Обновлённая любовь

Глава 9

Далия

— У тебя что, нет сотовой связи в твоем маленьком родном городе? — спрашивает мой агент Джейми, как только я беру трубку.

Я вздрагиваю.

— Извини, что не отвечала на твои звонки.

Избегать Джейми было легко после того, как я прослушала ее первое голосовое сообщение, когда она спросила, как продвигается планирование запуска моей следующей коллекции декора, но игнорировать сообщения и звонки других моих друзей оказалось сложнее. Рейна, Ханна и Артур — три члена телевизионной команды, с которыми я подружилась на «Bay Area Flip», — ежедневно отправляют сообщения в наш групповой чат, несмотря на то что я лишь изредка пишу им: «Я все еще жива».

Хотя это утверждение верно, я не совсем жива, поэтому, пока не стану живой, я планирую держаться подальше от всех.

Джейми издает тихий чавкающий звук.

— Я просто дразню тебя. Как дела с твоим импровизированным отпуском?

Учитывая, что я встала с постели до полудня, совершила утреннюю прогулку по окрестностям и помогла маме приготовить завтрак, я могу считать сегодняшний день победным, несмотря на то что сейчас только десять утра.

Посмотри, как ты находишь положительные стороны.

— Хорошо. Мне нужен был перерыв, — отвечаю я.

— После завершения последнего сезона я тебя не виню.

— Да.

— А как дела с твоим ментальным здоровьем?

Я ослабляю крепкую хватку на телефоне.

— Бывают хорошие дни, а бывают…

— Абсолютно дерьмовые? — заканчивает она за меня.

— Именно.

— Я знаю, что период сейчас хреновый, но все наладится. Я тебе это обещаю.

Комок в моем горле становится все больше.

— Я надеюсь на это.

Она говорит после небольшой паузы.

— Ненавижу сообщать плохие новости, но один репортер обратился к нам с вопросами о вашем разрыве.

Мое тело каменеет.

— О.

— Моя команда дала им ответ, который мы утвердили ранее.

Кислота в желудке пузырится, поднимаясь к горлу.

— Хорошо, — кроме Оливера и его семьи, Джейми — единственный человек, который знает истинную причину провала моей помолвки, и я надеюсь, что так оно и будет, независимо от того, сколько раз Лили и моя мама будут пытаться выудить из меня ответы.

— На всякий случай я переслала подписанный NDA³⁷ Оливеру и твоему бывшему агенту.

Мой смех звучит глухо.

— Ты лучшая.

— Возможно, через минуту ты уже не будешь так говорить.

Я проглатываю свой страх.

— Что произошло?

— Я не из тех агентов, которые хотят беспокоить тебя во время столь необходимого перерыва, но команда «Curated Living» задает кучу вопросов о планах создания коллекции на следующую осень, и я уже не могу продолжать отнекиваться.

Мое дыхание учащается.

— Точно.

— Они сообщили о рекордных показателях твоего последнего запуска, поэтому им не терпится приступить к планированию следующего.

— Конечно, — я сжимаю руки, чтобы они не дрожали.

— Команда хочет знать, когда ты пришлешь предварительные эскизы. Если хочешь запуститься к сентябрю и извлечь из этого какую-то выгоду, им нужно будет начать производство до конца февраля.

Я еще не дожила до этой осени, не говоря уже о том, чтобы начать думать о следующей, но ничего страшного.

Врунья.

Паника захлестывает мою грудь. Каждый раз, когда я открываю планшет, чтобы начать работу над эскизом, уровень моей энергии падает, и я чувствую себя побежденной, еще не успев начать.

— Если тебе нужно будет взять перерыв на сезон…

— Нет, — пролепетала я. Я работаю с «Curated Living» последние несколько лет и не хочу терять последнее партнерство, которое у меня осталось. — Я предоставлю им первоначальные эскизы до конца года, и ты можешь назначить встречу с ними на январь.

— Ты уверена?

— Да, — я потираю пульсирующий висок.

— Отлично! Я дам им знать.

— Супер, — сердце колотится о грудную клетку, когда я спрашиваю: — Кстати, у тебя есть какие-нибудь новости по новому шоу?

