Начало новой истории

Ход синий: Глава 33: Послание из прошлого

Эктори на ощупь отыскала в поясном мешочке камушек, начинающий излучать яркий белый свет, если воздействовать на него Седьмым элементом и прекращающий — если Шестым. Она зажгла импровизированный фонарик. Пусть на столе и стояла лучина, но горела бы веточка тускло, а ещё от неё бы шли противный дым и въедливая копоть. А открывать окно Эктори не хотела потому, что опасалась, что кто-нибудь может подглядывать. Хотя она осознавала, что даже запертая комната являлась не самым лучшим убежищем для сокрытия тайн, мало ли кто прятался в тени, а прятаться действительно могли, она этого не помнила, но точно знала. Однако с закрытыми ставнями ей было спокойнее делать то, что уже давно запланировала, но всё не было подходящего времени.

Эктори выложила из поясной сумочки ночную рубаху, прихваченную вместе с другим шмотом, вытащила из кармашка зуб. Осмотрев его в очередной раз, не нашла ничего нового… Она собиралась убрать его обратно, но неожиданно клык рассыпался на ладони золотым песком, испарился, словно впитавшись в кожу.

Эктори какое-то время просидела, недоумённо глядя на свою руку, осознав, что как бы она ни пыталась, понять произошедшее не выйдет, достала медальон, вытащила из-за пазухи кинжал, обнажила лезвие — просто на всякий случай.

И тут она с разочарованием осознана, что не имеет ни малейшего представления, как что-либо достать из медальона… В сумку можно залезть рукой, хоть по самое плечо, и спокойно найти на ощупь то, что ей нужно, с медальоном так не работало. Когда она доставала из него форму, нужно было всё чётко представить, поднести руку, и нужные вещи сами «пришли» в неё. Лезть внутрь самой и проверять очень не хотелось, не помнила она, чтобы вещи, которые в него складывали, оставались наполовину снаружи… Их словно бы затягивало. А если и её так же затянет? А если из таких хранилищ ничего не вываливается, то, может, и выбраться не получится? А какого вообще размера медальон был изнутри?

Неожиданно её взгляд упал на Сайму, поглядывавшую на неё золотым глазом.

Змея тут же отползла подальше, ответила, словно прочитав мысли:

— На себе эти твои эксперименты ставить не позволю!

Печально вздохнув, Эктори поднялась с места, принялась кругами ходить по комнате, напрягая память, но в голове было пусто. Она разлеглась на дощатом полу, уставилась в потолок. Лежать так оказалось гораздо удобнее и она заснула.

Свет. Она бежала к нему. Бежала от кого-то или к кому-то. Неожиданно её рвануло назад, в прошлое.

Она сидела на каменной крепостной стене, а рядом сидел тот, кому она верила даже больше, чем себе. Он тихо сказал:

— Ты взяла слишком мало вещей.

— Ну, я же знала, что отправляюсь к тебе. Дорога совсем короткая, да и ты обо мне позаботишься. О чём переживать?

Приятный ветерок дул им в лицо, трепал волосы. Тот, с кем Ар говорила, ответил ей ещё тише, заставив вслушиваться в каждое слово:

— Каким бы коротким не планировалось путешествие, оказаться оно может очень длинным. Никогда не знаешь, какую игру затеяла Судьба.

Разговор точно был ещё не окончен, но её вырвало обратно.

Свет. Тёплый и приятный, лившийся из окна. В рабочем кабинете трое: Ар, вечно следующая за ней Сайма и… Как бы она ни пыталась, лицо не удавалось разглядеть — все черты расплывались.

Опять всё тот же вопрос:

— Готова ли ты умереть во спасение Миров живых?

— Да.

— Тогда обещай, обещай… — почему-то для неё последние слова оказались неразличимы.

Но она сказала:

— Обещаю отправиться в Миры Мёртвых, для спасения Миров Живых.

— Обещай…

Дальше всё смешалось, она не слышала, что говорила сама, и что говорили ей. Какие ещё обещания она давала. Что и как должна была сделать.

Тот, кому она обещала, надел на неё медальон, тихо сказав:

— Ты опять взяла слишком мало вещей.

Лёгкий толчок в грудь, и она проснулась, теперь уже окончательно. Так и не узнав, что было дальше.

Эктори перевернулась на бок, попыталась вернуть сон, чувствуя, что в нём, если не все, то хотя бы многие из ответов на её вопросы. Но уснуть не получалось. Холодное чешуйчатое тело скользило, туже сдавливая её шею.

Эктори приоткрыла один глаз, взглянув на душившую её Сайму, выглядевшую особенно зловеще в тусклом, холодно-белом свете, спросила, с поразившем её саму равнодушием:

— И чего это?

