Начало новой истории

Ход синий: Глава 30: «Пока не помер, все нормально»

Вернувшись во дворец Хафэр решил, что пытаться отправиться в комнату и отлежаться несколько дней там, было слишком предсказуем, и шанс встретиться с Гэо или чего хуже с Советником был слишком велик, ведь в первую очередь Императора будут искать там. Немного подумав, он отправился в библиотеку собранную отцом. И как только вошёл, наткнулся на Гэо…

Хафэр хотел развернуться и уйти в обратную сторону, но друг его остановил:

— Жив, господин?

— Какие боги тебя сюда привели? — страдальческим тоном спросил Хафэр.

— Ваше капризничество, Вы слишком предсказуемы. Господин Советник хотел с Вами повидаться.

— Не пойду, — капризно заявил Хафэр.

— Ну вот что за ребячество? Я могу Вас понести, но Вам же это явно не понравится, так, что давайте сами.

Хафэр, поморщившись, всё же пошёл следом.

Советник, увидев их, отложил книгу, подтащил юного Императора ближе, заглянув небесно-голубые глаза, спросил:

— Где боги Вас носили, Ваша светлость, почти девять дней?

— Разница времени, — отмахнулся Хафэр, поспешив опуститься в кресло — стоять было невыносимо больно.

— Господин, показывайте, где Вас ранили. А то знаем мы Вас, не сознаетесь, пока не совсем худо не станет, а там может поздно будет. И отец, и братец у Вас такие-же.

Хафэр проворчал, что ничего серьёзного, и лекарь всё уже починил, поднял рубашку, продемонстрировал рубец.

— А чего же вы тогда так долго? И кто это Вас исцелил?

— Роктвик. Поэтому и долго, — сообщил Хафэр, посчитав, что имя ученика лекаря должно разом всё объяснить: рана по логике была несерьёзной, если уж с ней справился и мальчишка, но при том сам целитель оказался не слишком опытным, а значит и с пустяком мог возиться несколько дней. Получалось, что это не Хафэр лгал, а привычка мышления его слушателей.

Советник осмотрел заращенную рану, погладил ладонью. Хафэру потребовалось немало усилий, чтобы не изменить выражения лица, не выдать ощущений, скрыть ту леденящую боль, что в мгновение расползлась от раны чуть ли не по всему телу.

Советник отпустил его, и Хафэр, по настоянию Гэо отправился в комнату. Разувшись на входе он опустился на постель и неожиданно понял, что подняться больше уже нет сил. Попытался встать, чтобы хотя бы снять брюки, но не смог, пришлось остановить Гэо, собравшегося уже уходить. Сын советника приготовился внимательно выслушать своего Императора, но Хафэр всё-таки не смог попросить о помощи, было слишком стыдно и он просто отмахнулся, сказав, что передумал. Отвернулся к окну и задался вопросом, с чего бы стыдиться, раньше, когда позаботиться о себе самому для него не составляло сложности, он запросто просил Гэо раздеть его или наоборот одеть, но тогда это было совсем другое… А теперь он оказался беспомощен и боялся признать это.

Вскоре он уснул, погрузился в беспокойные мельтешащие перед взором воспоминания.

Сны формируются из когда-то уже виденных картинок, может быть виденных в прошлых воплощениях, картинок искажённых памятью, наложенных друг на друга и склеенных в причудливы сцены.

Но Корэру никогда не снились такие сны, он мог только вспоминать, чётко с точностью до малейшей детали. Прошлого воплощения он не видел, и не хотел его видеть — ему почему-то казалось, что вряд-ли оно было весёлым и красочным.

Во снах к нему приходил брат. Он всегда знал как и когда привидевшийся ему разговор произошёл в реальности, но спустя время, беседы воспринимались иначе, ведь изменилось его отношение.

