Начало новой истории

Ход зеленый: Глава 72: Чудеса божественные

В этот раз Эктори, отыскав в недрах планеты камни, почти полностью повторявшие структуру и состав каркаса местного населения, расщепив их на малейшие частицы сразу пересобирала их, встраивая энергию бывшего воина. Это получилось куда быстрее, чем сначала создавать материал, потом моделировать из него нужную форму. Во многом помог ещё и имевшийся у неё опыт — теперь не пришлось ломать голову над тем, как бы адаптировать строение каркаса местных под устройство из нитей и шарниров. Теперь она сразу стянула нитями шарниры, покрыла сглаживающим слоем, упростив процесс его создания, опустив протягивание кровеносных жил, обвязала кожей, сделав её плотнее, толще и крепче, ведь теперь она чинила бойца, а не хрупкую барышню. По итогу ария присоединяла воину уже готовую руку. Тянуть нити к управляющему центру ей пришлось куда дальше, это заставило помочиться, не везде удавалось просто так вплавить их в каркас, тут ей наконец пришла идея: защитить нити тонкой гибкой трубкой. Аккуратно вытащив нити из вырезанных для них углублений, соединив все в единый пучок, ария пустила его внутри каркаса.

Когда работа была закончена, Эктори довольно осмотрела результат: на месте стыка виднелся шов, но с учётом того, сколько разного рода шрамов было по всему телу мужчины, это вовсе не было проблемой, а рубец, что остался от протягивания нитей, очень скоро разгладится, в добавок она идеально попала в цвет кожи, и новая рука выглядела очень даже естественно, немного рубленная, угловата, массивная, но от этого наоборот более натуральная.

Подняв глаза на бывшего воина, Эктори проговорила:

— Ну а теперь всё зависит от вашей силы воли и искренности веры в богиню.

Воитель, придирчиво осмотрев кисть, заговорил:

— Очень необычно, жрица. Каков же бог, если его последователи способны на подобное?

Эктори только отвела взгляд — она не лгала, а просто недоговаривала.

Дождавшись середины дня, Эктори вышла из замка, опять отправившись в районы бедняков, уже зная, какую подворотню на этот раз посетит божественное чудо. Ведь место ей нужно было не слишком закрытое, чтобы у проведения были свидетели

В это раз у неё образовалось целое сопровождение из уверовавших в силу богини, многие пытались коснуться хотя бы её плаща. Эктори вспомнились слова Оргоса: '…на части порвут, либо от затмившей разум любви, либо от столь же великой ненависти'.

Ария свернула за угол одного из неприметных, давно уже покосившихся домиков, вот уже несколько ходов как брошенного его хозяевами, служившего пристанищем для бездомных. Всё ценное оттуда уже вынесли, не уцелели даже входная дверь, ставни на окнах, кое-где выбитых, а кое-где настолько грязных, что внутри даже днём было темно, и забор. Хотя обломки его изгнавших досок ещё валялись по двору.

Только Эктори переступила через черту, по которой забор когда-то отмечал границу участка, она наконец увидела цель всего пути: ослабшую женщину, забившуюся в угол, укрытую тряпьём, и девочку возле неё, отчаянно пытавшуюся съесть хоть ложку какого-то отвратительного варева, налитого в деревянную миску.

Когда Эктори склонилась над девочкой, та по прежнему не замечала её, а в нос арии ударил сладковатый запах немытых тел, отвратительный до рези в глазах. Она перестала дышать и возблагодарила Судьбу за то, что даровала ей столь удобное фэтэ.

Из щели под домом на неё воззрился жук, размером с палец, в наглую пытавшийся утащить непомерно большой для него кусок чего-то съестного, пошевелив длиннющими усами, тот спрятался обратно в своё укрытие, оставив добычу. Над ухом у Эктори клацнула зубами Сайма, обиженно шепнув:

— Убеш-шала моя хрустяшка…

Эктори, вспомнив, что теперь волосы не закрывают уши, надвинула капюшон — спрятать Сайму от любопытных, следивших за каждым её шагом, но от чего-то не осмеливавшихся переступить через остатки забора.

Ария опустилась на корточки рядом с девочкой, подобравшей бесформенную, длинную юбку, ласково положила руку той на плечо. Девочка в испуге отпрянула. Эктори постаралась придать своему лицу самое доброжелательное выражение, на какое только была способна, девочка всё поглядывала на неё с опаской. Подумав, как поведёт общение, ария наконец заговорила:

— Ты сильная и храбрая девочка, меня отправили помочь твоей матери поправиться.

