Обновлённая любовь

Глава 47

Далия

— Похоже, принцесса реалити-шоу наконец-то решила вернуться на свой текиловый трон, — Лоренцо опускается на табурет рядом со мной и ставит свой стакан с виски на стойку.

— Неужели тебе нечем заняться, кроме как проводить время здесь? — я оглядываю относительно пустой бар.

Он пожимает плечами.

— Не совсем.

— Тебе нужна работа.

Его бровь приподнимается.

— В восемь вечера во вторник?

— Как насчет хобби?

— Заговор против моих врагов считается?

Мои брови приподнимаются.

— У тебя есть враги? В Лейк-Вистерии?

Он смеется в свой стакан, но звук получается скорее ледяным и призрачным, чем теплым и душевным.

— А что ты здесь делаешь? — спрашивает он, прежде чем я успеваю задать следующий вопрос.

— Встречаюсь с сестрой, — я проверяю свой телефон уже в третий раз за последние десять минут. Когда я позвонила, чтобы срочно устроить девичник, Лили предложила встретиться в «Last Call» после того, как она закроет магазин на ночь, заявив, что ей ужасно хочется их жареной картошки.

— Лили, верно?

Я поворачиваюсь, и в удивлении смотрю на него.

— Почему ты спрашиваешь?

Он игнорирует мой вопрос и задает свой собственный.

— Она одинока?

Я прищуриваюсь.

— Нет.

— Хм. И кто же этот парень?

— Господи, просто не приставай к ней.

— Она хочет стать монахиней?

— Близко. Сохранить девственность до брака, — я сдерживаю смешок, пока он не выдал меня.

Верхняя губа Лоренцо кривится от отвращения.

— Отлично.

Я машу Генри рукой и заказываю два «Seltzer».

Через несколько минут дверь бара распахивается, и внутрь вваливается моя сестра в моем любимом зимнем пальто и украденных дизайнерских сапогах. Она с трепетом снимает его, демонстрируя еще один из моих нарядов.

— Я убью ее.

Глаза Лоренцо потемнели, когда он окинул взглядом тело моей сестры.

Я шлепнула его по затылку.

— Перестань пялиться на мою сестру!

Он допивает остатки виски и поднимает руку, чтобы попросить еще.

Я закатываю глаза, соскальзываю с барного стула и тащу Лили на другую сторону бара, подальше от испепеляющего взгляда Лоренцо.

— С каких это пор ты дружишь с Лоренцо? — спросила она, нахмурившись.

— Ты его знаешь?

— Не совсем, — ее нос подергивается. — Он заходит в магазин каждую пятницу, чтобы купить два букета на заказ.

— И?

Она пожимает плечами.

— У меня нехорошее предчувствие на его счет.

Может, Джулиан все-таки был прав насчет Лоренцо, и нам лучше держаться от него подальше.

По крайней мере, Лили не выглядит заинтересованной в нем.

Она пробирается в кабинку и садится напротив меня.

— Так для чего было это экстренное собрание?

Я передаю ее банку «Seltzer».

— У меня дилемма.

Она смеется.

— Ты довольно известна благодаря им.

— Я говорю серьезно.

Открыв банку, сестра делает глоток.

— Хорошо. Что случилось?

— Я получила предложение о новом шоу.

— Поздравляю! — она ударяет своей банкой по моей, прежде чем закрыть глаза. — Или нет?

Я облокачиваюсь на стол.

— Это в Сан-Франциско.

— Это далеко.

Мои плечи опускаются.

— Джулиан говорит, что готов переехать…

— Но ты ему не веришь?

Я судорожно застегиваю молнию на куртке.

— Скорее, я боюсь, что он выполнит свое обещание.

Она наклоняет голову.

— Теперь я в замешательстве. Разве это не должно тебя радовать?

— Я не хочу, чтобы он менял всю свою жизнь ради меня, — он может пожалеть о своем решении и обидеться на меня, и я не знаю, смогу ли я пережить такую душевную боль во второй раз.

Лили тянется к моей руке.

— А ты не думала о том, что он может делать это не только ради тебя, но и ради себя?

Я молчу, и Лили заполняет тишину еще одним шокирующим откровением.

— Джулиан годами говорил, что хочет сократить свой объем работы, но так и не предпринял ничего несмотря на то, что всем вокруг было очевидно, что он должен это сделать.

Я несколько раз моргаю.

— Правда?

— Да. Представь, как мы все удивились, когда он вдруг начал работать над проектом вместе с тобой, стал чаще посещать свои стройплощадки и не перестает улыбаться, когда говорит о том, что будет работать над новыми домами вместе с тобой — чего он не делал уже, по крайней мере, два года.

В моем горле образовался комок.

— Он… я…

Лили ободряюще сжимает мою руку.

— И не заставляй меня говорить еще и о плотницком деле. Все в городе только и говорят о том, что он настолько приревновал, что повысил бедного парня, чтобы держать его подальше от тебя.

Мы обе разразились хохотом.

— Как они узнали? — спрашиваю я.

— Плотник, которого он повысил, любит сплетни больше, чем Жозефина.

Я делаю долгий глоток из своей банки.

— Я не просила Джулиана делать все это.

— Вот и я о том же. Он решил сделать эти вещи, потому что они сделали его счастливым, так почему теперь ты начинаешь сомневаться в нем и его выборе?

Мой взгляд опускается на стол.

— Потому что я боюсь, что в конце концов он пожалеет о нем, когда закончится этот период эйфории и постучится реальность.

— А что, если нет? — она откидывается назад. — Без обид, но я больше беспокоюсь о том, что ты пожалеешь, если оттолкнешь его.

Мои брови приподнимаются.

— Что?