Когда Корэр был ещё мальчишкой, только явившемся в миры живых, брат ему казался сильным и добрым, но возможно только казался. Теперь Корэр мог с уверенностью сказать, что не знал того брата, но стремился узнать, был готов идти за ним, стоило Экору только позвать, но он не звал, и Корэр уходил к книгам. Зато, в те недолгие дни, что они проводили вместе, Корэр был по настоящему счастлив, именно тогда он впервые почувствовал — испытал радость, смог выразить реальные эмоции.

А потом брат был мёртвым… Корэр всё никак не мог понять, как брат, казавшийся ему всесильным и непобедимым, мог потерпеть поражение, лишиться жизни. Тогда он дал обещание отомстить за брата, обезглавить того, кто посмел напасть на него со спины.

Мать говорила, что Экор обязательно вернётся, и он вернулся, но совсем уже другой. Когда он впервые позвал Корэра с собой, Корэр без раздумий согласился. Тогда Корэр впервые увидел войну, не героическую и красивую, какой её описывали в книгах, войну, в которой не было место подвигам.

Экор тогда дал брату кинжал и они в вдвоём, да ещё восемь воинов отправились во вражеский лагерь под покровом пасмурной ночи, перебили полусонных часовых и перерезали глотки спящим. Корэр тогда не издал ни звука, он не смог так просто отнять чужую жизнь и просто смотрел. Но когда они вернулись в крепость, он не выдержал, расплакался и попытался всем объяснить, что это гадко, что это подло, что Император — Ра — такого не признает, он ведь учил, что надо уважать врага своего, и бой всегда должен быть честным. Над ним только посмеялись, а брат залепил кулаком по лицу, не сильно — так, что и следов не осталось, но очень обидно, и сказал, что жизнь жестока и следует к этому привыкнуть.

Корэр проснулся от невыносимой боли, переворачиваясь, свалился с кровати, с трудом поднялся, сел обратно, и только теперь увидел возле себя Гэо, уже готового поддержать, и Роктвика в дверном проёме.

Гэо, сев рядом, грозно посмотрел на Императора:

— Господин, по Вашему это нормально? Нормально доползти до постели и проваляться в беспамятстве несколько дней? Нормально не рассказывать о тяжести ранения тем, кто беспокоится о вашем здоровье?

— Нормально. Пока не помер, всё нормально, — отмахнулся Хафэр опуская голову на подушку.

Гэо схватил его за здоровое плечо, подтащил к себе:

— Почему не сказал, дурень? Ты не на свою жизнь плюёшь, ты на жизнь народа плюёшь. Пусть богам останется гордость, что Империя будет делать без Императора.

— Нового найдёте. — Указал на Роктвика: — Как ты говорил? Всё взаимозаменяемо?

— Это не я, — поправил ученик лекаря, — это госпожа Ар.

— Вот! — воскликнул Корэр. — Её и берите. Чем вам не альтернатива. Знаете, если её в мой костюм нарядить, да заставить помалкивать, многие только через пару ходов зададутся вопросом: А чего это Император такой высокий?

— Не мелите чушь, — резко прервал его Гэо.

Корэр, немного посидев, тупо уставившись в одну точку, неожиданно расхохотался — странно, неестественно, — и также неожиданно прекратил.

— За беспамятного меня не держите! — крикнул он, подался вперёд, заглянул в золотые глаза Гэо. — Я всё помню, это я только обещал не вспоминать, а я всё помню. Я за это время и правда решил, что не было её. Но она была. И сейчас есть. Только никто не говорит кто она, а ведь это так просто: Дочь Империи. Это вы с Советником всех подговорили. Вы все заодно. Вы все на его стороне! Это всё он! Что он затеял? В чём цель? Чего вы все хотите достичь? Зачем вам я? Это всё потому, что одноглазый вам сказал? Все вы на его стороне… Это вы… отца… И матушку… Все… вы…

Под конец в речи Корэра стали появляться слова на Первом языке, а потом всё слилось в кашу разных языков и наречий.

Гэо силой уложил его на кровать, позвал Роктвика:

— Сделай, чтобы поспал.

