Обновлённая любовь

Глава 19

Джулиан

Идея возвращаться в пустой дом так же заманчива, как удалить коренной зуб без анестезии, поэтому я отправляюсь в «Last Call», отвезя Далию к ней домой. В баре довольно пусто, лишь несколько воскресных завсегдатаев занимают табуреты и окружающие их высокие столики. Я киваю нескольким местным жителям и занимаю свое обычное место в конце бара.

— Modelo⁶³? — Генри, пожилой бармен, кладет передо мной салфетку. Я киваю, и он ставит бутылку моего любимого пива.

— Открой за меня счет, — я бросаю свою банковскую карту на стойку и выпиваю половину бутылки за раз.

— Тяжелый день? — парень, сидящий через несколько табуреток от меня, заговорил.

— Можно и так сказать, — я пытаюсь разглядеть его лицо, но бейсболка отбрасывает на него темную тень.

— Проблемы на работе?

Я молча делаю еще один глоток.

— Семейные проблемы.

Мой взгляд по-прежнему сосредоточен на полке с алкоголем передо мной.

— Проблемы с женщиной.

Мои пальцы крепко сжимают бутылку.

— А-а-а. Понятно, — он смотрит на меня темными глазами-бусинками, которые я узнаю где угодно.

Лоренцо Виттори.

Он делает долгий глоток из своего высокого бокала, а затем ставит его на барную стойку.

— Джулиан Лопес, верно?

Мои мышцы напряглись под рубашкой.

— Да.

— Хотел бы я сказать, что мне приятно наконец-то увидеть человека, из-за которого мне было невероятно тяжело весь последний год, но это была бы ложь.

Я молчу. Конкурировать с предложениями Лоренцо на покупку домов было легко, особенно с моими связями по всему городу.

Людям в городе может не нравиться, что я скупаю старые дома, чтобы потом их снести, но они доверяют мне больше, чем Лоренцо, который жил здесь только до смерти родителей.

Его ухмылка не достигает его мертвых глаз.

— Не очень-то разговорчив?

Вместо этого я делаю длинный глоток пива. Большинство людей в городе считают меня застенчивым. Сдержанным. Спокойным. То, что когда-то было слабостью, теперь стало моей главной силой, особенно когда я имею дело с такими антагонистами, как Лоренцо.

Он испустил долгий, преувеличенный вздох.

— Ты всегда такой зануда или приберег свой стереотипный образ тихони специально для меня?

Генри фыркает.

Я свирепо на него смотрю.

Лоренцо с ухмылкой поднимает свой пустой стакан.

— Как насчет еще одной порции для меня и моего друга?

— Мы не друзья, — я сохраняю бесстрастный тон, несмотря на раздражение.

— Ты проводишь свой воскресный вечер, напиваясь в баре со мной, а не с кем-либо другим. Если у тебя и есть друзья, то они явно дерьмовые.

Он попал в самую точку. Кроме Рафы, у меня нет друзей, поскольку половина мужчин в городе работает на меня, а другая половина вдвое старше.

Расширение бизнеса моего отца требовало жертв, и моя социальная жизнь оказалась одной из них.

Но не самой большой.

Слова Далии, сказанные ранее, не дают мне покоя.

Возможно, это он слишком боялся риска. Может быть, ему следовало строить жизнь с ней, а не возводить стену, чтобы отгородиться от нее.

Дело в том, что когда умер мой отец, я боролся с длинным списком проблем — страх был лишь одной из них. Гордость. Гнев. Горе. Все в моей жизни превратилось в дерьмо, а вместе с ним и моя личность.

То, чего я так хотел, — диплом Стэнфорда, например, и шанс на что-то особенное с Далией — стало невозможным после того, как моя жизнь в одночасье радикально изменилась.

Я едва стал взрослым, когда принял решение оттолкнуть Далию, и это привело к тому, что я вычеркнул ее из своей жизни после того, как мы стали друзьями на первом курсе. Это было бесчувственно и несправедливо с моей стороны, так что она имела полное право найти кого-то, кто помог бы ей чувствовать себя уверенно, чего я, двадцатилетний парень, борющийся с горем, спасая прогорающий бизнес своего отца, сделать не мог.

Воспоминание, которое я держал под замком, всплывает, возвращая меня в то время, когда я учился в Стэнфорде.

— Когда ты планируешь сказать Далии, что она тебе нравится? — спросил Оливер, как только она вышла из нашей комнаты в общежитии после наших поздних ночных занятий.