— Кто? — тут же прозвучал ожидаемый Эктори вопрос.

— Добрая и щедрая богиня.

Девчоночка на какое-то время задумалась, потом спросила:

— Правда добрая? А что значит щедрая?

Эктори мило улыбнулась:

— Я никогда не вру. А щедрая значит… значит готовая дать свою милость всем жаждущим.

Девочка какое-то время недоверчиво смотрела на неё исподлобья, Эктори с другом удерживала улыбку на лице — по её расчётам такой мороки возникнуть просто не должно было: кто вообще будет приставать с расспросами, когда в дом нисходит благословение богов?

— Тётя, — вдруг заговорила девочка, тоном, совсем не похожим та то, как говорила она раньше, — помогите маме, я Вам в замен всё, что попросите, сделаю.

Эктори вдруг нахмурилась, теперь-то она поняла, в чём была причина недоверия. Она наклонилась к ребёнку, прошептала совершенно серьёзно:

— Я здесь от имени Ар, всё, что нужно ей, это ваша вера. Верь в милостивую богиню и власть её в этом мире станет больше. Хороший обмен?

Девочка не задумываясь кивнула, Эктори погладив её по голове, поинтересовалась:

— Как зовут то тебя?

— Нио́р, госпожа.

Несколько дней Эктори провела над несчастной, общаясь с силами миров. Те оказались как никогда упрямы и ей приходилось вновь и вновь повторять обращение, меняя строки, выискивая ошибку, по которой, запущенный цикл восстановления, прерывался. В какой-то момент настолько сильное отчаяние захлестнуло арию, что она уже испугалась, что миры стали глухи к посылаемым ею запросам на изменение их плоти.

За это время наблюдатели уже несколько раз успели сменить друг друга. Много было тех, кто уже поговаривал, что благословение богини на этот раз отказалось проходить через руки жрицы, другие, которых тоже оказалось немало, уверяли, что Ар посылает испытание верой и своей послушнице. И те и другие томились в ожидании, надеясь в итоге доказать свою правоту. Были и те, кто уже подумывал сходить проверить что происходит с жрицей, ведь всё это время она оставалась почти неподвижна.

Спустя множество безрезультатных попыток, Эктори всё-же отыскала неточность в своих словах, и смогла восстановить поражённые болезнью ткани. Вскоре, женщина, начинавшая гнить изнутри, зашевелившись, обратила взгляд к своей спасительнице, на лице которой сияла торжествующая улыбка, а из глаз текли золотые слёзы.

Эктори всё пыталась утереть кровь, начавшую сочиться ещё и из носа да ушей, стараясь не замечать скрипучий песок на зубах.

Вскоре ария бросила безрезультатные попытки, приводившие лишь к тому, что кровь всё больше размазывалась по лицу. Она решила, что золото лившееся из глаз будет выглядеть довольно эффектно, из носа оно уже перестала течь, а уши никто не увидел бы под капюшоном.

Протянув женщине руку, Эктори проговорила:

— Теперь Вы здоровы, благословение богини, что носит имя Ар, было даровано Вам. Давайте я помогу Вам подняться.

Женщина в благодарности опустилась перед Эктори не колени, но жрица в очередной раз повторила, что нельзя преклоняться ни перед кем, а благодарность свою женщина может проявить в служении богине. По толпе наблюдавших прокатился одобрительный шёпот.

Ниор дёрнула Эктори за плечо, попросив наклонила, шепнула на ухо:

— Можно, я тоже когда-нибудь стану жрицей, как Вы?

Ария неопределённо кивнула:

— Ты можешь донести слова богини до тех, кто с ней не знаком, наставить на верный путь усомнившихся. Думаю никто не справится с этим лучше тебя.

Девочка радостно заулыбалась, ещё раз поблагодарив Эктори, помчалась в объятья матери.

Эктори и сама не помнила как добралась до замка, поднялась на этаж, где была её комната, отперла дверь и даже доползла до кровати — на большее сил её не хватило, потому заснула она на белоснежной, выстиранной по всем правилам быта цивилизованных миров, постели, не снимая перепачканной уличной одежды.

Во сне она от чего-то тоже чувствовала себя наипаршивейшим образом, никак не могла подняться с кровати, всё тело у неё болело, а особенно сильная боль была почему-то где-то там, далеко, в той части её фэтэ, которая больше ей не принадлежала.

Перед глазами всё плыло, звучал голос словно и не её вовсе, а она всё звала кого-то, не понимая произносимых ею же слов.