Изначально мне предлагали снять еще один сезон «Bay Area Flip» с Оливером, но наша разорванная помолвка разрушила все шансы на это, поэтому я надеюсь, что Джейми сможет найти мне новый контракт с телеканалом. Я люблю свою работу, и не проходит и дня, чтобы я не скучала по ней и по людям, которым я помогала.

— Нет, я еще не получила ответа, но это только вопрос времени, когда я позвоню тебе с новым телевизионным контрактом, — ее голос кажется нехарактерно бодрым.

— Ох… — я падаю обратно на кровать. — Думаешь, никто не заинтересуется, потому что подача отличается от моего последнего шоу?

Я ценила Кресвеллов и их связи, которые помогли мне заполучить шоу, но их жесткий контроль над производственным процессом заставлял меня хотеть иметь больше права голоса.

Больше контроля над повествованием шоу. Больше клиентов из всех социально-экономических слоев. И больше свободы в обсуждении таких тем, как горе, потери и серьезные жизненные перемены, например развод.

Я не ожидала, что продюсерские компании бросят все ради контракта со мной, но вот уже несколько недель прошло без каких-либо последующих встреч.

Чего можно ожидать, когда твоя личная жизнь становится интернет-мемом?

У меня щиплет глаза, но я смаргиваю слезы.

После того как Джейми положила трубку, у меня возникает соблазн забраться обратно под одеяло и заснуть, но вместо этого я делаю осознанный выбор — встаю, расстегиваю молнию на чемодане и ищу свою косметичку.

Un Muñoz nunca se rinde³⁸, всегда говорил мой отец.

И мне пора вспомнить, как жить дальше.

Мне не хочется выходить из дома, но я все равно решаю это сделать, потому что моей маме и сестре нужна моя помощь с большим заказом свадебных букетов.

Магазин моей мамы, «Розы & Шипы», расположен в знаменитом историческом районе на северной стороне города. Свое название этот район получил благодаря кирпичным зданиям и окружающим их коттеджам, построенным еще в конце 1800-х годов.

Исторический район является сердцем Лейк-Вистерии. В пределах пяти кварталов находится большинство оригинальных зданий, включая библиотеку, банк, ратушу, почтовое отделение, в котором когда-то работали почтовые голуби, и крошечный школьный дом размером с коробку из-под обуви. Мы не были достаточно богаты, чтобы вырасти там, но моя мама смогла открыть крошечный цветочный магазин тридцать пять лет назад, когда мои бабушка и дедушка переехали сюда из-за работы.

Трудно не заметить «Розы & Шипы» с розовыми кирпичными стенами, и осенней витриной, полной красных, оранжевых и желтых цветов всех форм и размеров.

У тебя все получится, напеваю я себе под нос, выходя из машины и направляясь к тротуару.

По крайней мере, ты хорошо выглядишь, добавляю я. В честь того, что я взяла себя в руки, я выбрала свой лучший наряд, надеясь, что яркие цвета и аксессуары улучшат мое настроение.

Не нужно постоянно добиваться всеобщего внимания; старое замечание матери Оливера по поводу моей одежды снова дает о себе знать.

Я чуть не вывихнула лодыжку при воспоминании об этом.

Надеюсь, однажды ты почувствуешь себя достаточно комфортно в своем собственном теле, чтобы перестать его чем-то прятать, сказала она, протягивая мне флакон с антивозрастным кремом.

Ты должна перестать…

— Далия? Это ты? — окликнула меня женщина.

Моя мама останавливается рядом со мной и поворачивается с улыбкой.

Нет. Не могу. К черту лекарства и совет психотерапевта выйти из дома. Помочь родным с цветами — это одно, но встреча с людьми — совсем другая проблема, которую я не готова решать сейчас, когда стало известно о моей несостоявшейся помолвке.

Мама хватает меня за плечи, чтобы я не сбежала.

— Тебе будет полезно встретиться со старыми друзьями.

Вот только у меня больше нет друзей на озере Вистерия. Две близкие подруги, с которыми я познакомилась в начальной школе, живут сейчас в разных штатах, и, хотя мы время от времени созваниваемся, но с тех пор, как я узнала о своем генетическом тесте, я не могу много общаться с ними. Они обе беременны и взволнованы предстоящим рождением детей, поэтому я чувствую себя не в своей тарелке.