Змея явно обрадовалась:

— Вставай, всю жизнь проспишь. Я уже и на кухню сползала, они там меня все жуть как перепугались. А ты всё спишь.

Ария от сообщённого ощутила лишь раздражение, просила более конкретно:

— А душить-то зачем?

— Это чтобы не пропустить, когда проснёшься. Ты, когда дрыхнешь, не дышишь.

Эктори села за стол, теперь она точно представляла, что ей нужно.

Сайма недоверчиво покосилась:

— И откуда знаешь, что доставать?

Эктори лишь отмахнулась, сославшись на сон. Змея, недовольно усмехнувшись, пробурчала:

— Удобно. Не знаешь, что делать, — просто поспи, и ответ на все вопросы придёт.

— Могла бы мне просто всё рассказать! — Эктори, всё больше злившаяся от каждого едкого слова змеи о от того, что приходилось отрывать всю важную информацию в закоулках искорёженной памяти, вместо получения простых ответов у свидетеля её жизни былой, схватила Сайму, сжав двумя пальцами чуть ниже головы так, чтобы та не могла извернуться, укусить, прошипела: — Ты могла бы мне всё сказать! Ты там была! К чему все эти тайны⁈ К чему эти недосказанности? Могла бы не вести эту дурацкую игру, выдавая информацию по капельке. Не хочешь ничего говорить, но постоянно таскаешься за мной… Помочь⁈ Поддержать⁈ Защитить⁈ Да ты этого ничего не делаешь! Ты мне вообще не нужна!

Она отбросила змею в угол. Та увеличилась, заняла собою почти всю комнату. Огромная пасть, усеянная множеством острых клыков, с которых уже начал стекать яд, нависла над Эктори, заговорила как-то по-особенному, так, что голос звучал где-то в голове:

— Я не даю тебе сдохнуть раньше времени. Я твой проводник в Миры Мёртвых.

Эктори осторожно кивнула, змея, уменьшившись, свернулась кольцом на краю стола.

Немного подрагивающими руками Эктори выложила всё содержимое медальона. Пара свёртков с платьями, красивыми, но не слишком роскошными. Пара — с простой неброской, предназначенной для дальних странствий, но из хорошей дорогой ткани, одеждой, явно мужской, но сшитой по её меркам. Несколько пар обуви: туфли, ботинки и сапоги. Хороший шерстяной плащ с капюшоном, мягкий, теплый, достаточно длинный, чтобы укутаться в него с головой, но и чтобы при ходьбе ни за что не цеплялся, приятного, тёмно-зелёного цвета, сложенный вместе с каким-то балохонистым одеянием, кожанными сапогами, изготовленными по примитивным технологиям окраин, и коричневыми штанами, которые явно были ей слишком велики. Эктори тут же накинула плащ на плечи, а вещи убрала — какие обратно в медальон, какие в поясной мешочек.

Напоследок она оставила самое интересное для себя: кошелёчек. В нём лежали монеты, драгоценные камешки и письмо. Всё богатство составляло примерно шестьтринадцать девсов имперских, а это было уже целое состояние, можно было бы купить небольшой домишко где-нибудь на окраине миров, нанять слуг, и жить ни в чём себе не отказывая, ещё шесть ходов. А если поэкономить, жить, как она хотела, — странствиями, ночевать в лесу или у знакомых, с учётом, что оставшиеся два с половиной хода обучения в Первой Академии, — по времени Империи, — она сможет сэкономить на проживании, ведь ученики платят только за обслуживание комнат, то этих денег хватит и ходов на двадцать.

Она отодвинула в сторону имперские, выложенные столбиками, собиралась приняться за письмо, но одна деталь привлекла её внимание. То, что при свете дня казалось просто насечками на рёбрах монет, чтобы избежать спиливания драгоценного металла, в тускло направленном освещении, подчёркивавшем все мельчайших детали, оказалось заклинанием.

Эктори, забыв про всё, достала планшет, принялась внимательно рассматривать, перерисовывать символы в круг.

Все книги, которые она уже успела прочесть, утверждали, что невозможно запечатать заклинание в объекте, а если же всё-таки столь немыслимое действо совершимо, то до сего момента не было никого, кто мог бы проделать подобное. Но почему же тогда никого не интересовало, как имперские монеты можно переводить в энергетическое состояние? Почему никто не задумался, как кусок металла можно получилось расщепить, а потом снова собрать? Или задумывались, но молчали?

Эктори несколько раз рассмотрела сделанную ею запись, сравнила с ребром монеты. Буквы точно принадлежали Первому языку, языку, на котором говорили создатели, с силами миров и между собой. Хотя некоторые символы были изменены до неузнаваемости, словно бы являлись сочетанием из нескольких других. И именно они не давали разобраться, что есть что.