— Подержите его неподвижным, — попросил ученик лекаря.

Роктвик подошёл со стороны изголовья, положил ладонь вертикально на лоб Корэра, так, что средний палец лежал в центре, обратился к элементу тьмы, прося успокоить разбушевавшийся разум. Корэр плавно закрыл глаза, опустился в приятную пустоту, где не было ни чувств, ни даже мыслей.

Гэо облегченно выдохнул, потом поднялся, схватил Роктвика за воротник замахнулся:

— Все обещают, а я прибью. Экспериментатор несчастный. Что с мальчишкой сделал?

— Я, я ничего, — заикаясь начал ученик лекаря. — Честно, ничего такого. Просто срастил. От этого не должно быть такого… Честно! Что с ним?

— Да откуда я знаю, ты лекарь, вот и говори, — взбешённый собственным бессилием, потребовал Гэо.

— Это не я. Операция то экспериментальная, но такой побочки просто не должно быть. Он бредит? Может чем-то отравили. Клинок могли отравить. Такое же бывает. Ведь бывает?

— Да, бредит… — немного неуверенно ответил Гэо, потом схватив тощего целителя подмышку, потащил в другой мир, сказав: — А ты умный, когда прижмёт.

Тиллери сидела в комнате сестры и всячески пыталась втолковать той, что даже упырица взявшаяся неизвестно откуда и списавшая кучу балов никому неизвестным способом, «Элемент хаоса», — как её назвала Эктори, вовсе не отменяет того факта, что Мира проиграла спор, а значит должна платить, как договаривались.

Неожиданно, спросив разрешения, к ним вошла служанка, поклонившись, сообщила:

— На первом этаже, в гостиной, Вас ожидает господин, назвавшийся Гэо, в сопровождении какого-то юноши.

Мира радостно воскликнула:

— Это наверное он с тем твоим миленьким одногруппником. Пошли скорее! Интересно же.

Тиллери отыскав очки, неспешно спустилась. Когда она вошла в гостиную и приветственно кивнула, за спиной у неё послышался разочарованный вздох. Тиллери затащила Миру в комнату за руку, представила:

— Моя младшая сестра — Миллари. Обычно зовёт себя Мирой.

Гэо, нетерпеливо кивнув, поспешно поклонился, спросил:

— Меч куда дела?

— Продам, — ответила Тиллери ухмыльнувшись.

— Умерь свою корысть.

Тиллери недовольно поморщилась, ответила совсем серьёзно:

— Помыть отдала, и перековать в кинжальчики, нам — девушкам — не мечами же пользоваться, от меча руки быстро устают да и под юбку его не спрячешь.

Гэо тяжело вздохнул. Мира и Роктвик переглянулись.

— Вели чтобы немедленно остановились, мне нужно его осмотреть.

Тиллери указала на дверь, сказала, что придётся спуститься в подвал. Гэо кивнул, приказав Роктвику, остаться с Мирой, которую обозвал просто: «девчоночкой».

Мира заинтересованно оглядела ученика лекаря, подсев ближе, поинтересовалась мило улыбнувшись:

— А Вы тоже из Империи.

Роктвик немного застенчиво кивнул.

— А знаете такую высокую, зеленоглазую девушку с белыми волосами. Её там вроде Ар звать должны.

— Госпожа Ар, — поправил Роктвик.

Мира ещё больше улыбнулась.

Мечь Маны лежал на старом полотенце — сох.

Гэо схватил его, принялся внимательно осматривать: исцарапанное в боях лезвие было вычерчено настолько, что он видел своё отражение…

Тиллери понаблюдав за его действиями, наконец спросила:

— Что ищешь?

— Лезвие скорее всего было смазано ядом. Может где не до конца вымылся. Но так я похоже ничего не найду…

— Полагаю противоядие будет за мой счёт?