Мама разворачивает меня, прежде чем я успеваю броситься в магазин.

— Nos vemos adentro³⁹, — она целует меня в лоб, прежде чем закрыть за собой дверь в магазин.

— Я знала, что это ты! Только ты могла превратить Мейн-стрит в свой собственный подиум мод, — Алана Кастильо, одна из моих школьных одноклассниц, машет мне рукой.

Из всех людей из моего прошлого, с которыми я могла бы столкнуться, Алана — лучший вариант. Она не только милая, но мы и неплохо ладили в школе, несмотря на то что были в разных компаниях друзей.

Высокий, красивый светловолосый мужчина рядом с ней что-то шепчет ей на ухо, прежде чем направиться к «Розовой пачке» с ее дочерью, которая одета в трико, неоново-зеленую балетную юбку и армейские ботинки.

Борясь с привычной гнетущей грустью, я выдавливаю из себя непринужденное:

— Привет.

Можно хотя бы попытаться изобразить радость от встречи с ней.

Алана обнимает меня и прижимается щекой к моей щеке.

— Как ты?

— Отлично.

Она пригвоздила меня к месту одним-единственным понимающим взглядом.

— Понимаю.

Я пинаю невидимый камень носком ботинка.

— Бывало и лучше.

— И поэтому ты вернулась в город?

— Из-за этого и из-за маминой стряпни.

Тьфу. Я пожалела об этих словах, как только произнесла их. Хотя я не смогла попасть на похороны мамы Аланы из-за своего съемочного графика, я должна была знать, что лучше не говорить о маме и кулинарии.

Ее теплая улыбка уменьшила мое беспокойство.

— Не проходит и дня, чтобы я не захотела маминых пандебоно⁴⁰, так что понимаю тебя.

— Они были невероятно вкусные! Моя мама до сих пор корит себя за то, что не попросила рецепт у твоей мамы.

— Если хочешь, я могу научить вас обеих как-нибудь.

Мои брови приподнимаются.

— Правда?

После жизни в Сан-Франциско я забыла, как это — быть окруженной людьми, которым не все равно. Было невероятной удачей, если бариста правильно произнес мое имя, не говоря уже о том, чтобы спросить, как у меня дела, потому что он искренне хотел это знать.

Мелодичный смех Аланы мог согреть самое холодное сердце.

— Конечно. На моей кухне рады любому человеку, если только это не Мисси.

— Только не говори мне, что она все еще пытается украсть твои рецепты после стольких лет.

Она тяжело вздыхает.

— Эта девчонка доставляет неприятности еще со школы. У нее благие намерения и все такое, но она не успокоится, пока не выиграет конкурс выпечки четвертого июля

— Далия! — Лили высунула голову из магазина. — Нам нужна твоя помощь!

Я бросаю извиняющийся взгляд на Алану.

— Извини. Я лучше пойду.

— Не беспокойся. Я должна вернуться к Кэлу и Ками, пока они не натворили бед.

— И часто это случается?

— Только когда я оставляю их вдвоем более чем на пять минут, — ее глаза блестят.

Я обнимаю ее.

— Было приятно тебя увидеть.

— Взаимно. И помни, что ты можешь приходить ко мне в гости и готовить в любой день.

— Возможно, я скоро наведаюсь к тебе.

После того, как при подсчете запасов что-то пошло не так, моя мама побежала на цветочную ферму Лейк-Авроры, оставив нас с Лили одних доделывать как можно больше композиций из имеющихся у нас цветов.

— Итак… — сестра прерывает мою миссию выполнять сегодняшние задания, не думая и не разговаривая.

Я поднимаю взгляд от своего наполовину собранного букета. Глаза Лили напоминают мне нашего отца: карий цвет почти сливается с ее зрачками. Если я в чем-то похожа на маму: у меня более низкий рост, пышная фигура, светло-карие глаза и мягкие черты лица, то Лили унаследовала от отца рост, резкость и вспыльчивость. С такими генами, как у нее, она могла бы украшать обложки журналов, если бы не захотела провести всю свою жизнь в Лейк-Вистерии, управляя цветочным магазином.

Лили продолжает, когда я молчу.

— Я заметила кое-что интересное.