Эктори попыталась перевести хоть часть, чтобы понять общий алгоритм, но эта часть оказалась настолько мала, что толком понять ничего не вышло.

Ещё немного повертев монету в руках, она вспомнила про браслет.

Эктори, развязав плетёную тесёмочку, поднесла бусины к свету. Они точно были сделаны из камня — чтобы удостовериться, она постучала по ним ногтями, осмотрела внимательнее. Много всяких камушков она притаскивала домой, а потом внимательно изучала на просвет, выспрашивала характеристики у ювелиров. Эти приятные воспоминания неожиданно ярко вспыхнули в сознании, но пронеслись так стремительно, что Эктори не успела ими насладиться, осталось только еле ощутимое чувство тепла. Среди множества диковинок, раздобытых ею в сшодах миров, не было ещё таких, что состояли из нескольких тринадцатков слоёв, образующих идеальную сферу. Бусины были словно переплавлены и собраны слой за слоем вновь, с нанесением символов, казавшихся вместе разводами.

Но плавить камни…

Под определённым ракурсом бусины словно сияли изнутри. Этот свет нельзя было сравнить ни с чем.

Когда-то — Эктори не могла точно вспомнить, расплывчатые образы мешались между собой, — они втроём: она, Фенкс — это точно был он, хотя даже лицо его теперь казалось каким-то размытым, — и кто-то ещё… У него было прозвище… Странный зверь, каких на землях под властью Империи никогда не водилось, и само слово было не из Имперского. Прозвище припомнить не удалось, но она точно знала, что это слово всегда казалось ей каким-то мерзким, а Экор говорил, что оно в самый раз подходит такому трусливому мальчишке, как их с Фенксом спутник, явившемуся ещё и не из миров живых.

Этот третий всё просил возвращаться в Гозес, но Фенкс обещал показать Ар свою скрытую ото всех пещеру, и она просто не могла остановиться на полпути.

Ходили слухи, что в этих горах были дороги и до миров мёртвых. Ар понимала, что, скорее всего, это только слухи, но система пещер, судя по картам, была действительно огромна. А там кто знает, отец вместе с Экором вполне могли оставить какую-нибудь лазейку, если уж они создали отражение города прямиком под ним, но немного в ином пространстве.

Дороги в миры мёртвых они не нашли, даже намёка на её существование не отыскалось. Хотя они бродили по подземельям, и со стороны те казались похожими на Подземелья, но тот, кто хоть раз бывал в иных мирах, ни с чем их не перепутает.

Тогда они отыскали пещеру, собравшую в себе камни, которые просто не могли существовать вместе. Единственным объяснением было то, что с пространством там всё же что-то не так, и миры не просто наслаивались друг на друга, никак не взаимодействуя, как это было обычно.

Один камешек они отколупали, хотя тот, что с прозвищем… Шакалёнок! всё твердил, что не стоит лезть туда, куда их не звали. Ар тогда ответила, что они бы и не пришли, если бы Судьба была против, и принялась бережно оттирать находку о подол ярко-розового платья, которое не успела переодеть, когда незаметно ускользнула из Гозеса.

За платье ей потом досталось от матери — это почему-то вспомнилось Эктори особенно ярко, она смогла бы повторить каждое слово, высказанное ей в тот раз…

Зато камешек всех очень заинтересовал. А забрал его Экор, выменяв на мешочек конфет. Ар, конечно, понимала, что если бы отнесла его ювелирам или ещё каким знатокам, получила бы больше — с ней бы поделились каким секретиком работы с камнями или металлом, ведь нельзя прогнать того, кто тебе редкость принёс, пусть он даже дочь Императора — та, кому следует заниматься политикой и этикетом, а не за камнями по горам лазить. Но для брата было ничего не жалко, а тут ещё и сладости перепали. И Шакалёнок, кричавший больше всех, что с Экором не стоит иметь дел, потом утащил чуть ли не больше Ар, подбившей компанию на поход в горы.

Делёжку производили в библиотеке, там была тайная комнатка, в которой принимались все самые важные для них решения, а как в неё попасть, знали всего пятеро, во всяком случае, они так думали. Ар назвала эту комнату местом собраний, а Корэр, притащив книжку из других миров, обозвал словом из неё: «Штаб». Всем это очень понравилось, звучало оно как-то не по-имперски, и от этого очень загадочно, но при этом так просто. Как потом оказалось, в имперском был для него аналог, но это было скучно, и поэтому все говорили «Штаб».

В тайной комнатке они встретились с Корэром объяснявшим что-то тому, с кем они рассчитывали повидаться, если дойдут до миров мёртвых. Его лицо Эктори, как ни пыталась, не могла вспомнить, но была у него особенность — веки вертикальные, и это всегда казалось Ар очень забавным.