Неожиданно её руку накрыла чужая, большая и тёплая, её подняли, приобняли, прижали к груди. Закутавшись в белые одежды, Ар вдохнула запах дневной звезды, проговорила ели слышно:

— Папа.

Ра ничего не сказал, только погладил её по голове, обнял крепче. Ей и не нужны были слова, хватало понимания, что теперь рядом отец, и брат наверняка тоже где-то здесь, а значит теперь всё будет хорошо, они всё поправят, разрешат все проблемы.

Пробуждение было стремительным и очень неприятным. У Эктори ужасно болела голова и из того, что она могла припомнить, настолько мерзкие ощущения она испытывала впервые.

Резким движением ария села на кровати, так же стремительно соскочила на пол, ведь понимала, что если позволит себе ещё чуточку полежать, промедлит всего мгновение, то ещё не скоро сможет подняться.

На ослабших ногах она пошатываясь подошла к двери, толчком распахнув её, вывалилась в коридор, поплелась вдоль стены, опираясь на неё, шлепая по каменному полу босыми ногами и отчаянно пытаясь вспомнить, до чьей комнаты было ближе: до Миреной или всё-таки до Оргосовой.

Поймав на себе испуганный взгляд пробежавшей мимо служанки, Эктори наконец спохватилась, что не позаботилась о том, чтобы подобающе одеться. Для неё лично полупрозрачная ночная рубаха, кое-как прикрывавшая зад не была поводом для стеснений, арии в целом относились к одежде не больше чем как к средству защититься от жары или холода, да в некоторых случаях подчеркнуть атмосферу происходящего. В Империи никого не удивлял вид самого Императора, одетого во время повседневных дел в простую рубашку да рабочие, немного потёртые штаны. И Ар, спокойно носившаяся по Золотому городу в штанах или шортах, вызывала негодование только у своей матери.

Здесь всё было иначе… В так называемых «цивилизованных мирах» всё было иначе. Все от чего-то стремились побольше скрыть, запрятать, утаить. Эктори считала, что это всё от возможности лгать, которой арии не обладали и потому держали всё на виду, кроме разве что самых важных для них тайн, о которых просто не договаривали от того и не знал о них никто.

Решив, что всё же ей стоит поддерживать уже сложившийся несколько величественный образ жрицы могущественной богини, Эктори неохотно поплелась обратно, переодеваться.

Как оказалось, последняя рана, нанесённая упырицей, чуть не разошлась — в некоторых местах по её краям начали выступать капельки крови. Потому, перемотав всё припасёнными в медальоне бинтами, ария затянула потуже корсет, ношение которого уже стало обязательной привычкой. За время всех этих операций голова Эктори успела проясниться, и к Мире она пошла уже спокойным уверенным шагом.

Только ария появилась в дверном проёме, как её подруга тут же подскочила к ней, стремясь в случае чего помочь, но Эктори отмахнулась.

Мира опустилась обратно, и ария, сев напротив, произнесла:

— Спасибо что переодели.

Мира отстранёно кивнула, сообщила:

— Должна будешь.

— Будто бы в твоём кармане не оседает половина дохода с торговли иномирскими штучками, — хохотнув, ответила Эктори.

— Не половина, а треть, — тут же поправила её Мира. — Таковы законы рынка.

— А ты всё больше становишься похожей на сестру.

— Ну а что поделать? Чувственным и добрым можно быть лишь с теми, о ком знаешь, что они ответят взаимностью, кто не предаст и не подставит. А таких нынче мало. Я хотела с местными по хорошему, но эти твои купцы попытались оттяпать себе несоразмерно большой кусок. Даже жалко теперь их.

— Пожалуйста, поменьше смертей. Я этого не люблю.

Мира подняла на подругу обескураженный взгляд:

— За кого ты меня принимаешь? Или я по твоему гад распоследний? Они просто обанкротились и вынуждены были пойти работать на рудники.

Эктори облегченно выдохнула, и Мира тут же перенаправила их разговор в другое русло:

— Как теперь самочувствие? Знаешь, от излишнего беспокойства меня спасло только знакомство с вашей чудной привычкой просто так переставать дышать? А бедный Ринор так разнервничался!.. Кстати, а вот как вы понимаете, когда жизнь кого-то из ваших прекратилась, если уж отсутствие дыхания и холодное тело для вас просто признак глубокого сна? Фокусы со зрением? Проверка на наличие этэ? Или ждёте, пока разлагаться начнёт? Извини уж за такие подробности.

Эктори кивнула, показывая, что подобный интерес никак не задел её, ответила:

— Через примерно ур после смерти, к тому моменту, когда этэ оказывается уже в иных мирах, наши фэтэ просто рассыпаются песком из которого были созданы.

