уж я теперь свободный, позвольте то, что не позволено слуге.

Хафэр согласился, слуга заговорил:

— При первом взгляде на Вас, я подумал, что господину Мане не составит труда справиться с Вами. Меня запутал Ваш невинный облик. Ваше лицо выглядит так, словно бы Вы никогда и крови не видели, не говоря уже об убийствах. Но то изящество, с которым Вы уклонялись от атак, поистине завораживает. А когда Вы нанесли первую рану, я понял, как сильно ошибался. Вы не испытывали к нему ненависти, Вы просто делали своё дело, словно подобное для Вас является обыденностью. И вот что мне хотелось спросить, сколько Вам ходов? И скольких Вы проводили до дороги в Мир мёртвых?

— Мне шестнадцать ходов, — ответил Хафэр на первый вопрос, а второй оставил без внимания.

Он поднялся и, слегка пошатываясь, пошёл подальше от всех них.

Гэо собрался было идти следом и поддерживать, но Хафэр отмахнулся:

— Всё со мной нормально. Я заскочу в Академию и явлюсь в Империю. Жди меня там, — выхватив Вихрь, рассёк ткань миров.

— Если он немного задержится, — заговорила Тиллери, — не спеши искать — помешаешь. У него назначена встреча.

Гэо вытащил планшет, собираясь написать Хафэру, но Тиллери остановила:

— Он не знает об этом.

Поглядев на безжизненное тело, она предложила:

— Надо бы его похоронить. Позову слуг.