— Кто сказал, что она мне нравится? — я сохранял бесстрастный тон, несмотря на подскочившее давление.

— Ты улыбнулся, когда, вернувшись из ванной, застал ее шныряющей по твоему столу.

Я придержал язык. Рафа был единственным человеком, с которым мне было достаточно комфортно говорить о своей влюбленности, и я планировал, что так оно и будет.

Он пожал плечами.

— Тебе лучше сказать ей об этом как можно быстрее, пока кто-нибудь другой не попытал удачу.

Меня выдергивает из прошлого острая боль, пронзающая сердце. Сколько бы раз я ни повторял себе, что не мог знать, что Оливер — мудак, я все равно чувствую себя отчасти ответственным за то, что познакомил с ним Далию.

Если бы ты не оттолкнул ее, она бы никогда не сблизилась с ним.

Я делаю глоток пива, надеясь смыть кислый привкус.

Никакое количество алкоголя не изменит того факта, что она тебе настолько дорога, что ты сам на себя злишься.

Блять. Я вытираю рукой лицо. Выпивка в баре должна была дать мне возможность отдохнуть от мыслей о Далии.

Я допиваю остатки пива и встаю.

— Генри, можешь дать мне чек, пожалуйста?

— Куда ты собрался? — улыбка Лоренцо быстро сменяется хмурым взглядом.

Я игнорирую мужчину, который, кажется, не понимает намеков. Генри быстро снимает деньги с моей карты и передает мне чек на подпись.

— Я думал, у нас тут будет настоящий акт сближения, — лед в стакане Лоренцо зазвенел от его долгого глотка.

— Сколько я должен тебе заплатить, чтобы ты уехал из города?

— Я не заинтересован в твоих деньгах.

Я сделал паузу.

— Тогда чего ты хочешь?

— Это могут знать только друзья, — он поднимает свой бокал в шуточном тосте, а затем опрокидывает в себя остатки содержимого.

Я добавляю приличные чаевые и расписываюсь внизу чека, прежде чем выйти из бара. Мое облегчение от того, что я избежал непрекращающейся болтовни Лоренцо, длится недолго, когда я вспоминаю о тупой боли, которая не покидает меня с момента посещения библиотеки.

Я потираю место над сердцем и желаю, чтобы она исчезла.

Удачи с этим.

Единственный способ избавиться от постоянной боли — устранить того, кто ее вызывает.

Далию Муньос.

Остаток ночи я провожу, придумывая, как избавиться от Далии. Проще говоря, если я найду способ ускорить ремонт, то ее творческая искра вновь разгорится, тем самым восстановив ее веру в дизайн. Она сможет вернуться к своей жизни в Сан-Франциско, а я смогу заниматься своими обычными делами.

Безупречный план. Мне нужно только убедиться, что Райдер и остальные члены команды согласны с ним, поскольку нам придется отложить один из проектов, чтобы пустить все силы на этот.

Поэтому, несмотря на свои сомнения, я прихожу в понедельник утром в дом основателя, чтобы лично поговорить с Райдером.

— Привет, босс. Не ожидал, что вы присоединитесь к нам сегодня, — он закрывает заднюю дверь своей машины.

— Я внес несколько изменений в первоначальный план ремонта.

Солнце отражается в его карих глазах.

— Каких?

— Нам нужно закончить этот проект в течение следующих трех месяцев.

Его брови взлетают вверх.

— Что?

— Как ты думаешь, возможно ли завершить его к концу января?

Взгляд Райдера мечется между ветхим домом и мной.

— Зависит от его состояния.

— Мы можем изменить расписание и отложить другие проекты, если это позволит ускорить процесс ремонта. Я хочу, чтобы мы задействовали здесь все наши силы.

— Если вы не возражаете, позвольте узнать, к чему такая спешка? — спросил он.

Ответ на свой вопрос он получает, услышав громкие песни Ozuna из открытых окон подъезжающего автомобиля.

Далия выходит из машины сестры в кожаных сапогах, тонком свитере, который мало чем может помочь в борьбе с поздней октябрьской прохладой, и дизайнерской юбке, сшитой на заказ, чтобы свести меня с ума.

Господи, дай мне сил пережить эту встречу с моей командой, борясь со стояком.

На ее лице мелькнула нерешительность, после чего она водрузила на голову солнцезащитные очки и протянула Райдеру руку.

— Привет, я Далия.

— Райдер. Я руководитель проекта, — его взгляд не отрывается от ее лица.