— Если будет, — без особой надежды проговорил сын Советникаю

Взгляд Гэо зацепился за что-то тёмное, забившееся в стык рукоятки и лезвия, он ухмыльнулся, проговорив: «И от халтуры есть польза», выхватил боевой нож из поясного чехла, резанул по запястью, позволил крови затечь в стык, размазал пальцами по лезвию, поднёс к носу.

Тиллери подалась вперёд, взглянув вопросительно.

Гэо протянул ей меч, объяснил:

— Кровь упыря. Она воняют гнилью. Но если высушить её особым образом, запах пропадёт, появится вновь, только если смешается с нашей.

— Один из способов убить бессмертных? Как бы странно это не звучало.

— Да, госпожа. Смешавшись они вступают в реакцию, и если это происходит внутри живого организма, связи этэ и фэтэ постепенно разрываются. Поэтому у нас и существует такая традиция: куя меч, его создатель всегда добавляет свою кровь.

Гэо положил меч обратно, отправился за Роктвиком.

Тиллери нагнала его, предложила:

— Могу я чем-нибудь помочь?

На лице Гэо отразилось недоверие:

— С чего такое рвение?

— С Империей и её союзниками всегда считались, считаются и будут. Хотя сейчас всё больше тех, кто открыто высказывают своё негативное отношение. Но это можно пресечь. Если конечно всё будет правильно. А смерть Императора, немногим больше чем через ход от начала его правления — это неправильно. Да и откуда я знаю кого вы решите поставить на его место.

— Печётесь за своё благополучие, — довольный, что некоторые вещи в мирах остались понятны и неизменны, констатировал Гэо.

— Что ты! Это я только с виду такая вся корыстная и расчётливая, — Тиллери остановилась. — На самом деле, в этом мире, где нельзя верить порой и самому себе, очень трудно найти настоящего друга. И самое страшное такого друга потом потерять.

Гэо недоверчиво покосился на Тиллери, ответил:

— Разыщите тех, кто смазал клинок кровью. Сам этот аристократик до такого не додумался бы. Мы с отцом придумаем как всё обставить, и показать вас как верных союзников Империи.

Тиллери хмыкнула.

Роктвик о чём-то оживлённо болтал с Мирой, девушка постоянно хохотала, периодически кивала и поддакивала. Ученик лекаря был сильно недоволен, что Гэо схватив его за шиворот, потащил обратно.

Мира помахав им на прощание ручкой, обратилась к сестре:

— Мальчишка так себе. Всё скулил, что он бездарность. Надоел. А вот про Эктори, которая Ар, узнала немало. Честно, я думала ты шутила, когда назвала беловолосую именем дочери Империи.

Тиллери хмыкнула, улыбнувшись взглянула на сестру:

— Милася, с таким не шутят.

— Может стоит поменять к ней отношение? — на всякий случай уточнила Мира.

— И не думай. Это будет странно.

Мира кивнула:

— Как скажешь. А кстати, что насчёт Зингеры?

— С этой сущностью поаккуратнее, — поспешила предостеречь её сестра.

— Я не смогла ничего найти о том кто она и откуда, это логично если она и правда хранитель элемента…

— Вероятно эту оболочку она отрыла где-нибудь на краю миров. Поэтому поиск по лицу ничего не дал, — объяснила Тиллери.

— По имени тоже. Но хранители ведь из древних. Они же существовали ещё за долго до конца творения, и они не могут просто так взять себе понравившиеся имя.

— Его ей могли передать. Ты уверенна, что она говорила именно «моё имя»? Наша Эктори тоже называлась, но никогда не говорила, что это её имя. Тут всё дело в словах.

— Вроде бы да. Слушай, при заклинание ведь необходимо представляться по факту. Тут то и узнаем.

Тиллери кивнула, сняв очки, помассировала переносицу, сказала, похлопав сестрицу по плечу:

— А теперь пошли работать. Наше будущее зависит только от нас.

Мира, покорчив недовольную гримаску, всё же вприпрыжку побежала за сестрой.