Ар быстро выбрала самые вкусные конфеты, потом взглянула на Корэра, подмигнув ему, распихала их по карманам его пиджака, делая вид, что отдаёт ему. Только после принялась распределять всё «по-честному», учитывая все заслуги прошлых походов. Единственный, кому она ничего не начисляла, был Корэр, потому что он своё как бы получил.

Потом, после таких собраний брат, оставив у себя одну или две конфеты, отдавал всё ей, он отчего-то не очень любил сладости. Об этих махинациях знали все в их компании, но никто не возражал, она была единственной девчонкой среди четырёх мальчишек, и всем верховодила. Она была генератором идей, а все остальные занимались их воплощением. Может, не все были довольны, но никто не возражал. А ещё она порой находила в карманах конфеты, которые, чтобы порадовать друзей, отдавала им, хотя и сама с радостью бы съела.

Эктори почувствовала, что из глаз текли слёзы, шмыгнув носом, она поспешила вытереть их рукавом. Опустив голову на стол, потыкала Сайму в бок пальцем, змейка недовольно оскалилась:

— Укушу!

Но Эктори, проигнорировав угрозу, попросила рассказать про Шакалёнка, на что Сайма ответила с некоторой неприязнью:

— Один из дружков твоих.

— А сейчас где он?

— Откуда я знаю… Может, и помер.

— Не верю, — Эктори недовольно надула губы. — А имя-то у него какое?

— Вспомнишь потом, — безразлично отмахнулась Сайма.

Эктори стукнула кулаком по столу так, что Сайма невольно дёрнулась, потребовала:

— Имя назови и хватит! Я ничего такого не прошу.

— Аэн, — ответила Сайма, отвернувшись, всем видом показывая, что обиделась.

Эктори бережно погладила змею по переливающемуся чешуйчатому боку, спросила:

— А ещё одного, у которого глаза такие необычные, он из миров мёртвых.

— О, и змиёныша вспомнила! Глядишь, и до прошлой жизни дойдёшь. Он Поап.

Эктори, слегка улыбнувшись, кивнула, обратила внимание на бумажный конверт с печатью Империи. Что-то подсказывало, что если откроет и прочтёт, пути назад уже не будет. Но его никогда и не было…

Она колебалась, непроизвольно хотела отсрочить неизбежное, вертела в руках письмо. Неожиданно её взгляд зацепился за печать: её покрывали трещины, и вся она выглядела как-то не так, словно была лишь пародией на Имперскую. «Что это? Насмешка над Её падением? Или же трещины имеют иной смысл? Какой? Они же не могут быть случайностью… Кто отправитель?»

Она сорвала печать, вытащила из конверта два листка разной бумаги. Один абсолютно пустой, а второй с печатным текстом. По почерку понять, кто писал, было невозможно…

'Прошёл уже почти ход с момента, как мы расстались. Я знал, что возможность прочитать это у тебя появится только теперь.

За это время ты успела многое пережить, многому научиться и немногое вспомнить. Но ты точно не знаешь, кто я, хотя уже делаешь различные предположения.

Змея ничего не скажет.

Гадай, анализируй, думай. От этого наша великая игра становится только интереснее.

Я очень хорошо знаю тебя. Ты не из тех, кто будет страдать, оставшись в одиночестве. Ты и до этого всего уже многое пережила и преодолела. Ты не будешь убегать в воспоминания и тебя не придётся насильно вытаскивать из шкатулочки разума. Ты всегда шла вперёд с гордо поднятой головой, и это похвально, продолжай в том же духе, я горжусь тобой.

Ещё я знаю, что ты не будешь злиться, ведь ты очень добрая девочка. Но всё же я прошу не таить ни на кого обиду, не ненавидеть то, что не можешь изменить, ведь все мы — игрушки в руках Судьбы.

У меня для тебя есть небольшой подарочек. Хотя, думаю, такому дару радоваться не получится, ведь это ещё одно напоминание о том, что ты обещала отправиться в миры мёртвых для спасения миров живых.

Здесь много текста — так хочется с тобой пообщаться, ведь встретимся мы нескоро, и ты к тому времени будешь совсем другой, даже глаза. Ну да сейчас не об этом.

Та, вторая, бумажка — лист из Книги. А теперь ты задаёшься вопросом, почему дошла до содержимого медальона только сейчас, ведь если бы ты изучила его, как только узнала, что в нём может быть что-то, всё сложилось бы иначе. Нет. Судьбу не изменить. Не нам. Ни в прошлом, ни в будущем. Я пытался. Есть лишь сценарий, прописанный задолго до начала времён. Стань воплощением Судьбы в мирах живых и мёртвых, Она это хочет.'

Эктори смяла письмо, сунула в карман, коснулась листка книги и провалилась во мрак.