Мира явно довольная полученным объяснением, вернулась ко множеству бумаг, а вскоре вновь принялась засыпать подругу вопросами, не на все из которых, как поняла Эктори, ей действительно были нужны ответы:

— Ну и как ты себя до такого довела? Впервые вижу столь сильную перегрузку. Раньше только слышала, что мол от чрезмерного упорства в подчинении сил миров, даже у очень способного мага фэтэ может понемногу начать разрушаться. Зингера рассказывала, что если после такого не остановиться, то следующим этапом могут начать вновь открываться уже имеющиеся раны, сначала новые, а потом может и до старых дойти. Я тогда ещё посмеялась, мол невозможно это. Кто же решиться себя до подобного доводить? Так какова же была цель? Оно стоило того?

— И да и нет, — пожала плечами Эктори. — Однозначно я подобное больше не повторю. Теперь я знаю заклинание, оно у меня на уровне этэ отпечаталось, пожалуй и в следующей жизни не забуду. Подумываю, как бы прописать его на ткани бытия. Уже и слова активации для забавы придумала: «Я — воин, я — маг, я — мудрец, я — дурак». Только конечно же на первом языке. По идеи это сам процесс прошивки будет чем-то даже похож на создание отложенных заклинаний, только вбивать их нужно будет глубже — придётся поработать на более низком уровне, может даже скатиться до десятичного кода. Пока вот ломаю голову над переводом.

— Это получается твоим заклинанием по активирующей фразе сможет воспользоваться кто угодно, — глаза Миры загорелись от уже представлявшихся ей перспектив.

Эктори отрицательно мотнула головой:

— Только те, у кого… Как это назвать? Есть право доступа. Те, кто уже прописан в ткани самого заклинания. А право на его редактирование имеет тоже только его создатель или тот, кому он открыл доступ.

Огонь в глазах Миры тут же погас, но Эктори не замечая этого всё продолжала:

— Вот кстати, например, знаю я одно заклинаньице. Нужно на Первом произнести: «Дитя звёзд просит вашей защиты», — она тут же исполнила сказанное и на руке у неё заплясало ядовитое пламя, сжав его в кулак Эктори тут же предложила провернуть подобное и Мире.

Её подруга, с некоторым опасением повторила необходимые слова, при этом ужасно растягивая их, произнося слоги отдельно друг от друга, словно бы каждый из них был самостоятельным словом, и коверкая окончания.

Как и ожидала Эктори — ничего не произошло, силы миров даже не всколыхнулись. Ария тут же поспешила объяснить причину произошедшего:

— Возможность использовать это заклинание есть всего у двоих, да ещё его создателя.

— А создатель кто? — с вновь появившимся интересом уточнила Мира.

— Мой брат, — гордо ответила Эктори.

— Который?

— Самый старший, — ответила Эктори, неожиданно осознав, что под словом «брат» она в первую очередь всегда представляла именно Экора, относительно Корэра, она это слово вообще почти не употребляла, сама толком не понимая почему.

Мира, кивнув, поднялась с места, пройдя несколько кругов по комнате, облокотилась на стол возле Эктори, предложила:

— Если уж таким способом мне своё становление магом не упростить, предлагаю создать переводчик с возможностью готового вывода текста на Первом. Ты же знаешь, как у меня плохо с языками? Стань моим спасением, подари ему голос.

Эктори тут же нахмурилась:

— Первый язык от того и сложен, что в нём на интонацию влияет и положение слова в предложении, и цель его использования, и те слова, что используются вместе с ним, причем учитываться могут и те, что стоят за тринадцать слов от него. А ещё у нас множество окончаний, зависящих от рода и времени. Да и времён, как я тебе уже говорила, в нём много, и родо́в: мало того, что есть мужской, женский и средний, есть ещё неопределённый, относящийся с энергетическим объектам, высшим материям и обитателям миров мёртвых.

— А нам не нужно всё это. Мы будем работать с примитивами — устойчивыми шаблонами построения заклинаний. Без всяких изысков и сложных циклов. Да и дополнять можно эти несколько ходов, что в Академии учимся.

— Ладно. Но я ведь знаю, это по итогу выльется в коммерческий проект. Мне причитается процент.

— Как скажешь. Сколько?

— Ладно, округлим в меньшую сторону — восемьдесят четыре.

Глаза Миры распахнулись, брови удивлённо изогнулись, но опомнившись она поспешила уточнить:

— Это ты сколько за целое считаешь?