— Такие мужчины, как Джулиан, встречаются нечасто, так что ты должна благодарить свои счастливые звезды за то, что он остался в этом маленьком городке, потому что если бы он уехал, его бы уже наверняка кто-нибудь подцепил. Это я точно знаю.

От одной мысли о том, что он может быть с кем-то еще, мне становится физически плохо.

Это потому, что ты его любишь.

Но если раньше моей любви не хватало, чтобы спасти обреченные на провал отношения, то чем отличается этот раз?

Влюбиться в Джулиана было легко, но простить себя и забыть о прошлом, которое до сих пор преследует меня?

Почти невозможно.

Вместо того чтобы ехать к себе домой, я еду домой к Рафе. Не знаю, кто больше удивлен моему визиту — я или он, — хотя он приветствует меня внутри, не придавая этому особого значения.

Мы с Нико проводим пять минут, чтобы наверстать упущенное, прежде чем Рафа приказывает ему вернуться в постель.

— Люблю тебя! — Нико обнимает меня в последний раз, а затем убегает в свою комнату.

— Прости, что приехала без предупреждения, — пробурчала я, когда Рафа повел меня в гостиную.

— Это осчастливило Нико, так что все в порядке, но не стоит брать это в привычку.

Я смеюсь.

— Ни в коем случае.

— Хочешь что-нибудь выпить? У нас есть вода, сок и алкоголь.

— Ничего не нужно.

— Как скажешь, — он опускается на удобное кожаное кресло напротив дивана и второй раз за сегодняшний день достает свой телефон.

Я сажусь в напряженной позе, пока он стучит по экрану, а затем меняет его на пиво.

— Еще раз спасибо, что не прогнал меня или что-то в этом роде.

— Не уверен, что даже так ты бы ушла, — он поднимает бутылку пиво в шуточном тосте. — Итак, что случилось?

— Я не знаю, как спросить об этом без грубости…

— Мы практически семья, так что я все равно прощу тебя.

— Справедливо.

— Твой визит как-то связан с моим кузеном? — спрашивает он.

Я несколько раз моргаю.

— Вроде того.

— Я так и думал.

— Но дело еще и в… ну, знаешь… в том, что я тебе сказала… — я начинаю заикаться.

— О том, что у тебя не может быть своих детей?

Я облегченно вздохнула.

— Да.

— А что не так? — его тон остается бесстрастным.

— Я никак не могу это осмыслить.

— Понятно. Мне было трудно смириться с подобным, когда у Нико диагностировали заболевание глаз.

— Узнав о Нико, ты… — мне трудно закончить предложение.

— Думал о том, чтобы больше не иметь детей?

Мои плечи опускаются.

— Да.

— Да. Невозможно было этого не сделать после того, как я узнал, что мой сын слепнет из-за болезни, которую он унаследовал от моей испорченной семьи.

— Ты никак не мог знать, что у какого-то там дяди было такое же заболевание.

Он делает долгий глоток.

— Я знаю, но родители склонны чувствовать себя виноватыми во всем, что случается с их детьми, независимо от того, виноваты они или нет.

Я опускаю взгляд.

— Я могу только представить каково это.

— Но, отвечая на твой вопрос, я решил сделать вазэктомию после того, как узнал о состоянии Нико.

Мои брови приподнимаются.

— Правда?

— Это был ответственный шаг. Если я когда-нибудь захочу еще одного ребенка — акцент на «если», — я усыновлю его.

— Это сделало бы Жозефину счастливой.

— Она была бы счастлива с любым внуком. Она годами упрашивала меня подарить Нико брата или сестру, и да, прежде чем ты спросишь, она знает о том, что теперь я не могу иметь детей, — пронзительный взгляд Рафы заставляет меня почувствовать, что меня пытаются разделить на части.

Я набираюсь храбрости, чтобы задать второй вопрос.

— Как выдумаешь, Джулиан будет переживать из-за того, что у него не будет собственного ребенка?

Он так долго молчит, что я боюсь, что он мне вовсе не ответит.

Я снова заговорила.

— Я не уверена, говорил ли он с тобой о том, что хочет иметь собственных детей, или…

— Разве это не ты должна спросить его?

— Да.

Его взгляд скользит по моему лицу.

— Но ты ему не доверяешь?

— Я не доверяю себе, так что ничего личного.

Он крепче сжимает бутылку пива.

— У моего кузена есть свои недостатки, но он человек слова, так что если он сказал тебе, что его не волнует наличие биологических детей, значит, так оно и есть.

В горле пересохло.

— Но я помню, что он несколько раз говорил что-то об этом за последние несколько лет.

— Да?

— Да. Мы с ним не часто говорим о чувствах, но я знаю достаточно о его жизни до моего появления, чтобы с уверенностью сказать, что она была тяжелой.

Мои пальцы побелели от того, как я сжимаю руки в кулаки.

— Я была слишком молода, чтобы понять, как сильно это все на него повлияло.

— Джулиан умеет направлять свои эмоции в другое русло.

— Я тоже сейчас учусь этому, — пробормотала я себе под нос.

— Я знаю, что ты ему не веришь, и я тебя не виню. Такие, как ты и я… мы перестаем доверять людям, после того как нам причинили такую боль, — он смотрит в даль.

Наблюдать за тем, как он сражается со своими демонами, — все равно что впервые взглянуть на свое отражение.

По коже побежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом, когда я осознала свой самый большой недостаток.

Я люблю Рафу, но не хочу закончить как он, виня себя за неудачные отношения спустя годы и борясь с проблемами с доверием.

Боже, нет.

Тяжелый стук вдалеке пугает меня.

— Ты ждешь кого-то еще?

Рафа встает.

— Нет, но ты — да.