— Что?

— Ты больше не носишь обручальное кольцо.

Я сглатываю плотный комок в горле.

— Нет.

— Где же оно?

— Тебе придется спросить у Джулиана.

— Что, прости? — кричит она.

— Я понятия не имею, что он с ним сделал после того, как бросил в бетономешалку.

Ее взгляд скользнул по слабой белой линии на моем пальце.

— В бетономешалку?

Я не могу удержаться от смеха.

— Да.

— Ого.

— Я знаю. Сумасшествие, да?

— Определенно. Но мило, что Джулиан помог тебе от него избавиться.

— Только не говори мне, что ты теперь называешь его милым.

Она подняла руки.

— Если честно, он сильно повзрослел с тех пор, как вы оба учились в колледже.

Я прижимаю пальцы к ушам.

— Я тебя не слушаю.

Она закатывает глаза.

— Ты прям как ребенок.

— А что случилось с сестрой, которая помогала мне во всех разведывательных миссиях, чтобы шантажировать его?

— Она выросла.

Я бросаю на нее взгляд, который она тут же возвращает.

— Серьезно. Почему ты считаешь его врагом? И не надо мне придумывать отговорки о том, что вы с детства враждуете, потому что я знаю, что это не просто так.

Я отшатываюсь назад.

— Что?

— Я могу делать вид, что ничего не замечаю, но это не значит, что я глупая. Между вами что-то произошло, пока вы учились в колледже, так что же это было?

— Ничего.

— Ты ужасная лгунья.

Я сосредоточилась на цветочной композиции.

— Я не хочу об этом говорить.

— Ты знаешь, что можешь рассказать мне все. Я как Форт-Нокс⁴¹.

Прошла целая минута, прежде чем я снова заговорила.

— Мы поцеловались.

Она визжит, как проклятый ребенок в «Дримленде».

— Я так и знала!

Я сверкаю глазами.

— Что еще? Расскажи мне!

Все мое лицо словно вспыхивает.

— Нет.

Ее глаза выпучиваются.

— Вы занимались сексом, да?

Стебель цветка хрустит между моими пальцами.

— Лили!

Она вскидывает руки вверх.

— Ну же! Я столько лет ждала, чтобы спросить тебя об этом. Хотя бы сжалься надо мной и ответь на несколько моих вопросов.

— Почему ты не спросила меня об этом раньше?

— Ты почему-то избегала его, и я не хотела поднимать эту тему.

— Да.

— Так что же произошло? У меня есть подозрения и все такое, но я не уверена.

Я опускаю взгляд.

— Это сложно.

— Когда ты поняла, что он тебе нравится?

— Наверное, ближе к концу первого курса колледжа, — тоска по дому и проект по психологии заставили нас полагаться друг на друга, как никогда раньше, и постепенно мы подружились.

— А что потом? — спрашивает моя сестра.

Я поцеловала его за несколько недель до того, как все в его жизни пошло прахом.

Мои плечи опускаются.

— Его отец умер.

— О.

— Ага.

— Логично. Я подумала, что секс был плохим или что-то в этом роде…

Я подавилась смехом, и Лили ахает.

— А-а-а! Так он был хорошим?

Я чувствую, как по моим щекам разливается жар.

— Отличным? — пискнула она.

— Я отказываюсь говорить об этом с тобой, — в основном потому, что говорить не о чем. Джулиан дал это понять во время пятиминутного звонка, который разрушил все надежды на наше совместное будущее.

Ты отвлекаешь меня, ты мне не нужна, сказал он мне по телефону после того, как я предложила взять академический отпуск на семестр и вернуться на озеро Вистерия после смерти его отца.

Это был всего лишь поцелуй, ровным тоном произнес он, заставив меня почувствовать себя самой глупой девушкой на свете после того, как я захотела помочь ему с компанией его отца, потому что тоже увлекалась дизайном.

Мне жаль, что я не чувствую того же, сказал он, когда я излила свое сердце и в самой настоящей, грубой и страшной форме призналась, что он мне небезразличен.

Мне нужно время, ответил он и закончил разговор.

Это был последний раз, когда я разговаривала с ним по телефону. Все остальные мои звонки попадали на голосовую почту, даже после того, как я помогла Оливеру собрать его вещи в общежитии.