— Сшод — сто шестьдесят девять — по Имперскому стандарту.

— Переходи на новый всеобщий и считай за сто, а то через пару ходов не поймут. Сейчас вводят новую систему исчисления.

Эктори недовольно наморщила носик, но Мира уже протянула ей составленный договор, в котором оставалось только указать номер счета, на который будут перечисляться положенные ей «пятьдесят процентов от ста» из зарабатываемой ежеходно с проекта суммы и поставить подпись.

Ария, со всё чаще появлявшейся на её лице самодовольной улыбкой, вытащила из медальона именную печать, пропечатав всё необходимое, протянула Мире, та, проговорив: «Вот оно как, занимательно!», принялась с интересом рассматривать печать Эктори.

За несколько дней им удалось записать несколько большинство из часто используемых фраз. Несколько раз Эктори в недовольстве кривилась, принимаясь вновь объяснять, что нельзя взять и так просто склеить несколько отдельных фраз, и придётся записать ещё пару — тройку тринадцатков вариантов их произношений.

В какой-то момент всё это занятие окончательно лишило терпения Миру. Она подняла страдальческий взгляд на Эктори, готовую говорить о Первом языке и магии ещё очень долго, не отвлекаясь на сон и обед, забывающую обо всём окружающем мире, проговорила:

— Давай отложим это до возвращения в Академию?

Эктори неохотно кивнула, предупредила:

— Я со дня на день отправлюсь в странствия, на поиски новых последователей богини. Если что звони или можешь обратиться к Оргосу — он как бывший хранитель сможет найти меня.

Мира кивнула, глядя вслед уходившей Эктори, она невольно подумала, о том, что все умелые маги, с которыми она только общалась, были личностями до невозможного удивлявшие её своим энтузиазмом, готовностью пойти на всё ради проверки очередного заклинания, и если же единственный путь в достаточной мере постичь искусство управления силами миров — настолько же сильно отдать себя магии, то колдуном ей пожалуй в этой жизни не стать.

Когда Эктори вышла из замка, её окружила толпа горожан. Один из представителей среднего достатка, отделившись от общей массы, выйдя вперёд, опустился перед Эктори на колени, взмолился:

— Ниспошлёт ли богиня милость моей больной дочери? Девочка ещё юна и невинна, она просто не заслуживает тех страданий, что отмерены ей.

Эктори кивнула, заставила подняться:

— Не преклоняй колен кроме как пред матерью и отцом своими. Богиню же проси с гордо поднятой головой, — ей нужен был народ воинов, а не рабов. Пусть чтут, пусть поклоняются, но не ползают унижаясь.

Мужчина смотрел на Эктори с надеждой, потому она сказала:

— Судьба не отмеряет нам страданий больше тех, что мы можем вынести, но богиня согласна облегчить ношу Вашей дочери, ведь она щедра и милостива. Но сила влияния её на ваши жизни зависит от веры вашей. Веруете ли вы искренне? — с вопросом Эктори обратилась уже ко всем собравшимся.

Ответом ей был удивительно слаженный хор голосов, кричавший: «Веруем!»

Эктори поспешила в дом обратившегося к ней с просьбой. Картина, открывшаяся ей на месте, поразила жрицу до глубины сознания. По началу ария даже отказалась поверить в то, что видела и чувствовала. Девчоночка была больна тем же, чем та бедная женщина, жизнь которой Эктори спасла совсем недавно. Ребёнок гнил изнутри, а снаружи казалось, что она угасал без какой-либо видимой на то причины. Эктори невольно припомнила, как умирала мать Эмони, было в этом нечто похожее, вот только госпожа бывший директор утверждала, что Судьба стремилась избавиться от неё. Насколько было известно Эктори: Судьба это вовсе не та штука, которая будет столь открыто и часто проявлять себя: предначертанное всегда исполнялось как бы чужими руками. Если уж нужно было уничтожить чьё-то этэ, для этого существовали упыри да битвы низших с высшими. К тому же что-то отличало эти случаи от того, что она наблюдала в доме у Эмони. Там словно бы гнило этэ, не принимаемое фэтэ, а здесь на оборот: гнило фэтэ, а отвергало его этэ, стремящееся убежать не в Небытие, а в иные миры.

Теперь, наученная неприятным опытом, Эктори уже чётко знала алгоритм действий, потому нынешнее излечение по-настоящему походило на божественное чудо. Всего через несколько уров, после того как жрица вошла в комнату девочки и склонилась над её кроватью, щёки больной порозовели и она радостно хохоча побежала к ждавшим результатов отцу и матери.