Затем Далия знакомится с инженером и архитектором, и они оба оценивающе смотрят на нее.

Ты серьезно собираешься ревновать к своим сотрудникам?

Судя по тому, как Далия смотрит на них своими большими карими глазами и широко улыбается, да, черт возьми, собираюсь.

— Давайте начнем, — выпаливаю я, желая поскорее покончить с этим, прежде чем уволю кого-нибудь.

Сначала Далия не решалась заговорить, позволяя мне взять инициативу на себя, но через десять минут она потеплела к моей команде и стала вести себя как обычно.

Я теряюсь в догадках, наблюдая за тем, как она находит с моей командой общий язык, словно провела с ними не час, а годы. Я впечатлен ее обширными знаниями, а Райдер, похоже, не менее потрясен ее опытом работы с домами в викторианском стиле.

Он что-то записывает на своем планшете.

— С учетом изменений, которые вы хотите внести, я думаю, что мы точно сможем закончить ремонт в течение трех месяцев, как и просил Джулиан.

— Трех месяцев? — Далия оглядывается через плечо. — Мне казалось, ты говорил, что ремонт может занять от шести до восьми месяцев.

Я вздергиваю подбородок.

— Планы изменились.

Ее глаза сужаются.

— Как удачно.

С тех пор как в мою жизнь снова ворвалась Далия, я чувствую себя не в своей тарелке.

Она продолжает работать, и мои люди делают все возможное, чтобы поддержать ее идеи. Я отхожу, чтобы ответить на звонок, но возвращаюсь к команде, смеющейся над ее словами.

— Что происходит?

Райдер усмехается.

— Далия рассказывала нам историю о разнице между реальным ремонтом дома и тем, который показывали в ее шоу по телевизору.

— И?

— Оказалось, что для некоторых сцен снимали руки другого строителя, так как ее жених понятия не имел, что делает.

— Бывший жених, — понятия не имею, зачем я это сказал, но жалею об этом, как только произношу это слово.

Руки Далии сжимаются по бокам.

— Джулиан. На пару слов?

У меня сводит желудок, когда она стремительно уходит на кухню, оставляя меня наедине с моей командой.

Райдер морщится.

— Проклятье. Я что-то сказал не так?

— Просто я веду себя как идиот. Продолжайте, — я поворачиваюсь в ту сторону, куда направилась Далия. Через минуту я нахожу ее на улице, она смотрит на озеро, положив руку на перевязь.

— Что это было?

— Ошибка, — я, спотыкаясь, пробираюсь по натянутому канату эмоций, и одно упоминание об Оливере заставило меня упасть прямо в яму ревности.

Ее глаза по-прежнему сосредоточены на озере.

— Тебе нравится заставлять меня чувствовать себя ничтожной?

Я откидываю голову назад.

— Конечно, нет.

Далия поворачивается.

— Если у тебя в планах прогнать меня из города, то тебе лучше хорошенько постараться. Я не для того потратила последние пять лет своей жизни на борьбу с интернет-троллями и будущим женихом-монстром, чтобы сдаваться при первых же проблемах. Это я тебе точно могу сказать.

— Я не… — я пытаюсь сосредоточиться. — Ты все неправильно поняла.

Хотя я и хочу, чтобы она покинула Лейк-Вистерию, я бы не стал ставить ее в неловкое положение перед своей командой, чтобы ускорить этот процесс, особенно когда вижу, как ей трудно в последнее время находиться среди людей.

Ее глаза сужаются.

— Тогда не стесняйся объяснить.

Дело в том, что я не хочу объяснять, потому что тогда мне придется признать, что я все еще ревную к Оливеру после того, как потратил годы, убеждая себя в том, что покончил со всем, что произошло между ним, Далией и мной.

Поэтому, вместо того чтобы признать правду, я придерживаюсь своей зоны комфорта.

Я засовываю руки в карманы.

— Я мог бы избавиться от тебя еще несколько недель назад вместо того, чтобы вместе работать.

Ее голова наклоняется набок.

— Правда?

— Мэр все еще предлагает вознаграждение за любую информацию о том, кто закидал яйцами его Ягуар двенадцать лет назад.

Глаза Далии расширяются.

— Ты не посмеешь.

— Продолжай плохо думать обо мне, и я посмею.

Ее ноздри раздуваются.

— Если не хочешь, чтобы я плохо о тебе думала, сведи шантаж к минимуму. Это не очень-то играет тебе на руку.

Я сдерживаю смех.

— Справедливо.