Забавно, что на создание доверия уходят годы, а разрушить его можно всего парой слов.

Моя сестра прервала воспоминания, сказав:

— Ладно. Я уважаю твои желания. Я просто счастлива, что вы двое снова можете находиться в одной комнате.

— Я тоже, — признаю я.

— Жозефина и мама никогда не говорили об этом, но я знаю, что они скучают по тому, как все мы жили под одной крышей. Все стало не так, как раньше, когда ты… — она обрывает себя на полуслове.

— Переехала в Сан-Франциско? — я закончила мысль за нее.

Она вздрагивает.

— Да.

— Я думала, тебе нравится проводить там каникулы?

— Да, но не буду врать. Нет ничего лучше, чем собраться всем вместе на Рождество, и никакие праздники в большом городе не смогут заменить ощущения дома.

Я опускаю голову.

— Мне очень жаль.

Она обходит стол и крепко обнимает меня.

— Я рада, что ты вернулась. По крайней мере, сейчас.

— Я тоже.

Мама и сестра высаживают меня возле кладбища, пообещав вернуться через тридцать минут. Мы все втроем за эти годы не раз посещали этот унылый уголок города, хотя я давно не была здесь.

Букет желтых роз дрожит в моих руках, когда я прохожу мимо главных ворот.

Мало кто любит желтые розы так, как мой отец, и все, кто его знал, слышали историю о том, как он познакомился с моей мамой, когда искал цветы в «Розе & Шипах» перед свиданием с другой женщиной.

Воспоминания о нем наполняют мое сердце печалью. Терять родителей никогда не бывает легко, но присутствовать в юном шестнадцатилетнем возрасте в машине скорой помощи, когда мой отец потерял сознание, было просто ужасно.

К счастью, у меня был школьный психолог, который достаточно заботился обо мне, чтобы помочь справиться с горем, и я направила все свои силы на то, чтобы поступить в колледж, о чем мы с отцом всегда говорили.

Я наклоняюсь и кладу букет перед его надгробием.

Гектор Муньос. Преданный муж. Гордый отец. Любимый друг.

— Hola, Papi⁴², — мой подбородок дрожит. — Ha pasado un tiempo desde la última vez que hablamos⁴³.

Вдалеке щебечут птицы, а на меня налетает порыв ветра. Я застегиваю куртку до самого верха, а затем сажусь на землю.

— Я бы хотела, чтобы ты был здесь, как никогда.

Я отщипываю травинку и наматываю ее на палец.

— Хотя, может быть, это и к лучшему, что тебя нет рядом. Я бы не хотела, чтобы ты слишком остро отреагировал на расторжение помолвки и попал в тюрьму за нападение на Оливера, — из-за сдавленности в горле у меня вырывается смех.

Несколько листьев вдалеке подхватывает очередной ветерок.

— Я совершила большую ошибку, — мой голос дрожит. — Я была такой глупой, Papi¹⁹, — слезы заливают мои глаза, но я стараюсь не плакать. — Я все знала, но все равно продолжала пытаться сделать так, чтобы все получилось, потому что porque un Muñoz nunca se rinde⁴⁴.

Мой отец учил нас следовать его девизу — ser fiel a ti mismo — оставайся верным себе, и я изо всех сил старалась придерживаться его ценностей.

Но у тебя все равно ничего не получилось.

— Но проблема была в том, что, пытаясь сохранить отношения, я забыла о себе. Я отказалась от всего, что делало меня особенной, потому что думала, что так будет правильно, чтобы сделать счастливым человека, который якобы любил меня, — теснота в груди становится невыносимой.

— Сейчас я понимаю, что единственным человеком, которого я подвела, была я сама. Я перестала доверять себе и инстинкту, который подсказывал мне, что я достойна лучшего, — моя голова повисла.

— Мне жаль, что в последние несколько лет я редко появлялась здесь. Между нами, я была как бы потеряна, — я разрываю в клочья травинку, а затем отрываю от земли еще одну. — Но я собираюсь найти себя. Потому что Муньосы никогда не сдаются — даже в отношении себя.

И к тому времени, когда я покину озеро Вистерия после праздников, я надеюсь, что моя душа полностью исцелится.